III.“ПОРОХОВОЙ ПОГРЕБ“ ПЯТИДЕСЯТЫХ.

1. РАЗБИТЫЕ, БИТНИКИ. РАЗБИТОЕ ПОКОЛЕНИЕ.

В строительстве идеального образа человеческой культуры через кросс-культурный диалог с черными субкультурами битники и хиппи – две самые крупные субкультуры среднего класса были схожи – только вторая строила свою модель, опираясь на мудрость Востока или условный образ американских индейцев, островитян Океании. Первая же на эксплицитном уровне использовала буддизм, а для воплощения стиля жизни создала тип раскованного, открытого полноте бытия и противостоящего миру конформистов “черного человека” – своеобразный неоруссоистский миф. Пример – известный отрывок из романа Джека Керуака “На Дороге”, где главный герой мечтает стать чернокожим, так как “мир белых не дает ему вдоволь восторга, вдоволь мрака, ночи и упоения собой”. Норман Мейлер выстраивает два семантических ряда, соответствующих условному делению на бунтарей и обывателей:

негр – белый;

кривая – прямая;

убийство – жизнь (самоубийство);

марихуана – алкоголь;

хип – квадрат(square);

компания – семья;

Очевидно, что интерес к “черной культуре” здесь вызван не ею самой, а желанием находящегося внутри социокультурной системы “бунтаря” вырваться из нее через самоотождествление с ценностями, считавшимися периферийными, маргинальными или внесистемными. Говоря о “Великом Отказе” молодежной революции шестидесятых, Теодор Розак замечает: “Если в этосе Черной Власти (леворадикального движения афро-американцев) и есть нечто привлекательное для белой молодежи, которая не может непосредственно участвовать в движении, то это ощущение того, что Черная Власть подразумевает совершенно новый образ жизни: черная культура, черное сознание, тотально несовместимая с белым обществом и тотально гордящаяся этим”. “Несомненно, чернокожие внесли значительный вклад в зарождение нового сознания, – пишет другой “классик контркультуры” Чарльз Рейч.– Они не были допущены в лоно Корпоративного государства, тем самым их культура и образ жизни поневоле противопоставлялась Государству. Их заводная музыка контрастировала с пресноватой музыкой белых. Их образ жизни казался более земным, чувственным, чем белый. Они первыми стали открыто насмехаться над истэблишмэнтом и его ценностями... Когда их музыкой, представленной рок-н-роллом, стали заслушиваться белые подростки, это дало новый толчок подпольному самосознанию поколения битников”.

“Разбитые” фактически спровоцировали появление нового стиля – анти-стиля со своими анти-героями. Они первыми осознали необычайные способности средств массовой информации и, начиная с середины пятидесятых годов, повели, используя их, широкомасштабное наступление на умы молодежи. Cделав себя товарными, но отчасти запрещенными (процес над поэмой “Вопль” Аллена Гинзберга в 1956 году, cуд над “Голым Завтраком ” в 1966 году, окончательно узаконившим публикацию романа в США), cделав свой стиль жизни притягательным, но отвергаемым мейнстримом. Отчасти, с их легкой руки, был создан очередной “культурный миф”, во многом туманный и запутанный (чему они сами во многом способствовали), хотя потом они этот ярлык “битника” и люто возненавидели. Они реанимировали литературно-биографическую традицию, описывая в художественной форме свою жизнь, делая ее широким достоянием общественности. Внешне “разбитые” следовали имиджу хипстеров, невзирая на то, что к своему внешнему облику относились весьма пренебрежительно. В “На Дороге” Дин Мориэрти спрашивает: “Ну а какой смысл в одежде, какая разница как ты выглядишь? ” Однако, выглядя весьма неопределенно, они в полной мере владели и языком, и стилем. Постепенно вырисовывается образ дороги, Великого Путешествия – первая карта автостопа. Это “Великий Трегольник” – Сан-Франциско, Нью-Йорк и Мехико. Также определяются и свои районы обитания – во Фриско Хейт-Эшбери, Северный Пляж, битническое издательство Лоуренса Ферлингетти “Сити Лайтс”, Галлерея, где проходили поэтические чтения; в Нью-Йорке – Гринвич-Виллидж.

