Творчество Татьяны Толстой.

1. 1951--1983: Детство, юность и работа корректором

Татьяна Толстая родилась 3 мая 1951 года в Ленинграде, в семье профессора физики Никиты Алексеевича Толстого. Татьяна росла в многодетной семье, где у неё было семь братьев и сестёр. Дедушка будущей писательницы по материнской линии -- Лозинский Михаил Леонидович, литературный переводчик, поэт. По отцовской линии является внучкой писателя Алексея Толстого и поэтессы Наталии Крандиевской. После окончания школы, Толстая поступила в Ленинградский университет, на отделение классической филологии (с изучением латинского и греческого языков), который окончила в 1974 году. В этом же году выходит замуж и, вслед за мужем, переезжает в Москву, где устраивается работать корректором в «Главной редакции восточной литературы» при издательстве «Наука». Проработав в издательстве до 1983 года, Татьяна Толстая в этом же году публикует свои первые литературные произведения и дебютирует, как литературный критик со статьёй «Клеем и ножницами…» («Вопросы Литературы», 1983, № 9). По собственным признаниям, начать писать её заставило то обстоятельство, что она перенесла операцию на глазах. «Это теперь после коррекции лазером повязку снимают через пару дней, а тогда пришлось лежать с повязкой целый месяц. А так как читать было нельзя, в голове начали рождаться сюжеты первых рассказов», -- рассказывала Толстая. толстая журналистский творчество кысь

2. 1983--1989: Литературный успех

В 1983 году написала первый рассказ под названием «На золотом крыльце сидели…», опубликованный в журнале «Аврора» в том же году. Рассказ был отмечен как публикой, так и критикой и признан одним из лучших литературных дебютов 1980-х годов. Художественно произведение представляло собой «калейдоскоп детских впечатлений от простых событий и обыкновенных людей, представляющихся детям различными таинственными и сказочными персонажами». Впоследствии Толстая публикует в периодической печати ещё около двадцати рассказов. Её произведения печатаются в «Новом мире» и других крупных журналах. Последовательно выходят «Свидание с птицей» (1983), «Соня» (1984), «Чистый лист» (1984), «Любишь - не любишь» (1984), «Река Оккервиль» (1985), «Охота на мамонта» (1985), «Петерс» (1986), «Спи спокойно, сынок» (1986), «Огонь и пыль» (1986), «Самая любимая» (1986), «Поэт и муза» (1986), «Серафим» (1986), «Вышел месяц из тумана» (1987), «Ночь» (1987), «Пламень небесный» (1987), «Сомнамбула в тумане» (1988). В 1987 году выходит первый сборник рассказов писательницы, озаглавленный аналогично её первому рассказу -- «На золотом крыльце сидели…». В сборник вошли, как известные ранее произведения, так и не опубликованные: «Милая Шура» (1985), «Факир» (1986), «Круг»(1987). После издания сборника Татьяна Толстая была принята в члены Союза писателей СССР.

Советская критика восприняла литературные произведения Толстой настороженно. Её упрекали в «густоте» письма, в том, что «много в один присест не прочтешь». Другие критики восприняли прозу писательницы с восторгом, но отмечали, что все её произведения написаны по одному, выстроенному шаблону. В интеллектуальных кругах Толстая получает репутацию оригинального, независимого автора. В то время основными героями произведений писательницы были «городские сумасшедшие» (старорежимные старушки, «гениальные» поэты, слабоумные инвалиды детства…), «живущие и гибнущие в жестокой и тупой мещанской среде». С 1989 года является постоянным членом Российского ПЕН-центра.

3. 1990--1999: Переезд в США и журналистская деятельность

В 1990 году писательница уезжает в США, где ведёт преподавательскую деятельность. Толстая преподавала русскую литературу и художественное письмо в колледже Скидмор, расположенном в городе Саратога-Спрингс и Принстоне, сотрудничала с New York review of books, The New Yorker, TLS и другими журналами, читала лекции в других университетах. Впоследствии, все 1990-е годы писательница по несколько месяцев в году проводила в Америке. По её словам, проживание заграницей поначалу оказало на неё сильное влияние в языковом аспекте. Она жаловалась на то, как меняется эмигрантский русский язык под влиянием окружающей среды. В своём коротком эссе того времени «Надежда и опора», Толстая приводила примеры обычного разговора в русском магазине на Брайтон-Бич: «там в разговор постоянно вклиниваются такие слова, как „свисслоуфетный творог“, „послайсить“, „полпаунда чизу“ и „малосольный салмон“». После четырёх месяцев пребывания в Америке, Татьяна Никитична отмечала, что «мозг её превращается в фарш или салат, где смешиваются языки и появляются какие-то недослова, отсутствующие как в английском, так и в русском языках».

