Под Каражаном

Разговор в Штормградской крепости оказался довольно напряженным. В результате беглецы вновь кружили на спине грифона вокруг башни Медива. Под ними в сгущавшихся сумерках маячил Каражан, огромный и пустынный. Ни огонька не виднелось в его окнах, и обсерватория на верхней площадке была погружена во тьму. Под безлунным небом даже светлый камень, из которого была сложена башня, казался темным и зловещим.

Накануне вечером в личных покоях короля Ллана разгорелась жаркая дискуссия. Кадгар и Гарона тоже принимали в ней участие, хотя женщину-полуорка попросили сдать свой кинжал Лотару на то время, пока она будет находиться рядом с его величеством. Королевский Рыцарь собрал целое стадо советников и придворных, в растерянности кудахтавших вокруг короля. Не увидев среди них ни одного мага, Кадгар заключил, что, очевидно, те, кто избежал нападок Медива, были либо на поле боя, либо сбежали куда-нибудь, спасая свою шкуру.

Что же до самого короля, то юноша из видения Кадгара сильно повзрослел. У него были все те же широкие плечи и резкие черты лица, что и прежде. Из всех присутствовавших он был одет шикарнее всех, его голубая мантия так и сияла на фоне скромных одежд придворных. На одном из подлокотников кресла лежал шлем без забрала — большой шлем с белыми крылышками по бокам, словно король ожидал, что его в любую минуту могут призвать на поле брани.

Кадгар вспомнил юношу из видений и подумал, что королю вовсе не хочется оказаться сейчас под стенами Штормграда. Прямая атака на открытом и ровном поле — вот что ему нужно; и чтобы конечный триумф его войск никогда не ставился под сомнение. Кадгар задумался о том, насколько уверенность Ллана в своих силах основывалась на вере в то, что Медив всегда придет ему на помощь. Действительно, казалось, что один был естественным образом неотделим от другого — что маг всегда будет поддерживать Штормград, а Штормград всегда будет стоять, опираясь на поддержку мага.

Целители пытались зашить разбитую губу Гароны, но не смогли ничего сделать из-за нетерпеливости пациентки. Не раз Кхадгар морщился, слушая, в каких резких выражениях она рассказывала о том, что орки думают о маге-повелителе о бледнокожих в целом и войсках короля Ллана в частности.

— Орки безжалостны, — говорила она. — И они никогда не отступят! Они вернутся.

— Но ведь они и на выстрел из лука не приблизились к стенам! — возражал Ллан.

У Кадгара сложилось впечатление, что его величество скорее позабавили, чем встревожили непосредственность Гароны и ее мрачные предостережения.

— Они и на выстрел из лука не приблизились к стенам! — повторила Гарона. — На этот раз. Но в следующий раз подойдут. Более того, в следующий раз они перевалят за стены. Мне кажется, ваше величество, что вы слишком легкомысленно относитесь к оркам.

— Заверяю вас, я вполне серьезен, — возразил Ллан. — Но я также осведомлен о мощи Штормграда. О его стенах, его армии, его союзниках — и о его сердце! Возможно, если бы вы увидели все это, вы тоже были бы не так уверены в силе орков.

Не менее упрямым оказался Ллан и относительно Медива. Кадгар выложил все перед тайным советом, с подтверждениями и добавлениями со стороны Гароны. Он рассказал о своих видениях из прошлого, о переменчивом поведении мага, о видениях, которые были вовсе не видениями, а истинными свидетельствами присутствия в Каражане Саргераса. О том, что именно Медив повинен в нападении орков на Азерот.

— Если бы мне давали по серебряной монете за каждого человека, который говорил мне, что Медив безумен, я давно был бы в десять раз богаче, чем сейчас, — отвечал Ллан. — У него есть план, молодой человек. Это яснее ясного. Много раз он принимался за какое-нибудь очередное безрассудство, и Лотар готов был бороду на себе рвать от беспокойства. Но каждый раз Медив оказывался прав! Разве в последний раз, когда он был здесь, он не пустился стремглав в погоню за демоном и разве он не притащил его ко мне в течение каких-то нескольких часов? Не очень-то похоже на действия одержимого демоном — отрубать голову одному из своих!

— Но это могло также быть и действием человека, который стремится уверить всех в собственной невиновности, — вставила Гарона. — Никто не видел, как он убивал этого демона, хотя все происходило в самом центре города. Разве не мог он сам вызвать его, убить и предоставить вам как виновника произошедшего несчастья?

