Как меня водили

Не зря говорят, что Западная Украина - поганый край. И дело тут отнюдь не в бандеровцах.

У меня было случай почище. Куда там бандерам...

Я тогда был механиком-водителем на самоходке. Стояли мы в одном глухом уголке, местность вокруг была исключительно красивая - возвышенности живописные, леса, зеленеет все...

Тогда была передышка. Стояли мы там уже пару дней, не наблюдая поблизости ни немцев, ни бандер, маленько расслабились. А впрочем, история такая, что и бдительность не помогла бы...

Сижу я в траве и перебираю инструмент - предстояла кое-какая мелкая профилактика. Остальные подремывают по ту сторону самоходки, у ближайших машин тоже никакого шевеления, солнышко светит, теплынь, такие, в общем, тишина и благолепие...

И тут подходит не кто-нибудь, не с ветки незнакомец спрыгнувши - Ванька Масягин собственной персоной, заряжающий из нашего же взвода, можно сказать, приятель и корешок. Доподлинный, по всем приметам, Ванька - лицо его, комбинезон его, даже трофейный фрицевский кинжал с черной ручкой на поясе висит, как всегда, и кобура на немецкий манер, слева и впереди прицеплена.

И говорит мне:

- Вставай, Сережа, пошли!

Я встаю - и чапаю за ним, как дурак, отчего-то не задавши ни единого вопроса. Иду себе и иду, знай ноги переставляю. Идем мы куда-то, идем, идем...

Не знаю, что на меня нашло, только я вдруг себя почувствовал чуточку посвободнее. Словно бы освободился от этой дурацкой нерассуждающей покорности, мне, в общем-то, не свойственной.

Приостановился и спрашиваю:

- Вань, а Вань! А куда мы идем?

И тут, не поверите... Только я это спросил - Ваньки не стало. Пропал куда-то, в воздухе растаял. Вот только что был тут, шагал передо мной, как заведенный - и растаял...

Жутковато мне стало. Точно знаю, что не сон.

Что Ванька только что шагал передо мной, вел куда-то. И не мог он никуда спрятаться, никуда убежать. Пропал с глаз мигом, как будто повернули выключатель, и никакого Ваньки не стало...

Стою, коленки чуть дрожат, оглядываюсь. Батюшки мои... Вон они, самоходочки, виднеются далеко внизу - и до них от того места, где я стою, километра четыре. А стою я высоко на горе, над долиной. Один-одинешенек. Ни одной живой души вокруг.

Меня холодным потом прошибло. И в этот момент испугался я не столько этой странности, внезапного Ванькиного исчезновения, сколько того, что мое отсутствие будет замечено. На языке уставов - а язычок этот строгий! - такие вещи именуются " самовольное оставление расположения части" и караются по всей строгости законов военного времени. Возьмут в оборот - и доказывай потом, что не было у тебя злостных намерений...

Как я вжарил со всех ног в расположение! Пятки сверкали! Не знаю, какие тогда были рекорды по бегу, но уверен, что я побил их все, сколько ни есть...

Прибегаю к самоходкам - а там все осталось, как и было. Никакой суеты, никто моего отсутствия не заметил. А у соседней самоходки сидит его степенство, Ванька Масягин, ломтище хлеба наворачивает со сбереженным пайковым сахарком - любил он пожрать от пуза...

Я ему, конечно, ничего не сказал - он-то при чем? Ясно же, что увел меня от самоходок, затащил на гору, на вершину вовсе не Ванька, а кто-то вроде Ваньки. Кто-то, кто прикинулся Ванькой Масягиным. Что же мне, его по зубам бить за то, что какая-то погань именно им оборачивалась?

Слышал я о таких вещах у нас в Сибири, от стариков. На моей памяти в натуре подобного ни с кем не случалось. Я и думать не мог, что такое меня достанет, причем не дома, не в Сибири, а на этой поганой Западной Украине...

Старики говорили, что в таких случаях надо креститься. Но, если вот так вот, совершенно невзначай, без задней мысли спросить: " Куда идем? ", оно тоже вмиг пропадает. Правильно говорили.

Больше со мной ничего такого в жизни не случалось. Но долго еще вздрагивал, когда меня звали куда-то идти, приглядывался к человеку и окружающей обстановке. Иногда из-за этого случались сущие конфузы, но это уже неинтересно...

Куда ж он меня завести хотел, сука такая? Кто ж знает...