В 1991 году начинает журналистскую деятельность. Ведёт собственную колонку «Своя колокольня» в еженедельной газете «Московские новости», сотрудничает с журналом «Столица», где входит в состав редколлегии. Эссе, очерки и статьи Толстой появляются также в журнале «Русский телеграф». Параллельно с журналистской деятельностью, она продолжает издавать книги. В 1990-х были опубликованы такие произведения, как «Любишь -- не любишь» (1997), «Сёстры» (в соавторстве с сестрой Наталией Толстой) (1998), «Река Оккервиль» (1999). Появляются переводы её рассказов на английский, немецкий, французский, шведский и другие языки мира. В 1998 году стала членом редколлегии американского журнала «Контрапункт». В 1999 году Татьяна Толстая возвращается в Россию, где продолжает заниматься литературной, публицистической и преподавательской деятельностью.

4. 2000--2012: Роман «Кысь» и телепередача «Школа злословия»

В 2000 году писательница публикует свой первый роман «Кысь». Книга вызвала много откликов и стала очень популярной. По роману многими театрами были поставлены спектакли, а в 2001 году в эфире государственной радиостанции «Радио России», под руководством Ольги Хмелевой, был осуществлен проект литературного сериала[10]. В этом же году были изданы ещё три книги: «День», «Ночь» и «Двое». Отмечая коммерческий успех писательницы, Андрей Ашкеров в журнале «Русская жизнь» писал, что общий тираж книг составил около 200 тысяч экземпляров и произведения Татьяны Никитичны стали доступны широкой публике. Толстая получает приз XIV Московской международной книжной ярмарки в номинации «Проза». В 2002 году Татьяна Толстая возглавила редакционный совет газеты «Консерватор».

В 2002 году писательница также впервые появляется на телевидении, в телевизионной передаче «Основной инстинкт». В том же году становится соведущей (совместно с Авдотьей Смирновой) телепередачи «Школа злословия», вышедшей в эфире телеканала Культура. Передача получает признание телекритики и в 2003 году Татьяна Толстая и Авдотья Смирнова получили премию «ТЭФИ», в категории «Лучшее ток-шоу». В 2010 году, в соавторстве с племянницей Ольгой Прохоровой, выпустила свою первую детскую книжку. Озаглавленная, как «Та самая Азбука Буратино», книга взаимосвязана с произведением дедушки писательницы -- книгой «Золотой ключик». Толстая рассказывала: «Замысел книги родился 30 лет назад. Не без помощи моей старшей сестры… Ей всегда было жалко, что Буратино так быстро продал свою Азбуку, и что об ее содержании ничего не было известно. Что за яркие картинки там были? О чем она вообще? Шли годы, я перешла на рассказы, за это время подросла племянница, родила двоих детей. И вот, наконец, на книгу нашлось время. Полузабытый проект был подхвачен моей племянницей, Ольгой Прохоровой». В рейтинге лучших книг XXIII Московской международной книжной выставки-ярмарки, книга заняла второе место в разделе «Детская литература».

5. Творчество Татьяны Толстой

В интервью изданию «Украинская Правда» Татьяна Толстая подробно рассказала, почему начала писать рассказы. По её признаниям, в 1982 году у неё были проблемы со зрением и она решила сделать операцию на глаза, которые в то время проводили с помощью надрезов бритвой. После операции на втором глазу, она долгое время не могла находиться при дневном свете - так продолжалось долго. Я повесила двойные занавески, выходила на улицу только с наступлением темноты. Ничего не могла делать по дому, ухаживать за детьми не могла. Читать тоже не могла. Через три месяца это все проходит и начинаешь видеть так неожиданно четко… То есть, весь импрессионизм уходит, и начинается полный реализм. И вот накануне этого я почувствовала, что могу сесть и написать хороший рассказ -- от начала и до конца. Так я начинала писать

