Право на недоверие

Итак, мы видим, что наш анализ открыл ряд загадок источника. существования которых мы вначале не замечали. Ключ к раскрытию их один и тот же: политическая тенденциозность автора. Отсюда становятся понятны и хронологичные пропуски, и оговорки, и двойственное отношение к великим теням, и повышенный интерес к внутренней истории сравнительно с внешней. Непонятно только, с кем же боролся, с кем полемизировал автор, настроенный патриотически и монархически?

Но тогда наш основной и наиболее полный источник - не героический эпос [†27], так как это поэма без героя, не исторический трактат [†28], так как он лишен хронологической последовательности, и не " изборник" [†29], потому что принцип отбора фактов антидидактичен. Очевидно, перед нами политический памфлет XIII в.

Цель сочинения состояла в том, чтобы представить перед читателями в 1240 г. монгольскую историю с определенной точки зрения и привить им определенную политическую концепцию. Поэтому название " Тайная история" надо признать более удачным, так как такова же Historia arcana Прокопия Кесарийского [*115]. Название же " Сокровенное сказание" имеет несколько иной смысловой оттенок, фольклорный, с чем я не согласен.

Для того чтобы разобраться в направленности " Тайной истории", необходимо исследовать эпоху ее создания, т.е. 1240 г., и расстановку политических группировок, к одной из которых примыкал автор " Юань-час биши". Что же касается интересующего нас времени - эпохи восхождения Чингисхана на престол, то следование за тенденциозной трактовкой событий уводит исследователя с пути анализа, ибо талантливый писатель всегда сумеет навязать свою концепцию доверчивому читателю.

Вот по этой причине следует отнестись с сомнением к бытующему ныне пониманию восхождения на трон Чингисхана как консолидации монгольских племен и феодалов под властью способного военного вождя. Если бы дело обстояло так просто, то не было бы нужды в хронологических пропусках, а обе версии - " официальная" и " тайная" - одинаково повинны в них. Не было бы столь большого разброса в описаниях событий, иногда диаметрально противоположных, но зато было бы объяснение того удивительного факта, что маленький бедный народ за полвека покорил полмира. Очевидно, источники не собирались сообщать правду, и историки, доверяя им, сконструировали " ложную историю монголов". Этот негативный вывод я считаю очень важным.

Проведенный разбор показывает, что оценки и социологический анализ эпохи возвышения Чингисхана возможны лишь после проверки сведений, сообщаемых источниками, путем строгой исторической критики, как внутренней, так и компаративной. Установить, кто из монгольских витязей боролся за установление феодальных отношений, а кто против, можно только тогда, когда будут вскрыты мотивы их деятельности, а именно они тщательно затушеваны авторами источников. Распространенный метод аргументации цитатами уводит на ложный путь, подсказанный тенденцией, скрытой в источнике. Кроме того, при отмеченном нами разнобое в описаниях событий всегда можно подобрать цитаты для поддержки противоположных взглядов. Именно поэтому научные споры на эти темы не дали до сих пор результатов.

Вопрос о степени достоверности сведений " Юань-чао би-ши" следовало бы решить монголистам-филологам. Однако за последние 30 лет, истекших с выхода в свет перевода С.А.Козина, эта проблема даже не ставилась. Все споры о замечательном источнике, введенном в научный оборот, ограничивались деталями перевода, не влияющими на смысл, который остался не раскрытым. Историки же окрестных стран затрагивали Чингисову проблему в той мере, в какой она касалась их сюжетов [†30]. Поэтому мне, историку Срединной Азии, пришлось заняться источниковедением в аспекте установления достоверности источников не филологическим, а чисто историческим путем [*116].

Единственной надежной опорой для обобщений является логика событий, когда их последовательность и взаимосвязь установлены. Только этим способом могут быть исключены предвзятые точки зрения авторов XIII в., до сих пор создающие почву для бесплодной полемики о причинах и значении описанных ими событий.

ВЫВОД

В какую сторону лгал автор " Тайной истории", или иначе: ради кого он тратил талант и силы? У нас есть только одна нить - хронология, но это нить Ариадны. Сочинение было написано в 1240 г. на фоне нарастающего конфликта борьбы четырех неоформленных партий: военной старомонгольской, миролюбивой монгольской, бюрократической - китаефильской и воинственной несторианской. К какой партии примыкал наш автор?

