Мой грех на самом деле не так уж серьезен

Эта ложь и та, которую мы рассмотрим в следующей главе («Бог не может простить мой проступок»), — два полюса одной сферы. Если сатана не может заставить нас поверить в первую, он постарается внушить нам вторую. И то, и другое в равной степени ложь, и обе эти лжи ведут к несвободе.

Те из нас, кто вырос в благополучной семье или много лет ходил в церковь и научился «хорошо вести себя», подвержены этому обману больше других. Нам никогда не придет в голову заняться проституцией, сделать аборт или сменить сексуальную ориентацию. Мы ни за что не будем нецензурно выражаться, растрачивать деньги своего работодателя или разводиться с супругом.

На фоне других людей, которые совершают «серьезные» грехи, мы кажемся себе куда положительнее. Наши грехи, такие, как пустая трата времени, самозащита, выбалтывание чужих секретов, переедание или употребление некоторого количества спиртных напитков, острый язык, критичное отношение к людям, чрезмерная трата денег, страх, беспокойство, эгоизм или жалобы, вовсе не кажутся нам такими уж серьезными. Мы даже не всегда считаем их грехом, и предпочитаем думать, что это наши слабости, привычки или черты характера.

Ева вполне могла именно так рассматривать свой грех. В конце концов она не бросила мужа, не прокляла Бога и не отрицала Его существования. Если задуматься, она всего лишь поела немного фруктов, которых Бог не разрешал ей есть, вот и все. В чем же тут проблема? Проблема была в том, что Бог сказал: «Не ешь», но Ева ответила: «А я съем».

Ева просто-напросто съела то, на что Бог наложил запрет, и этот поступок повлек за собой ужасные последствия: это сказалось на ее теле, разуме, воле, эмоциях, ее отношениях с Богом и семье. Тот «маленький» грех соблазнил и ее мужа, в результате чего все человечество погрузилось в бездну греха. Как камень, брошенный в пруд, долго вызывает на воде круги, так и грех до сих пор дает о себе знать.

Если бы только мы увидели, что каждый грех серьезен, что каждый грех — это бунт и измена! Каждый раз, решая поступать по-своему, мы восстаем против Бога и Царя вселенной.

Как сказал Джон Беньян, «одна течь топит весь корабль, и один грех уничтожает всего грешника».

Или как заметил современник Беньяна, Джереми Тэйлор, «нет маловажных грехов, как нет незначительных песчинок в механизме ручных часов».

Я живу в доме с белыми стенами, по крайней мере они выглядят белыми большую часть года. Но когда выпадает снег, мой дом вдруг становится грязно-желтым. Даже если мы выглядим «чистыми» по сравнению с другими грешниками, мы не можем сравниться с совершенной Божьей святостью.

Истина о грехе становится явной в свете Божьего характера. Когда мы смотрим на сияние Его чистейшей святости, то начинаем остро воспринимать мерзость собственного греха.

Пуритане XVII и XVIII веков были известны своей приверженностью святости и послушанию. В них трудно было найти что-то достойное осуждения. Большинство людей знает, что уж кто-кто, а пуритане не были великими грешниками. Но их книги свидетельствуют, что они считали себя великими грешниками. Из-за того, что они жили в тесном общении с Богом, у них развилась ненависть к своему греху, неважно, насколько незначительным он мог казаться другим людям. Такое восприятие приходит благодаря молитве, которой молились они:

Открой мне безобразие греха,
чтоб я мог ненавидеть, презирать его и убегать от него…
Никогда не позволяй мне забывать, что мерзость греха
заключается не столько в природе соделанного,
сколько в величии Личности, против Которой он совершен².