Писательница говорила, что в число её любимой литературы входит русская классика. В 2008 году её персональный читательский рейтинг составляли Лев Николаевич Толстой, Антон Павлович Чехов и Николай Васильевич Гоголь. На формирование Толстой, как писателя и человека, сильно повлиял Корней Иванович Чуковский, его статьи, мемуары, воспоминания, книги о языке и переводы. Писательница особенно выделяла такие работы Чуковского, как «Высокое искусство» и «Живой как жизнь», и говорила: «Кто не читал -- очень советую, потому что это интереснее, чем детективы, и написано потрясающе. И вообще он был одним из самых гениальных русских критиков». Толстую относят к «новой волне» в литературе. В частности, Виталий Вульф писал в своей книге «Серебряный шар» (2003): «В моде писатели „новой волны“: Б. Акунин, Татьяна Толстая, Виктор Пелевин. Талантливые люди, пишущие без снисхождения, без жалости…». Её называют одним из ярких имен «артистической прозы», уходящей своими корнями к «игровой прозе» Булгакова, Олеши, принесшей с собой пародию, шутовство, праздник, эксцентричность авторского «я». Анна Бражкина на сайте онлайн-энциклопедии «Кругосвет» отмечала, что в ранней прозе писательницы критики отмечали, с одной стороны, влияние Шкловского и Тынянова, а с другой -- Ремизова. Андрей Немзер так высказался о её ранних рассказах: «„Эстетизм" Толстой был важнее её „морализма"».Татьяну Толстую также часто относят к жанру «женской» прозы, наряду с такими писательницами, как Виктория Токарева, Людмила Петрушевская и Валерия Нарбикова [20]. Ия Гурамовна Зумбулидзе в своём исследовании «„Женская проза“ в контексте современной литературы» писала, что «творчество Татьяны Толстой находится в одном ряду с выразителями той тенденции современной русской литературы, которая заключается в синтезе определенных черт реализма, модернизма и постмодернизма».

Творчество писательницы является объектом большого количества научных исследований. В разные годы её произведениям были посвящены работы Елены Невзглядовой (1986), Петра Вайля и Александра Гениса (1990), Прохоровой Т.Г. (1998), Беловой Е.(1999), Липовецкого М. (2001), Песоцкой С. (2001). В 2001 году была издана монография «Взрывоопасный мир Татьяны Толстой» авторства Гощило Е., в которой было проведено исследование творчества Татьяны Толстой в культурно-историческом контексте.

6. Период рассказов

Для раннего периода творчества Толстой характерно преобладание таких тем, как общечеловеческие вопросы бытия, «вечных» тем добра и зла, жизни и смерти, выбора пути, взаимоотношения с окружающим миром и своего предназначения. Славина В.А. отмечала, что в творчестве писательницы ощущается тоска по утерянным гуманистическим ценностям в искусстве. Исследователи отмечали, что практически все персонажи Толстой являются мечтателями, которые «застряли» между реальностью и своим вымышленным миром. В рассказах преобладает парадоксальная точка зрения на мир, с помощью сатиры демонстрируется абсурдность некоторых явлений жизни. А.Н. Неминущий в своей работе «Мотив смерти в художественном мире рассказов Т. Толстой» отмечал художественные приёмы воплощения идеи смерти в рассказах писательницы, которые близки к эстетике модерна и постмодерна. В учебнике «Современная русская литература» отмечалась особенная авторская позиция Толстой, которая выражается в особой литературно-сказочной метафоричности стиля, поэтике неомифологизма, в выборе героев-рассказчиков. Неомифологизм в её произведениях проявлялся и в том, что Толстая использовала фольклорные образы. В рассказе «Свидание с птицей» она использовала известный русский фольклорный образ -- птицу Сирин. Александр Генис в «Новой газете» отмечал, что Толстая лучше всех в современной литературе справляется с употреблением метафоры. Автор писал, что в её метафорах есть влияние Олеши, но они более органично встроены в сюжет. В некоторых других рассказах используется приём противопоставления, контрастов. Рассказы «Милая Шура» и «Круг» построены на противопоставлении света и тьмы (как жизни и смерти), что после находит отражение в более позднем рассказе «Ночь». Смысл антиномии «свет -- тьма» в рассказах Татьяны Толстой занимает центральное место и включает: «противопоставление духовного и материального, возвышенного и низменного, живого и мертвого, бытового и бытийного, мечты и действительности (воображаемого и реального), вечного и сиюминутного, доброго и злого, сострадательного и равнодушного».В свет вышло двадцать четыре рассказа писательницы: «На золотом крыльце сидели» (1983), «Свидание с птицей» (1983), «Соня» (1984), «Чистый лист» (1984), «Река Оккервиль» (1985), «Милая Шура» (1985), «Охота на мамонта» (1985), «Петерс» (1986), «Спи спокойно, сынок» (1986), «Огонь и пыль» (1986), «Самая любимая» (1986), «Поэт и муза» (1986), «Факир» (1986), «Серафим» (1986), «Вышел месяц из тумана» (1987), «Любишь - не любишь» (1984), «Ночь» (1987), «Круг» (1987), «Пламень небесный» (1987), «Сомнамбула в тумане» (1988), «Лимпопо» (1990), «Сюжет» (1991), «Йорик» (2000), «Окошко» (2007). Тринадцать из них составили вышедший в 1987 г. сборник рассказов «На золотом крыльце сидели…» («Факир», «Круг», «Петерс», «Милая Шура», «Река Оккервиль» и др.). В 1988 году -- «Сомнамбула в тумане».

