А что для Николая Михайловича было лучшим отдыхом?

- Поиск минералов, сбор образцов, конечно! В отпуске всегда много путешествовал. Побывал в Восточной Сибири, на слиянии рек Мамы и Витима, в Средней Азии, на Байкале. Хибины, Карелия, Тиманский кряж…

Слышала, рыбаком он был отменным -?

- Рыбачил всю жизнь. На рыбалку любил один ездить. Или со сватом, В.Г. Кожевниковым. Тот ворчал частенько: «что ж такое, опять у Манаева – клюёт, а у меня – не ловится!» То же и с грибами-ягодами. «Я ведро ягод соберу, он – два!»

Мы, музейщики, всегда говорили о Николае Михайловиче так: МИНЕРАЛОГ до мозга костей, КРАЕВЕД до глубины души, ЭРУДИТ по своей внутренней сути. Добрый друг районного краеведческого музея: досконально, скрупулёзно консультировал, постоянно пополнял музейные коллекции минералов, нумизматики. Макет слюдяного фонаря петровской поры, геологическая карта юго-запада Кольского полуострова из каменной крошки – его рук дело. Ковдорчане и гости города на экскурсиях только ахают! О минералах он мог говорить и говорить. ФАНАТИК своего дела. Побольше бы таких! Считал, что нет камней бесполезных, неинтересных – каждый из них по-своему загадочен, неисчерпаем, любопытен, только надо уметь разглядеть камень и увидеть то, чего ещё никто не видел.

Любовь всей жизни Николая Михайловича – минералы. Возможно, не случайно судьба привела его в Ковдор – сказочную кладовую подземных богатств, королевство кристаллов. Свою уникальную минералогическую коллекцию он не только «в поле» собирал, но и обменивался образцами с коллекционерами из различных республик бывшего Союза. Сначала - переписка с коллегами, а потом – тяжеленные посылки! И книгами по минералогии тоже обменивались, их Николай мог читать бесконечно.

- Николай Михайлович в городе, почитай, единственным мастером-ювелиром был? В работе помогал природный художественный вкус…

- Возьмёт самый обыкновенный камень, а получается необыкновенная вещь. Нашёл в Хибинах аметист – в мастерской пилил, шлифовал, чистил, придавал форму – любуйтесь, вот он, миниатюрный Кольский полуостров! Поначалу делал шкатулки из эвдиалита, ковдорского скарна, родонита, ёлочки с грибочками из ковдорского флогопита, пасхальные яйца из уральского селенита, шары – из кварца. Дальше – больше: серьги, кулоны, броши, подвески, кольца. Самые первые серёжки Николай Михайлович для меня сделал – из лунного камня. Им уже 20 лет, а сияющие голубые переливы ничуть не потускнели. Что с любовью сделано…

- И – бабочки. Знаменитые каменные бабочки Манаева. С середины февраля до конца марта их можно увидеть в нашем музее на выствке «Поэзия камня». Это - настоящее произведение искусства. Причудливый рисунок крыльев и блеск. Кажется, подуй сейчас ветерок, они вспорхнут и закружат по залу… Проходит первый восторг, появляется недоумение: как можно из каменной глыбы выточить изящное крылышко толщиной в несколько миллиметров, которое пальцами-то взять страшно – как бы не сломать. Другие каменных дел мастера тоже делают бабочек. Но, по обыкновению, крылышки их бывают заключены в металлическую оправу и собраны из отдельных кусочков горных пород по мозаичному принципу. А у бабочек Манаева они цельные. Такое воплощение в камне рисунка, присущего разноцветным летуньям, очень редкостно…

Николай Михайлович вспоминал, что первая бабочка появилась совсем неожиданно. Он считал, что бабочку нужно сначала «поймать». Взял камень, и если увидел в его форме или рисунке крыло, то при распиловке, как правило, получишь два. Но потом приходится потрудиться, обработать, выточить туловище, добавить глазки и даже усики. С тех пор, как «поймал» первую бабочку, всё время в каждом камне искал – нет ли ещё? Работа трудоёмкая, кропотливая, получалось примерно по одной в год изготавливать. Их всего 20 было. А осталось 11, остальные раздарил.