Глава 9 Совет перед походом

После битвы настало свежее и ясное утро. Ветер заходил с запада, но небу бежали легкие облачка. Леголас и Гимли с зарей были на ногах и просили разрешения пойти в Город; им хотелось повидать Мерри и Пиппина.

– Приятно узнать, что они живы, - сказал Гимли. - Это же скольких трудов они нам стоили! Вот было бы обидно, окажись все хлопоты напрасными.

Эльф и гном вместе вошли в Минас Тирит, с любопытством озираясь по сторонам и не обращая внимания на удивленные взгляды встречных.

– Здесь неплохая каменная кладка, - степенно говорил Гимли, поглаживая бороду, - но не везде, а вот улицы можно бы устроить и получше. Если Арагорн станет править здесь, я предложу ему пригласить наших лучших мастеров, и мы сделаем город таким, что им будут гордиться.

– И хорошо бы побольше садов, - мечтательно добавил Леголас. - Дома здесь мертвы; мало зелени - мало радости. Если Арагорн станет Правителем, то сумеречные эльфы пришлют ему певчих птиц, цветов и вечнозеленых деревьев.

Они повстречали Имрахиля, и Леголас, признав в нем родича эльфов, низко поклонился.

– Приветствую великого вождя! - сказал он. - Народ Нимродели давно покинул лориенские леса, но, как я вижу, не все избрали путь на Запад через Великие Воды.

– Память об этом жива в преданиях моего народа, - кивнул князь. - Но как же давно Дивный Народ посещал наши земли в последний раз! Я не ждал встретить эльфа здесь, среди войны и горя. Что привело вас сюда?

– Я - один из Девяти, ушедших с Митрандиром из Имладриса, - ответил Леголас, - а сюда мы с моим другом гномом пришли вместе с Королем Арагорном. Вот, собрались навестить наших товарищей по походу, Мериадока и Перегрина. Нам сказали, что они на вашем попечении.

– Вы найдете их в госпитале. Позвольте, я провожу вас, - учтиво предложил Имрахиль.

– О, нам бы вполне хватило простого провожатого, князь, - с поклоном ответил Леголас. - А вас и Йомера Роханского Арагорн просит пожаловать в его шатер на совет. Он просил передать, что не считает для себя возможным войти сейчас в Город и останется под стеной. Митрандир уже там, - добавил он.

– Мы скоро придем, - заверил Имрахиль и любезно простился с ними.

– Достойный Правитель и великий вождь, - глядя ему вслед, сказал Леголас. - Если и в дни заката в Гондоре можно встретить таких Людей, каков же был расцвет великого княжества!

– И каменная кладка здесь лучше всего старая, - гнул свое гном. - У Людей, между прочим, всегда так, то им весенний заморозок помешает, то летняя засуха, глядь - обещали много, а построили мало.

– Но семена, посеянные ими, сколько бы ни лежали во прахе или каменистой почве, однажды обязательно прорастут, даже когда их и не ждут уже. Деяния Людей, Гимли, переживут наши с тобой.

– А все-таки, я думаю, так ничем и не кончатся, - упрямо сказал Гимли.

– Про то эльфам неведомо, - задумчиво отозвался Леголас.

Вскоре пришел слуга и проводил их до госпиталя. Там, в саду, они нашли друзей; встреча была радостной. Хороша была эта короткая минута покоя и отдыха, но Мерри быстро устал. Тогда они сели отдохнуть на стене. Позади был сад, а далеко впереди - сверкающий на солнце Андуин. Даже зоркие глаза эльфа не видели далекого устья, затерянного среди зеленотравных равнин Лебеннина и Южного Итилиена.

Они беспечно болтали, как вдруг Леголас умолк, разглядывая против солнца большую стаю белых морских птиц, летевших со стороны Дельты.

– Глядите! - воскликнул он. - Чайки! Далеко же они залетают. Вот чудо для глаз и печаль для сердца, я ведь никогда не видел их, пока не побывал в Пеларгире. Под их крики неслись мы во весь опор на корабли пиратов у причала. Я тогда, помню, остановился, и вся война разом вылетела у меня из головы. В их плачущих голосах слышалось Море. Море! Увы! Мне так и не довелось увидеть его. В сердцах нашего народа тоска по Морю живет всегда, лучше ее не трогать. Ах, эти чайки! Теперь не будет мне покоя ни под буком, ни под вязом.