— Это предположение! — проворчал король. — Нет уж! Со всем уважением к вам обоим! Я не отрицаю, что вы видели все то, что видели, даже эти ваши «видения» из прошлого. Но я считаю, что Мед не безумен, а просто хитер как старый лис, и все это — часть его какого-нибудь более крупного плана. Он вечно толкует о крупных планах и более обширных задачах.

— Со всем должным почтением, — возразил Кадгар, у Медива, может быть, и есть какой-нибудь более масштабный план, но вопрос в том, какое место занимают в этом плане Штормград и Азерот.

И так продолжалось чуть ли не до полуночи. Король Ллан был несокрушим как скала по всем пунктам. Он искренне верил, что Азерот с помощью своих союзников разобьет орочьи орды или повернет их назад, в их собственный мир; что Медив разработал какой-то план, который, кроме него самого, никто понять не может, и что Штормград способен противостоять любому нападению, «пока на его стенах и троне есть мужчины со смелыми сердцами».

Лотар в основном молчал, вмешиваясь в разговор, лишь чтобы задать какой-нибудь серьезный вопрос, и качал головой, когда Кадгар и Гарона отвечали. В конце концов, он заговорил:

— Ллан, не позволяй уверенности в собственной безопасности ослепить тебя! Если мы не можем рассчитывать на Медива как на союзника, мы сильно ослаблены. Если мы просчитались в оценке возможностей орков, мы пропали. Прислушайся к тому, что они тебе говорят!

— Я слушаю, — ответил король. — Но я слушаю не только головой, но также сердцем. Мы провели с молодым Медивом многие годы, как до, так и во время его долгого сна. Он помнит своих друзей. И когда он раскроет нам свои помыслы, я уверен, что даже ты поймешь, какой друг рядом с ними!

В конце концов, король поднялся и распустил собрание, пообещав как следует подумать. Гарона вполголоса бормотала ругательства, а Лотар отвел их в комнаты без окон и со стражей у двери — просто чтобы спокойно спать.

Кадгар пытался заснуть, но был настолько возбужден, что большую часть ночи прошагал по комнате взад и вперед. Наконец, когда сон начал одолевать его, раздался громкий стук в дверь.

Это был Лотар, в полном обмундировании и с перекинутой через руку униформой.

— Спишь как убитый, а? — произнес он с улыбкой, протягивая ему мундир. — Надень это. Через пятнадцать минут встретимся на вершине башни. И поторопись, парень!

Кадгар принялся напяливать на себя штаны, тяжелые сапоги, голубую ливрею со львом Азерота и меч с тяжелым клинком. Относительно меча он заколебался, но все же привесил его себе за спину. Меч мог оказаться полезным.

На башне ждало шесть грифонов, возбужденно хлопавших огромными крыльями. Лотар был уже там, и Гарона тоже. Она была одета так же, как и Кадгар, у нее был такой же голубой плащ со львом Азерота и тяжелый меч за спиной.

— Попробуй сказать хоть слово! — предупреждающе прорычала она.

— Но ты выглядишь в нем очаровательно! — запротестовал Кадгар. — Он подходит к твоим глазам.

Девушка фыркнула:

— Лотар сказал то же самое. Он сказал, что ты тоже будешь в форме и что он не хочет, чтобы кто-нибудь из других пристрелил меня, приняв за чужака.

— Других? — удивился Кадгар, оглядываясь вокруг. В разгорающемся свете утра он увидел, что над соседними башнями кружили стаи грифонов. Он представить себе не мог, чтобы столько обученных грифонов могло найтись во всем мире, не то, что в Штормграде. Лотар, должно быть, ходил ночью к гномам.

Лотар поспешно подошел к ним и поправил меч Кадгара так, чтобы он не мешал ему сидеть на грифоньей спине.

— Его величество, — пророкотал он, — питает несокрушимую веру в силу людей Азерота и толщину стен Штормграда. Но ему не повредит, если найдется несколько добрых людей, которые тоже позаботятся о безопасности страны.

— Это мы, — мрачно пробормотал Кадгар.

— Это мы, — подтвердил Лотар. Он тяжело посмотрел на Кадгара и прибавил: — Помнишь, я спрашивал тебя о нем?

— Да, — кивнул молодой маг. — И я ответил вам правду — или, по крайней мере, то, что считал правдой на тот момент. Кроме того, я чувствовал, что обязан ему.

