Мои мнимые уловки

Слушатели курсов по сенсорной интеграции часто спрашивают меня о том, какие уловки я использую. Хотя во время терапев­тических занятий они сидят рядом со мной, наблюдая за про­исходящим, и я ничего от них не скрываю, им бывает трудно понять самое простое.

Насколько студенты поняли теорию, проверяется на прак­тике. Для того чтобы усвоить материал, недостаточно просто понять его умом.

В диалогической терапии успех зависит от внутреннего от­ношения терапевта к ребенку, помноженного на его собствен­ную сензитивность*. Вот моя открытая тайна:

Я отношусь к детям очень серьезно и уважаю их.

Пример

В начале своей терапевтической карьеры я работала с Ниль-сом (19 месяцев, сильные нарушения сенсомоторного развития и сенсорной интеграции). Он не мог ходить, а чрезвычайно низкий мышечный тонус делал его похожим на ребенка с выраженными двигательными нарушениями.

Он был одним из первых малышей в моей практике. Чтобы не упустить важных шагов в его развитии из-за моего тогда еще не­достаточного опыта работы с маленькими детьми, за занятиями должна была время от времени наблюдать терапевт, работающая в соответствии с концепцией К. и Б. Бобатов". Такое решение меня очень устраивало.

Мне удалось быстро установить контакт и с матерью, и с ре­бенком. Подошло время встречи с упомянутой опытной коллегой,

* Т.е. способность предчувствовать и понимать поведение пациента. - Примеч. пер.

** Концепция Бобатов: нейроразвивающий подход к терапии, разра­ботанный супругами Карелом и Бертой Бобатами в середине XX века. -Примеч. пер.

но, к сожалению, я не смогла на нее прийти. Прежде чем я успе­ла узнать о результатах встречи, мне позвонила очень взволно­ванная мама Нильса. Не вдаваясь в подробности, она сразу за­явила: «Туда мы больше не пойдем! К вам мы с НильсоМ ходим с удовольствием, но туда мы больше ни ногой!»

Что же произошло?

Я позвонила своей коллеге и спросила ее, что она мне может посоветовать, на что мне следует обратить внимание в работе с Нильсом. Ответ был таков: «Ах, просто продолжай занятия. У него почти нет шансов. Ты вряд ли сможешь что-то испортить, это умственно отсталый ребенок».

Эта терапевт пришла на занятия с заранее сложившимся убеждением в том, что Нильс - тяжелый инвалид. Мать и ре­бенок истолковали такое отношение к себе как неуважение.

Нильс ходил ко мне на занятия до 8 лет. Теперь оН стал обычным подростком, продолжает заниматься верховой ездой и хорошо учится в гимназии. Вот так жизнь опровергает пре­ждевременные категоричные выводы.

Можно ли считать нарочитой «уловкой» мое недоверчивое отношение к заключениям врачей и психологов, стре1ЛЛение судить о ребенке не по первому внешнему впечатлению, ^{а вос}" принимать его как единое целое? (Рекомендуемая книга: Brown Ch. My Left Foot. 1954*.)

Надо признать, что объективно картина болезни Нильса действительно была сходна с тяжелой инвалидностью. с суг субъ­ективной же точки зрения чувствовалось, что его мо^г работа­ет хорошо. Его способность жадно впитывать все, чТ° ^А могла предложить ему на занятиях, и требовать большего, свидетель­ствовала о том, что он знает, какую «пищу» выбрать ДЛ^Я Р^егУ~ ляции органов чувств. Я по его глазам видела, когда ^оН пере­живал такие «моменты истины». Его целеустремленно£ ^ть> порой упрямство только подтверждали мои догадки: он ум^ел разли­чать на тонком уровне, что ему помогает, а что - н^^т- Нильс

" Российским читателям доступен фильм «Моя левая ног^а: история Кристи Брауна» (1989). - Примеч. пер.

умел хорошо учиться. Внешне казалось, что все идет очень медленно. Но ведь мы не знаем, что происходит внутри. Опоз­дание в развитии речи в данном случае объяснялось сильным нарушением способности к интеграции, но не умственной от­сталостью. Пассивно Нильс очень хорошо понимал речь, за­паздывала только его реакция.

Дайте детям время на развитие, обратившись к необходи­мым терапевтическим занятиям!

«Со временем все устаканится!» - родителям часто прихо­дится слышать эту фразу. На деле то, что «устаканивается» са­мо по себе, без терапевтической помощи, не достигает нужно­го качества!

В целом я исхожу из того, что мозг каждого человека спо­собен к обучению. Никто не может предсказать, чему, в коли­чественном выражении, сможет научиться тот или иной ребе­нок. Я не делаю никаких прогнозов - ни негативных, ни по­зитивных. Это невозможно. Что может дать статистика? Для каждого отдельного случая она всегда остается абстрактным набором цифр.

Мое отношение основывается на многолетнем опыте. Нильс был не единственным ребенком с ошибочным диагнозом.

Я воздерживаюсь и от позитивных прогнозов. На занятиях я стараюсь показать родителям, чему учатся их дети в данный момент, как разглядеть маленькие шаги вперед. За маленьки­ми успехами следуют большие. Именно на этой основе склады­вается то отношение, которое нужно для того, чтобы поддер­жать терапию и развитие ребенка.

Интенсивная работа с детьми с тяжелыми нарушениями, в особенности с аутистами, научила меня все подвергать со­мнению.

Помимо любви к детям, самая большая моя «уловка», по­жалуй, заключается в том, что я знаю, что я на самом деле не знаю ничего.