Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Пэтси, танцовщица из театра под названием Сад наслаждений, устраивает на работу в труппу свою приятельницу Джил. Джил помолвлена с Хью, который работает в колониях. 2 страница






Ф.Т. Потому что он выбивал соперников в первом раунде?

А.Х. Вот именно. В толпе, слушающей зазывалу, приглашавшего желающих из публики померяться силами с чемпионом, стоит австралиец, которого сыграл Иен Хантер. Смельчаки заходят в балаган и выходят оттуда по одному, потирая челюсти, а зазывала демонстрирует народу затертую карточку с цифрой 1 – числом раундов. Пока туда не заходит Хантер. Секунданты даже не вешают его пальто на крюк, держа его в руках, потому что матч, как правило, проходит молниеносно. Но вдруг выражение их лиц резко меняется. В конце первого раунда зазывала по обыкновению показал ветхую карточку с цифрой 1, но ему приходится достать и вторую, с цифрой 2 – абсолютно новехонькую. " Джек - один раунд" был столь хорош, что балаганщику ни разу не выпадало ею воспользоваться. И насколько я могу судить, этот штрих ускользнул от внимания зрителей.

Ф.Т. Это очень тонкая деталь. Но картина буквально изобиловала зрительными находками. Скажем, в любовной истории с намеками на первородный грех неслучайно фигурирует браслет в виде змейки, по- разному проявляющий свою символику.

 

Став победителем, австралиец влюбляется в героиню и дарит ей браслет-змейку. Когда они целуются, она поднимает браслет повыше, над локтем. Когда же появляется ее жених Джек, она поспешно спускает его к запястью, закрывая ладонью другой руки. Чтобы нарочно смутить ее в присутствии Джека, австралиец, прощаясь, протягивает ей руку, но она, думая о том, как бы не обнаружить браслет, не отвечает на этот жест, в чем Джек видит доказательство ее верности ему самому.

В другой сцене, на берегу реки, девушка, сидя рядом с Джеком, роняет браслет в воду. Достав его, Джек осведомляется о его происхождении. Австралиец, объясняет она, дал его ей, чтобы не потратить на себя те деньги, которые он получил за победу над соперником. " Значит, эта штучка принадлежит мне", – говорит Джек, вертя браслет вокруг ее пальца наподобие обручального кольца.

Таким образом змеевидный браслет проходит через весь сюжет и закольцовывает его, подобно змее. Само название фильма – " Ринг" становится двусмысленным, отсылая нас и к спортивной арене и к обручальному кольцу (по-английски обозначаемым одним словом).

 

А.Х. Подобные штуки подметили рецензенты и картина получила succes d'estime [4], но коммерческого успеха не принесла. Кстати, именно в ней я ввел некоторые приемы, которые впоследствии стали расхожими. Например, обозначение карьеры спортсмена с помощью афиш, где его имя значится поначалу где-нибудь внизу и мелким шрифтом, а потом мелькают лето, осень, зима – и его имя на афишах раз от разу растет. Я с особым тщанием показывал смену времен года, следил, чтобы летом видна была густая листва, зимой снег и т.п.

Ф.Т. Ваш следующий фильм, " Жена фермера", был поставлен по непритязательной пьесе о вдовце, живущем на ферме с экономкой и планомерно прочесывающем окрестности в поисках новой жены. После трех неудачных попыток до него доходит, что идеальный вариант – его экономка, которая его тайно любит. Она и становится его женой.

А.Х. Да, это комедия, которая выдержала не менее 1400 представлений на лондонской сцене. Она вся состоит из диалогов, поэтому пришлось напичкать фильм титрами.

Ф.Т. Но лучшие сцены фильма, видимо, добавлены к его оригинальной основе. Первой из них я назвал бы ту, где слуги в кладовой объедаются блюдами, предназначенными для приема гостей. Особенно забавен был Гордон Харкер в роли старого крестьянина. Можно еще добавить, что декорации напоминают о фильмах Мурнау, да и операторская работа наталкивает на мысль о немецком влиянии.

