Глава восемнадцатая. НЕВЕЖДА

После долгого разговора Уповающий оглянулся и увидел Невежду, который все так же шел один позади обоих товарищей.

— Посмотри, — сказал он Христианину, — как этот юноша сильно отстал и как он нехотя, вразвалку идет.

— Да, вижу. Он избегает наше общество.

— Однако, по-моему, ему полезно было бы все это время идти с нами.

— Это правда. Но я уверен, что он на это смотрит иначе.

— Может быть, но все-таки давай подождем его… Когда Невежда их догнал, Христианин поинтересовался у него, почему он так отстал?

— Мне приятнее идти одному, чем с теми, кто мне не особенно по сердцу, — ответил Невежда.

Тогда Христианин тихо прошептал Уповающему:

— Не говорил ли я тебе, что он в нас не нуждается? Однако попробуем вступить с ним в разговор.

И, повернувшись к Невежде, дружески спросил:

— Как дела, добрый юноша? Живет ли в твоей душе Бог?

— Надеюсь, что да. Я постоянно чувствую в себе много прекрасных стремлений, заполняющих душу и утешающих меня во время путешествия.

— Какие же это прекрасные стремления?

— Какие… Вот, например, я думаю всегда о Боге и о Небесном Царстве.

— О Нем думают и дьявол и осужденные в аду.

— Но я не только думаю о Нем, но и желаю обрести небесное.

— Этого желают многие, которые, однако, никогда не получат жизни вечной. «Душа ленивого желает, но тщетно».

— Но я ради этого оставил все!

— Сомневаюсь: оставить все — дело нелегкое; труднее, чем многие думают. Но что дает тебе уверенность в том, что все действительно оставлено тобою ради Бога и неба?

— Мое сердце подсказывает это мне.

— Мудрец сказал: «Кто верит своему сердцу, тот безумен».

— Это сказано о дурном сердце… Мое же — доброе.

— Но чем ты это докажешь?

— Оно поддерживает мои надежды на небесное блаженство.

— Сердце человеческое обманчиво, оно может тешить пустыми надеждами.

— Сердце мое и мой образ жизни пребывают в совершенной гармонии, и потому мои надежды не беспочвенны.

— Откуда ты знаешь, что твое сердце и твой образ жизни гармонируют?

— Мне сердце говорит это.

— Опять твое сердце! Решить это может только Сам Бог, всякое иное свидетельство не имеет никакой ценности.

— Но если у меня добрые мысли и стремления, значит, и сердце мое хорошее, а жизнь по заповедям Божиим — не благочестивая ли жизнь?

— То, что ты говоришь, верно. Но воображать себя благочестивым или в действительности быть им — разные вещи.

— Позволь узнать, однако, что ты называешь добрыми мыслями и жизнью по заповедям Божиим?

— Добрые мысли бывают разные: иные по отношению к самому себе, другие — по отношению к Богу, ко Христу и так далее.

— Какие же мысли, по-твоему, можно назвать хорошими по отношению к себе?

— Если мы судим о себе так, как судит о нас Слово Божие. Для большей ясности скажу, что Слово Божие утверждает, что все люди по природе своей грешны: «Нет праведного ни одного, нет делающего добро, нет ни одного». Сказано: «Помышление сердца человеческого — зло от юности его», и еще: «Все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время». Итак, если мы судим о себе таким образом, то наши мысли добрые, потому что они соответствуют Слову Божию.

— Никогда не поверю, что в моем сердце столько зла; у меня доброе сердце.

— Вот потому-то у тебя, очевидно, и нет ни одной доброй мысли по отношению к себе. Но дай мне закончить. Точно так же, как Слово направляет наше сердце, так оно определяет и наш образ жизни. И если наши душевные порывы и наши действия соответствуют Слову Божьему, тогда все в порядке.

— Говори яснее, — попросил Невежда.

— Слово Божие говорит, что люди оставили стези прямые, не знают пути мира, блуждают на стезях своих. Если человек искренно и смиренно осуждает свои пути, весь свой образ жизни, то мысли его правильны, потому что согласуются со Словом Божиим.

— А что ты понимаешь под добрыми мыслями по отношению к Богу?