7. Роман «Кысь»

В начале XXI века одним из самых знаменитых произведений стал роман Т. Толстой «Кысь». На страницах этой книги автор создает мир, который заставляет читателя задуматься о многих проблемах современного общества.

Действие романа происходит после атомного Взрыва в городке Федор-Кузьмичск, который двести лет назад назывался Москвой. Его населяют уцелевшие от Взрыва люди: «Ежели кто не тютюхнулся, когда Взрыв случился, тот уже после не старится. Это у них такое Последствие. Будто в них что заклинило… А кто после Взрыва родился, у тех Последствия другие, у кого руки словно зеленой мукой обметаны, будто он в хлебеде рылся, у кого жабры; У иного гребень петушиный али еще что». Самой распространенной валютой и основным продуктом питания является мышь, а в лесу обитает ужасное существо, называемое Кысью: «Сидит она на темных ветвях и кричит так дико и жалобно: кы-ысь! Кы-ысь! - а видеть ее никто не может. Пойдет человек так вот в лес, а она ему на шею-то сзади: хоп! И хребтину зубами: хрусь! - а когтем главную-то жилочку нащупает и перервет, и весь разум из человека и выйдет. Вернется такой в народ, а он уже и не тот, и глаза не те, и идет, не разбирая дороги, как бывает, к примеру, когда люди ходят во сне под луной, вытянувши руки, и пальцами шевелят: сами спят, а сами ходят. Поймают его и ведут в избу, а иной раз для смеху поставят ему миску пустую, ложку в руку вторнут: ешь; он будто и ест, из пустой-то миски, и зачерпывает, и в рот несет, и дует, а после словно хлебом посудину обтирает, а хлеба-то в руке и нет, ну, родня, ясно, со смеху давится. Такой сам ничего делать не может, даже оправиться не умеет… Вот чего Кысь-то делает»

Можно сказать, что перед нами разворачивается своеобразная энциклопедия русской жизни, в которой легко угадываются черты прошлого и предстает картина страшного будущего: Наибольший Мурза Федор Кузьмич, управляющий городом, малые мурзы в медвежьих шубах и простые люди, не имеющие ничего; санитары в Красных санях, которые преследуют Болезнь, и любые мысли о социальной справедливости, которые считаются своеволием.

Жанр романа - антиутопия. На страницах этой книги изображается история России, вернее, трагичных ее страниц - страниц страха, тирании. Нам отчетливо видна деградация людей, живущих в Федор-Кузмичске: сознание людей изменено, после Взрыва в их душах изменились точки отсчета, покосились нравственные устои. Кажется, что все понятия для них приобрели совершенно иной смысл: люди больше похожи на зверей, живущих ради удовлетворения своих основных инстинктов. Они не развиваются внутренне, полностью подчиняясь приказам сверху.

Пространство, в котором происходят события, замкнутое. Такое явление наблюдается в антиутопии Загладина «Мы», но там город окружен стеной, а в Федор-Кузьмичске преграды иные: леса преграждают путь, а на юге живут чеченцы…Кроме того, за голубчиками всегда наблюдает Кысь, страх перед которой ограничивает их восприятие действительности, отгораживает от окружающего мира.

3. Особенности прочтения образа Бенедикта в романе Т.Толстой «Кысь»

Актуальность: в настоящее время проблема сохранения культуры, просвещения является одной из наиболее актуальных. На примере романа Т.Толстой «Кысь» и образа его главного героя Бенедикта мы можем проанализировать глобальные мифы национальной культуры, в том числе стержневой миф литературоцентризма.

Цель: рассмотреть особенности прочтения образа главного героя Бенедикта в парадигме литературоцентричного мифа отечественной культуры.

Роман Т. Толстой «Кысь» (2000) – знаковое произведение эпохи русского постмодернизма, в котором автор поднимает те актуальные проблемы современного российского общества, которые еще не нашли своего разрешения. Критика (Д. Ольшанский, Б. Парамонов, Л. Рубинштейн) признала книгу настоящей «энциклопедией русской жизни», своеобразной пародией на вечное желание русских «жить по писанному».

