Глава 44. Твои намерения?

Драко не понимал, что происходит, пока ему не указала Панси.
Прогулки с Гарри по берегу озеру. Обучение Поттера Зельям, а взамен принятие от него помощи в З.О.Т.С. Приветливость к Гарри каждое утро в Большом Зале, даже если всего пару минут назад Драко был сонный, сердитый и злой на всех и вся. И даже то, что он разрешал Гарри раньше всех слизеринцев видеть и испытывать его новые зелья после того, как они были проверены на Мортимере. Всё это и многое другое указывало только на одно.
Он ухаживал за Гарри Поттером, хотя сам и не подозревал об этом.
Конечно, Мальчик-Который-Ничего-Не-Понимал тем более ни о чём не догадывался, и Драко не был этому удивлён. Да, Гарри, конечно, обладал невероятным талантом раскрывать тайны и секреты других, но когда эти самые тайны касались его самого, он совершенно ничего не замечал. Драко всё ещё не был уверен, знал ли Гарри, что его крестный отец и Ремус Люпин встречаются, поэтому в разговоре старался избегать этой темы. Но он был совершенно уверен в том, что Гарри пока не понял, что Драко испытывает к нему не только дружеские платонические чувства.
Но грязнокровка Грэйнджер явно это заметила.
Драко обнаружил это на собственном опыте три с половиной недели спустя после начала «дружбы» и спустя неделю после того, как Панси сообщила ему, что происходит.
Урок Нумерологии только закончился, и Драко, аккуратно сложив свои вещи в рюкзак, закинул его на плечо и повернулся, намереваясь идти на ленч. Он не хотел его пропустить, так как Добби сказал ему, что сегодня домашние эльфы приготовят его любимые блюда. Драко замер, увидев, что Грэйнджер, скрестив руки на груди, стоит у него на пути. Выражение её лица было на редкость мрачным и угрожающим.
— Малфой, на пару слов?
Ее волосы были ещё лохматее обычного (если это вообще возможно), придавая ей ещё более устрашающий вид.
— Возможно, ты не поняла, но «Малфой, на пару слов» — это уже пара слов.
Она впилась в него взглядом, и Драко поспешно выставил вперед ладонь, чтобы успокоить её. Он слишком хорошо помнил пощёчину на третьем курсе.
— Ладно-ладно, не буду. Только не слишком долго — я не хочу опоздать на ленч.
Грэйнджер фыркнула.
— Мальчики! Еда — всё, о чём вы думаете?
Это был риторический вопрос, но Драко всё равно так и подмывало ответить «нет, мы думаем и о сексе». Однако здравый смысл взял верх, и он придержал язык. Фигурально выражаясь, конечно.
— Грэйнджер, ты хотела поговорить со мной или просто решила выплеснуть на меня накопившееся годами недовольство на противоположный пол?
Грэйнджер поджала губы в манере а-ля Макгонагал.
— Я хочу поговорить с тобой о Гарри.
Нацепив на лицо бесстрастную маску, Драко оглядел девчонку, подметив упрямый огонёк в глазах и так же упрямо скрещенные руки. Ему хотелось проклясть её за то, что она посмела думать, что имеет право расспрашивать его, но если бы он это сделал, Поттер был бы взбешён. А Драко этого не хотел. Не теперь. Не теперь, когда он сумел стать частью жизни Гарри. Он не хотел снова быть вне неё.
— Хорошо, — кратко сказал он и уселся на соседний стол. — Я слушаю.
— Не знаю почему, но ты не безразличен Гарри, — начала она, заправляя пряди своих ужасных волос за ухо. Драко приободрился, услышав её слова. Он, конечно, надеялся на это, но не был совершенно уверен, что Поттер не проводит с ним время со скуки. Они же не говорили о чувствах и тому подобном. В конце концов, они же парни, а не девчонки.
— Правда? — спросил Драко, не сдержавшись. И поспешно поправил себя. — Разумеется, это так. Я же великолепен и просто не могу быть кому-то безразличен!
Грэйнджер закатила глаза, всем своим видом показывая, что она думает о его «великолепии».