С другими субкультурами их роднит очень многое – музыкальный культ, альтернативное отношение к наркотикам, свобода самовыражения, тяга к насилию... Почти все, за исключением вещевого фетишизма.

Если Белому Хипстеру приходилось приводить себя в порядок, чтобы выглядеть “цивильно”, то битнику ничего и делать не приходилось. Выглядели они нормально. “Разбитые” скорее напоминали антропологов, путешествовавших по полукриминальному, трущобному миру и переводивших законы, обычаи и ритуалы этого мира на более менее понятный широкой аудитории язык. Они демонстрировали свою непохожесть не в выработке внешне альтернативного стиля, а в безразличии к стилю как таковому, что тоже стиль. Ирония ситуации заключается в том, что ни один из писателей Разбитого Поколения внешне не соответствовал общепринятому “разбитому” имиджу. Cкорее он зародился даже не в Америке, а в Париже, в среде экзистенциалистов. Многие “разбитые” колесили по Европе, северной Африке, подолгу живя в Танжере, Лондоне и Париже, выстраивая особую мифологию своих путешествий, и в какой-то степени заимствовали стиль. Хотя, с другой стороны, черные музыканты тоже часто навещали после войны Париж и Лондон, и может все это вернулось в Америку к белым от своих же черных, но через посредство европейских интеллектуалов. “Образ " разбитого" поистрепался и был ассимилирован массовой культурой, став не более чем эффектной позой протеста против невинных общественных обычаев”. Быть " разбитым" стало означать лишь прикид для тусовки: для парней реквизит состоял из темных очков, кожаных сандалий, джинсов, беретов и черных свитеров с высоким воротом; широкие брюки, сандалии, просторные блузы, прямые распущенные волосы – для дам. " Beat" стал играть значимую социальную роль благодаря тем самым типам, чей образ жизни сами " разбитые" яростно отвергали. Само слово " битник" придумал бульварный фельетонист из Фриско Хербом Каэном в середине 50-х. Он просто скрестил два слова: английское " beat" и русское " спутник". Таким образом было получено подопытное определение для бородатых завсегдатаев богемных кафе Северного Пляжа, которое немедленно подхватили остальные газеты как карикатурный образ любого, кто каким-либо образом отождествлял себя с ценностями “разбитых”. “Но эти ценности нельзя было обосновать логически – они нащупывались только интуитивно, только индивидуальным чутьем”.

Cама улица создает достаточно замкнутую среду. Для того, чтобы описать племя требуется переводчик с непонятного в доступное. Также и в случае с субкультурами. Роль первых антропологов и этнологов сыграли сами писатели, а за ними эстафету приняли пресса и другие отрасли промышленности массовой культуры, объясняя молодым: “Где это? Что это? И как к этому подступиться, иначе говоря – купить”. Все, естественно, было искажено, теоретизировано, превращено в стереотипы. Однако, эти ориентированные на подростков стереотипы действительно помогли создать массовые молодежные племена нового типа, которые ширятся день ото дня.

2.ТЕДДИ БОЙЗ.

Пока в послевоенной Америке оформлялись все про и контра новому потребительскому обществу, в Великобритании создалась во многом отличная качественная ситуация, сыгравшая важную роль для дальнейшего расцвета молодежных субкультур. Во-первых, там не было антагонистического образа “черных” субкультур из-за их изначальной малочисленности. Англия до сих пор остается страной весьма консервативной в приеме иностранных граждан, что отчасти объясняется их сознательной изоляцией (отказ от подписания Шенгенского договора, открывающего границы для огромного потока туристов и иммигрантов, принятие новых законов, ограничивающих въезд на постоянное место жительство выходцев из других стран, прежде всего из африканских). Не случайно, что одна из главных причин столь долгого главенства консерваторов на политической сцене – это их политика, направленная на ограничение въезда иностранцев в страну.