А.Х. Возможно. Когда главный оператор заболел, я сам работал с камерой. Я же готовил и освещение, и поскольку не был в себе достаточно уверен, каждый раз после съемок отправлял материал на проверку в лабораторию. Чтобы не тратить время зря в ожидании результатов, мы репетировали. В общем, я делал все, что мог, но картина получилась не вполне кинематографичной.

Ф.Т. Тем не менее и в этом случае Ваш подход к превращению сценического произведения в экранное свидетельствует об одержимости созданием чистого кино. Камера, например, никогда не помещается вместе со зрителями, только за кулисами. Персонажи двигаются не по периферии, а наступают прямо на камеру. Фильм снимался в стилистике триллера.

А.Х. Ваши замечания, в сущности, сводятся к тому, что моя камера помещена в гущу действия. Опыт фиксирования действия обогащается по мере развития кинематографической техники. Самым революционным, как вы знаете, был шаг, сделанный Д. У. Гриффитом, сдвинувшим камеру с луки просцениума, чтобы максимально приблизить ее к актерам. Следующее великое открытие тоже принадлежит Гриффиту, хотя здесь он опирался на опыт предшественников – англичанина Дж.-А. Смита и американца Эдвина С. Портера; я имею в виду склейку отдельно снятых кусков в единый эпизод, т.е. организацию кинематографического ритма с помощью монтажа.

Я уже забыл многие детали, связанные с " Женой фермера", знаю лишь, что процесс экранизации этой пьесы усилил мое стремление выразить себя чисто кинематографическим способом.

А что же у нас было дальше?

Ф.Т. А дальше – " Шампанское".

А.Х. Ну, ниже этой отметки я, кажется, не опускался.

Ф.Т. Это несправедливо. Мне этот фильм доставил удовольствие. Некоторые сцены очень напоминают гриффитовские комедии.

Фильм можно пересказать в нескольких словах. Отец-миллионер отказывает жениху дочери, которого она любит, и девушка, оставив дом, отплывает во Францию. Желая проучить ее, отец посылает ей весть о своем мнимом банкротстве, означавшую, что ей придется самой позаботиться о себе. Она поступает на работу в кабаре, где рекламирует гостям тот сорт шампанского, благодаря которому ее семейство сколотило свое состояние. Отец, не спускавший с нее родительского глаза, находит, что на этом пути она может зайти слишком далеко, и соглашается на брак. Вот и вся история.

А.Х. В том-то и дело, что никакой историей здесь и не пахнет.

Ф.Т. Я вижу, Вас не увлекает перспектива побеседовать о " Шампанском". Ответьте хотя бы на один вопрос: этот фильм навязала Вам студия или же замысел принадлежит Вам?

А.Х. Случилось так, что кто-то обронил фразу: " А давайте-ка сделаем картину под названием " Шампанское", и у меня в голове как-то сразу обозначилось начало, очень, пожалуй, старомодное, в духе гриффитовского " Пути на Восток". История молоденькой девушки, попадающей в большой город.

Речь шла о том, чтобы рассказать о судьбе девушки, работающей на винограднике в Реймсе. Виноград грузили в товарные вагоны. Она никогда не пробовала вина – видела только виноград, из которого его делают. И вот девушка попадает в город и следует путем шампанского – ночной клуб, вечеринки. Само собой она привыкает к выпивке. В финале, полная разочарований, она возвращается к прежней работе в Реймсе, но уже с ненавистью к шампанскому. От этого замысла я отказался – возможно, из-за его назидательности.

Ф.Т. В той версии, которую я видел, много визуальных гэгов.

А.Х. Самый изобретательный, на мой взгляд, тот, что с пьяным, который идет, спотыкаясь по корабельному коридору при тихой погоде, но когда начинается качка и нормальному человеку не удается сохранить равновесие, он прогуливается по палубе ровной походкой.

Ф.Т. А мне запомнилось, как блюдо с едой путешествует по кухне, превращаясь в невообразимую мешанину, куда к тому же каждый сует свои грязные пальцы. Но вот оно " вплывает" в столовую, получив по дороге несколько завершающих штрихов, достигает стола клиента, и вид его становится внушительным и чинным. И таких комических моментов в фильме множество.

Ф.Т. В противоположность " Шампанскому" фильм " Парень с острова Мэн" очень серьезный.

