Трагическая история со счастливым концом

Мы с мужем поженились, когда мне было восемнадцать, а ему девятнадцать лет. Мы вместе учились в школе, и через пол­года после окончания школы мы обручились. Мы были обру­чены в течение полутора лет до свадьбы, а через неделю после свадьбы его отправили за границу в составе Военно-воздушных сил. Следующие пять месяцев я жила с его родителями, пока не скопила достаточно денег, чтобы приехать к нему. Его родители стали мне ближе, чем мои собственные. Он был их единствен­ным сыном, и они с любовью приняли меня в свой дом в качест­ве единственной дочери. Я думала, что знаю все, что можно было знать о муже, когда наконец мы воссоединились.

Но я ошибалась, потому что совершенно не знала очень важ­ных вещей, которые должна знать каждая жена о муже и, что еще важнее, о себе. В полном неведении мы с горем пополам прожи­ли семь лет. Последние четыре года были для меня кошмаром, потому что когда нашему первому ребенку было три месяца, муж наконец признался (после миллионов моих обвинений в том, что он меня не любит), что, наверное, я была права и он меня, по всей видимости, не любит. Наконец все стало ясно, но мы не знали, что с этим делать. Мы оба люди очень ответствен­ные, с высокими нравственными принципами. Мы стали искать помощи профессионалов, чтобы выяснить, можно ли спасти то, что осталось от нашего брака.

Наш пастор посоветовал нам обратиться в Ассоциацию помощи семьям, так что два года после этого мы еженедельно ходили к нашему консультанту по семейным вопросам. Через полтора года после рождения первого ребенка появился второй, а вскоре после этого я получила серьезные ожоги в автомобиль­ной аварии, что было, как я понимаю, ответом на мои молитвы. Глупо? Но я была в отчаянии, я разваливалась на части от непо­нимания. Поскольку консультации не помогали в разрешении наших проблем (фактически моих проблем), я молилась каждый день, прося Бога забрать меня из этой жизни, видя в этом вы­ход из создавшегося положения. Я также просила Бога сделать со мной что-нибудь ужасное, чтобы муж понял наконец любит он меня или нет. Я не могла нести на себе это невыносимое бремя неизвестности.

Это со мной и случилось, или по крайней мере я так думала. Пока я лежала в реанимации, я слышала, как мой муж сказал «Я люблю тебя» впервые за три года. Это было так приятно, но я сильно пострадала, чтобы услышать эти слова. Они помогли мне вынести два месяца пребывания в больнице. Я верила, что когда вернусь домой, все изменится, и мы будем счастливы, несмотря на мои изуродованные шрамами лицо и руки.

Но я и здесь ошиблась. Дела пошли хуже, чем раньше, и по­следующие два года я молилась о том, чтобы Господь явил Свою милость несчастному человеческому созданию, которое живет буквально с петлей на шее. Я очень старалась, и многое изменила в своем поведении, в точности следуя советам нашего консультанта, но ничто не помогало. Проблема, видимо, была действи­тельно неразрешимой, а у меня больше не было сил сдерживать свои эмоции. Я была развалиной в полном смысле этого слова.

В июле прошлого года мой муж в присутствии детей разго­варивал со мной жестко и неуважительно, и я подумала, что это последняя капля в чаше моего терпения, поэтому я упаковала его чемоданы и попросила его уйти. Он так и сделал, к моему удивлению, поскольку, как я поняла, был давно готов к этому. Наконец в моем доме воцарился долгожданный мир, и я решила, что так Господь ответил на мои молитвы.

Но я опять ошиблась. В течение двух месяцев мы были са­мой счастливой парой, разбежавшейся друг от друга в разные стороны. Малышка, которой тогда было два года, совершенно самостоятельно научилась садиться на горшок, и мальчики тоже были счастливы, как никогда раньше. Затем моя сестра Салли принесла мне книгу «Очарование женственности», и я тут же приступила к самым напряженным занятиям в своей жизни. Я читала медленно, очень внимательно, после чего думала и ду­мала, а потом начинала применять на практике каждый раз по одной главе. Внутри меня взрывными волнами назревала рево­люция и я наконец была счастлива, что Бог ответил на все мои проблемы. В то же самое время я ненавидела себя со страстью, которой никогда в себе не подозревала. «Как я могла быть такой тупой, такой слепой, такой идиоткой!»