В романе перед нами открывается апокалипсический мир после Взрыва, который воплощается как «русский бунт», революция, атомная катастрофа» (Н.В.Ковтун «Русь постквадратной эпохи»). Новая Московия – пародия на Россию, сошедшаяся в образе Федоро-Кузьмичска, и, согласно статье Н.В.Ковтун, есть город «за последней чертой», где, «свои фауна и флора, история, география, границы и соседи, нравы и обычаи населения, песни, пляски, игры» (Б. Парамонов). Это мир, до отказа заполненный сказочными, диковинными предметами (Терема, Склады, Рабочие Избы) и растениями (Окаян-дерево, огнецы, хвощи, ржавь, дергун-трава), он плотен, пестр, непредсказуем.

Главный герой романа – «голубчик» Бенедикт, переписчик книг, графоман. Его образ – стилизация лубочного изображения «добра молодца»: у него «лицо чистое, румянец здоровый, тулово крепкое, хоть сейчас женись», «борода золотая, на голове волосья потемней и вьются» (Толстая 2001, с. 37). Также большой интерес вызывает имя главного героя. Бенедикт интерпретируется в тексте как «собачье» имя, («А отчего это у тебя, Бенедикт, имя собачье?» (Т.Толстая 2001)), это своеобразная отсылка к образу зверя Апокалипсиса. Зверь - это главный герой романа, символ того ада, перерождения, апокалипсического мира, с которым мы встречаемся в тексте. Более того, на древних иконах Страшного Суда нечестивцы изображаются именно с песьими головами. Исследовательница Е. Хворостьянова, ссылаясь на авторитет У. Эко (роман «Имя розы» – один из претекстов «Кыси»), цитирует прорицателя Убертина: «Число же зверя, если сочтешь по греческим литерам, – Бенедикт» (Хворостьянова 2002, с. 115). Здесь, в перевернутом, утопичном мире Т.Толстой все границы между божественным и дьявольским стираются, формализируются. В перевернутом мире нет ничего подлинного.

Бенедикт – дитя нового общества и одновременно невольный продолжатель прежней жизни что, в первую очередь, проявляется в его внешнем облике: у него нет никаких Последствий, кроме хвостика, как знака зверя и плотского существования. Еще одной связью героя с жизнью до Взрыва является происхождение, мать Бенедикта - из Прежних, с «ОНЕВЕРСЕТЕЦКИМ АБРАЗАВАНИЕМ», именно она рассказывала сыну о прошлой жизни, ее устройстве, хотя все эти истории и были для мальчика лишь сказкой, интересной, но невероятной и, главное, непонятной: «…матушка сказывала, что и выше хоромы бывали, пальцев не хватит ярусы перечесть; так это что же: скидавай валенки да по ногам считай?», «[матушка] говорит, до Взрыва все иначе было. Придешь, говорит, в МОГОЗИН, - берешь что хочешь, а не понравится, - и нос воротишь, не то, что нынче. МОГОЗИН этот у них был вроде Склада, только там добра больше было..» (Т.Толстая 2001).

Впрочем, Бенедикт отличается от прочего населения «голубчиков» именно внутренним беспокойством, время от времени он задумывается над философскими вопросами, голубчикам же нужно лишь, чтобы было тепло и сытно: «Вот, думаешь, баба: ну зачем она, баба? Щеки, живот, глазами мыргает, говорит себе чего-то. Головой вертит, губами шлепает, а внутри у ей что?» (Толстая 2001).

В статье Н.В.Ковтун есть упоминание о том, что избранность персонажа отмечена тем же именем: Бенедикт – «благое слово», его профессия отсылает к храму мудрости - библиотеке. В то же время, Бенедикт словно бежит ото всех своих размышлений: он уверен, что это не «ФЕЛОСОФИЯ», это Кысь, самый злейший и опасный враг ему в спину смотрит. Бенедикт – школяр-графоман, для которого переписывание книг – единственный способ существования. Переписывая, он не понимает смысла слов, не воспринимает метафор и аллегорий, отчего его чтение – лишь механический процесс, бессмыслица. Он относится к категории тех, кто якобы любит искусство, а на самом деле, лишен живого чувства, чувства «братства, любви, красоты и справедливости»:

«От зари роскошный холод

Проникает в сад, -

сочинил Федор Кузьмич.

