Посторонний

Дома ситуация становилось все хуже, из ужасной превратившись в катастрофическую. Начиная с момента моего разговора с мамой, вся семья стала преследовать и насмехаться надо мной. Это было ужасно.

Я знал, что папа расстроится, но меня удивила реакция мамы. Она всегда проявляла ко мне столько любви и заботы. Почему ее отношение изменилось так быстро и резко? За одну ночь, казалось, ко мне стали относиться, как к постороннему, как к предателю.

Мое главное преступление заключалось не в том, что я нашел Христа, но в том, что нарушил традицию. Сомневаюсь, что Запад когда-нибудь поймет мышление жителя Ближнего Востока по этому поводу. Мое поведение рассматривалось как непростительный грех, который навлек на всю семью позор.

" Неужели ты не понимаешь, что пятнаешь нашу репутацию? - ругал меня папа. - Бенни, ты унижаешь нашу уважаемую фамилию".

Но почему они посчитали за предательство мое " рождение свыше"? Как греческие православные они считали себя настоящими христианами, они основывали свое убеждение на историческом прошлом, на том факте, что наша церковь берет свое начало со времен Христа.
Я всегда с огромным уважением буду относиться к греческим православным верующим и другим восточным орденам " высшей церкви". Несомненно, то, с каким почтением они относятся ко всему священному. Но дело в том, что я с этим вырос и хорошо знаю, о чем говорю. Эта вера богата догматикой, формами и ритуалами, но бессильна там, где дело касается присутствия Божьего или помазания Святым Духом. Все, что я видел в этой вере, убеждает меня в том, что они почитают традиции, но не понимают полноты Святого Духа.

Но теперь я нашел личностное христианство - я нашел Иисуса, который живет в моем сердце. В тот понедельник, без пяти минут восемь утра, моя жизнь преобразилась. Однако моя семья просто не могла понять этого.

Из шумных перепалок в своей семье я понял, что у меня есть два выхода: либо прекратить говорить о Христе, либо быть выброшенным из дому. Но ничто не могло угасить то пламя, что горело теперь в моем сердце.

Когда я спокойно рассказал Крису, Вилли и Генри о том, что пережил с Иисусом, они прибежали к отцу и сказали: " Папа, в этой стране Бенни стал чокнутым! ". А когда я поделился тем, что призван проповедовать Евангелие, стало еще хуже. " Во-первых, ты не умеешь говорить по-английски, - стали бранить меня родные, - а во-вторых, ты вообще не можешь говорить! ". Они громко смеялись и поддразнивали: " Бенни - проповедник? Ты никогда не будешь проповедником! ".

Мой младший брат Майкл не понимал того, что происходило в нашем доме. Ему было всего три года. Он родился почти через год после нашего отъезда из Израиля - единственный настоящий канадец в нашей семье.

" ТЫ БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО Я СКАЖУ! "

Моя жизнь совершенно изменилась. Рано утром я открывал Библию и насыщался Словом. Теперь, в момент окончания школы, меня более всего интересовали не история, театр или французский. Я хотел посещать молитвенные собрания и проводить время со все более растущим количеством новых, рожденных свыше друзей. В своем киоске я не стеснялся свидетельствовать об Иисусе.

По вечерам под любым предлогом я старался уйти из дома, чтобы бежать на молодежные или молитвенные собрания. Каждый четверг, если это было возможно, я уходил в " Катакомбы".
В присутствии отца я чувствовал напряжение, которое трудно выразить словами. Когда он узнал, как часто я хожу на церковные собрания, он закричал: " Зачем ты это делаешь? Зачем? ". Мой отец искренне считал, что я схожу с ума.

Папа пошел к одному из друзей и договорился о том, чтобы меня приняли на работу на фабрику. Он думал, что у меня не было выбора. " Бенни, - строго сказал мне отец, - ты - мой сын, ты живешь в моем доме и будешь делать то, что я скажу".

На самом деле он хотел, чтобы долгие часы работы не позволяли мне посещать церковь.
Отец отвел меня на фабрику и ждал, пока не закончился собеседование. Но я точно знал, что эта работа не для меня. Босс оказался жестким человеком со злобным духом. Я подумал: " Ни за что не буду работать на этого человека".

" Ну, когда заступаешь на работу? " - спросил меня отец, когда я вернулся к машине.
" Отец, - ответил я, - я никогда не буду работать с таким человеком. Я не пойду на эту работу. Я буду работать в киоске".

Честно говоря, в тот день мне было жаль отца. Он был в сильнейшем раздражении. " Сын, - сказал он мне, - что мне сделать для тебя? Скажи, что. Я сделаю все, что ты попросишь, если ты оставишь своего Иисуса в покое".

Я повернулся к отцу и ответил: " Ты можешь делать что угодно, но я скорее умру, чем оставлю то, что нашел".

Мгновенно атмосфера резко изменилась. Последовали новые насмешки и брань.
НЕТ!

Шли месяцы, и с папой я общался все меньше и меньше. За столом он полностью игнорировал меня. Он вел себя так, словно меня вовсе не было.

Постепенно отношение матери ко мне смягчилось. Она делал все, что могла, чтобы установить мир, но я знал, что тема религии была запретной. Мама иногда зарабатывала несколько долларов, перешивая одежду, и часто давала мне деньги на карманные расходы.

Мне стало трудно уходить на молитвенные собрания или молодежные встречи. Когда я отпрашивался в церковь, отец мне говорил коротко и недвусмысленно: " Категорически нет". В нашей культуре было немыслимо ослушаться родителей.

Поскольку я жил под родительским кровом, я делал все, чтобы быть послушным. Из уважения к ним я спрашивал: " Можно пойти вечером на собрание? ".

" Нет", - обычно отвечал он. Я шел в комнату и молился: " Пожалуйста, Господь. Измени его решение". Потом я спускался вниз и опять просил разрешения.

Однажды он предупредил меня: " Ты можешь ходить в свою церковь, но если ты упомянешь имя Иисуса еще раз, ты пожалеешь об этом! ". Он пригрозил выкинуть меня из дому.
Через несколько недель дома я хвалился тем, что Господь сделал для меня и, совершенно не задумываясь, сказал: " О, спасибо Тебе, Иисус".

Отец подошел ко мне и ударил по щеке. " Ты помнишь, что я сказал тебе? " - зарычал он. Мне было больно не из-за удара. Я страдал из-за семьи, которую так любил и за которую молился, желая, чтобы они тоже узнали и полюбили Иисуса так, как я.

Постепенно поняв, что я не сдамся, отец немного смягчился.