Мой муж был самым чудесным человеком в мире, именно таким, о каком я мечтала всю жизнь, и я обвиняла себя в том, что никогда не понимала его как мужчину. К тому времени, ко­гда я закончила чтение книги, я посмотрелась в зеркало и уви­дела себя такой, какая я есть и какой видел меня муж. Мне очень не понравилось то, что я увидела. Ах, какой невежественной и праведной в своих глазах я была! Я проплакала два дня, а потом прочитала о русском писателе Льве Толстом, который написал «Войну и мир». Его жена постоянно обвиняла его в чем-либо, так что он больше не хотел ее видеть. Я была уверена, что уже поздно пытаться восстановить отношения с мужем после всего того, что я ему сделала. Он выстроил вокруг себя стену отчуждения, по сравнению с которой Великая Китайская стена выглядит игрушкой!

Слава Богу, Он так милостив к нам всем. Шаг за шагом я применяла принципы «Очарования женственности», и муж стал реагировать на это буквально неожиданным образом. Я всегда буду в долгу перед этой книгой, перед ее автором Хелен Анде-лин и перед Богом, Который показал несчастному созданию, как сделать окружающих счастливыми людьми и самой сделаться счастливой.

Вот как это произошло. Я позвонила мужу и попросила его заехать к нам по пути с работы. Я хотела рассказать ему о най­денных мною истинах и сказать ему все то, что должно было растопить первый слой льда. Он пришел, а я, сначала заикаясь, сказала ему о своем одиночестве, о книге и о том, как я была не права все эти годы (семь лет) нашего брака.

Я сказала, что не надеюсь, что он может простить мне тот ад на земле, в который я превратила его жизнь. Я просто хоте­ла попросить прощения, и я действительно глубоко и искренне раскаиваюсь за то зло, которое ему причинила. Я объяснила, что понимаю свою вину, ибо причиной наших неудач была толь­ко я, а он был лучшим мужем, о котором может мечтать любая женщина. Я сказала, что восхищаюсь силой его характера, тому, что он ни разу не поддался на мою придирчивость и критику, не поддался на мои попытки сделать его послушной марионеткой. Он должен был знать все это ради своего будущего счастья, по­тому что я не хотела, чтобы он думал, что наш брак распался по его вине. Он должен верить, что однажды встретит ту женщину, которая станет ему прекрасной женой, ибо он заслуживает такую жену. Он самый лучший человек на свете, и я ненавидела себя за то, что не видела этого раньше.

Пока я говорила все это, он сидел, глядя в пространство и ничего не видя. Затем он перевел взгляд на меня и посмотрел глазами, полными неверия, чтобы потом опять уставиться в пространство. Когда я закончила говорить, по лицу у меня бе­жали слезы, и в доме наступила мертвая тишина. Он сидел, не шевелясь, а я села рядышком и ждала, ждала, ждала. Две или три минуты показались мне вечностью. Потом он заговорил. Он ска­зал: «У меня нет слов. Я не знаю, что сказать». Я сказала, что не жду от него никакого ответа, но просто хочу, чтобы он знал, что я чувствую. Он ушел на работу все в том же недоумении.

Я не выходила из дому три дня, ожидая, что он позвонит или заедет. Наконец он позвонил, чтобы спросить, можно ли при­ехать навестить детей, как обычно, и я разрешила. В тот вечер перед детьми я сказала, что восхищаюсь его длинными ногами, широкими плечами, сильной, мужской статью и красивым му­жественным лицом. Было видно, что ему приятно все это слы­шать. Он улыбался широкой улыбкой и говорил детям, что не надо верить всему, что говорит мама. После того как мы уложи­ли детей спать, он пригласил меня пойти вместе с ним на банкет, который должен был состояться через месяц. Я была счастлива, счастлива, счастлива. Во мне затеплилась надежда восстановить наши с ним отношения, и я опять благодарила Бога за Его ми­лость ко мне, такому недостойному существу. Он продолжал на­вещать детей раз в неделю, и дети поглощали все его внимание, но иногда он делал мне комплименты относительно ведения до­машнего хозяйства или того, что я стала выглядеть лучше. Но ни разу он даже не намекнул насчет возможности возвращения домой, поэтому однажды в момент острого одиночества я поп­росила его посидеть со мной перед телевизором, и он пришел.

