Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава XX






 

Восточные славяне, их распространение и положение в X веке

 

О начале распространения восточных славян известий нет, но мы вполне обоснованно можем предполагать, что оно началось еще в древние времена, с течением времени усилилось, распространяясь по всем направлениям от их днепровской прародины, за исключением польской границы. Несомненно, что еще до нашей эры, в период, предшествовавший разделению славян на три отдельные ветви, часть восточных славян продвигалась вверх по Днепру и Десне — к Донцу и Дону. Об этом свидетельствует картина, которую нам рисует Прокопий в VI веке, говоря о бесчисленных племенах антов у Азовского моря (В. G., IV. 4), а также упоминание Иордана о многочисленном народе венетов, обитавшем в средней Руси в IV веке в готский период (Get., 119). Все это указывает на продвижение и распространение восточных славян еще в древний период. Если прав А. Соболевский, что славяне переняли финское название озера Селигер и речки Селижаровки еще в период существования общеславянского языка, то это значит, что и к Валдаю они проникли еще до нашей эры1. Совершенно неправ А. Я. Самоквасов, полагавший, что русские славяне вышли со своей дакской прародины лишь в римский период, и считавший на основании находок римских монет, что славяне пришли к озеру Ильмень, в верховья Днепра, в земли вятичей, северян и даже полян лишь в VIII—IX веках2.

 

Причины распространения славян, несомненно, были различны, и вследствие этого и продвижение их осуществлялось по-разному. Иногда, теснимые врагами, например готами или аварами, они перемещались внезапно; иногда же — постепенно, высылая впереди себя авангард с целью захвата добычи, а также в торговых целях, позднее же, когда князья требовали уплаты дани, то и в целях фискальных. Еще задолго до этого периода они проникли далеко вглубь северной, средней и юго-восточной Руси. Только в отношении севера и северо-востока у нас нет никаких древних известий, за исключением сообщения о приходе радимичей на Сож и вятичей на Оку, что можно было бы уже связать с готским или, скорее, аварским нашествием. О том, что на Оке еще до X века образовался сильный центр в Рязани, я сужу на основании известий современных арабских источников о славянском городе Arsa, Arsania, в котором я теперь усматриваю Рязань3. О продвижении восточных славян на юго-восток имеются известия еще до IX века. К ним относится упоминавшееся выше сообщение Прокопия о многочисленных племенах антов, обитавших в VI веке на севере от Азовского моря. Если уже Ибн Хордадбе в середине IX века, а вслед за ним и другие называют Волгу и Дон «славянскими» реками, а анонимный источник X века называет Азовское море «Славянским морем», если Масуди упоминает, что берега Дона издавна заселены многочисленными славянскими народами, а одновременно с ним Ибн Фадлан в 922 году указывает, что они обитают не только там, но и за Доном4, — то все это свидетельствует о том, что славянская колонизация в направлении к Дону и нижней Волге началась, несомненно, издавна. И она не ограничилась лишь северным побережьем Азовского моря. Уже в X веке (под 988 г.) летопись упоминает сильную славянскую колонию Тмуторокань в устье Кубани, возглавлявшуюся русским князем5. Имеются также известия, возможно менее достоверные, о древних славянских колониях на Кавказе и в Закавказье6.

 

С этим продвижением на юго-восток было связано и продвижение на юг к Черному морю, между Дунаем и Днепром. Что это движение началось издавна, что славянские купцы ездили на торжища греческих эмпорий, мы можем судить по тому, что славянское слово корабь, корабль было перенято с греческого κ α ρ ά β ι ο ν еще до перехода — уже в нашу эру — β в ν 7. В противном случае массовое продвижение могло бы начаться лишь после ухода скифов и сарматов. Уже Пейтингерова карта показывает поблизости от Дуная венедов, а в VI веке Иордан все побережье между Днестром и Днепром заселяет славянами — антами. Однако потом для них наступили тяжелые времена (см. выше, с. 143-144), и чем дальше, тем больше усиливается натиск новых кочевников. В летописный период упоминаются также тиверцы на Дунае, но потом и они исчезли или отступили в горы и на побережье Черного моря.

