Отец Анемподист — о благоразумии в подвиге — О непрестанной духовной брани — Несколько стадий в развитии страсти — В диавольской паутине

— Молчальничество среди людского окружения — это просто несуразица, — продолжал о. Анемподист, — и даже известие о нем вызывает крайнее удивление. Как вид подвига, молчальничество основывается на словах Спасителя: “Не судите, да не судимы будете”.

Святой Иоанн Лествичник пишет: “Один из самых кратких путей к получению прощения грехов состоит в том, чтобы никого не осуждать, ибо в осуждении есть погубление души своей”.

Основоположником подвига молчальничества считают Арсения Великого, которому самим Богом были возвещены слова: Арсений, бегай людей и спасешься, — а через некоторое время повторены: Арсений, беги, молчи, безмолвствуй — в этом корни безгрешия. И Арсений, устремившись к исполнению этого повеления по благословению свыше, несомненно чувствовал назирающее за ним око Божие.

Однако в его житии невольно обращает на себя внимание одно вынужденное отступление от указанного Богом подвига. Это случилось, когда группа церковных предстоятелей, приступив к нему, просила сказать хотя бы несколько слов в научение. Уступая их просьбе, он спросил: “Сохраните ли слово мое, если скажу вам? ” Они изъявили согласие. Тогда Арсений сказал им: “Если услышите, что где-то Арсений — не приближайтесь туда”, — и затем вновь сомкнул свои уста. А ведь святого Арсения никто не подвергал телесным истязаниям, требуя от него каких-либо признаний, его лишь со смиренной учтивостью упрашивали сказать несколько слов, и он, сообразуясь с обстоятельствами, отступил от назначенного ему Богом подвига, показав высокую свободу духа.

От Николая же следователь требовал сообщить о себе необходимые сведения, чтобы заполнить на него формуляр дознания. Это ведь не какое-то греховное празднословие или ложь, а всего лишь краткое деловое общение, которого требовало существующее законодательство. За свое безрассудство он и поплатился, как я думаю, своей жизнью. Рассуждение, по утверждению святых Отцов — это высшая добродетель. “Вся с советом твори — муж бессоветный сам себе враг”, говорят они. Вот я и думаю: не понапрасну ли прошли все эти годы произвольных страданий?

Несомненно, если бы он имел возможность общаться с опытными монахами-пустынножителями, то мог бы почерпнуть от них нужные познания для своего совершенствования. Аскетических творений преподобных Отцов у него никаких не было, да они, вероятно по его малограмотности, были бы для него трудны. Дважды мне пришлось повстречаться с Николаем, когда он жил у Федора на пасеке. И оба раза он писал на клочке бумаги одни и те же слова: “Нуждаюсь в поучении”. Но в чем именно? Если бы он умел быстро писать, была бы возможность узнать о его духовных нуждах, но его малограмотность являлась для этого преградой, и я не знал, что ему отвечать. Немало меня удивило и то, что я не видел у него четок. Сказать, что он уже не нуждался в них, имея навык непрестанного молитвенного бодрствования, я не могу. Это сомнение посеяло во мне внимательное наблюдение за выражением его лица и внешним поведением. Опыт подсказывает, что даже многие из получивших дар непрестанной молитвы с течением времени, из-за нерадения, теряли это приобретение. И тогда вновь, поневоле, брали в руки когда-то уже оставленные ими четки, возвращаясь вспять к новоначальной молитвенной азбуке. Думаю, что и Николая неминуемо должны были постигнуть те же искушения, общие для всех. И все же четок у него не было. Судя по всему, он к тому же оставался в абсолютном неведении о сущности сокровенной мысленной войны, которая ведется каждым из подвизающихся в глубине своего сердца. Это наука о мысленной брани не против крови и плоти, — как писал апостол Павел, — но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6: 12).

Подвижники прежних веков оставили нам бесценное сокровище — книги, изъясняющие способы ведения невидимой брани с невидимыми врагами — демонами.

“И во время этой борьбы, — пишет Макарий Великий, — встретятся противящиеся тебе помыслы, борющиеся с умом твоим, и помыслы эти повлекут тебя и станут кружить в видимом, то есть в мирском и суетном, от чего ты бежал”.

Неожиданным мысленным нападениям человек подвергается в течение всей жизни независимо от времени суток. А потому Господь и предостерег нас, говоря: Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение (Мк. 14: 38).

А апостол Павел добавил: Непрестанно молитесь! (1Фес. 5: 17). И мы, сознавая опасность своего положения, молитвенно взываем: невидимых враг моих неусыпание веси Господи, и окаянныя плоти моея неможение веси, Создавый мя.

Крик о помощи в этой мысленной брани мы находим в молитве ко Пресвятой Деве Богородице — “Нескверная неблазная…”, находящейся в чине службы великого повечерия, где говорится: Не гнушайся мене сквернаго, скверными помыслы, словесы и деянии всего себе непотребна сотворша…, и в повседневной утренней молитве — “Воспеваю благодать Твою Владычице…, ” где мы взываем: Умерщвленна мя страстьми оживи… и во многих других. У апостола Павла в послании к Римлянам сказано: В членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих… (Рим. 7: 23).

Страстность не в естестве человека, как учат об этом святые Отцы, она совне, как нечто придаточное, как порок, как порча, которую диавол стремится привить человеку во все дни его жизни, внушая ему страстные помыслы. В непрестанности и неутомимости этих внушений и заключается успех мироправителей тьмы века сего.

Как вы знаете, братья, основных страстей, по общему разумению святых Отцов, насчитывается восемь: чревоугодие, блудная страсть, сребролюбие, гнев, тщеславие, гордыня, уныние, суетность. Одержимый, хотя бы одной из этих страстей, отчуждает себя от Бога, и Благодать Святого Духа покидает его. Тело, например, делается мертвым, когда выходит из него душа, а душа умирает, когда покидает ее Благодать Святого Духа. Отсюда и молитвенное воззвание: Умерщвленна мя страстьми оживи, а потому святые Отцы увещевают: либо ты должен уничтожить зародившуюся в тебе страсть, либо она, укрепившись, уничтожит тебя.

Попытаюсь теперь показать вам, братья, невидимую деятельность лукавых духов на примере наиболее часто встречаемой в повседневной жизни страсти гнева.

Вот демон бросает первую мысленную стрелу в спокойно сидящего человека. Отцы называют ее прилогом. заключающим в себе, например, такую мысль: “Вчера в споре собеседник уязвил тебя оскорбительным словом, на которое ты не смог тогда дать надлежащего ответа”. Сидящий встрепенулся, потому что мысленная стрела угодила в цель.

С этого момента началось развитие помысла — это вторая ступень, именуемая Отцами вниманием. Сидящий человек поднялся с табурета, в голове промелькнула мысль: “Да, действительно, я не нашел, что ему ответить, а ответить можно было бы вот таким словом или даже вот таким”.

Далее в развитии помысла выделяют третью ступень, именуемую Отцами — сочетанием. Человек начал ходить взад и вперед по комнате, потрясая кулаками. В голове замелькали мысли, обгоняя одна другую. Демон молниеносно внушает ему подходящие для воображаемого диалога язвительные слова: “Надо было бы ему сказать то и это. Ах, как жаль, что нужные слова всегда приходят на ум слишком поздно. Да, да, нужно было уязвить его вот таким словом. Ну-ка, ну-ка, хотел бы я знать, что бы он мне на это ответил? ”

Возбуждаемый подобными мысленными внушениями, гнев все более и более охватывает человека. Наступает четвертая стадия поражения ума демонами, именуемая пленением.

Наконец, разъяренный человек начинает мечтать о реванше, строить планы мщения на завтрашний день, когда он сможет употребить все, что заготовил. В этом усматривается завершительная — пятая стадия развития помысла, именуемая страстью. Люди, живущие в миру, подпадая подобным образом под влияние страсти гнева, не придают этому никакого значения, хотя апостол Павел предупреждал, что ни гневливые, ни злоречивые досадители Царствия Божия наследовать не могут (см. 1 Кор. 6, 9-10).

Возможно ли человеку избежать этой бедственной страсти? Конечно, возможно!

Духовно опытные люди, внимательно и постоянно следя за прилогами, в тот момент, когда демон бросает свою мысленную стрелу, сразу уклоняются от нее, то есть не вступают в разговор с прилогом. Этим и останавливается губительное развитие помысла.

Прилог, как мысленное внушение извне, не вменяется человеку в вину. Им лишь выявляется произволение человека в выборе между добром или злом. Если же в сердце имеется хотя бы незначительное расположение к той или иной страсти, то он останавливает на демонском внушении свое внимание, и тогда прилог, развиваясь, пленяет ум и сердце.

Бывают, однако, случаи, когда по невнимательности человек как-то бессознательно допускает развитие прилога до третьей стадии “сочетания”, но если затем, как бы встрепенувшись, он волевым усилием оторвется от беседы с греховным помыслом, то не допустит ему овладеть собой. Если же этот момент будет упущен, то в четвертой стадии пленения вырвать ум из опутавшей его сети почти невозможно.

Внимая себе, нужно непрестанно творить Иисусову молитву, пусть даже первоначально по четкам. Впоследствии она обратится в самодействующую, по навыку, — и в этом основа основ, ибо молящийся ум опознает приближение подкрадывающегося помысла. Мгновенно опознав его, ум должен стремительно, как научает этому Святой Исихий, с гневом воспротиворечить лукавому словами псалмопевца: отвещаю поношающим ми слово…не Богу ли повинется душа моя! (Пс. 118: 42, 61, 2). И после противоречия тотчас из глубины сердца следует возопить ко Христу, моля о помощи. И тогда сам подвизавшийся увидит, как достопоклоняемым именем Иисуса враг, словно прах ветром, развевается и гонится прочь.

Но даже и над тем, кто уже одержим страстью, простирается всемилостивая Десница Божия. И если он прибегнет в неотступной молитве к милующему и спасающему Богу, то увидит начало избавления. По мере усердия в покаянии, сначала он увидит ослабление, а потом с течением времени затухание страсти.

В этот период человека можно сравнить с мухой, запутавшейся в паутине и стремящейся высвободиться из нее. Паук, в свою очередь, тоже употребляет все известные ему способы, чтобы удержать муху в паутине. Своим покаянным молитвенным трудом человек приклоняет к себе милосердие Божие, и Господь помогает ему, постепенно рассекая узы, делающие его пленником закона греховного. Но и диавол не медлит в своем усердии и, как тот паук, обматывает дополнительными путами уловленную сетью душу. С великим усилием он, словно штопор, ввинчивает в сознание человека свои душепагубные помыслы, от которых вновь воспламеняется затухшая было страсть.

Писал некто из Отцов: “Не всели мы стали храмом идолов, вместо храма Божия? Не все ли мы стали вместилищем злых духов, вместо Духа Божия? Не все ли мы из сынов Божиих соделались сынами геенны? И никто не негодует на меня, слыша сию истину…”

Продолжительность диавольского пленения будет зависеть от того, как долго человек будет позволять себе беседовать с помыслами. Некто из святых Отцов сравнил страсть с горящей лампадой, которая угаснет, если в нее не добавлять масла. Так и человек, если не будет принимать внушаемые демонами страстные помыслы, увидит, как страсть постепенно исчезнет.

Тут ударили в деревянное било. Отец Анемподист поднялся и вместе с братьями отправился на трапезу.