Вhра и разум

Разум всякого человека ограничен, ограничены и знания. Вследствие этого всегда есть то, что остаётся принимать на вhру[170]. Отказ от составляющей вhры в мировоззрении и миропонимании влечёт за собой их ущербность, т.е. неполноту, ограниченность[171].

Глупо было бы пытаться изгнать веру из психики человека. Это означало бы попытку построить мировоззрение и миропонимание человека исключительно на том, что стало достоянием его психики благодаря органам чувств его самого. В этом случае пришлось бы отвергнуть всю информацию, которая дошла до его сведения через других современников, а также и всю информацию, дошедшую из прошлого. Достигнув успеха в деле изгнания веры из своей психики, субъект замкнулся бы в «информационной ракушке» весьма малого объёма, опустившись по уровню организации своего поведения до нынешних электронных игрушек-роботов, которые в наши дни мастерят кибернетики. Вера же позволяет принять в психику человека неограниченность, когда он принимает на веру истинную информацию от других людей и Бога. Поэтому разрешение проблемы не в изгнании веры из психики по «принципу я никому не верю» (включая и Бога), а в том, чтобы в диалоге с Богом, научиться отличать истину от лжи, и различая их, не принимать ложь на веру в качестве истины в свою психику.

Вера позволяет расширить мировоззрение и миропонимание до границ Объективной реальности, будучи способной объять в ней всё. Однако принятие чего-либо на веру обладает своей спецификой: принятие на веру, а равно и отказ принять на веру ту или иную определённую информацию, определённый смысл обусловлены в психике индивида его истинной нравственностью как матрицей-мhрой всей его психической деятельности, которая также определяет и алгоритмику его сознательной и бессознательной как чувственной, так и интеллектуально-рассудочной деятельности.

То есть объективно порочная нравственность позволяет принять на веру в качестве истинных ошибочную и заведомо ложную информацию, а праведная нравственность исключает принятие лжи и ошибок на веру в качестве истины.

Бог даёт человеку доказательство Своего бытия на вhру в то, что они от Бога, а не на ум-разум.

Как уже говорилось, оно носит по его существу нравственно-этический характер и состоит в том, что Всевышний отвечает молитве верующего Ему тем, что обстоятельства жизни верующего и вокруг него изменяются соответственно смыслу его молитв тем более ярко и явственно, чем более он сам нравственно праведен и отзывчив Богу, когда Бог обращается к нему персонально через его совесть и внутренний мир, через других людей, через памятники культуры или как-то иначе на языке жизненных знамений[172]. Бог всегда отвечает искренней осмысленной молитве: и даже если не происходит изменения жизненных обстоятельств в соответствии с её смыслом, то даётся тот или иной ответ на вопрос «почему?».

В этом диалоге разум индивида только осмысляет даваемое Свыше, вводя это даваемое в систему миропонимания индивида, изменяя его нравственность и мировоззрение в направлении объективной праведности либо в направлении дальнейшего уклонения от неё.

Смысл жизни человека в нынешнюю историческую эпоху — приведение нравственности к объективной праведности, а веры к истине (в этом же и смысл религии), что взаимно обусловлено и достижимо только с Божией помощью в жизни человека в процессе переосмысления известных ему мнений и событий, свидетелем которых он стал, поскольку Бог всемогущ и всеведущ.

* *
*

Сделав субъективно [173] логически безупречный, но объективно логически и нравственно-этически ошибочный вывод о том, что Бога нет, Ю.И.Мухин перешёл к разновидности пантеизма, в которой уготовил человеку место Бога, заодно наделив Природу личностными — по их существу нравственно-этическими — качествами, а по умолчанию — и интеллектом; и это всё — вопреки своим же оглашениям:

«Чтобы понять Природу, нужно встать на её место[174]. Она ведь не может силой заставить нас служить своей цели (ранее им утверждалось, что цель Природы — её вечное существование, которое ей должен обеспечить разум человека, единственно способный решать такого рода задачи)[175] — у неё нет кнута для нас[176]. А ей нужно, чтобы мы все силы приложили для вечной жизни человечества[177], поскольку только в таком случае мы автоматически обеспечим вечную жизнь и ей. Исходя из этой цели, каждый из нас обязан иметь всепоглощающее чувство долга перед родом, перед обществом, перед людьми. И это наше чувство долга для Природы даже важнее, чем наш ум. Ведь без чувства долга мы ум и творчество на пользу природе не направим: живём-то мы всего лет 70 — да на кой нам вечность, «после нас хоть потоп»[178]!