 

Это общее развитие восточного славянства не осталось, разумеется, без последствий и для их внутреннего развития. Древнее единство, которое само по себе имело тенденцию к дифференциации, с течением времени все больше ослабевало, так как прекращалась тесная внутренняя связь между отдельными частями восточного славянства. Возникавшие центры находились на большом расстоянии друг от друга, были отделены незаселенными территориями, и лишь в незначительной степени их связывали водные пути. В результате порождались диалектные, а в значительной степени и культурные различия. Так, например, колонии на Волге и Дону, находившиеся под господством хазаров, оказались в совершенно другой культурной сфере, чем колонии на озере Ильмень, которые подверглись скандинавскому влиянию, или земля полянская, находившаяся под влиянием греческой культуры.

 

Образовались также и новые политико-экономические союзы. Хотя известия, относящиеся к VI веку (Procop., III. 14; Mauric., Strat., XI. 5), свидетельствуют, что прикарпатские славяне жили еще старым родовым строем и у них было большое количество родовых начальников, но вместе с тем можно отметить и первые сообщения о своеобразных крупных объединениях, каким, например, был в IV-VI веках антский союз племен (см. с. 152). Известия арабских источников X века, заимствовавшие свои сведения из общего источника IX века и относящиеся, следовательно, к IX веку и периоду, ему предшествовавшему, упоминают славянские «империи» (š ahr) Восточной Европы: Славию — объединение славян на Ильмене, Apсa — объединение славян на Оке и Куяба (у Персидского географа — Куяве) — объединение киевских славян по соседству с государством хорватов в Галиции, называемым Джерваб, Джрават, Хордаб, Хрвâ б, Хравâ т8.

 

Уже в этих древних объединениях заметны первые признаки разложения родового строя, о которых свидетельствуют другие источники — как современные, так и более поздние. Один из таких источников, так называемый географ Баварский, составивший свои записи в Санктеммеранском монастыре около 873 года, хотя и перечисляет на территории славян большое количество племен9, но мы можем с уверенностью отнести к Руси, кроме хазаров (Cazаri) и русов (Ruzzi), лишь Unlizi и Busani, по-славянски — уличей и бужан.

 

Несколько позднее, в первой половине X века, большее количество наименований славянских племен оставил в своих известиях о взаимоотношениях Руси и Царьграда император Константин Багрянородный10: Κ ρ ι β ι τ ο α η ν ο ί, Κ ρ ι β ι τ ζ ο ί (кривичи), Λ ε ν ζ α ν h½ ν ο ι (ленчане, лучане?), Β ε ρ β ι ά ν ο ι (вервяне? тиверцы?), Δ ρ ο υ γ ο υ β ι τ α ί (дреговичи), Σ ε ρ β ί ο ι (северяне), Ο u¹ λ τ ί ν ο ι (ульцы, уличи), Δ ε ρ β λ ε ν ί ν ο ι (древляне). Однако эти наименования без сколько-нибудь точного указания мест расселения, происхождения и характера племен, к которым они принадлежали, еще ничего не дают. Только древнейшие русские летописи, дошедшие до нас в «Повести временных лет», создают новую яркую и подробную картину расселения славянских племен. Несмотря на то, что летопись, в основе которой лежат более древние источники, составлена только в начале XII века, она в основном рисует обстановку, сложившуюся на Руси уже к X веку и частично сохранившуюся и до XII века.

 

Летописец упоминает о славянских племенах Руси — название «Русь» является уже для него общим для всех славянских племен11 — в нескольких местах летописи, главным образом на первых ее страницах, когда он говорит о происхождении славян и их уходе из поду-найской родины, а затем дважды перечисляет русские племена, добавляя отдельные упоминания о дулебах и хорватах. Однако летописец перечислил явно не все племена, так, он не упоминает, например, ленчан и вервян Константина Багрянородного. Мы не знаем также, не являются ли отдельными племенами, например, поршане и посуляне, наименования которых являются общими и образованы подобно наименованию полочан и бужан. Несомненно лишь, что количество небольших племен на Руси было большим, чем указано в летописи, и многие позднейшие политико-экономические городские области (так называемые «городские области» русских историков), бесспорно, являлись и племенными объединениями.