Садов у нас, конечно, нету, это разве у мурзы какого, а что холодно - это да. Проникает. Валенки прохудились, нога снег слышит». (Т.Толстая, 2001)

Однако, книги, безусловно, главная страсть нашего героя, также выделяющая его среди остальных. Он буквально одержим чтением, верит, что благодаря книгам можно познать истинный смысл бытия и те самые философские вопросы. Все усилия Бенедикта есть стремление, пусть неосознанное, обрести собственный голос, право на «приватность» бытия вне официальных мифов, на самоидентификацию: от буратины к человеку.

В поисках индивидуального слова/лица герой и начинает странствие по лабиринтам бессознательного, коридорам Терема-библиотеки, женившись на дочери главного санитара Кудеярова, Оленьке. Он видит пророческий сон: «и сон снился: идет он будто по тестеву дому, с галереи на галерею, с яруса на ярус, а дом вроде и тот, да не тот: словно он длиннее стал, да эдак вбок, все в бок искривляется. Вот идет он, идет да дивится: что это дом все не кончается? А нужно ему будто одну дверь найти, вот он все двери и дергает, открывает. А что ему надо за той дверью – неведомо» (Толстая 2001, с. 206).

В аспекте литературного мифа, путешествие Бенедикта – это сентиментальное воспитание чувств, вразумление деревенского труженика, дитя, его интеграция в мир письменной, высокой культуры. Важнейшей фигурой литературного мифа становится А.С. Пушкин. Образ главного героя романа накладывается на образ пушкина-буратины, (имеется ввиду идол-пушкин, которого под руководством Прежних вытесывает из дерева голубчик Бенедикт), коррелирует со статуей-идолом поэта. Бенедикт даже мыслит строками пушкинской лирики, особенно часто цитируется «Памятник»: «И еще холопа нанял всю эту тяжесть до дома доволочь, а по правде сказать, не столько оно тяжело было, сколько знатность свою охота было вволюшку выказать. Дескать, вознесся выше я [Бенедикт] главою непокорной александрийского столпа, ручек не замараю тяжести таскамши».(Толстая 2001)

В библиотеке тестя главный герой словно уже близок к истине, он узнает истинных авторов хранящихся там книг, но при этом абсолютно неадекватно понимает смысл, словно ничего и не изменилось со времен его работы простым переписчиком.

У Бенедикта именно в Тереме наступает новый этап нравственной деградации. Если раньше он был простым «голубчиком», то теперь, начитавшись книг, и побывав в «духовной» семье Кудеярова, он становится жестоким, алчным, жаждущим лишь одного - заполучить очередную книгу: «Ты, Книга, чистое мое, светлое мое, золото певучее, обещание, мечта, зов дальний…» (Толстая 2001).

Особенно заметны перемены в характере и взглядах Бенедикта, когда он соглашается на работу санитара, о которой ранее думал лишь с содроганием и ужасом.

Судьба героя «Кыси» – пародия на идеалы русских писателей-классиков, видевших в проповедническом слове, высоком чувстве возможность духовного преображения бытия. Восхождение Бенедикта абсолютно мнимо: от изготовления буратины-пушкина до казни-сожжения идола как самосожжения. Герой, спешащий на расправу с голубчиками, сокрывшими древние книги, функционально и атрибутивно совпадает с Пилатом («Санитар себя блюсти должен, руки у него всегда должны быть чистыми. На крюке непременно грязь от голубчика бывает: сукровица али блевотина, мало ли, а руки должны быть чистыми. Потому Бенедикт руки всегда мыл»), Великим Инквизитором, Двенадцатью Блока и самой Кысью: тесть «швырнул Бенедикту балахон; оболокло Бенедикта, ослепило на мгновение, но прорези сами пали на глаза, все видать как через щель, все дела людские, мелкие, трусливые, копошливые; им бы супу да на лежанку, а ветер воет, вьюга свищет, и кысь – в полете; летит, торжествуя, над городом < …> – красная конница бурей летит через город» (Толстая 2001, с. 255). Невозможность жить по писанному приводит героя к ненависти, бунту, истреблению мира живого.

На протяжении всего романа читатель надеется, что Бенедикт вот-вот обретет свой путь, на который его постоянно направляют Никита Иваныч и Варвара Лукинишна. Создается впечатление, что, прочитав такое огромное количество книг, Бенедикт вот-вот поймет смысл бытия, сможет выйти из мира-балаганчика к Иному, как увидеть Свет в конце Терема-лабиринта. Но этого не происходит. В центре внимания автора на протяжении всего романа находится процесс становления личности главного героя - от момента его первой любви и женитьбы на Оленьке, до момента его полного отделения от общества, одиночества, в котором ему предстоит сделать выбор, в дальнейшем определивший судьбу всего города-театра.

