Шанталь Акерман. Дом, в котором меня нет

Брюссель, Нью-Йорк, Париж, Кёльн, Шанхай, Техас, Израиль, Польша, Россия, Мексика, Камбоджа. В Средние Века по дорогам Европы бродили странствующие поэты — трубадуры, в наше время явились странствующие кинематографисты.

Мать (по Skype, с другого континента): «Зачем ты меня сейчас снимаешь?»
Шанталь Акерман: «Я хочу показать, каким маленьким стал мир» (No Home Movie, 2015).

Шанталь Акерман объездила планету с камерой в руках, а жила попеременно в двух столицах мира, вплоть до самого конца: в Нью-Йорке преподавала, в Париже работала. В обоих городах она, уроженка маленькой Бельгии, была иммигранткой.

В начале октября она должна была представлять свой фильм на Нью-Йоркском кинофестивале, но осталась в Париже. О том, что Акерман покончила с собой, стало известно через день после её смерти.

«Поэты рождаются в провинции, а умирают в Париже» (Кокто).

«Я, ты, он, она». Реж. Шанталь Акерман, 1974

Несмотря на обширную географию её фильмов, несмотря на долгие планы из окна движущегося поезда или машины, которые есть во многих её работах, кинематограф Шанталь Акерман — это кинематограф статики, а не движения. По фильмам Херцога видно, что они сделаны человеком, привыкшим путешествовать пешком. Фильмы Вендерса — road movies, даже если в них нет дороги как таковой. У Акерман даже «Встречи Анны» (1978), рассказывающие о путешествии, — не road movie. Действие её фильмов происходит не в дороге, но в замкнутых пространствах, квартирах и комнатах. Одна из её первых короткометражных работ так и называлась — «Комната».

«У каждой женщины, если она собирается писать, должны быть средства и своя комната» (Вирджиния Вулф).

У героинь Акерман есть своя комната, но этой комнате чего-то не хватает. Это пространство, с которым невозможно синхронизироваться, как в фильме «Я, ты, он, она», где сама Акерман проводит время в почти пустой квартире, бесконечно переставляя скудную мебель. В это время её же закадровый голос поясняет происходящее, но невпопад, текст расходится с изображением.

Об этом зазоре — все её фильмы. Джонатан Розенбаум сравнивает фильмы Акерман с картиной Магритта «Мужчина с газетой». Её комнаты — съёмные квартиры и номера гостиниц — остаются и после того, как оттуда исчезает персонаж. Они не становятся своими.

Рене Магритт, «Мужчина с газетой»

Фильмы Акерман — не о движении, а о времени. В отличие от движения, время состоит из статичных состояний. Поэтому у времени, в отличие от движения, есть ритм, и им объясняется эффект «Жанны Дильман, набережная Коммерс 23, 1080 Брюссель» (1975), которую не становится тяжело смотреть ни на одну из двухсот минут её хронометража. Акерман говорила, что снимала этот фильм, состоящий из повторяющихся, как в видеоинсталляции, действий, с секундомером в руке. Кино — жизнь, пойманная в ловушку времени и запертая в ней, как Жанна Дильман заперта в стенах своей квартиры и в границах кадра.

«Повсюду, где что-нибудь живет, всегда найдется раскрытый реестр, в котором время ведет свою запись» (Бергсон).

«Жанна Дильман, набережная Коммерс 23, 1080 Брюссель». Реж. Шанталь Акерман, 1975

Время — такая же координата существования, как пространство. Жизнь Жанны Дильман определена её ежедневным ритуальным циклом, так что упавшая на пол ложка становится событием, едва ли не поворотным в повествовании. Её жизнь настолько определена местом обитания, что то прикрепилось к имени Жанны в заглавии фильма. Фильмы Шанталь Акерман — об отношениях её героев с их координатами.

Анна: «Почему мы не поедем к тебе?»
Даниэль: «Я не люблю свою квартиру» («Встречи Анны», 1978).

Повторяющаяся строчка: такая же реплика есть в фильме «Ночь и день» (1991), её произносит Жозеф, коллега возлюбленного главной героини. Эта картина кажется самой светлой в фильмографии Акерман: здесь съёмная квартира под парижской крышей становится пространством для личной утопии. Ночью Джек работает таксистом, а Жюли гуляет по городу, днём они занимаются любовью. Они счастливы. В начале фильма Жюли даже начинает вдруг петь, не попадая в ноты закадрового саундтрека. Лишь с опозданием понимаешь, что эта эйфория — на самом деле мания, нервное возбуждение, как у того, кто страдает от бессонницы. Жюли встречает Жозефа, и вместо квартиры они вдвоём отправляются в гостиницу.

«Ночь и день». Реж. Шанталь Акерман, 1991

Странная, на первый взгляд, параллель — Роман Полански. Он режиссёр совершенно другого склада, но его персонажи делят с героинями Акерман это чувство дискомфорта в своих-чужих пространствах. У Поланского оно находит своё выражение в жанре психологического или мистического хоррора («квартирная трилогия»: «Отвращение», «Ребёнок Розмари», «Жилец»).

Сходство странно лишь на первый взгляд: и Акерман, и Полански — евреи, вечные эмигранты по крови, и оба стали добровольными изгнанниками. В обоих — память о бегстве от Холокоста; у Акерман, родившейся после Второй мировой, этот опыт не был непосредственным, но её родители уехали в Бельгию от нацистов, а потом попали в Освенцим.

Акерман не раз снимала об эмигрантах. «С другой стороны» (2002) — фильм о мексиканцах у себя на родине и в Штатах. «Американские истории» (1989) — сборник из рассказов нью-йоркских евреев, снятых в городских пейзажах. «Новости из дома» (1977) — серия манхэттенских ландшафтов, и за кадром — тексты писем матери к самой Шанталь. Сначала она просто интересуется, как дела у дочери, уехавшей в Нью-Йорк, потом волнуется, когда та тянет с ответом, потом обижается. В письмах — обычный круговорот жизни: кто-то переболел гриппом, кто-то женился, у кого-то родились дети.

«Новости из дома». Реж. Шанталь Акерман, 1976

Слово «дом» появляется в заглавии мерцающим маяком на другом берегу Атлантики, где всё идёт своим чередом. Почти все герои Акерман хотят вернуться домой. Даже в «Безумии Алмейера» (2011) по прозе Джозефа Конрада навязчивой идеей главного персонажа становится родная Франция, которой он никогда не видел.

Возвращение каждый раз оказывается невозможным. Во «Встречах Анны» альтер эго Акерман специально приезжает в Брюссель и видится с матерью, но вместо дома они идут ночевать опять-таки в гостиничный номер. Герои Акерман как будто боятся возвращаться, но без мысли о возможности дома вдали существование в чужих комнатах было бы невыносимым.

Мать: «Сколько мы не виделись?»
Анна: «Три года. Но ты всегда была со мной».
Мать: «Но когда-нибудь меня не будет».
Анна: «Нет, будешь» («Встречи Анны»).

Последний фильм Шанталь Акерман называется No Home Movie.

Его название вроде бы отсылает к способу производства — это почти домашнее видео: Акерман снимает на ручную камеру беседы со своей матерью по Skype (её оправдания, когда нужно повесить трубку и уйти по делам, звучат, как эхо «Писем из дома»), а потом навещает её в Брюсселе, где они подолгу беседуют на кухне.

Но переводится заглавие как «Фильм без дома». Оставляя за кадром, вообще нигде, кроме названия, не проговаривая развязку фильма, Акерман обрывает его будто на полуслове, общим планом пустой комнаты. Вскоре после визита дочери её мать умерла, и дома больше не стало.