— Когда наши понятия о Боге согласуются с тем, что о Нем сказано в Слове. И мы тогда убеждаемся, что Он знает нас лучше, чем мы сами себя знаем, и видит в нас грехи даже тогда, когда мы за собой ничего дурного не замечаем. Он знает все наши сокровенные мысли, ибо наше сердце со всеми своими тайниками всегда открыто Ему. Наша мнимая праведность — мерзость в глазах Его. Он не может допустить, чтобы человек уповал на свои силы, а не на Него.

— Неужели Ты меня считаешь таким глупцом, который отрицает, что Бог знает все? Или что я могу быть оправдан своими добрыми делами?

— Так как же ты думаешь на самом деле?

— Короче говоря, я думаю, что мне надо просто верить в Иисуса Христа.

— Как ты можешь верить в Иисуса Христа, если считаешь себя непорочным? Ты не понял всю греховность своего существа, не понял, что только кровь Иисуса Христа может тебя спасти и оправдать. Иисуса Христа — Спасителя ищет и находит лишь разбитое сердце, запутавшаяся, отчаявшаяся душа. Он спасает грешников, а не праведников. Как же ты говоришь, что веруешь в Иисуса Христа?

— Говори, что хочешь, вера моя — верна.

— Каковы основные положения твоего вероисповедания?

— Я верую, что Христос умер за грешников и что Он спасет меня от проклятия, потому что я послушен был Его Слову. Или иными словами: соблюдение религиозных ритуалов и обрядов оправдает меня перед Отцом Небесным благодаря жертве, принесенной на Голгофе Иисусом Христом.

— Позволь мне сделать некоторые замечания по поводу твоего вероисповедания, — возразил Христианин. — Во-первых, твоя вера — вера мнимая, ты внушаешь себе, что ты веришь. На самом же деле твоя вера не имеет ничего общего со Словом Божиим. Во-вторых, твоя вера — вера ложная, потому что она оправдывает человека не праведностью Божией, а собственной праведностью. В-третьих, согласно твоей вере Христос оправдывает не твою личность, а твои дела, что в корне неверно. В-четвертых, твоя вера обманчива и заслужит гнев Божий в день суда Его. Ибо истинная вера заставляет человека понять, что, следуя букве закона, душа обречена на погибель. Лишь покорившись Божией праведности душа может быть спасена. Божия праведность служит не для того, чтобы оправдать перед Всевышним твои дела и поступки, а чтобы оправдать тебя самого. А достиг Христос этой праведности для нас, пострадав за нас и исполнив вместо нас букву закона. Только истинная вера может разуметь Божию праведность, и душа человека, защищенная ею, предстанет перед Богом непорочной.

— Как? Вы считаете, что страданий Христа вполне достаточно, чтобы оправдать нас, и нам уже ничего не надо делать? Тогда каждый мог бы грешить сколько ему вздумается, предаваться желаниям и страстям. В самом деле, что за нужда заботиться о правильном образе жизни, если мы уже спасены и оправданы Божьей праведностью, лишь только мы ей покорились?

— Твое имя Невежда, и таков ты и есть. Ответ твой тому доказательство. Не ведаешь ты, что есть оправдывающая праведность и как ею можно спасти душу свою от тяжкого гнева Божия. Если бы в твоем сердце была хоть искорка веры в Спасителя, ты бы знал, что Его огромная милость вызывает в душе спасенного горячую любовь к Иисусу Христу, к Его Слову, к Его народу. Человек уже более просто не может жить в грехе.

— Открылся ли тебе Христос как Сын Небесный? — вступил в разговор Уповающий.

— Что? Вы признаете откровения? Теперь мне ясно, что суждения ваши и есть ничто иное, как плод больного воображения.

— Помилуй! — воскликнул Уповающий. — Человек не может познать Христа иначе, чем через откровение Сына Отцом.

— Это вера ваша, а у меня своя. Я не сомневаюсь, что моя ничуть не хуже вашей, хотя в ней и нет стольких причуд, сколько в вашей.

