И примат тяжелой индустрии

Маркс во II томе «Капитала» предрекал для периода социализма и коммунизма «постоянное относительное перепроизводство» ³¹. Реальный социализм не оправдал этого пророчества.

Перепроизводство — характерная черта отнюдь не социалистической, а свободной рыночной экономики. Больше того: эта экономика отличается столь высокой производительностью, что периодически сотрясается кризисами перепроизводства. Как мы уже упоминали, именно так действует защитный механизм рынка. Перепроизводство не абсолютное, а относительное: оно превышает не потребности всей массы потребителей, а платежеспособный спрос; поэтому к таким кризисам рыночный механизм ведет не сам по себе, а в сочетании с высоким уровнем цен. Коммунистическая пропаганда всегда с гордостью подчеркивает, что экономика социалистических стран не знает кризисов. Правильно: периодических кризисов перепроизводства при реальном социализме не бывает. Для его экономики характерен постоянный кризис недопроизводства.

Он именно постоянный, а не периодический. Кризисная трясучка не отпускает экономику реального социализма ни на минуту. Кризис недопроизводства стал повседневностью экономической жизни соцстран.

Советский гражданин уже привык: все товары в принципе дефицитны. Иногда повезет — зайдешь в магазин, а товар, как принято говорить, «выбросят»; поэтому и принято носить с собой всегда сетку с полным трепетной надежды названием «авоська».

Но не только индивидуальный потребитель старается запастись, если натолкнулся на товар; так действуют и руководители предприятий, создавая у себя запасы сырья и оборудования, за что их с деланной наивностью критикует советская печать.

Порожденный тенденцией к сдерживанию развития производительных сил, постоянный кризис недопроизводства при реальном социализме определяет весь стиль экономики и быта людей в Советском Союзе.

«Однако, — скажет скептический читатель, — что-то не бросается в глаза недопроизводство танков в СССР».

Да, такого недопроизводства нет. Но было бы неверно на этом основании полагать, что закономерная при реальном социализме тенденция к сдерживанию развития производительных сил действует избирательно. Работники военных отраслей советской промышленности жалуются, в основе своей, на те же трудности и проблемы, которые так одолевают мирные отрасли. Да иначе и быть не может; в танковой промышленности точно так же составляется план и так же директора предприятий при молчаливой поддержке вышестоящих ведомств стараются этот план занизить, чтобы его легко перевыполнить и получить премии и ордена; точно так же никто не хочет пускаться в эксперименты, и все предпочитают работать в рамках устоявшейся рутины; точно так же всем важны не результаты работы как таковой, а зачисление в передовики производства, связанное с повышениями и награждениями. Как же тут не действовать тенденции к сдерживанию развития производительных сил?

Впрочем, мир видел проявление этой тенденции в самом центре советского военного производства — в изготовлении ракетной техники. Все были свидетелями того, как уверенно США догнали и обогнали Советский Союз в космосе — хотя, конечно, НАСА не располагает практически безграничными ресурсами, которые выделены для советского ракетостроения.

У номенклатуры, как господствующего класса, есть одна главная классовая потребность: упрочение и распространение своей власти. Эта потребность удовлетворяется созданием новейших видов вооружения и оснащения для армии и органов госбезопасности; развитием тяжелой промышленности и техники как базы военного потенциала государства; созданием стратегически нужной инфраструктуры; строительством и укреплением военных баз; обеспечением непроницаемости границ; деятельностью машины пропаганды и аппарата разведки, шпионской и подрывной работы за границей; финансированием компартий в капиталистических странах и просоветских режимов в третьем мире.

В сфере материального производства эти классовые нужды номенклатуры удовлетворяются тяжелой промышленностью. Здесь создается военная мощь номенклатуры и оснащение ее полицейско-шпионского аппарата. Поэтому — и только поэтому — класс номенклатуры всюду выступает как приверженец индустриализации. Ни с каким мистическим индустриальным фанатизмом это явление ничего общего не имеет.

