ГЛАВА 5. — Итак, леди Селеста, вы хотите сказать, что численность вооруженных сил недостаточна и в следующем году набор нужно увеличить?

— Итак, леди Селеста, вы хотите сказать, что численность вооруженных сил недостаточна и в следующем году набор нужно увеличить? — уточнил Гаврил Фадей, ведущий дискуссии в телепередаче «Вести столицы» и единственный человек, которому было дозволено интервьюировать монарших особ.

Наши дебаты в эфире «Вестей» — испытание. И все это понимали. Несмотря на то что формально в сроках Максон был не ограничен, публике не терпелось, чтобы круг претенденток поскорее сузился, и королю с королевой и советниками, судя по всему, тоже. Если мы не хотели быть отчисленными, то должны проявлять себя с лучшей стороны где и когда скажут. Я порадовалась, что все-таки продралась через этот кошмарный отчет про армию. Даже запомнила кое-какие цифры, так что у меня были сносные шансы произвести хорошее впечатление.

— Именно, Гаврил. Война в Новой Азии тянется уже многие годы. Я полагаю, один-два увеличенных призыва — и мы сможем положить ей конец.

Я терпеть не могла Селесту. Она подставила одну из девушек, которая по ее милости вылетела из состязания, испортила день рождения Крисс и в буквальном смысле попыталась содрать с меня приглянувшееся ей платье. Будучи Двойкой, она считала себя на голову выше всех остальных. По правде говоря, до сих пор у меня не сложилось определенного мнения относительно численности нашей армии, но теперь, когда Селеста высказалась за увеличение призыва, я просто не могла не занять строго противоположную позицию.

— Я не согласна, — произнесла я самым нежным тоном, на какой оказалась способна.

Селеста оглянулась на меня, тряхнув гривой темных волос. Теперь, когда камера не видела ее лица, она могла без помех метать глазами молнии.

— Ага, значит, вы, леди Америка, полагаете, что увеличение численности армии — это плохая идея? — спросил Гаврил.

Я почувствовала, как запылали щеки.

— Двойки могут позволить себе откупиться от призыва, так что, я уверена, леди Селеста никогда не видела, чем для многих семей оборачивается потеря единственного сына. Увеличение числа призывников будет иметь катастрофические последствия, в особенности для низших каст, которые обыкновенно имеют большие семьи и нуждаются в каждой паре рабочих рук, чтобы выжить.

Марли, сидевшая рядом со мной, дружески подтолкнула меня.

— Ну и что же ты тогда предлагаешь нам делать? — высокомерно осведомилась Селеста. — Сидеть сложа руки, а война пусть себе тянется дальше?

— Нет, разумеется, нет. Конечно, я хочу, чтобы Иллеа покончила с этой войной.

Я сделала паузу, чтобы собраться с мыслями, и бросила взгляд на Максона, ища поддержки. Король, сидевший рядом с ним, явно был раздражен.

Необходимо было исправлять положение, так что я ляпнула первое, что пришло в голову:

— А что, если сделать призыв добровольным?

— Добровольным? — переспросил Гаврил.

Селеста с Натали фыркнули, усугубив ситуацию. Но тут я задумалась. Разве это такая уж нелепая идея?

— Да. Я уверена, что необходимы определенные требования, но, возможно, от армии, состоящей из мужчин, желающих быть солдатами, будет больше толку, чем от горстки мальчишек, единственная цель которых — остаться в живых и вернуться к своей обычной жизни.

Студия задумчиво притихла. По всей видимости, в моих словах было рациональное зерно.

— Это хорошая идея, — подала голос Элиза. — В таком случае мы могли бы отправлять на фронт свежие пополнения каждые месяц-два по мере того, как будут записываться новые люди. И это укрепит боевой дух тех, кто уже какое-то время служит.

— Я согласна, — поддержала ее Марли. Ни на что большее она обыкновенно не отваживалась. В дебатах она явно чувствовала себя неуверенно.

