Показания Николая Николаевича Николаева

Мое имя на самом деле не Николай, а Федор. Во взрыве на Леонтьевском переулке участвовали шесть человек – я, Петр

Соболев, Барановский, Миша Гречаников, Яша Глагзон и Черепанов. Черепанов указал место, откуда можно было бросить бомбу. За ограду входили двое – Петр Соболев (он же бросил бомбу) и Барановский, а мы трое были на страже. Черепанов же ушел. К Октябрьским торжествам готовилось тоже что‑ то, но, что именно, не знаю. Для этого мы вчетвером – я, Петр Соболев, Розанов и Вася Азаров – ездили в Одинцово на дачу Одинцова, где хранились привезенные откуда‑ то Васей четыре ящика пироксилина, и оттуда перевезли пироксилин в Москву, а затем он был перевезен на дачу в Красково. В Петербурге в апреле мы с Семиколенным и Сандуровым устроили экс, на котором Сандуров был убит.

В настоящее время партия левых эсеров делится на три группы – правое крыло (Штейнберг и др.), центр, который возглавляется М. Спиридоновой и Камковым, левое крыло – к нему принадлежит московская организация во главе с Тамарой, Крушинским и пр. Черепанов принадлежит к левому крылу до исключения из партии. В действительности московская организация представляет из себя пустое место. Я в последнее время почти совершенно отошел от партии, заблудившийся в трех соснах, тщетно искал выхода и не шел к большевикам только потому, что боялся, что не поверят моей искренности. Сейчас будучи на свободе, я отдал бы себя всецело делу революции и, думаю, принес бы немалую пользу, хотя бы на фронте.

О готовящемся взрыве я узнал в тот же день в 6 часов вечера. Накануне мне назначили свидание на 6 часов в день взрыва у Покровских казарм; туда явились участники взрыва, и там мне сказали, что сегодня заседание в Московском комитете РКП ответственных работников и решено произвести взрыв. Черепанова мы встретили в Чернышевском переулке, перед взрывом туда же Петр принес откуда‑ то бомбу. Его на предъявленной карточке убитого не признаю.

Федор Николаев

Приблизительно в июне, когда в партии остро ощущался недостаток в деньгах, в ЦК приехал Илья Судаков из Тулы и предложил организовать у них экспроприацию рабочкопа. Тогда ЦК были делегированы из Москвы шесть членов организации для этой цели: я, Сомов, Семиколенный, Иванов, Фрося и Таня. По приезде в Тулу мы направились к Чеботареву, где и был выработан план экспроприации. В экспроприации приняли участие три анархиста – Розанов, Леменев и Карасев, которые принимали участие и в разработке плана экспроприации в кв. Чеботарева. Из местных левых эсеров участие в экспроприации принимали Костромин, Василий (фамилии не помню), Николай (фамилии не помню), Таня в экспроприации участия не принимала. Наводчиком на экспроприацию был Перфирий Антонов, член правления рабочкопа.

Взято было 1 075 000 рублей, деньги были пропорционально количеству участников разделены между анархистами и левыми эсерами. Тульской организации левых эсеров была выделена сумма в 50 000 рублей.

Остальные деньги нами были отданы в ЦК. За то, что мы самовольно оставили для тульской организации 50 000 рублей, ЦК объявил нам строгий выговор, и в Тулу для расследования была послана комиссия в составе Тамары, Измаилович и еще кто‑ то. Кажется, за это член областного комитета партии Чеботарев и председатель губернского комитета Костромин были исключены из организации.

Федор Николаев

В Москву я приехал в мае месяце из Петрограда. Остановился сначала на Пречистенке, 40, а затем поселился в Тестовском поселке, дом 124, кв. 13, жил там под фамилией Федора Батенина, звали меня в партии «Федя». В боевой организации партии левых эсеров я не состоял.

Об оружии, которое хранилось в сарае моей квартиры в Тестовском поселке, я ничего не знал. В партии левых эсеров состою со времени раскола. В настоящее время принадлежу к группе Штейнберга. С Черепановым и Тамарой никаких сношений не имел. Арестован я в 1‑ м Троицком переулке, дом 5, кв. 2, куда зашел к своей знакомой Шуре Ратниковой. На этой квартире я был всего раза три. С другими жильцами я знаком не был.

4/XI – 19 года Николай (Федор) Николаев

Дополнительно показываю, что в предъявленном мне мужчине (предъявлен Леонид Хлебныйский, он же Приходько, он же Дядя Ваня) узнаю жильца квартиры Ратниковых, с которым я познакомился у них в квартире и которого впоследствии стал посещать. Знал я его под именем Ваня; знал также и проживающую вместе с ним Шуру. Был я у них 3–4 раза. Где я ночевал последние перед арестом дни, сказать отказываюсь. К взрыву в Леонтьевском переулке я отношусь отрицательно и так же точно относился бы к нему, если бы это сделали левые эсеры. Примкнул я к штейнбергской группе после 6‑ го совета партии, то есть с половины сентября, что, полагаю, может подтвердить Штейнберг.

Николай (Федор) Николаев

С последнего времени, то есть до ареста, пришлось мне проживать на нелегальном положении, потому что хотя по убеждениям примкнул к группе Штейнберга, но не успел этого оформить. Жил я все время на средства партии. Тестовский поселок я оставил во время его ликвидации, приблизительно 2Ѕ недели тому назад.

Николай (Федор) Николаев