— Понимаю, — вздохнул Лотар. — Я тоже предан ему. Я хочу убедиться, что то, что ты нам рассказал, правда. Но я также хочу знать, окажешься ли ты способен сделать то, что необходимо, если придется.

Кадгар кивнул:

— Вы верите мне, не так ли?

Королевский Рыцарь угрюмо кивнул:

— Давным-давно, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я ухаживал за Медивом. Он тогда лежал в коме — в этом своем долгом сне, лишившем его большей части юности. Я думал тогда, что мне просто привиделось, но я мог бы поклясться, что напротив меня там сидел еще кто-то, сидел и тоже смотрел на него. Он казался сделанным из отполированной меди, и у него надо лбом торчали массивные рога, а его борода была из пламени.

— Саргерас, — произнес Кадгар.

Лотар глубоко вздохнул:

— Я решил тогда, что задремал и все это мне приснилось. Видишь, я тоже чувствовал, что обязан ему. Но я никогда не забывал того, что видел. Прошли годы, и я начал понимать, что видел кусочек истины. Мы еще можем спасти Медива, но, может, тьма засела слишком глубоко. В таком случае нам придется сделать нечто внезапное, ужасное, но абсолютно необходимое. И вопрос стоит так: готов ли ты к этому?

Кадгар несколько мгновений подумал, затем кивнул. Внутри у него стоял ледяной холод. Лотар поднял руку. По его команде остальные стаи грифонов взмыли вверх под первыми лучами только что выбравшегося из-за края земли рассветного солнца, омывшего и позолотившего своим светом их крылья.

Холод, поселившийся в душе Кадгара, не исчез за время долгого полета к Каражану. Гарона сидела за его спиной, но не произнесла ни слова, а под крыльями грифона проносились леса и болота.

Местность под ними постепенно менялась — просторные поля превратились в обугленные пожарища, усеянные руинами зданий; леса были сожжены под корень, чтобы прокормить военные машины, и вырубки покрывали ландшафт уродливыми шрамами. Повсюду зияли ямы, земля была изранена и оголена попытками добраться до таившихся в ней металлов. Столбы дыма вздымались вдоль всего горизонта. Они летели весь день, и солнце уже начинало заходить за горизонт.

Каражан густо-черной тенью возвышался над центром кратера, вбирая в себя последние лучи угасающего дня. Ни один огонек не светился в башне, окна были пустыми и темными. Факелы, что всегда горели на вершине башни, теперь были погашены. Уж не покинул ли Медив свое жилище?

Лотар, сжав колени, направил своего грифона вниз, и Кадгар последовал за ним. Он быстро приземлился и соскользнул со спины крылатого зверя. Как только всадники оказались на земле, грифон снова взвился ввысь, издал пронзительный крик и взял курс на север.

Первый Рыцарь Азерота был уже у конюшен. Его широкие плечи были напряжены, меч вытащен из ножен; невзирая на свою тяжеловесность, он передвигался со спокойной, подвижной грацией кошки, Гарона тоже крадучись двинулась вперед, ее рука нырнула в складки плаща и появилась с неизменным кинжалом. Тяжелый меч хлопал Кадгара по бедру, по сравнению с двумя своими спутниками он чувствовал себя ужасно неуклюжим, словно каменный истукан. Позади него все новые и новые грифоны приземлялись и оставляли на земле своих седоков.

Площадка обсерватории была пуста. Верхний этаж рабочего кабинета старого мага встретил их непривычной темнотой. Здесь по-прежнему оставались разбросанные где попало инструменты, и сплющенные останки золотой астролябии валялись на каминной полке. Значит, если башня была действительно покинута, это было сделано в спешке.

Или же Медив был на месте.

Зажгли факелы, и отряд начал спускаться по бесчисленным ступенькам, возглавляемый Лотаром, Гароной и Кадгаром. Когда-то эти стены были его домом, эти многочисленные лестницы ежедневно бросали ему вызов. Теперь же факелы на стенах, с их холодным, застывшим пламенем, были погашены, а от движущихся факелов, которые воины несли с собой, по стенам метались тени, придавая переходам башни чуждый, почти кошмарный оттенок. Даже сами стены, казалось, таили угрозу, и Кадгару за каждым темным дверным проемом чудилась смерть.

Ничего. Галереи были пусты, банкетные залы голы, комнаты для собраний так же лишены мебели, как и прежде. Помещения для гостей тоже пустовали. Кадгар проверил комнаты, которые занимал он сам: ничего не изменилось.