— Что ж, я понимаю, что эта идея может показаться новаторской, но что, если брать в армию и женщин тоже? — вставила Крисс.

— И ты считаешь, что найдется много желающих? И сама готова вести других в бой? — Селеста рассмеялась, а ее голос так и сочился презрительным недоверием.

Крисс не потеряла самообладания.

— Нет, из меня хорошего солдата не выйдет. Но, — продолжила она, обращаясь к Гаврилу, — если я чему- то и научилась за время Отбора, то это тому, что некоторые девушки обладают инстинктом прирожденных убийц. И пусть нарядные платья не вводят вас в заблуждение, — закончила она с улыбкой.

Вернувшись в комнату, я задержала служанок у себя дольше обычного, чтобы они могли помочь мне вынуть из волос шпильки.

— Мне понравилась ваша идея о добровольной армии, — сказала Мэри. Ее проворные пальцы ни на минуту не останавливались.

— И мне тоже, — подала голос Люси. — Я помню, как бились мои соседи, когда их старших сыновей забрали в армию. Многие из них не вернулись. Это слишком ужасно.

Ее взгляд затуманился от воспоминаний. Мне тоже было что вспомнить. Мириам Кэрриер овдовела совсем молодой, но они с сыном Эйденом неплохо справлялись вдвоем. Когда у нее на пороге появились армейские с похоронкой, флагом и дежурными соболезнованиями, это совершенно ее подкосило. Жить в одиночку оказалось не под силу. Ее жизнь просто утратила смысл. Иногда я видела, как она, подобно Восьмеркам, побиралась на той самой площади, на которой я прощалась с Каролиной. Впрочем, дать мне ей было нечего.

— Знаю, — отозвалась я на невысказанные слова Люси.

— А вот Крисс, по-моему, хватила через край, — заметила Энн. — Женщинам на войне не место.

Я улыбнулась тому, с каким чопорным видом она взялась за мои волосы.

— Мой папа рассказывал, что раньше женщины…

Внезапно в дверь постучали, так неожиданно, что мы вздрогнули.

— Мне пришла в голову одна идея, — объявил Максон, войдя в комнату без приглашения.

Похоже, устраивать свидания по пятницам после «Вестей» становилось у нас доброй традицией.

— Ваше высочество, — хором приветствовали его служанки.

Мэри даже выронила из рук шпильки, так торопилась сделать книксен.

— Позволь, я помогу, — поспешил к ней Максон.

— Нет-нет, я сама, — воспротивилась она, отчаянно покраснев, и попятилась из комнаты. Потом неуклюже сделала большие глаза Люси и Энн, чтобы они тоже вышли.

— Э-э… доброй ночи, мисс, — сказала Люси и потянула Энн за край форменного платья.

Едва они скрылись, как мы с Максоном расхохотались. Я обернулась к зеркалу и продолжила вытаскивать из волос шпильки.

— Забавная троица, — заметил Максон.

— Просто они без ума от тебя.

Максон скромно отмахнулся.

— Прости, что помешал, — сказал он моему отражению.

— Все в порядке, — отозвалась я, вытаскивая последнюю шпильку, потом запустила пальцы в волосы, и они веером рассыпались по плечам. — Я нормально выгляжу?

Максон кивнул, задержав на мне взгляд чуть дольше, чем это было необходимо.

— Да, так насчет той самой мысли… — Он спохватился и быстро заговорил.

— Выкладывай.

— Помнишь, мы с тобой читали про Хеллоуин?

— Угу. Ох, у меня так и не дошли руки до дневника. Но он спрятан в надежном месте, — заверила его я.

— Все в порядке. Его никто не хватился. Так вот, я тут подумал… В тех книжках было написано, что его праздновали в октябре, верно?

— Ну да, — ответила я небрежно.