 

Летописец перечисляет следующие племена: хорваты, дулебы, волыняне, бужане, поляне, древляне, дреговичи, полочане, новгородские словене, северяне, кривичи, радимичи, вятичи, уличи и тиверцы12. Области обитания этих племен большей частью хорошо известны, а в некоторых случаях даже точно определены их границы. Об этих племенах, о родстве их между собой и роли, которую играли отдельные племена в формировании Руси, говорится в последующем обзоре13. Вполне понятно, что эти племена, представлявшие собой, как правило, объединения, образовавшиеся в результате разрастания родов, частично попадали в различные политические союзы (см. заключение настоящего раздела).

 

Хорваты

 

Особого упоминания заслуживают прежде всего хорваты, так как, несмотря на то что в летописи они упоминаются вместе с русскими племенами, а многие историки (например, Барсов, Филевич, Бага-лей) также помещают их в ряду русских племен, все же они, по моему убеждению, к ним не принадлежат и являются лишь остатками хорватов южной славянской ветви, образовавшейся в Прикарпатье перед уходом на юг, к которой первоначально принадлежали также хорваты «чешские» или «польские» у Крконош. Я считаю совершенно неправдоподобным, чтобы в лоне одного хорватского племени, обитавшего в Прикарпатье между Крконошами и верхним Днестром, могло произойти разделение на три языка: западнославянский, южнославянский и восточнославянский, аналогичное разделению языков, имевшему место среди всего славянства, и что, следовательно, означало бы, что в Прикарпатье образовались друг возле друга чешские, южные и русские хорваты. Напротив, я считаю гораздо более вероятным, что первоначально существовало одно большое племя хорватов, которое, по-видимому, и политически было объединено в государство, центром которого был Краков14. Это государство около 560 года, очевидно, подверглось нападению аваров, после чего значительная часть хорватов — основная часть племени — отошла на юг. Однако наряду с ними в Крконошских горах, на Заале, Одере и в восточной части нынешней Галиции уцелели остатки хорватов, которые с течением времени смешались с окружавшими их чешским, сербским, польским и русским элементами и полностью в них растворились. Таким образом, не было особых «русских» хорватов, но поскольку летопись под 907 годом ясно упоминает хорватов в войске Олега, затем под 992 годом имеется рассказ о походе Владимира «на хорваты», то очевидно, что рядом с русскими племенами находилось и какое-то хорватское племя. Скорее всего, поселения хорватов находились в Восточной Галиции и Буковине, у Днестра и Прута, где в топонимике сохранились следы их пребывания, древность которых, впрочем, еще не установлена15.

 

Позднее из Поднестровья хорваты исчезли, возможно, в результате того, что были поглощены нахлынувшим русским элементом, а возможно, и потому, что, теснимые половцами и печенегами, совместно с уличами и тиверцами, о чем я буду говорить дальше, отступили в Карпаты и Венгрию. Наименования населенных пунктов в Закарпатской Руси, являющиеся производными от наименования хорватов, ведут свое начало, вероятнее всего, от более поздних хорватских колоний.

 

Дулебы, волыняне, бужане, лучане

 

Взаимная связь между этими наименованиями племен неясна, однако все они, видимо, ведут свое начало от одного большого, самого западного русского племени, которое обитало между Западным и Южным Бугом, прежде всего — в исторической Волыни. Летописец сам дважды отождествляет эти наименования, говоря, что «бужане зане седоша по Бугу, послеже же велыняне», а затем «дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне»16.