В этой связи интересно отметить, что Ленин не выдвигал лозунга индустриализации, хотя сталинская историография приписала ему это задним числом. Вот в какой последовательности перечислял Ленин в своей предпоследней речи 13 ноября 1922 года потребности Советской страны: «Спасением для России является не урожай в крестьянском хозяйстве — этого еще мало — и не только хорошее состояние легкой промышленности, поставляющей крестьянству предметы потребления, — этого тоже еще мало, — нам необходима также тяжелая индустрия» ³². Здесь совсем не те формулировки, какие употреблялись уже через 5 лет относительно роли и места тяжелой промышленности в экономике СССР.

И именно у Ленина стала постепенно проглядывать мысль, что тяжелую индустрию следует рассматривать не только как придаток к сельскому хозяйству, дающий возможность, по его выражению, «посадить мужика на трактор». В тезисах доклада на III Конгрессе Коминтерна Ленин записал: «Единственной материальной основой социализма может быть крупная машинная промышленность, способная реорганизовать и земледелие» ³³. «И земледелие». А какая же главная цель?

Ленин ее назвал в своей известной работе «Грядущая катастрофа и как с ней бороться». Вот как он ее сформулировал: «Война неумолима, она ставит вопрос с беспощадной резкостью: либо погибнуть, либо догнать передовые страны и перегнать их также и экономически... Погибнуть или на всех парах устремиться вперед. Так поставлен вопрос историей» ³⁴.

Простым перефразированием этих ленинских слов было часто цитировавшееся рассуждение Сталина о том, что де Россию всегда били за отсталость и поэтому надо «военно-экономическую отсталость срочно ликвидировать, иначе «нас сомнут» ³⁵.

Вот в чем и есть провозглашенный обоими отцами класса номенклатуры смысл индустриализации при реальном социализме. Создать военную мощь — таков был с самого начала этот нехитрый смысл, который номенклатурная пропаганда старается теперь завуалировать. Уже Сталиным была пущена в оборот формула «Преимущественное развитие производства средств производства». Она не обозначала ничего иного, кроме примата тяжелой индустрии с главной целью — оснащения военно-полицейской машины номенклатурного государства. Однако эта формула открывала простор для толкования в том смысле, что для производства товаров народного потребления необходимо сначала произвести средства такого производства, а поэтому должна развиваться прежде всего группа «А», как обозначают в СССР производство средств производства ³⁶.

Группа «А» усиленным темпом развивается уже более 60 лет — с 1927 года. Каковы результаты?

Проследим, пятилетку за пятилеткой, как безотказно действует принцип развития тяжелой (прежде всего военной) промышленности за счет производства товаров народного потребления. При этом воспользуемся не какими-либо сомнительными западными изданиями, а надежными — советскими.

Первая пятилетка ( 1928—1932 годы). План пятилетки готовится тоже пять лет — с 1923 года, выполнен же был за 4 года 3 месяца. Но как? Тяжелая промышленность выполнила план на 109%, и доля первого подразделения (тяжелая индустрия) промышленной продукции выросла за эти годы с 39, 5 до 53, 4 % ³⁷. А легкая промышленность вообще не выполнила план «вследствие перехода в конце пятилетки ряда заводов на производство чисто военной продукции» ³⁸. Никому из руководства не пришло, однако, в голову, что если план выполнен только по группе «А», то нечего объявлять его досрочно завершенным, а надо продолжать работу в течение оставшихся 9 месяцев и постараться улучшить результат и по группе «Б». Этот факт хорошо показывает отношение номенклатуры к производству товаров для населения.

Вторая пятилетка (1933—1937 годы). Снова план был горделиво выполнен за 4 года 3 месяца. Объем промышленного производства вырос более чем вдвое — но опять со знакомой присказкой: «В результате угрозы войны большие расходы шли на производство вооружения. Это обстоятельство явилось причиной того, что легкая промышленность не выполнила программу» ³⁹. Ряд значившихся в плане предприятий легкой промышленности не был даже выстроен ⁴⁰.