 

Действие происходит на строве Мэн. В центре сюжета три персонажа: Питер, бедный рыбак, и Филип, адвокат, влюбленные в девушку по имени Кейт. Ее отец отказывает Питеру в руке дочери, поскольку он не сможет ее содержать.

Парень уезжает, пообещав Кейт вернуться, когда разбогатеет. Вскоре на острове разносится слух, что Питер умер, а Кейт, чувствуя склонность к Филипу, соглашается выйти за него. Внезапно возвращается Питер, и девушка, верная данному слову, становится его женой. Но вот у нее рождается ребенок, это ребенок Филипа; она чувствует, что не может более оставаться с Питером и уговаривает Филипа покончить с собой. Самоубийство считается на острове преступлением и, представ перед судом, она и Филип во всем признаются. История заканчивается тем, что Кейт и Филипп вместе с ребенком покидают остров.

А.Х. Если он и представляет какой-либо интерес, то лишь тем, что это моя последняя немая лента.

Ф.Т. Не менее интересно и то, что он знаменовал собой начало звуковой эры. В одном из эпизодов героиня говорит: " Я жду ребенка", так отчетливо артикулируя, что ее можно понять по губам. И Вы обходитесь без титров.

А.Х. Это так, но в целом фильм довольно посредственный.

Ф.Т. Честно говоря, он лишен юмора, но сам сюжет в некоторых пунктах сближается с фильмами " Под знаком Козерога" и " Я исповедуюсь". В нем чувствуется нечто личное.

А.Х. В основу его положена книга сэра Холла Кейна. У этого романа добрая слава, он принадлежит определенной традиции. Мы уважительно отнеслись и к славе, и к традиции. Но картина не стала " фильмом Хичкока", а вот " Шантаж"...

Ф.Т. Прежде чем перейти к Шантажу", Вашему первому звуковому фильму, хотелось бы, чтобы Вы суммировали Ваше мнение о немом кино вообще.

А.Х. Ну что ж, немое кино – самая чистая форма кинематографа. Ему, конечно, не хватает звука человеческого голоса и шумов. Но их добавление не искупило тех необратимых последствий, которые повлекло за собой. Если ранее не хватало одного только звука, то с его введением мы лишились всех достижений, завоеванных чистым кинематографом.

Ф.Т. Согласен с Вами. В конце эпохи кино великие кинематографисты – практически все – достигли уровня, близкого к совершенству. Введение звука поставило их достижения под угрозу. Дело в том, что в тот период блестящее мастерство замечательных художников оттенило жалкое непотребство прочих, и люди малодостойные потихоньку вытеснялись из профессии. Теперь же с приходом звука серость благополучно вернулась на свои позиции.

А.Х. Совершено с Вами согласен. По-моему, и сегодня дело обстоит так же. Во множестве выпускаемых фильмов очень мало кино: они по большей части представляют собой то, что я называю " фотографией разговаривающих людей". Рассказывая историю на экране, к диалогу следует прибегать лишь тогда, когда без него никак не обойтись. Явсегда пытаюсь сначала представить истории средствами кино, через последовательность кадров, монтаж.

К сожалению, с появлением звука кино мгновенно приобрело театральную форму. Подвижность камеры не меняет дела. Камера движется туда-сюда, но театральность не исчезает. Вместе с утратой кинематографического стиля пропала и фантазия.

Создавая сценарий, важно четко отделять диалог от визуальных элементов и где только возможно полагаться на видимое, а не на слышимое. Какими приемами вы бы ни пользовались, главная забота должна состоять в том, чтобы целиком овладеть вниманием публики.

Суммируя, я бы сказал, что прямоугольник экрана необходимо зарядить эмоцией.

 


Первый звуковой фильм Хичкока: " Шантаж" • Метод Шюфтана • " Юнона и Павлин" • Почему Хичкок никогда не будет экранизировать " Преступление и наказание" • Что такое саспенс? • " Убийство" • " Нечестная игра" • " Богатые и странные" • Двое невинных в Париже • " Номер семнадцать" • Кошки, всюду кошки • " Венские вальсы" • Самое глубокое падение и восстановление имени.

 

Ф.Т. Мы подошли к концу 1928 года, когда Вы приступили к работе над Вашим первым звуковым фильмом " Шантаж". Сценарий Вас сразу удовлетворил?

