Борьба за отмену закона Гласса-Стиголла

Очевидно, что ЗГС сдерживал алчные устремление банкиров, которые хотели совмещать свой привилегированный статус депозитных институтов со спекулятивными операциями на фондовых рынках. Иначе говоря, над ними постоянно довлел соблазн использовать деньги вкладчиков для высоко рисковых инвестиций. Не мытьем, так катаньем они пытались ослабить путы ЗГС. Первая попытка изменить закон Гласса-Стиголла была предпринята еще в 1956 году в связи с принятием закона о банковских холдинговых компаниях. Тогда предлагалось снять запрет на совмещение кредитной и инвестиционной деятельности для дочерних структур банковских холдингов во всех штатах. Однако попытка не удалась. Депозитно-кредитным организациям по-прежнему запрещалось вести инвестиционную деятельность, а также поглощать компании из других секторов финансовых услуг — страхового, управления активами, — а также организовывать с ними партнерства.

Первые послабления ЗГС появились на рубеже 1960–70-х годов. Они касались разрешения на выход банков в качестве андеррайтеров (инвестиционных брокеров) на рынок муниципальных облигаций. Одновременно инвестиционные компании через своих лоббистов добились права открывать счета клиентов до востребования на денежном рынке (money market accounts), фактически являющиеся аналогами краткосрочных депозитов. Примечательно, что такие счета оказывались за пределами системы страхования FDIC. В конце 1986 — начале 1987 гг. произошло еще одно знаменательное событие: ФРС разрешила некоторым особо надёжным коммерческим банкам до 5 % валового дохода получать от операций с ценными бумагами (правда, пока еще не за счет средств клиентов, а за счет собственного капитала). Чуть позднее наиболее надежным банкам планку подняли до 10 %. Это произошло еще при председателе ФРС Поле Волкере.

Финальная фаза демонтажа ЗГС связывается с именем А. Гринспена. Сменив в августе 1987 года кресло директора банка J. Р. Morgan на кресло председателя совета управляющих ФРС, Алан Гринспен сразу же заявил: необходима «максимальная дерегуляция банковской системы для повышения конкурентоспособности американских банков в борьбе с крупными зарубежными банками». А «дерегуляция» в понимании Гринспена — прежде всего отмена ЗГС. Как говорится, «процесс пошел». Естественно, первым банком, получившим в 1990 году от ФРС право на инвестиционную деятельность в объеме до 10 % валового дохода, был «родной» банк J. P. Morgan. Этот подарок Гринспена позволил банку резко укрепить свои позиции среди других и за счет других банков Уолл-стрит. J. P. Morgan через инвестиционные операции с большим аппетитом стал проглатывать своих конкурентов: Chemical Bank (в 1991 году), Chase Manhattan (1995), First Chicago (1995), Great Western Bank (1997), Bank One (2004) и др.

К декабрю 1996 года планка разрешенной собственной инвестиционной деятельности для банков была по инициативе Гринспена поднята до 25 %. Уже в августе 1997-го первая банковская структура Bankers Trust поглотила брокерскую компанию Alex, Brown & amp; Со. Позже она сама была поглощена Deutsche Bank. Разрушение стены между различными видами финансовых услуг на Уолл-стрит пошло полным ходом. Некоторое время сохранялся лишь запрет на вхождение банков в страховую деятельность. Однако после поглощения в 1997 году страховой компанией Travelers инвестиционного банка Solomon Brothers и последовавшего на следующий год поглощения Citicorp (материнская компания Citibank) за 70 млрд, долларов самого Travelers, закон Гласса-Стигала, хоть как-то сдерживавший аппетиты финансовых конгломератов, де-факто прекратил существование. Теперь оставалось исторически важный закон устранить де-юре. 4 ноября 1999 года, в преддверии взрыва очередного пузыря на рынке акций, после 25 лет борьбы за отмену закона Гласса-Стиголла лоббисты и их спонсоры праздновали победу. Президент-демократ Клинтон подписал закон о финансовой модернизации (Financial Modernization Act). Его еще называют законом Грамма-Лича-Блайли — по фамилиям его авторов (Gramm-Leach-Bliley Act или сокращенно GLB Act). Закон Гласса-Стиголла, прожив на белом свете 66 лет, скончался. А вернее, был убит алчными банкстерами. В многочисленных речах, сопровождавших принятие закона, банкстеры цинично рисовали радужную перспективу для американских обывателей, которые теперь будут экономить время и деньги, получая все финансовые услуги «из одного окна». О катастрофических рисках такого совмещения скромно умалчивалось.