И вот огонь факелов уже отбрасывает непривычные тени на стены библиотеки, искажая очертания железных опор и превращая книжные шкафы в бастионы. Книги стояли нетронутыми, и даже последние заметки Кадгара все так же лежали на столе. Неужели Медив так мало думал о своей библиотеке, что даже не взял с собой какую-нибудь из книг?

Взгляд Кадгара привлекли какие-то обрывки, и он подошел к полкам, на которых размещалась эпическая поэзия. А вот это было новым! Один из свитков был смят и разодран в клочья. Кадгар подобрал один из больших кусков, прочел несколько слов и кивнул.

— Что там? — спросил Лотар таким тоном, словно ожидал, что книги в любой момент могут ожить и напасть на них.

— «Песнь об Эгвинн», — ответил Кадгар. — Эпическая поэма о его матери.

Лотар хмыкнул, словно бы что-то понял; но Кадгар продолжал недоумевать. Медив побывал здесь после того, как они с Гароной покинули башню, только для того, чтобы уничтожить свиток? Из-за тяжелых воспоминаний об их ссоре с матерью? Из мести за поражение Саргераса в битве с Эгвинн? Или же акт уничтожения этого свитка-шифра, использовавшегося Стражами Тирисфала, символизировал его окончательное отречение и измену Ордену?

Кадгар рискнул попробовать простое заклинание, — то, которое использовалось для определения магического присутствия, — но безрезультатно. Если Медив и использовал здесь какое-то заклинание, он замаскировал его достаточно хорошо, чтобы обмануть Кадгара.

Лотар увидел, что молодой маг чертит в воздухе магические знаки, и, дождавшись, пока тот закончит, заметил:

— Ты бы лучше поберег свою силу до того времени, когда мы найдем его.

Кадгар покачал головой — он сомневался, что они найдут мага.

Вместо этого на самом нижнем этаже, возле двери, ведущей в кухню и кладовые, они обнаружили Мороуза. Его искалеченное тело лежало посреди коридора, кровь дугой размазалась по полу. Глаза управляющего были широко раскрыты, но лицо казалось невозмутимым. Очевидно, даже смерть не смогла удивить старика.

Гарона нырнула в кухню и тотчас же вернулась назад. Ее лицо было более бледным, чем обычно. Она показала Кадгару предмет, который держала в руках.

Пара разбитых розовых очков. Кухарка. Кадгар кивнул.

Вид тел заставил членов их отряда держаться настороже. Они прошли через огромный сводчатый, словно пещера, вход в башню и вышли во двор. Здесь тоже не было никаких признаков присутствия Медива — лишь несколько сломанных предметов, говоривших о том, что он проходил здесь.

— У него нет где-нибудь другого логова? — спросил Лотар. — Другого места, где он мог бы спрятаться?

— Он часто уходил из башни, — ответил Кадгар. — Иногда его не было несколько дней, а потом он снова появлялся без предупреждения.

Что-то шевельнулось на балконе, нависавшем над главным входом, — всего лишь легкое колебание воздуха. Кадгар вздрогнул. Но все выглядело как обычно.

— Может быть, он ушел к оркам, чтобы стать их вождем, — предположил Королевский Рыцарь.

Гарона покачала головой:

— Они никогда не допустят, чтобы их вождем был человек.

— Но не мог же он просто раствориться в воздухе? — загремел Лотар. Обернувшись к отряду, он прокричал: — Стройся! Мы возвращаемся!

— Не мог, — запоздало сказала Гарона, думавшая о чем-то своем. Затем она решительно скомандовала: — Назад, в башню!

Девушка двинулась сквозь столпившихся воинов, раздвигая их, словно челнок, разрезающий бурное море, и вновь исчезла в открытой пасти башни. Лотар обменялся взглядами с Кадгаром; тот пожал плечами и пошел следом за ней.

Мороуз лежал на прежнем месте, его размазанная по полу кровь образовывала дугу, сектор в четверть круга, начинавшийся от стены. Гарона прикоснулась к стене, словно пытаясь что-то нащупать на ней. Она нахмурилась, пробормотала проклятие и сильно хлопнула по стене:

— Она должна быть здесь!

— Что должно быть здесь? — недоумевающе спросил Кадгар.

— Дверь, — ответила женщина-полуорк.

— Но здесь никогда не было двери, — возразил молодой маг.