Сразу можно исключить последнюю. Автор не несторианин. Во всем произведении есть только одно упоминание о христианстве кераитов, и то ироническое, в хвастливых речах одного из друзей царевича Сангума: " Все мы, втайне домогаясь сына, моления и курения приносим, Абай-Бабай твердим, вознося молитвы" (174) (Абай-Бабай - значит " авва - отче"). И больше нигде наш автор не снизошел до внимания к чужой вере, тогда как о своей он говорит много. Это, пожалуй, самый трудный вопрос, а в остальном творческий облик создателя " Тайной истории" ясен.

Уже отмеченные военные симпатии нашего автора и неупоминание имени Елюя Чуцая дают нам возможность с полной уверенностью определить его политическую настроенность [*117].

Резко отрицательна характеристика Гуюка, который " не оставлял у людей и задней части, у кого она была в целости" и " драл у солдат кожу с лица", " при покорении русских и кыпчаков не только не взял ни одного русского или кыпчака, но даже и козлиного копытца не добыл" (ї277).

Вместе с этим характеристика Тэмугэ-отчигина всегда положительна: " Отчигин - малыш матушки Оэлун, слывет он смельчаком. Из-за погоды не опоздает, из-за стоянки не отстанет" (195). В грязной истории с убийством Теб-Тенгри автор стремится выгородить не Тэмуджина, а Отчигина. Он подчеркивает, что Отчигин был всегда любимцем высокочтимой Оэлун-экэ.

Этого достаточно для того, чтобы считать, что автор " Тайной истории" принадлежал к " старомонгольской партии". Поэтому он и обеляет Джамуху, представляющегося ему носителем древнемонгольской доблести и традиций, уходящих в прошлое. Поэтому он защищает его от обвинения в измене монгольскому делу устами самого Чингисхана, будто бы предлагавшего ему " быть второй оглоблей" в телеге государства, другом и советником (ї200). Именно поэтому он восхваляет предательства Джамухи по отношению к кераитам и найманам, потомки которых в 1240 г. объединились вокруг Гуюка, ненавидимого и презираемого автором. И не случайно говорит он устами Джамухи, что тот, " стремясь мыслью дальше анды", остался круглым сиротой с одной женой - " сказительницей старины" [†31]. Ведь это неправда! Друзья и соратники Джамухи в то время еще не сложили оружия. Мужественные меркиты и неукротимый найманский царевич Кучлук держались до 1218 г., а Джамуха попал в плен случайно, из-за измены своих воинов. Но что до этого автору " Тайной истории"! Ему надо прославить древнюю монгольскую доблесть и изобразить кераитов и найманов беспечными, изнеженными хвастунами, чуть ли не трусами, за исключением некоторых богатырей, вроде Хадах-баатура (її185, 189, 195, 196), обласканного за доблесть самим Чингисханом (ї185). Потому он замалчивает роль Эльчидай-нойона в казни Джамухи, ибо ему пришлось бы отметить, что этот друг Гуюка был также любимцем Чингисхана, а тогда созданная в " Тайной истории" концепция потеряла бы свою политическую действенность. В " Тайной истории" концепция потеряла бы свою политическую действенность. В " Тайной истории" Эльчидай упомянут лишь в той связи, что однажды, проходя мимо стражи, был задержан, и дважды указано, что это правильно (її229, 278).

Возврат к старой доблести - вот идеал автора и политическая платформа, ради которой он написал свое замечательно талантливое сочинение.

В 1240 г. он был, видимо, очень стар, потому что с 1182 г. местоимение " они" заменяет " мы". Если в ото время автору было даже только 16-18 лет, то в 1240 г. ему должно было быть под восемьдесят. По одному этому можно сказать, что " Тайная история" не могла быть единственным его произведением, но время и эпоха скрыли от нас остальные. Отсюда понятны не только его грандиозная начитанность и свободное обращение с цитатами и изменение интонаций на протяжении повествования, но и само заглавие. Это поистине " Тайная история" - протест против официальной традиции, идеализировавшей личность Чингисхана.

Автор поставил своей целью доказать, что не хан, а доблестное монгольское войско создало империю. Хан может ошибаться, может иметь недостатки, но он должен чтить и холить своих ветеранов [*118], " которые вместе с ним трудились и вместе создавали государство" (ї224).

Памфлет писался тогда, когда грамотеи с соизволения хана оттесняли ветеранов. Памфлет был рассчитан на пропаганду среди этих обижаемых офицеров, он доказывал им, что соль земли - именно они и что им обязана империя своим существованием. Конечно, это была " Тайная история", так как монгольское правительство никогда не допустило бы открытой пропаганды таких взглядов.

Мы ничего не можем сказать о дальнейшей судьбе автора " Тайной истории", но нам невольно кажется, что он был среди тех нойонов, которые подбивали на переворот Отчигина в 1242 г. и которые заплатили головой за бездарность и трусость своего высокородного вождя.