Паразитизм принимает организационные формы

В книге «Империализм как высшая стадия капитализма» Ленин, стараясь отыскать какие-либо осязаемые признаки регрессирующего паразитизма класса капиталистов, объя-ил таким признаком рост числа рантье, живущих на проценты с капитала. Утверждение странное, оно недостойно ленинского интеллекта. Видимо, сделал его Ленин в спешке под влиянием каких-то случайных наблюдений в Швейцарии 1914—1916 годов — на этом островке мира, где немало зажиточных людей из разных стран Европы, пережидали первуго мировую войну. Как понятно каждому читателю, покупка ценных бумаг — не паразитизм, а одна из форм хранения денежных сбережений. Тот факт, что люди не ра-трачивали свои сбережения, а инвестировали их в развитие экономики, ничего общего с паразитизмом иметь не может.

Кстати, при Сталине все советские трудящиеся принуждались ежегодно приобретать облигации государственных займов, на сумму не менее месячной зарплаты. Что же, то было проявлением паразитизма советских трудящихся? Конечно, нет, это был дополнительный налог на них. Паразитизмом было другое: то, что из выжатых таким образом миллиардов рублей, немало денег было использовано на привилегии номенклатуры, на строительство госдач, на дальнейший рост аппарата НКВД.

Детище Ленина и Сталина — класс номенклатуры — проявляет свой паразитизм действительно вполне осязаемым образом. Паразитизм номенклатуры принял даже организационные формы.

Главной формой является дублирование партийными оранами работы государственных органов.

Мы уже подробно говорили о том, что руководящие ораны класса номенклатуры — Политбюро и Секретариат ЦК КПСС, бюро ЦК компартий союзных республик, край-комов, обкомов, горкомов и райкомов КПСС монополизировали — каждый на своем уровне — принятие всех решений, имеющих сколько-нибудь политический характер. Мы говорили, что именно Политбюро и Секретариат ЦК КПСС являются подлинным правительством Советского Союза, а Кабинет министров СССР — всего лишь высокопоставленный административный орган для выполнения решений этого правительства. Аналогично положение в каждой республике, крае, области, в каждом городе и районе. Когда наблюдаешь за тем, как Советы Министров или исполнительные комитеты Советов народных депутатов просто переписывают присылаемые им руководящими органами номенклатуры решения, называя их затем своими постановлениями, и ставя соответствующий номер и дату, трудно не задать вопрос: зачем вообще нужно все это переписывание? Один из двух органов является лишним: или партийный, или государственный.

Ответ номенклатуры на этот вопрос гласит: партийные органы не дублируют работу государственных органов, а осуществляют партийное руководство. Значит, партийные органы выступают как бы в роли политкомиссаров при государственных органах? Нет. Роль политкомиссаров исполняют секретари парткомов государственных организаций. Можно сколько угодно говорить, что партийные органы рассматривают вопросы в партийном порядке, а государственные рассматривают те же вопросы в государственном порядке, но в действительности речь идет о дублировании одной и той же работы.

Практически это означает, что вместо одного человека — скажем, министра — ту же работу сделают два человека: партаппаратный шеф в ЦК и министр.

А делают ли они ее? Тут мы подходим ко второй организационной форме паразитизма номенклатуры. Эта форма состоит в том, что у каждого номенклатурщика непременно есть заместители, и чем выше номенклатурщик, тем их больше.

Даже в научно-исследовательских институтах у единственного имеющегося там номенклатурщика — директора института — бывает несколько заместителей; если заместитель только один, то или институт ничтожно маленький, или директор — вольнодумец.

Помню, как однажды, приехав из Москвы читать лекции в Вену, я беседовал с одним высокопоставленным австрийским чиновником. «Кто у вас заместитель министра?» — спросил я. Пожав плечами, мой собеседник ответил, что заместителя вообще нет. «Кто же тогда работает за вашего миннстра?» — с недоумением спросил я. «Министр работает сам!» — с недоумением ответил он. Вышедшие из двух рззличных миров, мы недоумевали оба: для меня было очевидно, что министр не должен сам работать, кто-то работает за него; для моего собеседника было столь же очевидно, что министр, пока он не ушел в отставку, сам делает свою работу.