— Здесь всегда была дверь, скорее всего, — отозвалась Гарона. — Просто ты никогда не видел ее. Смотри сюда. Мороуз умер вот здесь. — Она топнула ногой возле стены. — А потом его тело было передвинуто, образовав кровавый мазок в виде дуги, — туда, где мы нашли его.

Лотар одобрительно хмыкнул и тоже принялся ощупывать стену руками.

Кадгар посмотрел на стену — она производила впечатление совершенно гладкой. Он проходил мимо этого места по пять-шесть раз на дню. По другую сторону не должно было быть ничего, кроме земли и камня. И все же…

— Отойдите-ка! — скомандовал молодой мат. — Дайте я кое-что попробую.

Первый Рыцарь и Гарона отступили назад, и Кадгар приготовился произнести заклинание. Он уже пробовал его прежде на настоящих дверях и зачарованных книгах, но в первый раз он пытался применить его к двери, которой не видел. Он попытался представить себе дверь, прикидывая, насколько большой она должна была быть, чтобы передвинуть тело управляющего на четверть круга, где должны были находиться петли, где — косяк, а также где бы он расположил замок, если бы хотел, чтобы она надежно запиралась.

Нарисовав дверь перед своим мысленным взором, он направил поток магической силы на невидимый косяк, пытаясь разомкнуть скрытые запоры, и был удивлен, когда стена подалась и на ней образовалась трещина. Это было немного, но достаточно, чтобы определить четкие очертания двери, которой не было здесь еще минуту назад.

— Попробуйте поддеть ее мечами! — рявкнул Лотар, и воины ринулись вперед. Каменная дверь несколько мгновений сопротивлялась их усилиям, затем какой-то механизм внутри нее громко лязгнул, и дверь распахнулась, еще раз пихнув тело управляющего. За ней открылась лестница, ведущая куда-то вниз, в глубины.

— Он все же не растворился в воздухе, — заметила Гарона с угрюмой удовлетворенностью. — Он остался здесь, но хорошо спрятался.

Кадгар посмотрел на изувеченное тело управляющего:

— Видимо, недостаточно хорошо. Однако интересно, что еще он скрывает?

Они двинулись вниз по ступенькам. Постепенно у Кадгара нарастало какое-то странное чувство. В то время как на верхних этажах обитало пугающее ощущение покинутости, глубины под башней имели осязаемую ауру непосредственной угрозы и дурных предзнаменований. По грубо высеченным в скале стенам и полу сочилась влага, и в свете факелов казалось, что ступени шевелятся, словно живая плоть.

Кадгар не сразу сообразил, что теперь, спускаясь по спирально уходившей вниз лестнице, они изменили направление своего движения на противоположное, словно этот спуск был зеркальным отражением башни наверху.

И действительно, на том месте, где в башне находилась комната для собраний, здесь была темница, увешанная железными оковами. Там, где над землей был банкетный зал, здесь располагалась комната с земляным полом с вычерченными на нем магическими кругами. В комнате стояла тяжелая, удушливая атмосфера, как в той башне в Штормграде, где были убиты Хуглар с Хугарином. Именно здесь появился демон, напавший на них.

Добравшись до уровня, где должно было находиться зеркальное отражение библиотеки, они обнаружили на ее месте несколько окованных железом дверей. Лестница продолжала спускаться по спирали в глубины земли, но Кадгара привлекли мистические символы, которые были глубоко врезаны в двери и окрашены спекшейся коричневатой кровью — казалось, словно кровоточило само дерево. На израненных дверях висели два больших железных кольца.

— Здесь должна быть библиотека, — заметил юноша.

Лотар кивнул. Он тоже заметил сходство между башней и подземельем.

— Надо посмотреть, что он держит тут, если книги у него наверху.

Гарона возразила.

— Его кабинет на верхушке башни, рядом с обсерваторией, так что если он здесь, то наверняка в самом низу. Нам нужно спешить.

Но она опоздала, Кадгар уже притронулся к окованным железом дверям. В тот же миг от его ладони к двери проскочила искра — это был сигнал, магическая западня. Кадгар выругался, но дверь уже распахнулась во тьму библиотеки.

Точнее, конуры. Саргерас не нуждался в знаниях, поэтому он отвел эту комнату для своих домашних питомцев. Эти животные жили во тьме, которую создали сами; из открытой двери в коридор выползли струйки едкого дыма.

За дверью были глаза. Глаза, и пылающие пасти, и тела, созданные из пламени и теней. Они ринулись вперед, громко рыча.

