Фатальные последствия ложной модели мышления

Корни проблемы уходят, очевидно, гораздо глубже — в общий склад и условия существования нашего времени, слишком глубоко, чтобы можно было говорить об одном изолированном патологическом явлении. Нарушения развития речи — лишь верхушка айсберга, т. е. комплекса причин, начинающих угрожать всей нашей культуре и цивилизации. Но причин опускать руки нет — ведь вина тут лежит на нас самих и нам же самим надо скорректировать неверное направление развития.

Для этого необходимы разнообразные усилия. И все же шансов на успех будет мало, если не удастся изменить что-то решающе важное в нас самих, в нашем складе мышления. Его главная отличительная черта — привычка рассматривать все, что относится к речи и ее слуховому восприятию, сквозь призму чисто технической модели отправителя и получателя, входа и выхода, будто дело идет об обмене информацией между двумя компьютерами.

Такой подход был и остается наиболее распространенным в науке, не обошел он стороной даже комплексный процесс обучения малышей речи. Хотя в 60-е и 70-е годы часто указывали130, что дети научаются речи не через пассивное ее восприятие, а интерактивно, многие исследователи упорно твердят: чтобы дети овладели речью, важно просто установить правильный input, «вход», со стороны окружающих, а уж лучше радио и телевидения тут ничего не придумаешь — ведь никакой взрослый не может тягаться в абсолютной правильности речи со специально обученным диктором, не говоря уже о множестве образовательных программ. Так вот, стало быть, телевидение, этот своего рода говорящий учебник с картинками, и есть идеальное средство для обучения малышей, лучше всего способствующее развитию у них речи131.

В том, что такой подход не имеет ничего общего с фактами, общественность могла убедиться, когда английский логопед Салли Уорд обнародовала результаты своих десятилетних исследований (1996). Она установила, что у 20 % обследованных детей в возрасте девяти месяцев уже обнаруживается запаздывание физического развития, если родители пользовались телевизором как нянькой132. Если дети продолжали смотреть телевизор, большинство из них к трем годам отставали в своем развитии уже на целый год, т. е. говорили как двухлетние, а тем самым под угрозой оказывалось все их дальнейшее развитие. А вот если родители, проявив наконец благоразумие, вместо телевизора начинали пользоваться прямыми речевыми контактами с ребенком, девятимесячный малыш мог наверстать упущенное уже за четыре месяца, лекарством же было не что иное, как слова, живые слова родителей!

В 1990 г. некоторые ученые еще полагали, будто план обучать детей первого года жизни языку исключительно через электронные масс-медиа, чтобы посмотреть, овладеют ли они речью таким путем, — это «жестокий мысленный эксперимент» 133. Тем временем мысленный эксперимент превратился в жестокую реальность, которая учит: речь из динамиков не делает того, чту делает речь взрослых в прямых контактах с детьми. Даже когда из аппарата звучат те же самые слова, ребенок, постоянно слышащий только их, оказывается отброшен в своем развитии назад, потому что при этом блокируется формирование необходимых для речевой деятельности структур мозга. А вот звуча из уст матери, они же так сильно продвигают малыша вперед, что он даже способен наверстать упущенное.

Значит, исследователи должны поставить вопрос: чем речь из динамиков отличается от живой речи? Ведь с точки зрения физической разницы как будто бы нет. Но почему же тогда технически опосредованная речь не дает сложиться функциям мозга у детей, тогда как ее оригинал эти функции поддерживает?