Правда: что делает советский министр? Официальный ответ гласит: осуществляет общее руководство.

«Общее руководство» — такой же термин из номенклатурного жаргона, как «партийное руководство». По своему значению он приближается к понятию «почетное председательство». Министр восседает в своем величественном кабинете, ездит в «Чайке» или как минимум в черной правительственной «Волге», сидит на пленумах ЦК, сессиях Верховного Совета, в президиумах различных торжественых заседаний. Он председательствует на коллегии министерства, ставит свою подпись под подготовленными аппаратом наиболее важными или торжественными приказами по министерству, ездит на заседания Кабинета Министров СССР и робко ходит, когда его вызывают, поприсутствовать на обсуждении соответствующего вопроса в Политбюро или в Секретариате ЦК КПСС. Он появляется на приемах и банкетах, ездит в составе делегаций за границу, изредка совершает парадную инспекционную поездку по пред-приятиям своего министерства в различных районах страны, но, пожалуй, самая главная деловая функция состоит в том, чтобы поддерживать систематический контакт — по мере возможности, и личное дружественное знакомство — с соответствующим заведующим отделом ЦК и его первым заместителем, а также с заместителем Председателя Кабинета Министров, который, как принято говорить, «курирует» министерство.

«Курировать» — тоже номенклатурный термин, получивший распространение в середине 50-х годов. «Куратор» существляет общий надзор за деятельностью «курируемого» им министерства, главка и т.п. «Курирование» — ступенька пониже, нежели «общее руководство». Соответственно «курируют»не заведующие отделами и их первые заместители, не Председатель Кабинета Министров и его первый заместитель, не министры и их первые заместители, а просто заместители. Заместителей этих, как мы уже говорили, много, и между ними распределяются объекты «курирования». Министерства «курируют» заместители Председателя Кабинета Министров, главки — заместители министров, управления — заместители начальников главков, предприятия министерства — заместители начальников управления.

Партийное руководство, общее руководство, курирование — так кто же наконец работает?

Практика показывает: работа начинается там, где кончается номенклатура. Конечно, из этого правила бывают исключения, мне приходилось их видеть, но в целом дело обстоит именно так: там, где номенклатура, происходит начальствование, работает же неноменклатурный аппарат.

Летом 1957 года Институт мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР, где я тогда работал, получил помещение только что расформированного Хрущевым Министерства строительства электростанций СССР. Находилось оно в большом здании в Китайском проезде, там, где потом разместились советская цензура — Главлит и Госкомитет по электронике. Мы с любопытством ходили по внезапно, как бы при приближении врага, покинутому министерству. Огромный, облицованный деревянными панелями (под Кремль) кабинет министра — с комнатой отдыха, туалетом, большой приемной; просторные, тоже облицованные деревом, кабинеты заместителей министра, с приемными поменьше. Солидные кабинеты начальства пониже. Облезлые комнатенки, где впритык были поставлены плохонькие канцелярские столы и шаткие стулья для служащих. Налюбовавшись на эту социальную анатомию советского министерства, мы с интересом погрузились в чтение оставшихся в секретариатах книг регистрации входящей и исходящей переписки. Как велено в советских учреждениях, секретарши старательно переписывали в книги резолюции, наложенные высшим начальством. Министр писал коротко: просто ставил фамилию своего соответствующего заместителя, «курировавшего» данный вопрос. Заместитель отписывал бумагу начальнику управления, давая ценное указание: «Рассмотрите и примите меры». Начальник управления отсылал своему заместителю, а тот уже направлял бумагу в соответствующий отдел с резолюцией: «На исполнение». Дальше номенклатура кончалась, начиналась работа. Ликвидация министерства смела с постов всех этих номенклатурных накладывателей резолюций, но ток в страе продолжал подаваться.

Вероятно, тогда мне впервые пришла в голову робкая мысль: а не паразиты ли — все эти номенклатурные начальники? Теперь я могу ответить на этот вопрос.