Молодой маг быстро начертил в воздухе несколько рун, собирая энергию, чтобы закрыть дверь, а солдаты вцепились в огромные кольца. Однако ни магическое искусство, ни физическая сила не могли сдвинуть двери с места.

Твари разразились хриплым, отрывистым лаем, похожим на гогот, и изготовились к прыжку.

Кадгар поднял вверх руки, намереваясь произнести еще одно заклинание, но Лотар силой заставил его опустить их.

— Так ты только потеряешь время и энергию, — заметил он. — Это нас задержит. Спускайся вниз и отыщи Медива.

— Но они же… — начал Кадгар, но тут огромный мистический зверь прыгнул на них.

Лотар сделал два шага вперед и поднял меч навстречу летящей на него твари. Когда клинок оказался в воздухе, руны, вытравленные на металле, вспыхнули ярким желтым светом. За долю секунды до удара Кадгар успел увидеть страх в глазах дьявольского создания.

Но тут же меч Лотара глубоко вонзился в его плоть. Клинок вырвался над спиной твари, разделив надвое переднюю часть ее туловища. Зверь зарычал от боли, и тут клинок, завершая удар, врезался в его череп. Дымящиеся останки монстра, проливая капли пламени и истекая тенью, упали к ногам Лотара.

— Ступай! — прогремел Первый Рыцарь. — Мы разберемся с остальными и нагоним тебя!

Гарона схватила Кадгара за руку и потащила вниз по ступеням. Позади них солдаты вслед за командиром обнажили мечи, и руны заплясали ослепительным пламенем, впитывая в себя тени. Молодой маг и женщина-полуорк скрылись за поворотом; сзади слышались крики умирающих, издаваемые как человеческими, так и нечеловеческими существами.

Они кружили по спирали, спускаясь в темноту. Гарона держала в одной руке факел, а в другой — кинжал. Теперь Кадгар заметил, что от стен сочился слабый фосфоресцирующий красноватый свет, какой испускают некоторые грибы, растущие глубоко в лесной чаще. Вокруг заметно потеплело; на лбу юноши выступили капли пота.

Когда они вошли в один из обеденных залов, живот Кадгара внезапно скрутило, и в то же мгновение они оказались где-то в другом месте. Видение налетело на них внезапно, словно летняя гроза.

Они находились на верхушке одной из самых больших башен Штормграда, а внизу простирался пылающий город. Со всех сторон поднимались столбы дыма, растекаясь по небу черным покрывалом, застилавшим солнце. И такое же черное покрывало лежало за городскими стенами — там ожидали своего часа полчища орков. Со своего наблюдательного пункта Кадгар с Гароной видели, как их армии расползались во все стороны по пахотным землям Штормграда, словно жуки по гниющему трупу. Теперь там виднелись лишь осадные башни и вооруженные отряды, разноцветные знамена которых сливались в тошнотворную радугу.

Окружавшие город леса исчезли — они превратились в катапульты, поливавшие огнем город. Большая часть нижнего города уже была объята пламенем; на глазах Кадгара одна секция внешней стены обрушилась, и крохотные фигурки, одетые в зеленое и голубое, сцепились друг с другом среди развалин.

— Как мы попали… — начала Гарона.

— Видение, — отрывисто объяснил Кадгар, но задумался, было ли это случайным совпадением, или Медив сознательно подкинул им его.

— Я же говорила королю! Я говорила ему, но он не захотел слушать, — бормотала она. — Это ведь видение будущего, верно? Как нам выбраться из него? — спросила она Кадгара.

Молодой маг покачал головой:

— Мы не можем из него выбраться, по крайней мере, в настоящий момент. До сих пор эти видения появлялись и исчезали по собственной воле. Правда, иногда их может разрушить хороший шок.

Пылающий кусок дерева — огненный снаряд, пущенный из катапульты, — пролетел рядом с башней. Кадгар почувствовал его жар, когда он падал на землю. Гарона огляделась вокруг.

— Хорошо еще, что здесь только орочьи армии, — мрачно проговорила она.

— Это хорошо? — усомнился Кхадгар. Его глаза защипало — башню затянуло дымом.

— В орочьих армиях нет демонов, — пояснила женщина-полуорк. — Если бы Медив был с ними, мы бы увидели здесь гораздо худшие вещи. Может быть, нам все же удалось убедить его помочь?

— Среди наших войск Медива тоже не видно, — возразил Кадгар, на мгновение забыв, что для нее это войско не было своим. — Может быть, он умер? Или сбежал?