Продолжим размышления о себе. Наш разум тоже двойственен. Во-первых, это компьютер, т.е. память[179]. Он способен запоминать факты и известные способы связывания фактов. Скажем, загорелась зеленая лампочка (факт) — беги (связывание фактов) к кормушке (второй факт), красная — убегай.

Второе, что может наш разум — это творить, т.е. он способен связать факты решениями абсолютно новыми, которых ещё не было в памяти этого человека. Вот этой способности животные не имеют, это можно сказать определённо[180]. На Земле достаточно животных, живущих дольше человека. Но и обезьяны, и дельфины до сих пор животные, а человек за несколько тысяч лет решил столько творческих задач, что практически преобразил всю планету.

Если бы я был верующим[181], то сказал бы — Бог вдохнул в нас две вещи: способность к долгу и способность к творчеству. Причём, повторяю, первая способность значительно важнее для Природы, чем вторая, поскольку способность к творчеству легко развить, особенно если у тебя в запасе вечность, и долгом подавлены инстинкты.

Но если бы это был Бог, то он заложил бы в нас эти свойства уже в готовом виде, а Природа, как всегда, заложила в каждого человека только зародыш, который к тому же вместе с телом растет не в каждом человеке» (Ю.И.Мухин “Бессмертна ли душа человека? ”, газета “Дуэль”, № 33 (80), 1998 г.).

Но способности человека, названные Ю.И.Мухиным, и есть свойства, заложенные в человека Свыше в готовом для использования (либо злоупотребления ими) виде. И человеку предоставлена свобода в их употреблении. Если бы не данная человеку Свыше свобода, то Жизнь превратилась бы в “музыкальную шкатулку”, а люди — в бездушных, безвольных, безнравственных автоматов в составе её “механи­чес­кого” устройства или зрителей, не имеющих возможности изменить течение сюжета постановки, в которой они участвуют в качестве безвольных персонажей.

Свобода же выбора, способная освободить в Любви к Жизни и волю человека[182], дана ему Свыше, а вот, кто и как распоряжается ею, — зависит от него самого: и в этом нравственно обусловленном диалоге человека с Жизнью протекает процесс формирования нравственности и этики каждого человека и культуры будущей человечности. Если бы не это, то не было бы места охватывающему жизни многих поколений процессу коллективного творчества людьми будущей культуры человечности.

Т.е. Ю.И.Мухин опять не в ладах с логикой: если бы совершенство человека было заложено в него в готовом виде, то не было бы места творчеству человека в этой области, и способность к творчеству (по крайней мере в этой области) была бы для Жизни избыточна и никчёмна. Бог же пожелал, чтобы творчество человека проявилось и в этой области. Почему пожелал именно так? — это другой вопрос, на который каждый получает ответ всею своею жизнью.

Но этого вопроса Ю.И.Мухин не видит потому, что Бога для него нет, но:

Коли нет вопроса — то нет путей и к ответу на него, а субъективно — нет и ответа.

И в этой связи следует вспомнить печальные слова царя Давида (пророк Дауд в Исламе): «Сказал безумец в сердце своём: “Нет Бога”» (Псалтирь, 13: 1).

Для Давида (как и для многих верующих по совести, а не по писанию или ритуалу) бытие Бога Живого было реальным этически доказанным неопровержимым повседневным фактом своей собственной жизни, но не предметом рассуждений или веры в рассудочно и экспериментально недоказуемые предположения. А вот истинность слов Давида о безумии всякого атеиста Ю.И.Му­хин действительно доказал сам — “логикой” своих рассуждений на тему «Бога нет, душа бессмертна».

О такого рода атеистических воззрениях и способе осмысления Жизни, современный пример которых нам предоставил Ю.И.Му­хин в цитированной статье, много веков тому назад высказался и один из основоположников исторически реального христианства — апостол Павел:

«Если кто из вас думает быть мудрым в веке сём, тот будь безумным, чтоб быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие перед Богом» (1‑ е послание Коринфянам апостола Павла, гл. 3: 18, 19).

И это не единственное место в писаниях апостола Павла, где он обращает внимание на то, что так называемые «нормальные люди» в их подавляющем большинстве объективно безумны перед Богом:

«Но бо­юсь, что­бы, как змей хит­ро­стью сво­ей прель­стил Еву, так и ва­ши умы не по­вре­ди­лись ук­ло­нив­шись от про­сто­ты во Хри­сте» (2‑ е послание апостола Павла Ко­рин­фя­нам, гл. 11: 3).