– Не говори так! - остановил друга Гимли. - Неужто в Среднеземье не на что больше посмотреть и не над чем потрудиться? Конечно, если однажды весь Дивный Народ уйдет в Гавани, для оставшихся мир станет скучнее…

– Это точно, - поддержал его Мерри. - Не уходи в Гавани, Леголас. Всегда найдется народец, большой или маленький, а то и какие-нибудь разумные гномы, вроде Гимли, которым ты будешь нужен, уверяю тебя. Правда, худшее в этой войне еще впереди, наверное, но мне так хочется, чтобы все кончилось, и кончилось хорошо!

– Тьфу на вас! Экие вы мрачные сегодня, - вскричал Пиппин. - Посмотрите: солнышко светит, мы опять вместе собрались хоть на пару деньков, и никто еще толком не рассказал ничего. Ну-ка, давай, начинай, Гимли! Вы с Леголасом только за сегодняшнее утро уже раз десять помянули про ваши с Колобродом странствия, а мне толком до сих пор ничего не рассказали!

– Да, солнышко-то светит, - покряхтел Гимли, - при нем мне тем более не хочется вспоминать весь этот мрак и ужас. Знай я, куда мы идем, да никакая дружба не заманила бы меня на проклятые Тропы Мертвых!

– Тропы Мертвых? - вздрогнув, переспросил Пиппин. - Да, помню, Арагорн говорил так, а я все не мог понять, про что это он толкует. Расскажи, а, Гимли?

– Нет уж, уволь, - замотал бородой гном. - Мне есть чего стыдиться. Гимли, сын Глоина, считал себя куда крепче любого человека, а уж под землей мне и вовсе бояться нечего, не то что эльфу, например, и вот, поди ж ты, перетрусил самым отчаянным образом. Если бы не Арагорн, не его воля, я бы не выдержал.

– Не только его воля, но и любовь к нему, - добавил эльф. - Кто его узнал, тот и полюбил, каждый по-своему, конечно. Даже эта холодная дева из Рохана. Мы уехали из Дунхарга днём раньше, чем туда прибыли Всадники и наш Мерри и нагнали на всех такого страху, что проводить нас вышла только Йовин. Грустное это было расставание, мне не хочется вспоминать о нём.

– А меня и вовсе на рассказы не тянет, - буркнул Гимли, и больше хоббитам не удалось вытянуть из него ни словечка. Наконец Леголас поддался на их уговоры.

– Ладно, расскажу по порядку. Я-то не чувствую никакого ужаса и не боюсь призраков. По мне - силы в них никакой!

И он кратко и деловито рассказал хоббитам о дороге, по которой ходят призрачные войска, и о мрачном свидании возле Камня Эреха.

– Четыре дня и три ночи скакали мы от Черного Камня, - говорил он. - И вот на пятый день - поверите ли? - несмотря на мрак, во мне снова затеплилась надежда, ибо чем дальше мы продвигались по затемненным землям, тем сильней и грозней выглядела Армия Теней у нас за спиной. Я видел, что под знаменами Короля Мертвых идут и всадники, и пешие, но и те, и другие двигались с одинаковой быстротой, в полном молчании, и глаза их горели мрачным огнем битвы. На скалах Ламедона они было обогнали нас, но по команде Арагорна снова заняли свое место. Даже тени были послушны его воле.

В один из дней мы так и не дождались рассвета, и в мглистых сумерках миновали Кирил, потом Рингло и наконец прибыли к устью Джилреина. Местный гарнизон из последних сил удерживал переправу от натиска умбарских пиратов и харадримов, поднимавшихся по Реке. С нашим приходом сражение окончилось, потому что и защитники и нападавшие побросали оружие и бежали, завывая от страха, перед войском Короля Мертвых. Только у Энгбора, правителя Ламедона, достало мужества встретить нас. Арагорн приказал ему собрать свой народ, пропустить призраков и следовать за ними. «В Пеларгире вы можете понадобиться Наследнику Исилдура», - сказал Арагорн, и Энгбор только молча поклонился, безоговорочно признав его власть.

За Джилрейном мы немного отдохнули, но Арагорн торопил, потому что Минас Тирит был в осаде. Ночь еще не миновала, а мы уже мчались по равнинам Лебеннина.