Третья пятилетка (1938—1942 годы) была предвоенной и военной. Естественно, «план третьей пятилетки исходил из необходимости резкого повышения военно-экономического потенциала СССР, укрепления обороноспособности страны. С этой целью планом предусмотрено форсированное развитие оборонной промышленности, создание крупных государственных резервов, прежде всего по топливу и электроэнергии, по производству некоторых других, имеющих оборонное значение, видов продукции...»

Четвертая пятилетка (1946—1950 годы) была выполнена по уже установившемуся сталинскому обыкновению за 4 года 3 месяца. В 1950 году объем промышленной продукции превзошел уровень предвоенного, 1940 года на 73%, но вот «производство товаров широкого потребления не достигло предвоенного уровня» ⁴³.

Пятая пятилетка (1951 — 1955 годы). Поскольку в самой середине пятилетки Сталин умер, выполнение несколько затянулось, но все же не отличалось радикально от сталинского: она продолжалось 4 года 4 месяца. К концу пятилетки удельный вес группы «А» составлял уже 70, 5% ⁴³.

Шестая пятилетка (1956—1960 годы). План ее был утвержден XX съездом КПСС и предусматривал рост группы «А» на 70%, а группы «Б» — на 60% ⁴⁴. Однако это либеральное начинание не было доведено до конца, так как пятилетка была на ходу переделана Хрущевым в семилетку, и результат выполнения пятилетнего плана оказался, таким образом, неясным.

Семилетка (1959—1965 годы) сохранила, конечно, «преимущественный темп роста продукции промышленности, производящей средства производства» ⁴⁵. Но план по сельскому хозяйству не был выполнен: его годовая продукция выросла за 6 лет, вместо запланированных 34 миллиардов рублей (в ценах 1958 года), всего на 5 миллиардов; прирост поголовья крупного рогатого скота сократился вдвое по сравнению с предыдущим пятилетием, а поголовье свиней, овец и птицы вообще уменьшилось ⁴⁶.

Легкая и пищевая промышленность не выполнила план — главным образом из-за нехватки сельскохозяйственного сырья ⁴⁷.

Не надо думать, читатель, что здесь произошла какая-то особая хозяйственная катастрофа. Просто после смещения Хрущева в октябре 1964 года новое руководство не имело оснований скрывать правду о реальном итоге выполнения плана. Поэтому и, возможно, удивившее внимательного читателя упоминание о шести годах семилетки: это включая 1964 год, а 1965 год — уже брежневский, и здесь все должно было пойти, конечно, хорошо.

Восьмая пятилетка (1966—1970 годы). Было провозглашено, что пятилетка будет характеризоваться сближением темпов роста групп «А» и «Б». Результат сближения оказался таков; в 1970 году группа «А» произвела 74% всей промышленной продукции, а группа «Б» — 26%. Цифра была столь красноречива, что ее в последний момент вычеркнули из доклада Брежнева ⁴⁸. В том же году из одной неосторожной статистической публикации выяснилось, что вопреки распространенному на Западе и даже в Советском Союзе мнению, доля производства средств производства, предназначенных для производства опять-таки средств производства (группа«А-1»), со времен Сталина не сократилась, а продолжала неуклонно возрастать по сравнению с группой «А-2» (производство средств производства товаров народного потребления); так, если при Сталине (1950 год) «А-1» составила 72%, то при Хрущеве (1960 год) была равна 78%, а при Брежневе и Косыгине (1965—1966 годы) — уже 82% ⁴⁹. Это лишь один, случайно вынырнувший на страницах печати факт, в котором, как в капле воды, отразилось то, что давно пора понять: основные линии полигики Советского государства определяют не царящие там генеральные секретари, а правящий класс номенклатуры, поэтому секретари меняются, а политика остается. И все же отметим: восьмая пятилетка была пока единственной, в которой план по группе «Б» был, наконец, выполнен и даже перевыполнен. Больше того, было торжественно объявлено, что в рамках пятилетнего плана группа «Б» превзойдет по темпу группу «А»: так повлияли на номенклатуру события в Чехословакии в 1968— 1969 годах и в Польше в 1970 году!