— Позволь мне прибавить еще несколько слов, — вновь вступил в разговор Христианин. — Тебе не следует столь пренебрежительно говорить о таких серьезных вещах. Я, как и мой товарищ, могу засвидетельствовать, что никто не может познать Иисуса Христа, если ему Его не откроет Сам Бог Отец. И даже веру, через которую душа принимает Христа, человек не может взять сам, он получает ее в дар по великой милости и всемогуществу Его. О действии такой веры на душу, я вижу, бедный юноша, ты вовсе не ведаешь. Проснись, осознай свою нищету, оставь свое высокомерие и поспеши к Господу Иисусу Христу, прося о помиловании. Ты будешь избавлен от вечного осуждения лишь Его праведностью, которая есть праведность Божия, ибо Он сам Бог.

— Вы идете так быстро, что я за вами не поспеваю. Поэтому идите-ка вперед, а я пойду за вами, — сказал Невежда. Тогда Христианин обратился к Уповающему:

— Пойдем вперед, добрый товарищ, я вижу, что нам с тобой придется снова идти одним.

И я увидел, что они прибавили шагу, а Невежда отстал и один поплелся сзади.

— Мне жаль этого бедного юношу, он плохо кончит, — заметил Христианин.

— Увы, в нашем городе много людей, подобных ему, — целые семейства… да что там, целые улицы. И из них многие даже называют себя пилигримами! И если их столько у нас, то сколько же их должно быть на родине Невежды!

— Верно сказано: «Он ослепил глаза их, чтобы не видели». Как ты думаешь: неужели эти люди никогда не чувствуют своей греховности? И неужто они никогда не догадаются, что они в опасности?

— На эти вопросы ответь сам, ты ведь старше меня, — ответил Уповающий.

— Мне кажется, что иногда они задумываются над этим. Но в силу своего устрашающего невежества они не понимают, сколь целительны такие мысли. Они всеми силами стараются заглушить в себе сознание своей греховности, они испытывают страх, но все — таки упорно продолжают идти путем, избранным по их собственному усмотрению.

— Я разделяю твое мнение, что этот страх полезен человеку, потому что заставляет его отправиться в далекое путешествие к горе Сион.

— Без сомнения, если только это истинный страх. Ибо написано:

«Страх Господень — начало мудрости».

— Что ты понимаешь под истинным страхом?

— Истинный страх характеризуют три признака: во-первых, причиной является сознание своей греховности; во-вторых, страх заставляет душу человеческую искать и принять Спасителя; в третьих, этот страх порождает и поддерживает в нас глубокое благоговение перед Богом, Его Словом; он смягчает наше сердце и предостерегает нас от опасности оступиться, оскорбить Господа, потерять дарованный нам мир, огорчить Духа или дать лукавому повод для богохульства.

— Ты прав, и я верю, что все именно так, как ты сказал. Но скоро ли мы пройдем эту Очарованную страну?

— В чем дело? Тебя утомила наша беседа?

— Ни в коем случае! Я просто хотел знать, где мы теперь находимся.

— Осталось немного — минут пятнадцать-двадцать. Но вернемся к нашему разговору. Итак, не знающие Писания не ведают, что просыпающаяся совесть и страх — начало действия Святого Духа, и потому стараются заглушить в себе это чувство.

— Но как они это делают? — спросил Уповающий.

— Одни полагают, что страх внушен им лукавым, и потому они сопротивляются ему, ибо верят, что это чувство ведет прямой дорогой в ад. Другие, считающие себя образованными, приписывают это чувство психическому расстройству. Они борются против чувства страха, стараясь заглушить его ежедневными занятиями или развлечениями. Третьи полагают, что малейшее чувство страха может поколебать их веру, но у этих несчастных вообще нет никакой веры, и потому они ожесточают свое сердце при малейшем признаке страха. Находятся и такие, которые гордо уверяют, что страх унизителен для человека и потому с каждым днем делаются все самодовольнее и самоувереннее. Они сознают, что страх и угрызения совести превращают в ничто их собственную праведность и потому постоянно заглушают в себе страх, который от Бога.

— Я кое-что из этого и сам испытал. Перед тем, как я понял, кто я, я думал так же.

— Оставим на время Невежду. Знал ли ты примерно лет десять назад человека по имени Временный, который жил в нашей округе и прославился тем, что порвал с греховным миром? — спросил Христианин.

— Как же! Знавал. Он жил в городе Непристойном, в двух милях от города Честности, по соседству с неким Перебежчиком.