В конце концов, становится понятно, что Бенедикт абсолютно не способен на прозрение, несмотря на все количество прочитанных им книг. Буратино не становится Человеком.

«Кысь»-антиутопический роман, спецификой которого является использование повторений опорных ситуаций классических сюжетов, благодаря чему создается пародийный образ самой антиутопической литературы. Толстая словно насмехается над российским укладом общественной и частной жизни, обращается к абсурдным страницам прошлого и настоящего, художественно препарируя наше социальное бытие (например, пародийный образ верховного правителя), сознание, культуру. Сам Бенедикт также предстает перед нами словно пародия на некоего образованного человека, стремящегося прочитать, познать все вокруг и в итоге остающегося ни с чем. Согласно статье М.Липовецкого «След Кыси», парадокс романа состоит и в том, что насыщенный, с одной стороны, богатейшей литературной цитатностью (книги, которые читает Бенедикт, в пределе представляют всю мировую литературу), а с другой стороны, роскошным простонародным сказом, новой первобытной мифологией и сказочностью, — он, тем не менее, оказывается блистательно-острой книгой о культурной немоте и о слове, немотой и забвением рожденном.

4. Модель мира в романе “Кысь”

Модель мира в романе «Кысь»

Т. Толстая работала над романом с 1986 года, замысел родился, по словам автора, под впечатлением от чернобыльской катастрофы. Говоря о жанре произведения, можно говорить об антиутопии, так как текст характеризуется наличием хронотопа: после и в замкнутом пространстве. Данный хронотоп обусловлен содержанием романа. Действие романа происходит после некоего взрыва в городке Федор-Кузьмичск, который раньше назывался Москвой. Населяют этот городок люди, уцелевшие от Взрыва, которые не стареют, а так же люди, родившиеся после Взрыва, у которых руки зеленые, жабры. Самая главная ценность - это мышь. Мышь является и национальной валютой и главным продуктом питания. А предмет устрашения некая Кысь.

Можно сказать, что в своем романе Т. Толстая показывает своеобразную энциклопедию русской жизни, в которой угадываются черты прошлого и страшная картина будущего. В романе выделен важный компонент отечественной действительности - постоянная мутация, мнимость, недолговечность определенного порядка вещей. «Отчего бы это - сказал Никита Иванович - отчего это у нас все мутирует, ну все!» Ладно люди, но язык, понятия и смысл!».

Можно говорить, что в романе представлена двойная модель мира. С одной стороны - это мир, который ассоциируется с тоталитарным государством: Брльшой Мурза, любые мысли о социальной справедливости считаются своеволием. Сдругой стороны в романе представлен мир, «мутировавший» нравственно и духовно. И взрыв уже воспринимается как катастрофа, которая произошла в сознании людей, в их душах. Изменились точки отсчета: нет прошлого, непонятное настоящее, невидимое, но устрашающее будущее.

События в романе происходят в замкнутом пространстве. Время стоит, оно не двигается. Существует в романе еще одна ценность - это Кысь. Это навязанный, беспричинный страх в душе каждого каждого обитателя городка. Страх, который отгораживает от окружающего мира.

Роман «Кысь» - это антиутопия, главным героем которой становится Книга. Не случайно обращение автора к теме книги происходит в начале нового века. В последнее время все чаще возникает вопрос, какую роль будет играть книга и уже играет в жизни современного человека. Книгав вытесняется компьютером, телевизором, видео, а вместе с ней уходит некая очень важная составляющая духовности, и эту пустоту нельзя восполнить ничем.

Герой романа - Бенедикт. Он чудак. Не похож на всех, потому что «нормальный». Потому что хочет читать, и всех хочет научить читать. Сюжет романа строится на том, что Бенедикт постепенно проникается патологической жаждой чтения. Главный мотив его поведения - где достать книг. А по сюжету книги радиоактивны после взрыва и запрещены. Жажда чтения становится ежедневной потребностью Бенедикта. В начале романа, в образе Бенедикта проглядывается интертекстуальный мотив- образ Ивана-Дурака. И в чтении он поверхностен, он читает, но не понимает, не вкладывает душу, у него ее нет. Ф. Немзер писал «В любой национальной позиции дурак - гораздо более выигрышная фигура, чем умный, прежде всего, потому что дурак может в умного превратится, а умному превращаться не в кого». Но в романе данного перевоплощения с героем не происходит. Несмотря на все прочитанные книги, Бенедикт не может переродиться.