Но вот взволновавшие номенклатурщиков события отошли в прошлое, и жизнь вошла в свою колею.

Девятая пятилетка (1971—1975 годы). Когда стали подводить итоги, они оказались вполне нормальными. Никакой речи о превышении группой «Б» темпов роста группы «А» уже не было: хотя цифры по группе «А» постеснялись опубликовать, это было ясно из сообщения, что за 9-ю пятилетку объем промышленной продукции вырос на 43%, тогда как производство товаров народного потребления выросло на 37% ⁵¹. План же по группе «Б» оказался вновь невыполненным — в восьмой раз из девяти возможных. Брежнев сообщил на XXV съезде КПСС, что «не удалось выйти на запланированные показатели по ряду производств в легкой и пищевой промышленности», и сделал вывод: «Мы пока еще не научились, обеспечивая высокие темпы развития тяжелой промышленности, ускоренно развивать также группу «Б» и сферу обслуживания. Ответственность за это несут многие»².

И правда — многие: класс номенклатуры. Это он за 60 лет своего правления и за 50 лет своего планирования не научился давать работающему народу необходимые потребительские товары.

Но, может быть, хоть затем, войдя в пенсионный возраст, этот класс встрепенулся и намерен радикально изменить положение?

Он об этом и не думает.

В десятой пятилетке (1976—1980 годы) советская номенклатура запланировала следующее: производство товаров народного потребления в 1975 году отставало на 237 миллиардов рублей от производства средств производства, а в 1980 году оно должно было отстать уже на 351 миллиард рублей; при этом само оно составляло бы 186—189 миллиардов ⁵³. Значит, один лишь перевес тяжелой индустрии должен был в денежном выражении почти вдвое превышать все производство потребительских товаров для населения. Фактический результат для группы «Б» оказался еще хуже, чем было запланировано, — на 30%. В денежном выражении результат производства по группе «Б» был втрое меньше, чем по группе «А» ⁵⁴.

Одиннадцатая пятилетка (1981 — 1985 годы) была еще хуже. На XXVII съезде КПСС Председатель Совета Министров СССР Н.И.Рыжков уныло доложил: «Надо прямо сказать, что полностью выйти на задания пятилетнего плана не удалось. Многие отрасли не сумели взять намеченные рубежи... Мы не получили полной отдачи от тех больших ресурсов, которые были направлены в сельское хозяйство. Хронически не выполнялись задания по эффективности, вяло осуществлялся научно-технический прогресс... В результате не выполнен ряд заданий по повышению благосостояния — таких, как реальные доходы, розничный товарооборот, осложнилось состояние финансов и денежного обращения» ⁶⁵.

Двенадцатая пятилетка (1986—1990 годы) дает не лучшие результаты. А впереди — тринадцатая: несчастливое число!

При этом надо учитывать, что советская статистика берет для продукции группы «А» низкие отпускные цены предприятий, мало превышающие издержки производства: ведь в действительности эту продукцию не продают, а одна государственная организация поставляет ее другой, так что цена нужна лишь для отчета. Для продукции же группы «Б» статистика берет высокие цены розничной торговли с наценками, доходящими в некоторых случаях (например, на легковые автомашины) до 800—900% издержек производства.

Так выглядят итоги пятилеток. Рассмотрев их, мы приходим к небезынтересному выводу: курс на преимущественное развитие производства средств производства означает не только то, что доля и темп развития группы «А» систематически планируются номенклатурой за счет группы «Б», то есть за счет интересов населения–потребителя. Этот курс означает также, что составленный с такой диспропорцией план номенклатура старается перевыполнить по группе «А» и регулярно не выполняет по группе «Б», сводя тем самым фактическое производство товаров народного потребления до совсем уже жалкого минимума. И так — более 60 лет!

Вот это и есть преимущественное развитие производства средств производства. За таким ханжеским эвфемизмом крылся курс, ориентированный исключительно на классовые интересы номенклатуры и преследовавший цель дальнейшего непрерывного укрепления ее власти и могущества за счет нужд подчиненного ей населения.