А.Х. История была довольно нехитрая, но мне не удалось воплотить ее в том виде, в каком хотелось. Начало мы сделали подобным тому, что в " Жильце". Процедура ареста: у арестованного отбирают пистолет и надевают ему наручники. Привозят в полицейский участок, регистрируют, снимают отпечатки пальцев, допрашивают, фотографируют и запирают в камеру. А зрители вновь возвращаются к детективам, которые идут в туалет, моют руки как обыкновенные служащие. Для них наступил конец рядового рабочего дня. Младшего из них ожидает девушка; они идут в ресторан, ссорятся и расходятся в разные стороны. Еще в ресторане она ждала появления одного художника, который приглянулся ей раньше, с ним-то она и уходит. Он приводит ее к себе и пытается ею овладеть. Она убивает его попавшим под руку ножом. Ее приятеля назначают к расследованию дела. Он быстро нащупывает правильную нить, обнаруживает, что в происшествии замешана его девушка и скрывает этот факт от начальства. Тогда на сцене появляется шантажист, возникает острая ситуация. Детектив пытается уличить шантажиста, тот сперва стоит на своем, а потом, теряя голову, пытается сбежать и, из библиотеки Британского музея взобравшись на его крышу, проваливается сквозь стеклянный плафон и разбивается насмерть. Наперекор совету своего друга девушка решает чистосердечно рассказать обо всем в Скотланд-Ярде. Там ее направляют как раз к ее знакомому, который уводит ее домой.

Я, разумеется, предпочитал другой финал. После погони и смерти шантажиста девушку должны были арестовать, и молодой человек проделал бы с ней все то, что в начале фильма с неизвестным преступником – наручники, регистрация и т.д. Потом он, встречаясь со своим старшим коллегой в туалете, на вопрос: " Ты сегодня встречаешься со своей девушкой? " ответил бы: " Нет, сегодня я прямо домой". Тем фильм и кончался бы. Но продюсеры сочли такой финал чересчур мрачным.

Ф.Т. В синематеках хранятся две версии " Шантажа" – немая и звуковая.

А.Х. Дело в том, что после тщательного размышления продюсеры решили, что фильм должен быть полностью немым за исключением последней части. Это тогда называлось " частично звуковой фильм". Но поскольку я не был уверен в том, что продюсеры не перерешат в последнюю минуту в пользу целиком звукового фильма, я поступил следующим образом. Когда картина была отснята, я выступил с возражениями против " частично звуковой" версии, и мне дали возможность доснять некоторые сцены. У нас была занята немецкая актриса Анни Ондра, которая, естественно, плохо говорила по-английски. Мы тогда не владели техникой дубляжа. Я вышел из положения, пригласив английскую актрису Джоан Барри, которая произносила текст, стоя в стороне, в микрофон для записи, а мисс Ондра молча артикулировала.

Ф.Т. Вы, наверное, искали звуковые решения, не уступающие тем визуальным находкам, которые ввели в работе над " Жильцом"?

А.Х. Пытался, конечно. После того как девушка убивает художника, следует сцена завтрака в ее доме. Соседка рассказывает об убийстве. Она говорит: " Какой варварский способ – убивать человека ножом в спину. Я бы лучше треснула его кирпичом по голове". Разговор продолжается, становится неразборчивым – девушка перестает слушать. Только одно слово достигает ее сознания: " нож", которое повторяется все тише и тише. И вдруг до нее доносится ясный и громкий голос отца: " Элис, передай мне нож, пожалуйста". И Элис берет в руки нож, похожий на тот, которым она ударила художника, а вокруг нее идет прежний разовор.

Ф.Т. В фильме множество трюковых съемок. Например, эпизод погони в Британском музее.

А.Х. Освещение в музее было скудное, и мы использовали комбинированную съемку по методу Шюфтана. Под углом в 45° установили зеркало, отражающее фотографии музейного интерьера, снятые в разных залах, и наклеивали их на просветный экран, освещая сзади. В определенных местах, там, где нужно было сделать домакетку (например, дверной проем, через который вбегают персонажи), мы соскабливали амальгаму с зеркал.