В годы войны вся Британия стояла перед лицом нацистской угрозы – территория подвергалась неоднократным бомбежкам и обстрелам, в ходе военных действий погибло много молодежи. Cтране требовалось время на восстановление. Рабочий класс, претерпевший колоссальные лишения, рассчитывал обрести себя в более бесклассовом и эгалитарном обществе. Подчеркну, что классовое разделение и самосознание в Великобритании более развито, чем в какой-либо любой стране (в Англии классовая иерархия, согласно Джеффри Гореру, состояла из семи классов. Три рабочих, три средних и один – аристократический; Сейчас к последнему добавился еще один, в связи с появлением так называемой “новой аристократии” от шоу-бизнеса). Как следствие этих ожиданий – приход к власти правительства лейбористов. В жизни британской рабочей молодежи тоже наступил период перемен – начал постепенно формироваться уличный стиль, этот наиболее чувствительный барометр, отражающий социальную жизнь. Типичный Dressing Up, движение снизу вверх, практически определил развитие британской культуры – стремление добиться успеха, перейти на другую ступень в социальной иерархии, но в тоже время получить настоящее признание прежде всего в своей среде весьма характерно для англичан.

Прослойка среднего класса в начале пятидесятых не была особо активна в субкультурном отношении. Конечно, в Англии появилось мощное литературное направление “Сердитые Молодые Люди” – английский аналог “Разбитых”. Но они не стали выразителями чаяний целого поколения. Это был достаточно замкнутый круг интеллектуалов, обретших своего читателя только в начале-середине шестидесятых. Аутсайдеры, которых они воспевали, были прежде всего в плане социальном, а их духовное превосходство считалось само собой разумеющимся. Для английских интеллектуалов вопрос о выходе из общества вообще не стоял на повестке дня. Речь первоначально шла об элементарной cоциальной терпимости.

Сразу после войны в Великобритании официальным стал консервативный стиль одежды, так называемый “Эдвардианский”, возращавший аристократов к “золотым временам” Эдуарда VII – длинные однобортные пиджаки, часто с бархатной подкладкой (костюм дополняли узкие брюки и макинтош). Стиль этот символически “убивал двух зайцев”: возвращал Британию к тому времени, когда ее величие никем не подвергалось сомнению, и вырабатывал национальную альтернативу все более расширявшемуся влиянию Америки, как в культурном, так и потребительском плане.

Демакрационная линия между аристократией, привелигированным средним классом и широкими слоями рабочей молодежи по-прежнему существовала. C одной стороны, не произошло никаких существенных изменений: было поколение отцов, знавших свое место и оказавшихся не в состоянии сделать свою культуру, найти свой стиль. А с другой, в военные годы в Англии появился феномен, названный впоследствии словом “Тинейджер”. Предоставленные долгое время сами себе подростки бессознательно требовали и нового к себе отношения. Гремучая смесь притязаний рабочей молодежи, юной самоуверенности и наглости, появившейся после победы, cоздало потрясающий по силе коктейль, через некоторое время начавший определять каждый аспект современной жизни. Параллельно все возрастала экспансия американской массовой культуры, по отношению к которой английские консерваторы находились в открытой оппозиции. Итак, в начале 1952 года в рабочих кварталах Лондона, таких как “Слон и Замок” (Elephant & Castle), к югу от Темзы складывается первая молодежная субкультура Британии – молодые люди, одетые в соответствии с канонами “Эдвардианского” стиля, разбавленного элементами американского происхождения – немного от “зутиз”, немного от “ковбоев”.