— Если твой приступ самодовольства закончился, я продолжу. В любом случае, я не хочу, чтобы Гарри было больно. Поэтому я решила спросить тебя, каковы твои намерения.
Драко от изумления даже приоткрыл рот. Она спрашивает его о намерениях?!
— В последний раз, когда я проверял, Грэйнджер, ты не была мамочкой Гарри.
Грэйнджер поджала губы, затем возразила:
— Разумеется, нет. Но кто-то же должен спросить. И, если ты потрудишься вспомнить, у Гарри нет мамы. Уверена, ты прекрасно об этом знаешь, так как ее убили именно твой отец и его дружки Упивающиеся Смертью! И в прошлом ты сам безжалостно насмехался над Гарри из-за этого, Малфой! Думаю, у меня есть причины не доверять тебе и беспокоиться за него.
Драко сразу же посерьёзнел. А также порядком рассердился, но вынудил держать себя в руках.
— Я — не мой отец. И никогда им не буду, — сквозь зубы процедил он. — А что касается насмешек над Поттером — тогда всё было по-другому. И я не понимаю, с какой стати мы должны разговаривать на эту тему. Мое образцовое поведение в последние месяцы говорит само за себя.
— Кстати, об этом…, — неуклюже произнесла Грэйнджер, явно чем-то смущенная. — Я удивляюсь э-э…. гм…
Драко вздохнул, мечтая оказаться где угодно, но только не здесь. Черт, он предпочел бы отработку с тем чурбаном Хагридом!
— Да говори, наконец! Это мямляние сводит меня с ума.
— Ладно, — сказала она твердо. — Я хочу знать, испытываешь ли ты романтические чувства к Гарри.
Драко усмехнулся.
— Ах. Ты имеешь в виду, хочу ли я рожать от него детей? Совсем спятила, Грэйнджер? Впрочем, в этом нет ничего нового.
— Не играй со мной, Малфой, — серьезно произнесла она. И, немного помолчав, тихо добавила. — Я видела, как ты на него смотришь.
Это на мгновение поколебало хладнокровие Драко, но он поспешил приклеить на лицо ухмылку и притворился, что его этот разговор лишь забавляет.
— Как смотрю? Словно хочу изнасиловать?
Возможно, он пускал по Поттеру слюни слишком явно. А Гермиону Грэйнджер язык не повернётся назвать несообразительной или ненаблюдательной.
— Словно влюблённый.
Драко почувствовал, как заполыхали щёки.
— Ты … это смешно!
Он не мог заставить себя посмотреть на нее, вместо этого рассматривая очень интересную стену класса. Конечно же, он не смотрел на Гарри так. Разумеется, нет. Он не собирается даже обсуждать такую возможность!
Но Грэйнджер, прекрасно зная, что застала его врасплох, гнула своё, пытаясь воспользоваться брешью в его обороне.
— Я просто хочу знать, что ты чувствуешь к нему. Потому что, если ты сделаешь ему больно, я кастрирую тебя, понял, Малфой?
То, как она сказала это, с той гриффиндорской честностью, сквозящей в каждом слове, было пугающим. Она на самом деле это сделает, он знал это. Конечно, кастрация, кажется, не так уж необратима, но он не горел желанием узнавать это на собственном опыте. Отнюдь.
Он вздохнул.
— Грэйнджер. Давай начистоту. Я не люблю тебя, а ты не любишь меня. Но. Ради Гарри я был с тобой вежлив. Знаешь, какая это редкость? Изменение моих привычек и поведения во благо кому-то? Поэтому я никогда не причинил бы вреда Поттеру. Насколько это в моих силах, конечно. И, если уж мы говорим откровенно, скорее всего, единственным человеком, который пострадает, буду я, а не Гарри. Теперь, когда мы всё выяснили, я, пожалуй, откланяюсь. Мой ленч меня заждался.
И отвернувшись от пораженно уставившейся на него Грэйнджер, Драко вышел из комнаты, надеясь, что его предсказание, на самом деле предназначенное, чтобы усыпить бдительность всезнайки, не сбудется.