Леголас помолчал, потом вздохнул, глядя на юг, и тихонько запел:

Прозрачны, светлы серебристые воды

В изумрудных полях Лебеннина!

Густы и высоки зеленые травы;

Там ласковый ветер цветами колышет,

И слышится звон золотых колокольцев

В зеленых полях Лебеннина,

В ласковом ветре Моря!

Зелеными звал в песнях мой народ эти поля, а теперь они темны и угрюмы… Враги бежали перед нами, - продолжил он рассказ, - и у них на плечах мы вырвались наконец к Великой Реке.

В первый момент, при виде бескрайних вод, под пронзительные крики чаек я подумал, что мы вышли к Морю. Ах, этот чаячий плач! Не зря, видно, предостерегала меня Владычица. Теперь мне его не забыть…

– А я на него и внимания не обратил, - проворчал Гимли и, не выдержав, пустился в объяснения. - Мы как раз добрались, наконец-то, до настоящего боя. Здесь, в Пеларгире, стоял основной флот Умбара - пятьдесят больших кораблей и бессчетное число лодок и баркасов. Вместе с толпами бегущих в гавань ворвался страх. Несколько кораблей успели уйти вниз по Реке или к другому берегу, но это не спасло их. Корабли и лодки горели! Харадримы, прижатые к воде, приготовились к обороне. Они все еще представляли собой сильное, хорошо обученное войско.

Но Арагорн вскричал: «Вперед, клятвопреступники! Черным Камнем заклинаю вас, вперед, в бой!», и призраки серыми волнами хлынули в гавань. Глухой ропот голосов заполнил берег, словно из-под земли звучали боевые рога. Над Рекой как будто восстали из прошлого звуки какого-то забытого сражения Темных Времен. Повсюду мерцали бледные клинки, но надежнее мечей врагов разил слепой ужас. Никто и ничто не могло остановить войска Мертвых.

Они прошли по всем кораблям, стоявшим у причалов, и по тем, которые успели отплыть, - вода не остановила призрачных воинов. Пираты на кораблях сходили с ума и бросались за борт. Остались только прикованные к веслам рабы. Мы проскакали через весь Пеларгир, и враги вокруг падали, словно листья с деревьев. К концу дня не осталось никого, кто мог бы сопротивляться. Одни были убиты, другие утонули, третьи бежали на юг. На каждый из захваченных кораблей Арагорн послал человека из отряда Следопытов. Они освободили пленников и расковали рабов.

Я еще подумал тогда, - как странно, что слуги Мордора оказались побеждены силами мрака и смерти - собственным оружием Темного Владыки.

Странно и символично, - задумчиво сказал эльф. - Помню, я взглянул на нашего Колоброда и вздрогнул. Каким великим и ужасным властителем мог бы он стать с помощью Кольца! Мордор страшится не напрасно. Но благородство духа Арагорна выше разумения Саурона. Темному Владыке никогда не понять потомка Лучиэнь из Дориата. А роду ее не дано иссякнуть, пока существует Время.

– Глаза гномов так далеко не видят, - вступил Гимли, - но в тот день я смотрел на Арагорна Могучего. Ты бы, друг Мерри, и глазом моргнуть не успел, а уже весь черный флот был у него в руках. Арагорн поднялся на палубу самого большого корабля. Запели трубы, отнятые у врага. Призрачное войско, безмолвное и почти невидимое, выстроилось на берегу. Только изредка в глазах воинов багрово вспыхивали отсветы пламени. То догорали на воде несколько пиратских кораблей.

«Слушайте Наследника Исилдура! - громко произнес Арагорн. - Ваша клятва исполнена. Вы свободны. Уходите и не тревожьте больше живых. Я даю вам вечный покой».

Тогда вперед выступил Король Мертвых. Он переломил свое копье, и обломки упали на землю, тут же вспыхнув бледными огоньками. Потом он низко поклонился и пошел прочь, а за ним - все его воинство. Они исчезли, как ночной туман под порывом утреннего ветра. Их не стало, и люди будто очнулись ото сна.