Но высказывание апостола Павла — не парадокс, т.е. Павел не противоречит в данном случае сам себе: он определённо осознавал, что демоническая мудрость «нор­маль­ных» людей (а тем более «выдаю­щих­ся интеллектуалов») мира сего есть явное, неоспоримое безумие перед Богом, и пытался, снизойдя к узкой и ограниченной схеме мировосприятия и миропонимания своих «нор­маль­ных» современников, на их языке объяснить им, как — по его мнению — почитаемое ими за мудрость грубо-приблизи­тельно соотносится с истинной Боговдохновенной мудростью, которую они почитают одной из разновидностей истинного безумия.[ВП СССР14]

6.3. Против идеалистического атеизма[183]

Действительный же парадокс в жизни и деятельности Павла состоит в том, что, осознавая отличие “муд­рости” мира сего от истинной Боговдохновенной муд­рости, многократно и прямо говоря об этом, он сам систематически приписывал положения “му­д­ро­сти” мира сего Богу, Его Промыслу и искренне — воинству­юще-бесчувственно — проповедовал таковое вероучение как боговдохновенное вместо того, чтобы — прежде проповеди, дабы не смешивать обе мудрости воедино в своём веропоучении других, — озаботиться разграни­чением с Божией помощью в своей собственной психике:

· “мудрости” мира сего, в котором он сложился как личность, наследие которого он нёс и которое не преодолел, и

· мудрости Боговдохновенной, возможность осознания которой открыта для каждого, кто к ней устремится, по его нравственной готовности изменить себя, и прежде всего, — готовности изменить свою реальную нравственность[184], осмысляя и переосмысляя Жизнь, что определяет веру и религию, и всю алгоритмику индивидуальной психики всякого человека, включая и его участие в коллективной психике (эгрегорах) общества.

Как известно из Библии, Павла изначально нарекли именем Савл, а Иисус при жизни во плоти среди людей сам личного общения с Савлом не имел. В то время Савл был убеждённым сторонником фарисейской[185] ветви тогдашнего иудаизма, обличаемого Иисусом в богоотступничестве, и, как следствие, — Савл был противником Иисуса и распространяемого им вероучения. Однако в последствии, как на том настаивает традиция христианских церквей, после своего вознесения якобы Иисус явился Савлу на его пути в Дамаск, куда тот направлялся с миссией учинить репрессии в отношении тамошних иудеев, принимавших христианство по учению других апостолов, призванных Иисусом при жизни его во плоти среди людей.

Канон Нового завета об этом повествует так:

«1. Савл же, ещё дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику 2. и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим. 3. Когда же он шёл и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. 4. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? 5. Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна. 6. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? и Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. 7. Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя. 8. Савл встал с земли, и с открытыми глазами никого не видел. И повели его за руки, и привели в Дамаск. 9. И три дня он не видел, и не ел, и не пил.

10. В Дамаске был один ученик, именем Анания; и Господь в видении сказал ему: Анания! Он сказал: я, Господи. 11. Господь же сказал ему: встань и пойди на улицу, так называемую Прямую, и спроси в Иудином доме Тарсянина, по имени Савла; он теперь молится, 12. и видел в видении мужа, именем Ананию, пришедшего к нему и возложившего на него руку, чтобы он прозрел. 13. Анания отвечал: Господи! я слышал от многих о сём человеке, сколько зла сделал он святым Твоим в Иерусалиме; 14. и здесь имеет от первосвященников власть вязать всех, призывающих имя Твое. 15. Но Господь сказал ему: иди, ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое перед народами и царями и сынами Израилевыми. 16. И Я покажу ему, сколько он должен пострадать за имя Моё. 17. Анания пошёл и вошёл в дом и, возложив на него руки, сказал: брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на пути, которым ты шёл, послал меня, чтобы ты прозрел и исполнился Святого Духа. 18. И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его, и вдруг он прозрел; и, встав, крестился, 19. и, приняв пищи, укрепился. И был Савл несколько дней с учениками в Дамаске. 20. И тотчас стал проповедывать в синагогах об Иисусе, что Он есть Сын Божий. 21. И все слышавшие дивились и говорили: не тот ли это самый, который гнал в Иерусалиме призывающих имя сие? да и сюда за тем пришел, чтобы вязать их и вести к первосвященникам. 22. А Савл более и более укреплялся и приводил в замешательство Иудеев, живущих в Дамаске, доказывая, что Сей есть Христос[186]» (Деяния апостолов, гл. 9).