Продюсеров, которые не имели представления о методе Шюфтана и могли выставить какие-нибудь возражения, я в это дело не посвящал.

Ф.Т. Один из эпизодов фильма много раз повторялся потом в фильмах американских режиссеров. Я имею в виду сцену, когда художник завлекает девушку к себе в дом, чтобы овладеть ею, что заканчивается его смертью.

А.Х. Вы правы. Я использовал там одну забавную штучку, это стало своеобразным прощанием с немым кино. На немом экране злодеев принято было изображать с усами. Мой был гладко выбрит, но медный подсвечник бросал такую тень, что над верхней губой явственно различалась стрелка устрашающих усов!

Ф.Т. Тогда, в 1930 году, вам предложили срежиссировать один-два эпизода первого британского мюзикла – " Зов Элстри".

А.Х. Это не представляет ни малейшего интереса.

Ф.Т. Ну тогда давайте обратимся к " Юноне и Павлину" по пьесе Шона О'Кейси.

 

Эта история слишком длинна, чтобы пересказать ее в подробностях. Действие разворачивается во время Дублинского восстания и вводит нас в небогатую семью, ожидающую наследства. Перспектива разбогатеть выводит из равновесия главу семейства, который называет себя " капитаном" Бойлом (Павлин), но его жена, Юнона, остается как всегда здравомыслящей. В финале, когда оказывается, что никакого наследства нет, все испытывают крайнее разочарование, к тому же дочка ждет внебрачного ребенка, а сына застрелили как осведомителя.

 

А.Х. " Юнона и Павлин" ставилась с ирландскими актерами. Должен признаться, что мне не хотелось браться за эту работу, потому что, хотя и перечитал пьесу несколько раз, никак не мог представить себе ее экранного эквивалента. Пьеса сама по себе отличная, мне понравились и фабула, и настроение, и персонажи, и смесь смешного и трагического. Кстати, я держал в уме О'Кейси, когда ставил в " Птицах" сцену в кафе, где пьяница возвещает о конце света. Я снимал эту пьесу со всем присущим мне воображением, но итог не принес мне творческого удовлетворения. Отзывы на фильм были самые благоприятные, но я испытывал стыд, потому что к кино это не имело никакого отношения. Критики хвалили картину, а у меня было такое чувство, будто я совершил бесчестный поступок, украл.

Ф.Т. Тем не менее, у меня хранится рецензия, подписанная Джеймсом Эйджи, появившаяся в " Болтуне" в марте 1930 года. В ней говорится: " Юнона и Павлин", на мой взгляд, почти шедевр. Браво, мистер Хичкок! Браво, " Айриш плейерз" и браво, Эдвард Чэпмен! Это великолепная британская картина."

Но мне понятна и Ваша реакция, потому что критики нередко превозносят фильм за его литературные, а не кинематографические достоинства.

Пиетет перед авторитетом О'Кейси, несомненно, породил Вашу робость перед переводом значительного литературного произведения на язык экрана. У Вас довольно много экранизаций, но, как правило, все они – экранные версии легких развлекательных романов, которые легко поддаются обработке в Ваших руках, превращаясь в создания Хичкока. Многие Ваши почитатели мечтают, чтобы Вы обратились к экранизации такой великой классики, как, например, роман Достоевского " Преступление и наказание".

А.Х. За это я никогда не возьмусь хотя бы потому, что " Преступление и наказание" – это чужое достижение. Много разговоров ходит о том, как голливудские режиссеры расправляются с литературными шедеврами. Меня в этом не упрекнешь! Я поступаю так. Читаю произведение всего один раз, и если оно нравится мне в принципе, забываю о книге и начинаю делать кино. Сегодня я уже не мог бы пересказать сюжет " Птиц" Дафны дю Морье. Я прочел новеллу один раз и очень быстро. Автору требуется 3‑ 4 года, чтобы написать роман; это целая жизнь. А потом кто-то переворачивает все в нем с ног на голову. С ним возятся профессионалы-технари, выявляется претендент на " Оскара", а бедный писатель совсем забыт. Тяжелое зрелище.

Ф.Т. Следовательно, Вы никогда не возьметесь за " Преступление и наказание"?

А.Х. Да если бы и взялся, ничего хорошего из этой затеи не вышло бы.