— Верно. Они жили под одной крышей. Одно время этот Временный был крайне обеспокоен, по-моему, он понял свою греховность и то, что его за это ожидает в будущей жизни.

— Я думаю, что он в самом деле одно время задумывался над своей жизнью. Мой дом находился от него в пятнадцати верстах, однако он часто забегал ко мне весь в слезах. Мне его было искренне жаль, и я возлагал на него большие надежды. Но именно этот человек является ярким примером тому, что не всякий, говорящий:

«Господи, Господи!», спасется.

— Так вот, однажды он объявил мне, что решил стать пилигримом. Но затем он познакомился с неким Спасисебясам, и наши пути разошлись.

— Так как мы уж завели о нем речь, давай подумаем, почему он и ему подобные, однажды встав на истинный путь, так быстро отпадают?

— Это будет полезно обоим, но начни ты, — предложил Христианин Уповающему.

— По-моему, на это есть четыре причины.

Первая. Хотя совесть у таких людей и проснулась, сердце их не изменилось. И потому, когда чувство вины и страха в них исчезает, исчезает и причина, заставившая их задуматься и начать новую жизнь, и они возвращаются к своим старым привычкам и к прежнему образу жизни.

Вторая причина, на мой взгляд, — это их рабский страх перед людским мнением, который блокирует их свободу действий. «Боязнь пред людьми ставит сеть». Они ревностно стремятся к небу, пока находятся под страхом вечного осуждения, но вскоре приходят к выводу, что нужно быть мудрым в жизни и не рисковать сегодняшними благами земными, вступая в конфликт с людьми из-за чего-то неизвестного.

Следующая причина — позор, которым клеймят истинно верующих. Он для них камень преткновения! Они горды и надменны, а Слово Божие в их глазах несерьезно, глупо и достойно всякого презрения. Поэтому, когда проходит в них первый страх перед угрожающей им в будущем геенной, они спокойно возвращаются к старой беспечной жизни.

И последняя. Чувство своей вины и страх перед адом для них просто невыносимы. Сознание своей греховности и недостойности, быть может, подстегнуло бы их оставить путь греха и броситься с раскаянием к стопам милосердного Бога. Но, избегая тяжелого чувства страха и уже однажды подавив его в себе, они стараются ожесточить свое сердце к подобным проявлениям угрызения совести.

— Ты очень обстоятельно и подробно объяснил все. Главная причина отпада от истинного пути состоит в том, что не изменились в них по-настоящему ни сердце, ни воля. И потому они чувствуют себя, как преступник перед судьей. Они дрожат от страха и, кажется, искренно раскаиваются в содеянном, в сущности же они боятся лишь казни. Отпусти такого человека на свободу, он тотчас займется своим старым ремеслом. Если б душа в нем изменилась, он сделался бы другим человеком.

— Я тебе указал лишь на причины отступничества, а ты теперь поясни, каким образом оно совершается, — попросил Уповающий.

— Охотно. Во-первых, отступники стараются не думать о Боге, смерти и будущем суде.

Во-вторых, они постепенно перестают молиться, бороться с грехом, скорбеть о содеянном грехе, теряют бдительность и т.д.

В-третьих, они избегают общества ревностных христиан, находя их скучными, отсталыми и чуть ли не сумасшедшими.

В-четвертых, они становятся равнодушными к общей молитве, к слушанию и чтению Слова Божьего, ко всякому участию в христианских беседах, собраниях и т.п.

В-пятых, с наслаждением ищут и подмечают слабости истинных христиан и открыто и со злобой насмехаются над ними. Делают они это с единственной целью оправдать свой отпад от веры.

В-шестых, начинают общаться с безбожниками, отступниками и развратниками и находят удовольствие в их обществе.

В-седьмых, ведут грязные пересуды и счастливы, если подметят в одном из верующих эту слабость, ибо тогда они считают себя вправе, осуждать других еще более открыто, ссылаясь на их пример.

В-восьмых, они начинают открыто грешить.

И, наконец, в-девятых, ожесточив мало-помалу свое сердце, они себя показывают такими, какие они есть на самом деле. Их снова подхватывает волна греха, ведущая в бездну, где они, если их вовремя не остановит чудо Божьей благодати, от своего самообольщения и самообмана погибают.