Cтилистически это была “культурная революция”. Первоначально их называли “Новыми Эдвардианцами”. Для них обещания, что, дескать, после войны все будут приглашены к столу победителей, наконец-то осуществились снизу, и сами по себе. Надо сказать, что английские газетчики, менее шумные, чем американцы, но более основательные, восприняли сначала “Теддиз” как живую насмешку над консерваторами, но вскоре переключили свое внимание на их новое отношение к сексу, до глубины души потрясавшее закомплексованного английского обывателя. Психологи и социологи наперебой обсуждали то, как отсутствие родителей Теддиз повлияло на их агрессивное выражение самодовлеющей мужественности. Теддиз, не имевшие культурной элиты, на слова были вынуждены отвечать образами. Cам внешний вид подчеркивал новое молодежное отношение, так шокировавшее консервативную Англию.

Спустя всего каких-то два года началось первое рок-н-ролльное вторжение в Британию. Теперь Teдди Бойз получили в руки еще одно мощное оружие. В 1956 году песни Билла Хейли, Джерри Ли Льюиса достигают Альбиона. И этого было вполне достаточно, чтобы Англия, сильная природным культурным умом, выработала свой ответ – британский “бит” и “ритм-энд-блюз”, который спустя какие-то семь лет вернется в Америку бумерангом вместе с “Битлз” и “Роллинг Стоунз”. Поскольку эта музыка в Англии была ориентирована на рабочий класс, то определенный гуманитарный пробел англичане с лихвой компенсировали многообразием музыкальных стилей и имиджей. Уже после гастролей Билли Хейли “Теддиз” начинают делать свои прически на рок-н-ролльный манер – характерный кок, или чуб на лбу, как у американских рокабилльщиков. В позитивном плане, приобщение теддиз к рок-н-роллу было несколько опасным. “Они потеряли свое лицо как субкультура Dressing Up, захотев поучаствовать в традиционном английском хулиганстве”. Разгромы кинотеатров, стилеты в карманах, драки на расовой почве в Ноттинг-Хилле – преимущественно индийском квартале – весь этот беспредел помог прессе записать “Тедди Бойз” в потенциально опасных хулиганов. Cоциологи, такие как Коэн, вывели даже термин “общественная истерия”. Для Теддиз же черные были врагами в межрасовых стычках – им нужен был кто-то для ритуального мордобоя без особого остервенения, просто ради поддержания пролетарского кодекса чести – и, одновременно, образцом незакомплексованной спонтанности, выражавшейся в рок-н-ролле. На протяжении всех пятидесятых любого тинейджера, попадавшего в полицию, автоматически записывали в Теды. Только в начале семидесятых, когда появились тысячи хиппи, употреблявших наркотики, и крайне агрессивные скинхэдз, Тедов реабилитировали в глазах общественного мнения. Затем, с появлением панков, они cтали играть примерно ту же роль, что в России в восьмидесятые играли любера. Побоища на Кингс-Роуд, самым панковском месте Лондона семидесятых – один из самых ярких примеров того времени. В отличии от представителей тогдашних американских субкультур Тедди были действительно молоды, неопытны, не связаны семьей и обязательствами – все это придавало особую энергию их бунту и агрессивной защите своего происхождения. В отношении стиля они очень скоро стали анахронизмом, но все же сумели подготовить сцену для новых молодежных субкультур, даже несмотря на то, что были чисто британским явлением.

3.МОДЕРНИСТЫ

В Америке тем временем сложилось новое направление в музыке, логично продолжившее экспериментальный би-боп. Спустя какие-то два года оно инспирировало в Англии целое поколение, cубкультуру модов, пережившую несколько взлетов и падений, и сейчас снова набирающую силу. В джазе, как и в среде хипстеров, всегда существовало два направления – эмоциальное, взрывное (hot) и прохладно-интеллектуальное (cool). Hot Луис Армстронг и иже с ним стали особо популярными среди белого мейнстрима, поэтому большая часть авангардных джазовых музыкантов была вынуждена еще более дистанцироваться от традиции вне зависимости от того, какому стилю они принадлежали. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще в 1947 году, когда Чарли Паркер записал пластинку “Cool Blues”. Однако, би-боп всегда оставался слишком экспрессивным, слишком выразительным, чтобы быть прохладным. На 55-ой улице в Нью-Йорке образуется новая компания музыкантов, среди которых были Джон Льюис (будущий основатель “Квартета Современного Джаза”), белый саксофонист Джерри Миллигэн и трубач Майлз Дэвис. Результатом была первая пластинка Дэвиса “Рождение Прохлады” (Born Of The Cool; еще одно жаргонное значение слова cool – “клевый”). Естественно, что новая музыка требовала нового имиджа как и для музыкантов, так и для все возраставшей аудитории. Модернисты вдохновлялись правилом – “Меньше значит Больше”, – иначе говоря предвосхитили будущий девиз модов – “Умеренность и Аккуратность”. Черные и серые однобортные костюмы, галстуки, белые рубашки, даже запонки, сознательно-издевательский имидж преуспевания, которого не было, на фоне все более массового приобщения к мнимой “битнической альтернативности”. Если длина волос начинала постепенно возрастать, модернисты свои укорачивали. Через некоторое время модернистский джаз стал называться прогрессивным, но именно благордаря ему появился новый тип аутсайдеров, выдвинувших свою вакцину против массовой культуры – сознательное приобщение к официальному стилю, когда большинство начинает подражать твоему прошлому. Эдакий издевательски-вычурный Dressing Up, чтобы подчеркнуть свою выброшенность за пределы общества.

4.НАРОДНИКИ (Folkies)

Обычно “народников” объединяют с битниками, отмечая, что их появление стало естественной реакцией на все более возраставший новоамериканский прагматизм и конформизм. Однако, различия между ними были кардинальны. Тогда как битники концентрировали свое внимание на современном джазе, народники зациклились на народной музыке сельских общин. Это – будущий фолк или фолк-рок, до сих пор чрезвычайно популярный в Америке –штатовский аналог нашей авторской песни. Джаз был музыкальным отражением ритмики современного города, одной из основ битнического жизненного уклада. Cердца же “народников” оставались за городской чертой. Преимущественно они были выходцами из среднего класса, получили неплохое образование. Они создали свою “идиллию сельской жизни”, которую воспевали в своих песнях. C ними связана “рюкзачная революция” пятидесятых, они вдохновлялись “Уолденом” Генри Дэвида Торо. Кроме того, всеподавляющий оптимизм, вера в человеческий дух позволила “народникам” избежать угрюмого пессимизма и злой иронии “разбитых”. Их оптимизм возрастал также и c ростом политической активности в стране. Если “Разбитые” отвергали любую возможность участия в политической жизни, “народники” были убеждены, что в стране можно добиться каких-либо радикальных изменений. Они любили яркие цвета, носили плисовые или вельветовые штаны, цветастые рубашки, что потом органично переняли хиппи. Именно с этих посиделок в фолк-клубах, куда начали приходить все больше и больше людей с цветами на блузах и рубахах, началось то, что вскоре будет названо “Поколением Вудстока” или “Поколением Цветов”. Их приобщение к естественным цветам, кустарной вышивке являло собой сильный контраст с битническим футуристическим модернизмом, столь характерным для пятидесятых.

5.РОКАБИЛЛИ

В 1954 году водитель грузовика из Мемфиса Элвис Пресли записывает на “Сан Рекордз” несколько песен. Остальное – уже история. Это был настоящий прорыв, настоящая музыкальная революция, определившая развитие молодежной культуры, развитие субкультур на несколько десятилетий вперед. Cтиль этот назвали “хиллбилли” – музыка бедного белого американского Юга.