— Сейчас как раз октябрь. Почему бы нам не устроить вечеринку в честь Хеллоуина?

Я стремительно обернулась:

— Правда? Ох, Максон, правда можно?

— Так ты не против?

— Я обеими руками за!

— Думаю, девушкам без проблем сошьют костюмы. Гвардейцы, свободные от дежурств, могут быть запасными кавалерами в танцах, ведь я один, а было бы несправедливо заставлять всех подпирать стену в ожидании своей очереди. Можно устроить на следующей неделе уроки танцев. Ты же говорила, иногда в дневное время вам бывает нечем заняться. И еще сладости! Мы закажем лучшие сладости! Ты, моя дорогая, к концу вечеринки превратишься в колобок. Нам придется тебя катить! — (Я слушала как завороженная.) — Мы объявим о празднествах на всю страну. Пусть дети нарядятся и ходят от дома к дому с песнями, как в старые добрые времена. Твоей сестре это понравится?

— Ну разумеется! Это понравится всем!

Он о чем-то задумался, прикусив губу.

— Как думаешь, она не будет возражать, если мы пригласим ее на праздник сюда, во дворец?

Я была ошарашена.

— Что?!

— Мне все равно придется рано или поздно познакомиться с родителями Элиты. Так почему бы не пригласить ваших родителей, братьев и сестер па праздник, вместо того чтобы ждать…

Договорить он не успел, потому что я повисла у него на шее. Возможность повидать Мэй и родителей так меня обрадовала, что я не смогла сдержать свой восторг. Он обвил руками мою талию и заглянул в глаза. Его собственные сияли радостью. Каким образом этому человеку, которого я когда-то считала полной моей противоположностью, удавалось каждый раз придумать то, что больше всего меня порадовало бы?

— Ты серьезно? Они на самом деле смогут приехать?

— Ну разумеется, — отозвался он. — Мне не терпится с ними познакомиться, и потом, это входит в программу. И вообще, я полагаю, всем вам не помешает повидаться с родными.

Когда у меня перестало щипать в носу, я прошептала в ответ:

— Спасибо тебе.

— Не за что… Я знаю, что ты любишь своих родных.

— Люблю.

Он фыркнул:

— И совершенно очевидно, что ты готова ради них практически на все. Ведь это благодаря им ты осталась на Отборе.

Я отпрянула от него, чтобы видеть его глаза. В них не было осуждения, лишь растерянность от моего резкого движения. Но я не могла просто пропустить его высказывание мимо ушей. Необходимо расставить все точки над «i».

— Максон, в самом начале, когда я осталась, они действительно отчасти были причиной, но сейчас я здесь не из-за них. Ты ведь это знаешь, правда? Я здесь, потому что…

— Потому что?

Я взглянула на Максона, на его полное обожания лицо, светящееся надеждой. Давай, Америка. Скажи ему.

— Потому что?.. — повторил он снова, на этот раз с озорной улыбкой, от которой сердце у меня дрогнуло еще больше.

Вспомнился недавний разговор с Марли и то чувство, которое меня тогда охватило. Трудно было воспринимать Максона как моего парня, когда он встречался с другими девушками, но то, что мы с ним не просто друзья, очевидно. Меня вновь охватила надежда, что, быть может, наши отношения могут перерасти во что-то большее. Я не позволяла себе признаться в этом, но Максон успел стать для меня кем-то особенным.

Я кокетливо улыбнулась ему и двинулась к двери.

— Америка, сейчас же вернись на место. — Он опередил меня и, заступив дорогу, обнял за талию, так что мы очутились вплотную друг к другу. — Скажи, — прошептал он.

Я сжала губы.

— Что ж, значит, придется прибегнуть к другим способам коммуникации.