В ту ночь в порту кипела работа. Среди рабов было множество гондорцев, людей из Лебеннина, жителей Дельты Андуина. Вместе с отрядом Энгбора набралось большое войско. Узнав, что Арагорн идет освобождать Минас Тирит, все они просили взять их с собой. Имя Наследника Исилдура стало для них маяком во мраке ночи. Корабли за ночь подготовили к походу, и утром мы отплыли на север.

Мы покинули Дунхарг всего шесть дней назад, хотя многим из нас казалось, что мы уже месяц в пути. Но Арагорн не дал нам потерять и минуты.

«От Пеларгира до гаваней Харлонда сорок две лиги, - повторял он, - но мы должны во что бы то ни стало оказаться там завтра, иначе идти будет незачем».

За веслами сидели теперь свободные люди, они выбивались из сил, но ветер и течение были против нас. Хоть мы и победили, радости я не ощущал. И тут вдруг Леголас засмеялся. «Выше бороду, сын Глоина! - сказал он. - Не зря говорят: надежда часто рождается, когда ее уже не ждешь». Но какую надежду он высмотрел - так и не сказал. Настала ночь, мрак сделался еще непроглядней, и тогда на севере проступило зарево. Арагорн сказал: «Это горит Минас Тирит». Но в полночь и правда родилась надежда. Моряки с Дельты сказали, что ветер меняется. Он в самом деле стал попутным, мы смогли поднять паруса, и к утру знамя Арагорна уже реяло на Пеленнорской равнине над нашими войсками, идущими в бой.

Это был великий день и великий час, что бы ни приготовила мне судьба в оставшейся жизни.

– Как бы ни менялся мир, подвиг - пройти Тропами Мертвых, подвигом он и останется, пусть даже во всем Гондоре некому будет спеть о нем.

– Может ведь и такое случиться, - вздохнул Гимли. - очень Арагорн с Гэндальфом мрачные ходят. Хотел бы я знать, о чем они там совещаются. Конечно, я, как и все, хочу, чтобы мы победили и чтобы война кончилась. Но, ради чести всего народа Дарина, и я хотел бы приложить к этому руку.

– И я готов сражаться за честь моего народа, - поддержал друга Леголас, - и… за Короля под Белым Древом.

Оба задумались и замолчали, а внизу, под стеной, военачальники никак не могли прийти к общему решению.

Едва расставшись с Леголасом и Гимли, Имрахиль послал за Йомером, и они вместе вошли в шатер Арагорна. Там уже были Гэндальф и сыновья Элронда.

– Знаете, что сказал перед смертью Правитель Города? - спросил Гэндальф. - Он сказал: «Вы можете даже победить на Пеленнорских полях, но Силу, которая поднимается ныне, победить нельзя». Правитель Денетор отчаялся. Не будем следовать его примеру, но в его словах есть над чем подумать.

Палантиры не лгут. Даже владыка Барад Дура не может заставить их показать то, чего нет. Возможно, ему удается отобрать для слабодушного, смотрящего в Камень, именно такие картины, увидев которые легко ошибиться или впасть в отчаяние. Но бессчетные полчища Мордора, готовые обрушить на Гондор страшный удар, Денетору не привиделись, они есть на самом деле.

Мы с трудом и дорогой ценой отразили первые атаки. Следующие будут куда сильней. В такой войне, как и предвидел Денетор, нет надежды на победу. Силой оружия с Врагом не совладать, и неважно, будем ли мы сидеть за городскими стенами или выступим навстречу и потерпим поражение за Рекой. Выбирать предстоит всего лишь из двух зол. Благоразумие подсказывает заняться укреплением стен и ждать нового штурма или осады. Так можно отсрочить падение.

– Значит, ты предлагаешь отступить в Минас Тирит, или в Дол Амрот, или в Дунхарг и укрыться там, как дети прячутся в песочных замках от надвигающегося прилива? - спросил Имрахиль.

– Ты считаешь это новым предложением? - поднял бровь Гэндальф. - А разве не этим занимались вы при Денеторе? Я ведь сказал: благоразумие подсказывает. Но я не призывал вас внимать его подсказкам. Я также не убеждал вас, что победы не может быть. Наоборот, я надеюсь на победу, но не военную, ибо в центре этой войны стоит Кольцо Всевластья - опора Черной Крепости и надежда Саурона. Если оно вернется к нему, то вся наша доблесть будет напрасной, Враг победит - быстро и навсегда. Но если оно будет уничтожено, то он падет, падет тоже навсегда, падет так низко, что вряд ли поднимется снова. С потерей Кольца он лишится большей части той силы, которой владел изначально, а все созданное или начатое Врагом с помощью Кольца будет разрушено, и он станет развоплощенной тенью до конца этого мира.