Вообще-то Пресли, ровно как и другие исполнители рок-н-ролла, был хипстером на свой лад, и также испытал на себе сильнейшее влияние черной музыки. Традиционно “хипстера” ассоциировали с белым Северянином, но здесь, на юге, помимо джаза было богатейшее черное музыкальное наследие, уходившее своими корнями в деревенский блюз конца девятнадцатого века, который с появлением электрогитар и оттоком негритянского населения в города трансформировался в городской ритм-энд-блюз. В отличии от северных собратьев, южные хипстеры – Рокабилльщики – опирались во многом на свой собственный культурный багаж, не попадая под схему “белых негров” Мейлера. Они были просто “добрыми старыми” ребятами с природным ощущением той самой “дикой самоуверенности”, начавшей таять в американском “массовом сознании” в послевоенные годы. Рокабилли, как стиль, стал слиянием сразу множества музыкальных направлений. Миграция населения из деревень в город, распостранение радио и телевидения, создавало все новые возможности для культурного обмена, cводя на нет культурную изоляцию отдельных районов страны. К 1955 году в Америке тоже появился свой “Тинейджер”. Двадцатилетний Элвис повергал на концертах своих поклонниц в полную истерику, тогда как фильм “Бунтарь Без Причины” с Джеймсом Дином в главной роли собирал полные кинотеатры. Начала складываться массовая молодежная культура, внутри которой вскоре стали образовываться различные микро или субкультуры. Аудитория Пресли и Дина состояла, в основном, из детей “бэби бума” (“бэби бум” – небывалый взлет рождаемости в Штатх начала сороковых годов). Они не видели войны, они получили американскую “липу” и“ мыльные оперы” в уже готовом виде. Для них рок-н-ролл воплощал тотальную свободу, к которой родители, испытывавшие тягу к нормальности (в силу своего устоявшегося мировоззрения, сложившегося в условиях времен Депрессии и Войны), просто не могли приветствовать, настолько все происходившее было для них отвратительно и непонятно. Cамо понятие молодости провело резкую черту между поколениями. Американские Тинейджеры превратились в почти самодостаточную гомогенную культуру со своими собственными правилами игры.

Этнических или региональных проблем больше не существовало. Оставались еще расовые, несмотря на то, что большинство молодых, раскупавших пластинки с черными исполнителями, стали терпимее в этом отношении. Воедино смешались черные традиции блюза, госпела, джаза с белым кантри-энд-вестерн. Но если музыке “рокабилльщики” обязаны черным, то внешнему имиджу сами себе.

Если “хипстеры” разбитого толка преимущественно копировали черный стиль, то новое поколение фактически выставило на всеобщее обозрение образ южного дэнди из рабочих семей. Cтиль не предполагал широких ограничений в одежде. Джинсы сочетались с широкими брюками, маками, цветастыми рубахами, кожаными куртками, темными очками. Брюки могли быть узкими, могли быть широкими. Ботинки белыми, голубыми, черными. Первоначально эта субкультура развивалась как Dressing Up, пока была временно локализована на Юге. В 1956 году Пресли выступал в широком белом костюме. Но уже на следующий появился в чисто байкерском обличии. То есть наметилась тенденция подчеркнуть развязанный и хулиганский имидж “рокабилльщиков”. Мол, мы больше не водители грузовиков, но не забываем, где выросли. Почти во всех американских городах соседствовали две главные тинейджерские субкультуры – “квадратов” (дети из обеспеченных семей, слушавшие Фрэнка Синатру или Пола Анку, выставлявшие напоказ свою лояльность и чистоту) и “хиллбилльщиков” (“грязнуль” как их еще называли), что фактически приводило к разделу города на территории, за преобладание в которых шла ожесточенная кулачная, а то и ножевая война (рекомендую посмотреть один из ранних фильмов Копполы “Аутсайдеры”).

