Д.В. Васильев

Древняя Новгородская область разделялась некогда на пять частей, носивших название пятин, а каждая пятина на множество более или менее обширных округов, именовавшихся погостами, из которых в каждом почти было свое главное селение, называвшееся также погостом. Разделение земель на уезды и погосты есть исконно новгородское, идущее с древности. А деление на пятины, по мнению К.А. Неволина, проведено после окончательного присоединения Новгородских республик к Московскому княжеству Иваном III, произошедшего в1478 году. Тогда же были предприняты попытки составить опись отобранных у новгородских владельцев земель. Возможно, как раз к этому времени относятся данные «старого письма», приведенные в Новгородских (а правильнее сказать Московских) писцовых книгах 1499 – 1500. Сами эти книги дают первые, точно датированные данные «нового письма» об интересующих нас местах.

В северной части современного Волосовского района находилась значительная территория Ильинского Заможского погоста Копорского уезда с центром в селении Богуничи (Бегуницы). Название этого населенного пункта происходит от слова

«б о г у н», так называли славяне багульник. В состав названия погоста входят два главных элемента, «церковное» название - Ильинский, и «нецерковное» - Заможский.

Слово «погост» имеет несколько значений: административная единица, на которые делился каждый уезд новгородских земель; село, являющееся духовно-административным центром окрестных деревень; церковь с прилегающим участком и кладбищем в стороне от села; съезжее место сельских жителей, где проводилась торговля, бывали ярмарки и т.д. Изучив мнения по этому вопросу различных исследователей, К.А Неволин в своей работе «О пятинах и погостах новгородских в XVI в. Отмечает, что «во всех известных значениях коренным понятием погоста является понятие места богослужебного», причем, может быть – и в языческие времена – тоже. Известна также повсеместная традиция построения христианских церквей именно на месте языческих капищ (святилищ). Это позволяет предположить, что церковь Ильи Пророка (а затем Архистратига Михаила) построена на месте языческого капища или рядом с ним.
* * *

Формирование поселенческой структуры Заможского погоста рассматривается в границах, определяемых по данным писцовых книг 1500 года и в наибольшей степени отражающих следы административного деления новгородской эпохи. Это обстоятельство представляется существенным, что в начале 16 века здесь фиксируются вотчинные владения. Непосредственное значение имеет описание 1504 – 1505 годов Местановской волости новгородского боярина Богдана Есипова, часть поселений которой входила в Заможский погост, но не была упомянута в писцовых книгах. Среди последних поселений названы села Лошковицы и Техлицы.

Максимальный размер рассматриваемого погоста составляет около 25х35 км, его площадь – 650 кв. км. В погосте по «новому письму» насчитывалось 33 селения и описи Местановской волости их количество превышает 40 населенных пунктов. Свыше половины позднесредневековых селений имеют четкую географическую локализацию. В Заможском погосте наблюдается численное преобладание деревень. По «старому письму» отмечены 4 села и 10 сельцов, к которым следует добавить не менее четырех сел Местановской волости.

В книге Вотской пятины, письма Дмитрия Васильевича Китаева и Никиты Губы Семенова сына Моклокова (1499 – 1500 года) говорится:

В этой же книге говорится, что Истома Корытков имел 2 двора (2 души) в Ильинском Заможском погосте в Бегуницах – бывшее имение Офимьи Ивановны Деревяшкиной. (Нужно помнить, что переписные книги отмечали только окладные души – женатых мужчин, глав семейств).

По данным шведских писцовых книг 1618 – 1623 годов состав населения в Заможском погосте следующий:

крестьяне достаточные – 177

крестьяне обедневшие – 18

бобыли – 106

крестьяне бежавшие – 25

бобыли бежавшие – 10

земцы – 4

попы, дьяконы, помори, монахи – 6

Всего 346.

Шведские писцы различают три основные группы крестьянско-бобыльской массы: группу «достаточных» крестьян, группу «обедневших» крестьян и группу бобылей. Наибольшую по численности составляли «достаточные крестьяне. Следует иметь в виду, что шведский термин «достаточные» крестьяне свидетельствовал не сколько о зажиточности крестьян, сколько их способности к уплате податей. «Достаточные» крестьяне шведской книги – это тяглоспособные крестьяне в отличии от «бежавших» крестьян, которые не были в состоянии нести крестьянское тягло. Характерным образом писцы называют их «обедневшие», а иногда обедневшие до положения «бобыля». При этом их продолжали учитывать как крестьян, а не присоединяли к бобылям, хотя экономически «обедневшие» крестьяне были весьма близки к бобылям.