Ф.Т. Почему же?

А.Х. Романы Достоевского очень многословны, и каждое слово несет свою функцию.

Ф.Т. Это так. Теоретически, шедевр – это нечто, достигшее потолка совершенства, обретшее наиболее адекватную форму.

А.Х. Точно. И чтобы эквивалентно перевести роман в экранную форму, заменяя письменную речь визуальной, нужно рассчитывать на 6-10-часовой фильм. Иначе не стоит и браться.

Ф.Т. Согласен. Более того, Ваш стиль и сама природа саспенса требуют постоянной игры со временем – сжатием его или, напротив, растягиванием. Ваш подход к экранизации в корне отличен от общепринятого.

А.Х. Способность убыстрять или удлинять время – первое требование режиссерского мастерства. Реальное и кинематографическое время – вещи несоотносящиеся.

Ф.Т. Конечно, это один из основополагающих принципов, с которым каждый режиссер сталкивается на первой же картине. Например, ему потребуется замедлить действие, чтобы зритель успел разобраться, что к чему. Чтобы уметь владеть временным потоком, необходимы опыт и соответствующий навык.

А.Х. Поэтому я и считаю, что романисту не следует браться за переложение собственной вещи для экрана. Драматургу в этом смысле легче. Но и у него возникают на этом пути трудности. Он привык создавать пьесы, рассчитанные на то, чтобы удерживать зрительское внимание в течение трех актов, которые прерываются антрактами, во время которых публика отдыхает. В кино же необходимо удерживать внимание аудитории два часа или более, причем беспрерывно.

И все равно драматург больше преуспеет в сценарном деле, чем романист, потому что он умеет создавать кульминационные моменты.

Ни один эпизод не должен быть статичным, каждый обязан служить развитию действия, как колеса зубчатой железной дороги, подымающей вагон в гору. Фильм нельзя сравнивать с романом или пьесой. Он ближе рассказу, который, как правило, содержит одну, но концентрированно выраженную идею, наиболее ярко проявляющую себя в тот момент, когда действие достигает высшей точки.

Как известно, в рассказе это редко случается где-нибудь посередине, и этим он схож с фильмом. Именно эта особенность диктует необходимость нарастающего развития сюжета и создания захватывающих ситуаций, которые, кроме всего прочего, требуют от режиссера мастерского владения визуальными средствами. Тут мы подходим к понятию саспенса, который представляет собой самый мощный инструмент владения вниманием зрителя.

Ф.Т. Термин " саспенс" можно толковать по-разному. В своих интервью Вы часто указываете на различие между " неожиданостью" и " саспенсом". Многие, однако, считают, что саспенс ближе всего к страху.

А.Х. Между тем и другим нет ничего общего. Давайте вернемся еще раз к эпизоду с коммутатором в " Легком поведении". Телефонистка подслушивает разговор между мужчиной и женщиной, обсуждающими свой брак. Девушка в состоянии саспенса. Выйдет ли женщина на том конце провода замуж за человека, которому она звонит? Телефонистка чувствует облегчение, когда согласие наконец дано; саспенс рассеивается. Вот вам пример саспенса без примеси страха.

Ф.Т. Если не говорить о том, что телефонистка опасалась, что женщина не согласится выйти замуж; но в таком опасении нет ужаса. Я понимаю саспенс как нарастание напряженного ожидания.

А.Х. Для саспенса, как правило, необходимо, чтобы публика была хорошо осведомлена обо всех происходящих на экране событиях.

Ф.Т. Несомненно, но разве невозможен саспенс, проистекающий из тайной, неизвестной опасности?

А.Х. По моему разумению тайна редко обеспечивает саспенс. В классическом детективе, например, саспенса нет, там всего лишь загадка для ума. Детектив вызывает любопытство, лишенное эмоциональной окраски, а саспенс без эмоции немыслим.

В примере из " Легкого поведения" эмоция выражалась в желании телефонистки, чтобы молодой человек получил согласие женщины. В такой классической ситуации, как, например, подложенная бомба, это будет страх за чью-то безопасность. И этот страх зависит от степени отождествления зрителя с персонажем, находящимся в опасности.