Так Савл стал апостолом Павлом. А его вклад в становление исторически реального христианства оказался столь велик, что многие исследователи вопроса приходили к тому, чтобы исторически реальное христианство называть паулианством (от латинского «Paul» — Павел). И далеко не все они оценивали вклад Павла в становление исторически реального христианства как положительный, пример чему — мнение Л.Н.Толстого:

«Знаю, что то, что я имею высказать теперь, именно то, что та церковная вера, которую веками исповедуют миллионы людей под именем христианства, есть не что иное как очень грубая еврейская секта, не имеющая ничего общего с истинным христианством, — покажется людям, исповедующим на словах учение этой секты, не только невероятным, но верхом ужаснейшего кощунства.

Но я не могу не сказать этого. Не могу не сказать этого потому, что для того, чтобы люди могли воспользоваться великим благом, которое даёт нам истинное христианское учение, нам необходимо прежде всего освободиться от того бессвязного, ложного и, главное, глубокобезнравственного учения, которое скрыло от нас истинное христианское учение. Учение это, скрывшее от нас учение Христа, есть то учение Павла, изложенное в его посланиях и ставшее в основу церковного учения. Учение это не только не есть учение Христа, но есть учение прямо противоположное ему» (Л.Н.Толстой, “Почему христианские народы вообще и в особенности русский находятся теперь в бедственном положении”[187]).

Хотя официальные церкви не согласны с мнением Л.Н.Тол­сто­го по этому вопросу, уклоняясь на протяжении всего ХХ столетия от рассмотрения нравственно-этической сути учения Христа и нравственно-этической сути учений церквей имени его (а она действительно различна[188]), — тем не менее, оценка Л.Н.Толстым исторически реального христианства и роли апостола Павла в его становлении истинна, поскольку Савла на пути в Дамаск призвал к служению себе не Иисус Христос.

Мы относим происшедшее к наваждениям, поскольку отрицаем факт явления Савлу истинного Христа на основании того, что:

Эпизоды взаимоотношений называемого «Христом» и Савла-Павла, о которых идёт речь, выделяются из множества приводимых в канонических текстах Нового Завета тем, что называемый Христом ведёт себя не так, как вёл себя Христос во всех других не оспариваемых нами новозаветных свидетельствах о его деятельности.

Называемый «Христом» в эпизоде с Савлом на пути в Дамаск ведёт себя не по-христиански:

· Истинный Христос исцелял больных и калек, — а тут Савл был ослеплён, пусть и на время (Бог и посылаемые Им обходятся без сопутствующих “побочных” эффектов такого рода).

· Истинный Христос никогда и никого не принуждал последовать за ним ни силой, ни страхом, ни шантажом, — Савл же был в трепете и ужасе, когда подчинился[189] тому, кто его призвал служить себе.

· Даже если обратиться к эпизоду изгнания торговцев из храма, когда Христос якобы применил грубую силу[190], то и в этом случае никто не стал калекой, никто не был охвачен ужасом, ничья воля не была подменена в его психике чуждой ему волей.

Истинный же Христос никогда и никого не вгонял в страх, никогда и никого не делал ущербным даже на время, никогда и никого не шантажировал (тем более изощрённо шантажируя в умолчаниях, а не на словах), не подавлял и не извращал чью-либо волю[191], не порождал двусмысленных ситуаций, позволявших обвинить его и Бога в чём-либо подобном.

В деятельности истинного Христа и в деятельности явившего в духе себя Савлу на пути в Дамаск выразились две разные и несовместимые друг с другом нравственности.

И такого обращения в «христианство», какое претерпел Савл, не могло быть, если бы он действительно был призван к служению истинным Христом. Истинный Христос открывал перед всеми, к кому он обращался, истину, либо излагая её прямо и ясно так, чтобы быть однозначно понятым; либо, — будучи истинным диалектиком, — задавал однозначно понимаемые наводящие вопросы, искренне по совести [192]отвечая на которые, вопрошаемый своим умом отходил от “мудрости” мира сего, которая есть безумие перед Богом, и приходил к постижению истины. ­И каждый был волен отвергнуть так или иначе открытую ему Христом истину, либо принять истину в основу своей жизни.