— Насколько мы далеко в будущем? — спросила Гарона.

Позади них раздались громкие голоса. Они отвернулись от парапета и увидели, что стоят на балконе одного из королевских залов для аудиенций, который был превращен в военный штаб. На столе стоял макет города, вокруг которого были рассыпаны игрушечные солдатики в виде людей и орков. В штаб поступал непрерывный поток донесений; король Ллан и его советники, склонившись над столом, следили за ходом сражения.

— Брешь в стене у Купеческого квартала!

— Еще два пожара в нижнем городе!

— Главные ворота опять атакует крупный отряд. По виду похоже на заклинателей!

Кадгар заметил, что здесь не было ни одного из прежних придворных — их сменили люди с угрюмыми лицами, одетые в такую же униформу, какая была на них с Гароной. Лотара тоже не было видно, и Кадгар с надеждой подумал, что он, должно быть, где-нибудь в первых рядах, направляет битву с неприятелем.

Ллан оказался искусным вождем, словно его город только и делал, что подвергался атакам.

— Отправьте четвертую и пятую роты заделывать брешь. Пусть гражданское ополчение организует пожарные команды — воду можно взять из общественных бань. И подведите два отделения копейщиков к главным воротам. Когда орки ринутся на приступ, атакуйте сами, это собьет их с толку. Приведите туда двух магов с улицы Ювелиров — они там закончили?

— Нападение отбито, — прозвучал ответ. — Но маги совсем выдохлись.

Ллан кивнул:

— Тогда пусть пойдут передохнут часок. Пошлите вместо них молодых магов из академии. Возьмите вдвое больше, только скажите, чтобы были осторожны. Капитан Бортон, мне нужны ваши силы на восточной стене — именно там я бы нанес следующий удар, если бы был на их месте.

Каждому командиру Ллан дал конкретное задание. Возражений не было, не было и обсуждений или предложений. Каждый воин, когда до него доходила очередь, коротко кивал и выходил из зала. В конце концов, в зале остался лишь король Ллан наедине с макетом своего города — города, который теперь пожирало пламя.

Король наклонился вперед, оперевшись на стол костяшками пальцев. Его лицо выглядело старым и изможденным. Он поднял голову и сказал в воздух:

— Теперь твоя очередь. Говори!

Занавес напротив него зашуршал, и из-за него вышла Гарона. Женщина-полуорк, стоявшая рядом с Кадгаром, удивленно охнула.

Гарона в видении была одета в свои обычные черные штаны и черную шелковую блузу, на ней был плащ со львиной головой Азерота. В ее глазах полыхал дикий огонек. Настоящая Гарона сжала руку Кадгара, и он почувствовал, как ногти девушки впиваются ему в кожу.

— Плохие новости, ваше величество, — произнесла Гарона, приближаясь к тому краю стола, где стоял Кадгар. — В этой атаке несколько кланов объединились под командой Черной Руки — Разрушителя. Ни один из них не станет предавать других, до тех пор пока не падет Штормград. Гул'дан к ночи соберет своих заклинателей. Тем временем клан Черной Скалы сделает попытку взять восточную стену. — Кадгар слышал дрожь в ее голосе.

Ллан тяжело вздохнул.

— Как я и думал, — выдохнул он. — Этих мы отбросим назад, так же как и остальных. Мы сумеем продержаться до тех пор, пока не подойдет подкрепление. Пока на его стенах и на троне есть мужчины со смелыми сердцами, Штормград будет стоять!

Гарона кивнула, и Кадгар увидел, что в ее глазах стоят крупные слезы.

— Вожди орков согласны с вашей оценкой, — произнесла она, и ее рука нырнула в глубину черной блузы.

Кадгар и настоящая Гарона вскрикнули одновременно, увидев, как будущая Гарона выхватила свой длинный кинжал и вонзила его снизу вверх в грудь короля. Движение было быстрым и плавным, так что на лице Ллана успело появиться лишь выражение легкой озадаченности. Его глаза раскрылись шире, и несколько мгновений он продолжал стоять, удерживаемый от падения клинком.

— Вожди орков согласны с вашей оценкой, — вновь сказала Гарона, и слезы, уже ничем не сдерживаемые, свободно потекли по ее широкому лицу. — И поэтому они наняли убийцу, чтобы удалить это смелое сердце на троне. Это должен был быть кто-то, кому вы позволили бы подойти вплотную. Кто-то, с кем вы согласились бы встретиться наедине.