Только так можно избыть величайшее из зол. Конечно, есть и другие злые силы, ведь и сам Саурон - всего лишь прислужник другого, давнего Врага. Но мы не в ответе за все Эпохи, мы признаны защитить нашу Эпоху, наши годы, без устали выкорчевывая знакомые нам злые побеги на знакомых полях, дабы оставить идущим за нами добрую пажить для сева. А будет ли орошать ее ласковый дождик или сечь суровый град - решать не нам.

Саурон знает, что его драгоценность нашлась, не знает только, где она. Из-за этого он пребывает в сомнениях. Если Кольцо у нас, он знает - здесь найдутся такие, кому по силам совладать с ним.

– Арагорн, Враг и в самом деле видел тебя в Палантире Ортханка? - неожиданно спросил маг.

– Да, перед самым выходом из Хорне, - ответил Арагорн. - Я решил, что Палантир пришёл ко мне именно для этого. Десять день!!!! прошло после Рэроса. Десять дней Хранитель был в пути. Я хотел отвлечь Око от его собственной страны. Правда, я никак не предполагал, что Саурон ответит на мой вызов так быстро и сильно. Мне едва хватило времени, чтобы успеть сюда.

– Я не понимаю, - заговорил Йомер, - значит, если Враг получит Кольцо - все погибло. Но если он считает, что Кольцо у нас, то как он надеется победить?

– В том-то и дело, что он не знает наверняка, - досадливо поморщился Гэндальф, - и хочет проверить свои догадки. Он обязательно должен напасть, чтобы заставить нас обнаружить силу Кольца. Он нападет и будет внимательно следить, кто из нас присвоит Кольцо и уберет остальных претендентов.

А сейчас он выжидает. Он видит и слышит многое. Назгулы все еще здесь. Сегодня перед восходом они появились над полем, правда, люди спали и почти никто этого не заметил. Он все примечает: вот снова явился меч, слишком памятный ему; вот удача оказалась к нам благосклонна, и первый натиск закончился для него плачевно, а Король-Призрак, его правая рука, ушел в небытие.

Он сомневается. Его Око приковано к Минас Тириту, оно равнодушно ко всему остальному. Надо и дальше не давать Врагу отвести от нас взор. В этом вся наша надежда. Вот что я предлагаю. Кольца у нас нет. Мудро это было или глупо, но его отослали прочь. Теперь либо оно будет уничтожено, либо мы. Без Кольца силой Врага не одолеть. Но мы должны любой ценой отвлечь Око от главной опасности. И вот тут сила может пригодиться, надо дать Хранителю возможность использовать свой шанс, каким бы ничтожным он ни был.

Арагорн начал, мы продолжим. Попробуем вынудить Саурона нанести решительный удар. Пусть он бросит в бой все свои силы, пусть уведет их из Мордора. Мы должны выступить немедленно, сейчас же. Я предлагаю стать приманкой, в которую Саурон вцепится мертвой хваткой, потому что будет искать среди нас нового обладателя Кольца. Может статься, всем нам суждена гибель в этой битве, может статься, никто из нас не узнает, чем кончилось дело: уничтожено ли Кольцо, пал ли Саурон, но, по-моему, именно в этом наш долг. Лучше уж погибнуть на этом пути, чем погибнуть все равно и знать, что никакой новой Эпохи не будет.

Все долго молчали. Наконец заговорил Арагорн.

– Я начал, мне и продолжать. Мы стоим на самом краю, здесь все смешалось - и надежда, и отчаяние. Колебание - гибель. Я прошу вас внять совету Гэндальфа, пришло время узнать, чем завершатся его труды. Если бы не Гэндальф, Среднеземье давно уже лежало бы во Мраке. Но я не могу приказывать, я могу лишь просить вас сделать выбор.

Тогда заговорил Элрохир.

– Мы за тем и пришли с Севера. То же самое советует отец наш Элронд. Мы не намерены отступать.