И он без предупреждения поцеловал меня. От неожиданности я слегка пошатнулась в кольце его рук и обхватила его за шею… И тут в голове что-то перевернулось. Обыкновенно, когда мы с ним оставались наедине, я отгораживалась от мыслей об остальных. Но сегодня я вместо себя представила рядом с ним другую. Воображение рисовало ее в объятиях принца, нежность в его взгляде, обращенном на нее, их свадьбу… У меня остановилось сердце, и я против воли расплакалась.

— Милая, что случилось? Милая?

Это словечко, такое ласковое и интимное, пробило в моих заслонах брешь. Если у меня и было какое-то желание бороться со своими чувствами к Максону, в это мгновение оно исчезло. Мне хотелось быть его милой, его дорогой, принадлежать ему одному. Пусть это значило сделать шаг навстречу будущему, которого я никогда не хотела, и распрощаться с вещами, которые всегда казались мне незыблемыми, но мысль о том, чтобы сейчас расстаться с ним, казалась совершенно невыносимой. Да, я не была лучшей кандидаткой на престол, но если у меня даже не хватит смелости признаться в собственных чувствах, я не заслуживаю вообще никакого шанса. Вздохнув, я пыталась унять дрожь в голосе.

— Не хочу отсюда уезжать.

— Если я правильно помню, когда мы только познакомились, ты утверждала, что этот дворец — клетка. Выходит, со временем ты вошла во вкус?

Я покачала головой:

— Иногда ты бываешь таким тугодумом.

Из горла у меня вырвался полузадушенный смешок. Максон позволил мне отстраниться ровно настолько, чтобы я могла заглянуть в его карие глаза.

— Максон, я говорю не о дворце. Меня не волнует ни одежда, ни постель, ни даже, поверишь ты в это или нет, еда.

Принц рассмеялся. Мое восхищение изысканными блюдами, которые подавали во дворце, не было секретом ни для кого.

— Я говорю о тебе, — прошептала я. — Я не хочу уезжать от тебя.

— От меня? — Я кивнула. — Тебе нужен я?

При виде его изумленного лица я прыснула:

— Именно это я и пытаюсь объяснить.

Он немного помолчал.

— Но… с чего вдруг… что я такого сделал?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Просто я думаю, что из нас может выйти неплохая пара.

Его губы дрогнули в улыбке.

— Из нас может выйти отличная пара.

Максон притянул меня к себе, довольно грубо по его меркам, и снова поцеловал.

— Ты уверена? — Он отстранил меня и внимательно посмотрел в глаза. — Ты точно в этом уверена?

— Если ты уверен, то и я уверена.

На долю секунды на его лице промелькнуло странное выражение, но оно мгновенно исчезло. Возможно, вообще почудилось. В следующий же миг он подвел меня к кровати, и мы вместе присели на краешек, держась за руки. Я положила голову ему на плечо. Казалось, он должен что-то сказать. Разве не этого он ждал? Но слова так и не прозвучали. Время от времени Максон прерывисто вздыхал, и этого мне было достаточно, чтобы понять, как он счастлив. Тревога немного улеглась. Мы словно не знали, что делать дальше. Некоторое время спустя Максон распрямился:

— Думаю, мне пора. Если хотим собрать к празднику всех родственников, нужно все подготовить.

Я отстранилась и улыбнулась. Не верилось, что скоро я обниму маму, папу и Мэй.

— Спасибо тебе еще раз.

Мы поднялись и двинулись к двери. Я цеплялась за его руку — почему-то ужасно боялась ее выпустить. Казалось, любая перемена может разрушить этот хрупкий миг.

— Увидимся завтра, — пообещал Максон шепотом и взглянул на меня с таким обожанием, что все тревоги мгновенно показались мне глупыми. — Ты потрясающая.

Когда он скрылся за дверью, я закрыла глаза и заново пережила каждый миг нашей недолгой встречи: его взгляды и озорные улыбки, нежные поцелуи. Я проигрывала их в памяти снова и снова, пока не настало время сна, и задавалась вопросом: занят ли Максон сейчас тем же самым?