Я мог бы обогатить ситуацию, вспомнив о гангстерах, злоумышленниках...

Ф.Т....или бомбе, подложенной в портфель 20 июля во время покушения на жизнь Гитлера.

А.Х. Да. Но и в таком случае, мне кажется, зритель не думал бы про себя со злорадством: " Ну наконец-то они полетят вверх тормашками", а шептал бы про себя нечто вроде: " Осторожно! Бомба! " То есть, само осознание того, что может последовать за взрывом бомбы, сильнее чувства личной зрительской симпатии или антипатии к героям фильма. Но Вы ошибетесь, если сочтете, что все определяется пониманием той опасности, которую представляет собой бомба. Вот Вам другой пример. Некий субъект проникает в чужую комнату и начинает рыться в вещах. Человек, который живет здесь, подымается по лестнице – камера это показывает, а потом возвращается в комнату. В этот момент в душе зрителя наверняка шевельнется предупреждение: внимание, сюда идут! То есть, даже если речь идет о малосимпатичном человеке, публика все же будет волноваться за его судьбу. Конечно, если персонаж привлекателен, как, например, Грейс Келли в " Окне во двор", зрительские симпатии усиливаются.

Ф.Т. Да, пример убедительный.

А.Х. На премьере " Окна во двор" я сидел рядом с женой Джозефа Коттена. И когда на экране Грейс Келли входила в комнату убийцы, а он в этот момент появлялся в холле, она обернулась к мужу и прошептала: " Сделай что-нибудь, сделай что-нибудь! "

Ф.Т. Хотелось бы, чтобы Вы теперь прояснили различие между саспенсом и неожиданностью.

А.Х. Различие между саспенсом и неожиданностью вполне определенно, хотя их часто путают между собой. Поясню, что я имею в виду.

Представьте, что мы с Вами вот так мило беседуем. А под столом, за которым мы сидим, пристроена бомба. Все тихо-мирно, и вдруг бац! – взрыв! Публика поражена, но перед этим идет совершенно нейтральная сцена. А вот как будет выглядеть ситуация с саспенсом. Бомба опять под столом, но теперь публика об этом знает. Может быть, она видела своими глазами, как ее пристроил туда какой-нибудь анархист. Ей известно, что бомба взорвется в час дня, и на экране появляются часы. Видно, что они показывают без четверти час. В этих обстоятельствах самый невинный разговор становится многозначным, потому что зрители включают известную им информацию в оценку происходящего. Они следят за событиями на экране, и из души каждого рвется крик: " Хватит трепаться о пустяках! Сейчас бабахнет! "

В первом случае мы предоставили публике возможность 15 секунд поудивляться в момент взрыва. Во втором мы обеспечили ей 15 минут саспенса. Отсюда заключение: публику следует по мере возможности наиболее полно информировать. За исключением тех случаев, когда неожиданный финал составляет высшую драматическую точку и цель замысла.

Ф.Т. Следующая Ваша работа – " Убийство", по роману Клеменс Дейн из театральной жизни.

А.Х. Это была интересная картина. Вы ее смотрели?

Ф.Т. Да. Она о молодой девушке, обвиненной в убийстве одного из ее друзей. Ее допрашивают и приговаривают к смертной казни. Герберт Маршалл играл присяжного поверенного, убежденного в ее невиновности. Он провел собственное расследование, в результате которого выяснилось, что убийство совершил жених обвиняемой.

А.Х. Это один из немногих поставленных мной детективов. Обычно я избегаю этого жанра, потому что самое интересное там сосредоточено в самом конце.

Ф.Т. Как, например, в романах Агаты Кристи, представляющих собой в большинстве случаев тщательное расследование с последующей серией допросов.

А.Х. Верно. Я не большой поклонник детективов, потому что они – всего лишь кроссворд или головоломка. Без всяких эмоций. Зрителю остается просто дождаться концовки, где все разъяснится.

В связи с этим мне вспоминается история о двух соперничающих телесетях еще в младенческий период телевидения. Одна объявила в программе детектив. И буквально накануне выхода его в эфир, диктор конкурирующего канала объявил зрителям: " А что касается пьесы, которую показывает сегодня другая телесеть, то знайте, что во всем виноват дворецкий! "


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.018 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал