Это, наверное, кому-нибудь нужно.

Мы дети галактики

И мне не светят твои…

Холодный прозрачный свет. Над головой устало поблескивают голубовато-белые песчинки невыносимо далеких звезд. Неоновое мерцание всех оттенков голубого и синего вечно, тысячи лет оно сводит с ума людей своей недоступностью. Земля медленно растворилась в их ядовито-спокойном свечении. Лис, мой Лис, остался там, он будет ждать, и помнить, но вернуться уже не суждено. Разве что в следующей жизни. Здесь, среди бездушного вакуума время будто останавливалось, здесь я всегда чувствовал себя совсем ребенком, мой возраст, в сравнении с возрастом этих древних гигантов, равнодушно одаряющих своим светом, был ничтожно мал. Как и я сам. Настолько я мал, что могу стать всем, чем только захочу, маленьким барашком, скалой, или даже розовым кустом. Здесь так легко мечтать. Мысль с порывом ветра рассыпается на миллиарды километров вокруг, легкая, невесомая, добирается до кратера огромного вулкана, на секунду сорвавшись вниз, или осторожно заглядывает за стеклышко крошечного желтого фонаря, притворяясь неразумным мотыльком. Я гонюсь за рассветом, сотни секунд, мой рассвет вечен, он будет столько, сколько захочется мне, это ведь моя планета. Мой мир. Моя вселенная.

Просто подними взгляд и, звезды – они общие, они для каждого, в самом-то деле они очень близко. Они смеются, всегда смеются, смотрят на вас сверху и зовут к себе, как братьев. Люди всегда мечтали о космосе. Он манил их, своей холодной красотой, безвестностью, и они обрели возможность достичь его, наблюдать далекие планеты, медленное перерождение всего сущего, получить доступ к огромному количеству знаний, накопленных природой. Люди смогли покинуть Землю. Но так и не научились летать.

Каждый из вас когда-то вырастит прекрасную розу. Может даже незаметно для себя, где то на задворках своей души. Каждый из вас когда-то умел летать. По-настоящему, без обмана. Может кто- то научится снова. Главное ведь – действительно захотеть, и даже в нарисованной коробочке появится барашек. Главное – научиться смотреть и видеть, видеть галактики, которые внутри тебя.

Это, наверное, кому-нибудь нужно.

Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают -

значит - это кому-нибудь нужно?

Значит - кто-то хочет, чтобы они были?

Значит - кто-то называет эти плевочки

жемчужиной?

03: 20 на экране компьютера. Закрываю всплывающее окно, призывно мигающее в полумраке приглушенного света, и чуть откидываюсь назад на удобном стуле, ощущая лопатками упругую поддержку его спинки.

Накрываю ладонями глаза, едва-едва касаясь закрытых век. Глазные яблоки там, под веками, медленно, с секундной задержкой пульсируют, это ощущение медленно растекается по телу, доходит до кончиков пальцев и собирается там, оставаясь на кончиках нервов и передаваясь обратно глазам. Ничего нового, ощущение привычно и уже много раз испытано, но оно всегда очень приятно. В чем-то оно схоже с тем облегчением, которое испытывает человек прошедший пустыню и теперь, наконец, взявший под язык ложечку восхитительно вкусного мороженого.

Постепенно то самое чувство теряется и я открываю глаза. Монитор слабо светится синевой, мерцает и немного переливается, завораживающе и даже ласково. Как звезды. Я медленно встаю и разминаю уставшее тело. Немного болит спина, совсем чуть-чуть, но это пройдет. Осторожно открываю дверь на лоджию, игривый ветерок немедля прорывается в комнату, бросая мне в лицо слабый запах бензина, дождя и осенних листьев. Да, уже почти совсем осень. Холодное злое солнце почти не греет, разве что в первые часы после полудня, а стыдливые деревья стоят полускрюченные, тщетно пытаясь скрыть свою наготу. Почти осень, потому что не улетели птицы, только сидят, скромные, на тех самых голых ветках и пристально смотрят на мир вокруг своими почти мудрыми глазами. Вот так всегда. Почти осень. Почти зима. Сплошные оттенки и полутона.

Уже, наверное, утро. Почти утро. В этот предрассветный сумрачный час всегда просыпаются внутри смутные мысли, нерешенные задачи, недодуманные сказки и старые воспоминания. И мечты.

Детские, полузабытые или совсем хрупкие, стало быть, мимолетные, но живые, живые! Нет, мечты не забываются, а самые заветные – тем более.

… Я выхожу. Самый верхний этаж, но небо, разумеется, выше. Опираясь на перила, смотрю вокруг. Но не вниз, нет. Только вверх.

В городе звезд не видно. Их забивает крикливый неон, расплавляющий остатки разума, и вечный свет прожекторов, выпивающий из ночи весь смысл понятия «ночь». Хотя уже почти утро. Почти утро.

Но я звезды вижу. Всегда, даже днем. Ну конечно это планеты и спутники, куча различных небесных тел, но я по привычке зову их звездами. Подумать только, гигантские небесные тела, но на расстоянии в миллионы могут быть такими крохотными и беззащитными на вид. Газ, пыль и гравитационное сжатие рождают этих восхитительных в своих свойствах исполинов. А термоядерные реакции перехода водорода в гелий дают им тот восхитительный бледновато прохладный свет. Этот свет может идти к нам тысячи лет, даже если за это время звезда успела умереть. Звезды - как раз тот случай, когда перестать гореть и зажигать других – значит и вовсе перестать существовать. В финале своей жизни звезды становятся невидимыми и претерпевают изменения свойств пространства-времени. После они оставляют свои призраки – черные дыры.

Звезды, они ведь живые. Правда, совсем живые. У них даже есть имена. Не те имена, которые дают им ученые в своих огромных обсерваториях, а другие, настоящие, вечные имена на языке вселенной и вечности. Поодиночке звезды совсем разные, уникальные, двух похожих ни за что не найти. Каждая из них отдельная система, со своими свойствами и возможностями. Какие-то ярче, какие-то несколько менее заметны, но, несомненно, ценность каждой невероятно велика.

С древнейших времён люди видели некоторую систему во взаимном расположении звёзд и группировали их в соответствии с ней в созвездия.

Лев, Дева, Млечный путь. Будто кто-то плеснул молока из ковшика. Вот-вот того большого, глупого и смешного вечного ковшика. Сколько себя помню, я всегда видел их. Легкое полупрозрачное сияние заставляет меня замирать, и восхищенно расширив глаза всматриваться в черную пустоту с вкраплениями жемчужин светящегося серебра. Я чувствую, как наполняет меня их пустая чистая сила, легкая, молчаливая, древняя стихийная сила. Это похоже на сон. Закрываю глаза, или… нет. Открываю их и лечу выше, еще выше. Чувствую, что меня подхватывают собственные сильные крылья, нарисованные конечно, и лечу, лечу, лечу.

Мои крылья нарисованы на бумаге в клеточку, вырванной из какой-то тетради. Этот листочек готовился принять участь сотен таких же безымянных листков, но теперь все иначе. Теперь он принадлежит моим крыльям, моим восхитительным чудесным крыльям.

Я падаю к звездам, которые так манят меня, чувствую, как нежно касается их жар моих крупных маховых перьев и моих ресниц. Нет-нет, я совсем не Икар. Просто мечтаю долететь до звезд. Я хочу поделиться теплом, что у меня есть. Но я так стар и так слаб. Я люблю их, и знаю, что они любят меня. Их мудрость, мудрость тех, с которыми я говорю, пусть и ментально, каждый день, во много раз больше любой людской мудрости. Звезды не говорят со мной, нет, я психически здоров, но их мудрость, не знания, а именно мудрость, наполняет каждую клеточку, вот как сейчас, когда я смотрю на них широко распахнутыми глазами. Я могу закрыть их, но звезды никуда не уйдут, они останутся со мной, останутся в моем сознании внутри меня. Я - вселенная, я возрождаюсь вновь и вновь, нас много, сотни тысяч, даже миллионы. Миллиарды. Почти бесконечно много. Я знаю это. Наверное, поэтому не могу оторвать взгляда от неба. На нем отражение меня самого, отражение моей души и моей вечности. А отражение неба - в моих глазах. Замкнутый круг. Мы неразрывно связаны.

И снова хочется лететь, парить, все выше и выше, я разбегаюсь и прыгаю. Нет, не вниз. Вверх. Но это слишком тяжело, снова под ногами ровный пол. Я помню, как клали его в прошлом году, но речь не о нем.

Я стою на ногах и мечтаю о звездах. Наверное, уже в миллионный раз.

Говорят, не стоит вспоминать то, что нравилось нам в детстве. Кажется, деревья тогда были выше и мороженое вкуснее. Тогда я старался достать до звезд, достать с неба луну и засунуть ее в коробку, чтобы она была только моя. Эгоистично, не правда ли? Сейчас я понимаю, что это было напрасно. Она, как и мои звезды, принадлежит тому, кто на нее смотрит. Именно сейчас. В данную секунду. Потеряться бы там, среди всех этих светящихся песчинок и, не выплывая на поверхность раствориться в их мудром мерном сиянии. Да, я уже слишком стар.

На секунду оборачиваюсь. Все по-прежнему. Заснувший компьютер, устало шуршащий лопастями кулера, разбросанные газеты, рядом с клавиатурой - давно остывшая чашка черного кофе. Крепкого, ароматного, но совершенно холодного и отвратительного на вкус кофе. Без сахара.

А звезды смотрят на меня Стрелец, Дева, причудливый зигзаг Лебедя.

Если зажигаются звезды, это кому-нибудь нужно. Разумеется. Мне нужно. Я зажигаю эти звезды. И сотни других глаз, в которых отражается небо. Спокойный космос, вдумчивый, восхитительно холодный и такой юный.

Знаешь, я ведь, правда, ужасно стар. Уже завтра мне будет шестнадцать.