В Англии, спустя еще двадцать лет, оба этих направления сохранились. “Черные Тедди” и “Белые Тедди” раскололи лагерь “рокабилли” надвое (“Черные” были родом из сельских или менее благополучных районов). Пытаясь сохранить чистоту рядов “Теддиз” решительно отказывались воспринимать любые новшества, сохраняя верность идеалам пятидесятых. Из этих “хиллбилльщиков” выросла малочисленная субкультура, делавшая установочный акцент на интерес к работе, семейному укладу, отрицательно реагируя на лозунг панков “Все к черту! Будущего нет! ”. Но если у панков оно все же было, у рокабилльщиков образца 1976 года в Англии, как у субкультуры, его уже не было (хотя в конце семидесятых там и был всплеск возрожения белого Рокабилли, базировавшегося в Кенсингтоне, и в клубах типа “Роялти”, что на Сауфгейт, и “Сквайр” в Кэтфорде). К 1985 году наметилось возвращение к черным курткам и джинсам, что отчасти объясняется началом общего возрожения всех субкультур без исключения, когда демонстрация альтернативности и нехорошести стала правилом, тогда как все остальное мейнстримовское – исключением. Такие перепады из крайности в крайность для субкультур необычны. Но не будем забывать, “рокабилли” было чрезвычайно массовым явлением и поэтому чутко реагировало на все изменения в моде. Из “рокабилльщиков” на американском Юге постепенно выросла новая музыкальная субкультура – “гаражная” – то есть группы, по бедности своей игравшие грязный рок-н-ролл и ритм-энд-блюз только в гаражах.

Они выросли на основе редчайшего синтеза различных направлений, разных культурных и расовых отношений. И если бы не было их, то вряд ли нынешняя западная молодежь переполняла сейчас магазины пластинок.

6. “КОВБОИ КАФЕ”. (СОFEE-BAR COWBOYS ИЛИ TON-UP BOYS)

Британская мотоциклетная субкультура появилась несколько позже, в отличии от своих сверстников в Калифорнии. Прежде всего это связано с выдачей бензина по талонам, что было отменено только в 1950 году. Потребовалось еще несколько лет, чтобы в Англии появилась настоящая молодежная субкультура, ведомая только одним правилом: “Живи на полную катушку, умирай молодым”. Их называли “Ковбоями Кафе” или слэнговым выражением ton-up (имелись ввиду те, кто постоянно превышает скорость на мотоциклах). Слово “Байкер” в Англии было менее распостранено. Группы такой молодежи собирались, как правило, у небольших придорожных кафе. Постепенно у них выработалась своя “география” насиженных мест и чужаки не имели права заходить на их территорию. Мотоцикл был главным предметом обожания, свое право на “крутизну” (eще один из вариантов слова ton-up) можно было доказать только в импровизированных гонках. Эти кафе неожиданно стали настолько популярными (особенно на “Северной Окружной Дороге”), что о появлении множества парней на мотоциклах и в черных кожаных куртках заговорили даже в здании Парламента.

Было принято считать, что они – скорее спортсмены, нежели группировка. На практике же эта cубкультура заложила тот стиль, который позже лег в основу рок-н-ролльного британского имиджа и оказывает влияние на молодежный стиль до сих пор. Фильм “Дикарь” был разрешен в Англии только в 1964 году, однако плакаты и постеры с изображением Брандо в “прикиде” выходцев из Бронкса: косая кожаная куртка, джинсы или кожаные штаны, высокие черные сапоги, – широко расходились по всей стране. Поначалу купить такие куртки было практически невозможно, но вскоре британские фирмы “Льюис Леверс” и “Прайд и Кларк” наладили широкое производство отечественных, более дешевых и доступных версий. Под куртку надевался толстый свитер или белая рубашка, к ней прилагался шелковый галстук. В середине пятидесятых вид такой был достаточно революционен. В те годы черная кожа традиционно ассоциировалась с принадлежностью к криминальному миру. Причем, как указывает Джон Стюарт в cвоей книге “Рокеры! ”, у полиции существовал даже термин leather-clad, распостранявшийся на всех “этих хулиганов в кожаных куртках”. В этой группировке были и девушки, внешний облик которых шокировал вплоть до середины шестидесятых. В отличии от “Тэддиз” “Ковбои” с гордостью демонстрировали свою принадлежность к рабочему классу, словно доказывая, что отвращение и презрение к ним для них самих – лучшая добродетель ( “Теддиз” же, как указывалось выше, были во всех отношениях более консервативны).