У него мышиное сознание. Пустая душа. Ему все равно, что читать - была бы новая книга, а убогие мысли героя чередуются с возвышенными строками из Лермонтова, Цветаевой, Блока, демонстрируя полное непонимание героем прочитанных им текстов.

Одной из ярких и запоминающихся черт романа является интертекстуальность, то есть включение в текст различных по происхождению цитат. Именно через цитаты Толстая вводит в роман недавнюю реальность 90-ых годов, элементы различных искусств: скульптуры, философии, ….. русского песенного искусства. Благодаря интертексту роман «Кысь» вводится в более широкий культурно-литературный контекст и приобретает разные смыслы. Обилие цитат в романе говорит о том, что Толстая стремилась подчеркнуть: вся разнообразная культура, которая была в прежние времена - распалась на мелкие осколки. И эти осколки уже никогда не сложатся в определенную картину мира. Толстая показывает, как долговременное ограничение культурного влияния на общество (запрещение книг) уродует людей и делает для них невозможным проникновение в истинный смысл жизни.

Рисуя миф, в котором люди живут после взрыва, Толстая не наделяет его реалистическими чертами. Более того, он скорее напоминает мифические, сказочные образы. Отсутствие культуры стирает в сознании людей цивилизационный опыт, накопленный тысячелетиями. Создается причудливая смесь из первобытных образов и остатков, отголосков прежней жизни. Особенно это чувствуется в представлениях об окружающем город мире. «На семи холмах лежит город Федор - Кузьмичск, а вокруг городка - поля необозримые, земли неведомые. На севере дремучие леса, бурелом, ветви переплелись, и пройти не пускают… На запад тоже не ходи. Там вроде бы даже и дорога есть - невидная, вроде тропочки. Идешь - идешь, вот уже и городок из глаз скрылся, с полей сладким ветерком повевает, все-то хорошо, все-то ладно, и вдруг, говорят, как встанешь. И стоишь. И думаешь: куда же это я иду-то? Чего мне там надо? Чего я там не видел? Нешто там лучше? И так себя жалко станет! … Плюнешь и назад пойдешь… На юг тоже нельзя. Там чеченцы. Сначала все степи, степи - глаза вывалятся смотреть, - а за степями чеченцы… Нет мы все больше на восход от городка ходили. Там леса светлые, травы долгие, муравчатые»[22.стр198].

Разрушение культуры ярче всего проявилось в языке, в котором смешались просторечные выражения, жаргонная лексика, а иногда и матные слова, с литературной речью. Вот, например, как о книгах размышляет Бенедикт: «А так про книжицы завсегда говорят: пища духовная. Да и верно: зачитаешься вроде и в животе меньше урчит… Конечно, книжицы разные случаются… О прошлом годе изволил Федор Кузьмич, слава ему, сочинить шопенгауэр, а это вроде рассказа, только ни хрена не разберешь. Длинное такое, бля, три месяца, почитай, вдесятером перебеливали, притомился».[22.стр213] Слова из реальности до взрыва звучат для людей чудно и непонятно: ФЕЛОСОФИЯ, РИНИСАНС, ЭНТЕЛЕГЕНЦЫИ, ОНЕВЕРСТЕЦКОЕ АБРАЗАВАНИЕ и др.

Единственное, что осталось от прежней жизни в неизмененном виде - это книги. Читая их, человек приобщается к той великой культуре, погибшей от взрыва. Только книги способны заполнить вакуум духовного общения, что стало самым страшным последствием взрыва. Постепенно приобщаясь к чтению, переставая испытывать суеверный страх перед книгой, Бенедикт открывает для себя волшебный мир, не имеющий ничего общего с реальностью городка Федор - Кузьмичск. «Книга! сокровище мое несказанное! жизнь, дорога, просторы морские, ветром овеянные, золотое облако, синяя волна! Расступается мрак, далеко видать, раскрылась ширь, а в мире том - леса светлые, солнцем пронизанные, поляны тульпанам усыпанные…».[22.стр124]

Но существует опасность толкования книг, и эта тема романа является сюжетообразующей. Несчастный Бенедикт так страстно пытался понять прочитанное, так отчаянно стремился найти главную книгу про смысл жизни, что дошел до полного озверения и душегубства. Потому что не ведал он мира, в котором книги эти писались, и строфы прекрасные складывались. Существовал этот мир, согласно тексту, до Взрыва, а чем этот Взрыв был - «преступной ошибкой атомщиков, революцией или адамовым грехопадением» [24.стр58] - Т. Толстая ответа не дает.