Савл же стал «христианином» и апостолом Павлом не своею доброй осознанной волей, переосмыслив, находясь в умиротворённом и жизнерадостном настроении, свои прежние убеждения-заблуж­де­ния, почёрпнутые им из “мудрости” мира сего в течение всей его прежней жизни, и их обусловленность его реальной нравственностью, а подчинившись в трепете и ужасе призвавшему его духу, сохранив свойственную ему прежде нравственность (как иерархически упорядоченную совокупность нравственных мерил) [193] и не изменив при этом в себе ничего, кроме рассудочного отношения к и без того известным ему фактам:

· ранее он истово отрицал, что Иисус есть Христос (Мессия, помазанник Божий — Его избранник для осуществления определённой миссии в Промысле),

· после этого стал истово проповедовать, что именно Иисус и есть Христос.

И особый вопрос:

Потребно ли истинному Христу и истинному Богу, чтобы истинное христианство люди принимали в трепете и ужасе, будучи неспособными понять что-либо; чтобы принимали так, как нечто принял Савл-Павел?

Если человека охватывает трепет и ужас, то следует просто обращаться непосредственно к Богу за защитой и помощью.[194]

А Савл Бога даже и не вспомнил, поскольку потерял самообладание.

Прежде же того, как его вогнали в трепет и ужас, эксплуатируя Божие попущение в отношении него, Савл был далёк от Бога и упорствовал в этом самоотчуждении от Него. Жертвой наваждения в Божьем попущении Савл стал потому, что и перед выходом в Дамаск, и на пути к нему был одержим злобой, и в таком настроении (эмоционально-смысловом строе его души) ему было не до мыслей о Боге; не до его личностных ВЗАИМОотношений с Ним; не до мыслей о том, чему и как учил Иисус, и истинно ли это.

То есть, слепо и безумно веруя в фарисейскую традицию исповедания иудаизма, он жил вне религии Бога истинного, сам отгородившись от Него безумной верой в “мудрость” мира сего, злобно и бессмысленно отрицая всё, что доходило до него хотя бы окольными путями из вразумлений Божиих, передаваемых людям Иисусом, пока тот жил среди них во плоти. И это было так, хотя была и для Савла открытая возможность к тому, чтобы подумать о том, что доходило до него окольными путями из проповедей Иисуса; возможность к тому, чтобы, предварительно помолившись Богу о защите от наваждений, если уж не было у него веры человеку во плоти — Иисусу, прийти к Иисусу и поговорить с ним, будучи убеждённым, что Бог ответил его молитве, и он защищён от наваждений самим Богом, как о том просил в молитве. Но Савл не считал это для себя лично жизненно необходимым; жизненно необходимым он считал репрессии в отношении инаковерующих и инакомыслящих. Такова была нравственность Савла до эпизода на пути в Дамаск.

И соответственно его нравам, как только некто явил силу в отношении него и назвался Иисусом, то Савл сразу же согласился, что этот некто и есть истинный Иисус Христос, не задумываясь о том, что в отношении него был применён этически тот же самый подход, что ранее был применён синедрионом в отношении Иисуса Христа, пока тот жил во плоти среди людей; что в этом подходе в обоих случаях выразилась одна и та же нравственность:

«Сила наша будет законом правды, ибо бессилие оказывается бесполезным» [195](Пре­муд­рость Соломона, гл. 2: 11, изложение нравственно-этической позиции неправоумствующих, искушающих Бога своим посягательством на казнь обличающего их праведника)» «Труд­но тебе идти против рожна [196] » (Деяния апостолов, гл. 9: 5, слова явившего себя Савлу в духе).

Разница только в том, что:

· в случае Иисуса Христа этот подход был овеществлён в виде членов синедриона, его стражи, римской власти, толпы злопыхателей и зевак в их персональном составе;

· а в случае Савла этот же подход выразился исключительно в духе, вещественно не затронув никого, разве что самого Савла, который был внезапно ослеплён.

Бог никого не вводит Своею волей в область действия Божиего попущения.

Все входят в область действия Божиего попущения в отношении них своею волею сами, уклоняясь от присущей Жизни праведности, под воздействием их же извращённых или ущербных нравов по невнимательности и настырности упор­но игнорируя все предостерегающие знамения и наставления на путь истинный, даваемые Свы­ше так или иначе каждому прежде, чем он окажется в области Божиего попущения в отношении него.