Ллан, король Азерота, повелитель Штормграда, союзник магов и воинов, тяжело осел на пол.

— Простите меня, — прошептала Гарона из видения.

— НЕТ! — закричала настоящая Гарона, соскальзывая на пол.

Внезапно они вновь оказались в фальшивом обеденном зале. Руины Штормграда исчезли, и тело короля вместе с ними. Но слезы женщины-полуорка остались — теперь они были в глазах настоящей Гароны.

— Я собираюсь убить его! — проговорила она дрожащим голосом. — Я собираюсь убить его! Он хорошо обращался со мной, он слушал, когда я говорила, а я собираюсь убить его! Нет!

Кадгар опустился возле нее на колени:

— Все в порядке. Это может и не быть правдой. Это не обязательно должно случиться. Это же просто видение!

— Это правда, — всхлипнула Гарона. — Я смотрела на это и знала, что это правда.

Кадгар мгновение помолчал, оживляя в памяти свое собственное видение будущего — где он под кроваво-красным небом сражался с народом Гароны. Когда Он смотрел на это, он тоже знал, что это правда.

— Мы должны идти, — сказал он, наконец.

Гарона только покачала головой:

— Я думала, что нашла место, где лучше, чем у орков. Но теперь я знаю — я собираюсь разрушить свое будущее!

Кадгар посмотрел вверх на лестницу, затем вниз. Он не имел представления, удалось ли людям Лотара справиться со зверями-демонами, как и о том, что ждало их в самом низу. Его лицо прорезала жесткая морщинка, он набрал в грудь воздуха…

И влепил Гароне звонкую оплеуху!

Из его собственной ладони потекла кровь — удар пришелся по клыку, — но реакция девушки была незамедлительной. Ее наполненные слезами глаза расширились, лицо исказила гримаса ярости.

— Придурок! — заорала она и прыгнула на Кадгара, опрокинув его на спину. — Не прикасайся ко мне! Слышишь, что я тебе говорю?! Еще раз так сделаешь, и я убью тебя!

Кадгар лежал на полу, придавленный сверху телом женщины-орка. Он даже не успел заметить, как она вытащила кинжал, а лезвие уже уперлось в его шею.

— Ничего не выйдет, — проговорил он с кривой улыбкой. — У меня было видение о моем собственном будущем. И я тоже думаю, что это правда. Если это так, то ты не можешь сейчас убить меня. То же самое относится и к тебе.

Гарона моргнула и скатилась с него, усевшись рядом на корточки. Она снова владела собой.

— То есть, если я собираюсь убить короля…

— Это значит, что ты выйдешь отсюда живой, — продолжил Кадгар. — Так же как и я.

— Но если мы ошибаемся? — спросила Гарона. — Что, если это видение было ложным?

Кадгар поднялся на ноги:

— Тогда ты умрешь, зная, что никогда не убьешь азеротского короля.

Гарона некоторое время сидела на корточках, обдумывая возможные варианты. Наконец она произнесла:

— Дай мне руку. Нам надо двигаться дальше.

И они вновь закружили по уходящей вниз лестнице, через лживое подобие тех уровней, что были над землей. В конце концов, они добрались до последнего уровня, где наверху располагалась обсерватория Медива, а здесь должно было быть его логово. Однако вместо этого ступеньки вывели их на красноватую ровную поверхность. Она казалась вылитой из расплавленного, но уже остывающего обсидиана, с темными поблескивающими кусочками, плававшими в огне у них под ногами. Кадгар инстинктивно отпрыгнул назад, но поверхность оказалась твердой, а жар, хотя и сильный, не проникал сквозь подошвы сапог.

В центре гигантской пещеры стояла простая железная мебель. Рабочий стол и табурет, несколько кресел, группа шкафчиков. В первый момент Кадгар удивился: они показались ему знакомыми, но затем он понял, что они представляли собой точную копию той мебели, что стояла у Медива в лаборатории на верхушке башни.

Среди железной мебели стоял маг. Кадгар напрягся, ожидая увидеть в его фигуре что-нибудь чуждое. Он хотел убедиться, что это не тот Медив, которого он знал и которому доверял.

Но он не увидел ничего необычного. Перед ними стоял Медив, которого они знали всегда.

— Добро пожаловать, юноша Верный, — произнес старый маг, и язычки пламени вспыхнули в его бороде, когда он улыбнулся. — Добро пожаловать, эмиссар! Я ожидал увидеть вас обоих.