В те годы они были в Англии наиболее модернистской тусовкой, вополощая собой футуристический символ современного города, что хорошо прослеживается в одном из самых их “культовых” фильмов – “Leather Boys – Ребята В Коже” (1963 г). По иронии судьбы, их продолжатели в шестидесятые – рокеры – стали выглядеть крайне отстало по сравнению с новым радикальным урбанистическим племенем – “модами”.

7. СЕРФЕРЫ

Подобно мотоциклетным субкультурам у “Серферов” увлечение спортом вскоре стало образом жизни, единственно возможным, с их точки зрения, в условиях cовременного общества. Разумеется эта позиция соотвествовала теории “Века Досуга” – одной из составляющих интересы мейнстрима в пятидесятые, но с другой стороны – это был полный выпад. Вместо того, чтобы работать с девяти до пяти, серфер говорил: “К черту все это! ”, – и отправлялся на Гавайские острова или пляжи Тихоокеанского побережья. Для всех субкультур харктерен разворот на 180 градусов, попытка ухода от ценностей цивилизованного мира. В поисках “своих” мест они вырабатывали свои пути бегства. Для “битников” – это Мексика, Танжер. Для хиппи – Индия, Непал. Байкеры большую часть жизни проводили на дороге, “народники” стремились обрести себя на природе, в коммунах. У серферов тоже был свой путь слияния с природой – принять душой волну, слиться с ней (своего рода Таоизм). Cейчас же это просто модно, особенно после “культового” американского фильма “На Гребне Волны”, но в то время научные достижения ставились еще выше природы.

Сообразно своим спонтанным идейным установкам серферы создали свой стиль, одновременно подчеркивавший наплевательское отношение к преуспеванию, но в тоже время чрезвычайно броский, в отличии от “Разбитых”, стремившихся не выделяться внешне из толпы – рубахи в синюю и голубую клетку, однотонные майки на выпуск, шорты, джинсовые куртки и бейсболки, минимум обуви (в крайнем случае – сандалии), выженные солнцем волосы, загорелая кожа – их облик практически не изменился за десятилетия, и его бессознательно восприняли миллионы молодых, никогда в своей жизни не прикасавшихся к доскам для серфинга.

Трансформация серфа из спорта в культовый образ жизни происходила на рубеже ранних пятидесятых, но только спустя десятилетие серферами стали вдохновляться все более широкие слои молодежи. Поп-музыка также играла в этом важную роль – “саундтрэк” стилю обеспечивали The Chantays, Jan & Dean и The Beach Boys (так называемый “пляжный” мягкий рок). В кино этот беззаботный, гедонистический “образ жизни” пропагандировался для масс в сериале “Гиджет” (Gidget) как альтернатива самой “Американской Мечте”.

Ранее, говоря о “народниках”, я предположил, что именно они были предшественниками хиппи шестидесятых. Но верно также и то, что некоторые хиппи были и “новыми серферами” – длинноволосыми, беззаботными, пестро одетыми, получавшими наслаждение от жизни, сливаясь с природой.

Именно таких серферов описал Том Вулф в своем эссе 1968 года “Банда Насосной Станции” (The Pump House Gang). Хипповость этих парней с пляжа Ла Джолла, в Калифорнии, была бесспорной, но в отличии от “народников” их совершенно не интересовала политика – они искали только большую волну.

Субкультура серферов не только сохранила свою притягательность и актуальность, но количественно даже выросла, только вместо The Beach Boys нынешние серферы слушают “грандж”, “пляжный” панк или “техно” – самые популярные музыкальные стили девяностых. И я думаю, что на всем пространстве Западного Побережья Америки, в Корнуэлле (Великобритания) они сохранятся, пока о берег будут разбиваться волны. Cегодня их яркий и одновременно небрежный стиль, легкость и простота в общении – распостранены повсеместно. Причем неважно, какую музыку они слушают – принцип “Жизнь – это Пляж” оказался настолько популярным, что многие следуют ему даже не задумываясь: “Почему? ”