Уложив детей спать, мы немного поговорили, и я сказала ему, что он должен знать, что я очень его люблю и знаю, что совер­шила много ошибок. Теперь я понимаю его как мужчину и ду­маю, что могу сделать его счастливым, если он сможет простить меня и вернуться домой. Я сказала, что не надеюсь на это, но я хотела бы получить шанс сделать его счастливым, и я просила его подумать об этом. «Я просто хочу, чтобы ты знал, что я очень хочу быть с тобой и что если каким-то чудом ты вернешься до­мой, мы будем сильно любить тебя и станем самой счастливой семьей». Он сказал, что не может решить так быстро и что ему очень жаль, что я не могла измениться раньше. Шло время, и в следующие два месяца он не обронил ни слова и не дал ни капли надежды, что вообще думает о возвращении домой.

Со времени нашей свадьбы прошло семь лет, а с того момен­та, как мы разошлись, прошло пять месяцев. Однажды он при­шел ко мне с какими-то бумагами и попросил меня подписать их. Он купил машину, и ему нужна была моя подпись, потому что он оформил ее на мое имя. Я летала по дому всю неделю, сияя от этого лучика надежды. Может быть, он все же думает дать мне «последний шанс» для создания здорового брака. Я была просто счастлива, но давления на него не оказывала.

Неделю спустя холодильник в его квартире поломался, и он привез к нам все свои продукты до того времени, пока его холо­дильник не отремонтируют. Шутливым голосом он стал рассуж­дать, как ему теперь забирать продукты каждый день и готовить себе еду. В ответ на это я предложила ему переехать к нам и не беспокоиться об обедах. Он остановился и улыбнулся (к мое­му удивлению), а я стояла и ждала. Когда он наконец ответил, я мгновенно оказалась на седьмом небе от счастья. Он сказал: «Ну, пожалуй, я так и сделаю». Я обняла его и вне себя от восторга могла произнести только такие слова: «Правда? Ты, правда, дашь мне еще один шанс?»

Через несколько минут, когда я немного успокоилась, он уса­дил меня в кресло и сказал, что прежде чем он вернется домой, он хочет знать мое мнение относительно его вновь обретенной и полюбившейся ему свободы. Он сказал, что пока он жил один, он понял, что свобода означает право быть самим собой и право занимать свободное время занятием по вкусу (столярная.работа, электроника и т.д.). Он теперь не хочет ограничивать себя жиз­нью по расписанию, поскольку эта свобода — его самое драго­ценное приобретение, которое он ни на что и ни на кого не хочет променять. Я ответила, что понимаю его и что он должен пове­рить, что я действительно понимаю (наконец-то). Он поехал за вещами и на прощание поднял руку, в которой были зажаты новенькие ключи от машины. Он оставил мне ключи и сказал: «Вот, думаю, они тебе понадобятся». Это случилось за три неде­ли до Рождества, и в тот раз мы отпраздновали самое счастливое Рождество, о котором может мечтать любая семья. С того вели­колепного дня прошло почти полгода. Не проходит и недели, чтобы он не сказал с удивлением, что не может поверить тому, как я сильно изменилась. (Он часто говорит мне, как я отреаги­ровала бы на разные ситуации раньше.)

«Очарование женственности» стало спасением моей души, моего брака и семьи, и теперь я всегда буду стремиться жить в соответствии с принципами, изложенными в этой книге. Рань­ше я все делала неправильно, поэтому мне пришлось многому научиться, прежде чем мои старые привычки и понятия ста­ли отмирать и на их месте укоренились истины, изложенные в «Очаровании женственности». Ни одна из этих истин не подвела меня ни разу, и я знаю, что это правильный вариант поведения, хотя каждый день ставит передо мной новые задачи. Мой муж до сих пор не может до конца поверить тому, что я так сильно изменилась. Благодарю Бога на небесах и Вас на земле за пре­доставление «последнего шанса», который позволил всей моей семье стать счастливыми. Спасибо, спасибо, спасибо.