– Я мало смыслю в этих сложных материях, - честно признался Йомер, - да мне это и не нужно. С меня вполне хватает того, что мой друг Арагорн пришел на помощь мне и моему народу и я должен помочь ему, когда он позовет. Я иду.

– Что до меня, - промолвил Имрахиль, - я считаю себя вассалом Короля Арагорна, требует он того или нет. Его воля - для меня приказ, поэтому я иду. Но на мне лежат сейчас обязанности Наместника Гондора, и я должен позаботиться о народе страны. Надо подготовиться к любым неожиданностям худым или добрым. А вдруг мы победим? Пока существует надежда, Гондор необходимо защищать. Я не хочу, чтобы мы вернулись с победой к руинам Города, в разграбленный край. Вот рохирримы сообщают о новых ратях Врага у нас на фланге…

– Я вовсе не призываю бросать Город на произвол судьбы, - ответил Гэндальф. - Мы не собираемся действительно штурмовать Мордор, но наших сил должно хватить, чтобы завязать бой. И времени - в обрез. Мне нужно знать, какие силы можно собрать и двинуть вперед в ближайшие два дня. Но учтите, я не собираюсь скрывать от воинов, что их ждет.

– Все устали, очень много раненых, - задумчиво проговорил Йомер. - Погибло много коней, а их недостачу тяжело восполнить. Если предстоит выступить немедленно, то я не наберу и двух тысяч, а еще столько же придется оставить для обороны Города.

– Из южных областей скоро подойдут подкрепления, - сказал Арагорн. - Побережья теперь свободны. Два дня назад я отправил из Пеларгира через Лоссарнах четыре тысячи; ведет их Энгбор Бесстрашный. Они как раз успеют подойти. Многие отправились вслед за мной по Реке, с таким ветром и они скоро прибудут. Первые корабли уже в Харлонде. Полагаю, семь тысяч конных и пеших мы соберем, и при этом Город будет защищен лучше, чем до начала штурма.

– В Городе нет Ворот, - напомнил Имрахиль. - Где найти мастеров, чтобы отстроить и укрепить их заново?

– В Эреборе, в Доме Дайна, - не задумываясь, ответил Арагорн. - И если надежды наши не иссякнут, я попрошу Гимли, сына Глоина, пригласить в Гондор Подгорных мастеров. А пока… Люди крепче любых ворот, никакие ворота не защитят от Врага, если дрогнут люди.

На этом совет закончился. Выступить решили послезавтра с семью тысячами войска. Большую его часть составят пешие воины. Арагорн поведет две тысячи из тех, кто пришел с ним по Реке; Имрахиль обещал выставить около трех с половиной тысяч; а Йомер - пять сотен пеших рохирримов, потерявших коней, и пять сотен лучших своих Всадников. Будет и еще один конный отряд в пять сотен вместе с сыновьями Элронда, дунаданами и рыцарями Дол Амрота: всего шесть тысяч пеших и тысяча конных. А основные силы рохирримов - около трех тысяч под командованием Эльфхельма - перекроют западную дорогу из Анориена.

Сразу после совета разослали разведчиков на север и на восток, через Осгилиат, к дороге на Минас Моргул.

Когда наконец силы были подсчитаны и намечен предстоящий путь, Имрахиль вдруг расхохотался.

– Да уж, - воскликнул он, - большей шутки я не припомню за всю историю Гондора! Мы двинемся с семитысячной армией - это меньше, чем его передовые отряды, - на штурм Черной Страны! Вроде как мальчишка прицелился из ивового лука с веревочной тетивой и стрелой из тростинки в рыцаря, облаченного в полный доспех. Если Черный Владыка действительно знает так много, как ты говоришь, Митрандир, то не посмеется ли он над нами вместо того, чтобы пугаться, и не придавит ли нас одним мизинцем, как пчелу, что пытается ужалить его?

– Нет. Он попытается поймать пчелу и выдернуть жало, - без улыбки ответил Гэндальф. - Одни имена некоторых наших воинов стоят тысячи ратников. Нет. Ему будет не до смеха.

– Впрочем, и нам тоже, - вздохнул Арагорн. - Если это и шутка, то слишком горькая. Нет, это наш последний, отчаянный ход, и чем бы он ни кончился - после него игре конец.

Потом он вытащил Андрил и поймал лезвием солнце.

– До конца последней битвы я больше не вложу тебя в ножны, - поклялся он.