 

Но наряду с этим ряд других исторических известий показывает, что эти наименования относятся к одной и той же области в окрестностях Волыни, Бужска на Буге и Луцка. Первоначально это племя, судя по всем признакам, называлось дулебы. Это было могущественное племя, образовавшее здесь первое славянское государство, так как именно о них древние известия говорят, что племя волынян подчинило себе остальных славян17, оно организовало антский союз, и на него в силу этих причин обратили авары свой основной удар, когда в VI веке вторглись в южную Русь. Авары одержали победу, разгромили дулебов, уничтожили их гегемонию и разбили антский союз (с. 152), в результате чего древнее дулебское племенное объединение распалось на новые областные объединения летописного периода, получившие свои наименования по названиям рек и главных укрепленных городов Бужска, Волыни, Луцка — бужане, волыняне и лучане. Это произошло еще до IX века, так как Баварский географ приводит уже наименование Busani, а Константин Багрянородный упоминает лучан (Λ ε ν ζ ε ν ί ν ο ι), если, конечно, приведенное Константином название можно отнести к жителям Луцка18. Такое толкование не исключает того, что дулебы после вторжения аваров отошли в южную Белоруссию, на что указывают следы поселений дулебов в Минской губернии. Разумеется, они отошли туда не все, причем дулебы не были, как это полагает Пейскер, переселены вместе с волынянами аварским ханом Баяном: дулебы в Чехию, а волыняне на остров Волин19.

 

 

Древляне

 

Это племя обитало, как об этом свидетельствует само название (от слова «древо»), в дремучих лесах, простиравшихся на юг от Припяти, а именно, судя по различным позднейшим летописным сообщениям, между рекой Горынь, ее притоком Случь и рекой Тетеревом, за которой уже находилась земля полян. Главным центром древлян был город Искоростень на реке Уже, южнее Овруча.

 

Племя, обитавшее в глухих лесах, находилось на невысокой ступени культуры. Об этом говорят раскопки большого количества могильников древлян, открытых С. Гамченко и В. Б. Антоновичем.

 

Поляне

 

По сравнению с древлянами соседнее племя полян находилось на значительно более высокой ступени культуры благодаря тому, что на земле полян издавна сталкивалось влияние скандинавской и византийской культур. Земля полян простиралась вдоль Днепра на юг от Тетерева до самой реки Рось20 на открытых просторах, в «полях» (отсюда название поляне). Их центром был известный с древних времен город Киев, на месте которого, по всей вероятности, стоял уже готский город Данпарстадир (с. 155); не исключено даже, что и древняя Μ η τ ρ ό π ο λ ι ς Птолемея (III. 5, 14) находилась на том же месте, где позднее был воздвигнут славянский город Киев. Разумеется, что ведущая роль Киева и его значение в русской истории определились лишь после того, как в 882 году скандинавские русы во главе с Олегом овладели им и начали здесь создавать собственно Русское государство, сразу же присоединив к полянской земле древлян, радимичей и северян. С этого момента Киев стал «матерью городов русских» и разросся так, что уже в начале XI века в нем было много церквей, ворот, торжищ и несметное множество народа21. С Киевом, а вместе с ним и с землей полянской было связано также название земли русской в узком смысле слова22. В более же широком смысле в период первых летописей (XI век) под этим названием понималась совокупность всего восточного славянства (см. выше, с. 163-164).

 

Уличи (угличи) и тиверцы

 

В судьбе этих двух самых южных русских племен много загадочного. На примере уличей это видно уже из того, что наименование их не является достоверным и в различных летописях приводится по-разному (уличи, улучи, улицы, улутичи, угличи, лутичи, суличи, к тому же унлизы (Unlizi) географа Баварского и Ο u¹ λ τ ι ν ο ί Константина Багрянородного); территория же, на которой они обитали, также определяется по-различному. Равным образом, и вопрос об исчезновении их является также определенной проблемой.

 

Согласно Лаврентьевской летописи, оба племени обитали на Днепре; согласно Ипатьевской — по Бугу и Днепру и далее вплоть до моря и Дуная; по Никоновской (под 914 годом) и Новгородской (под 922 годом) — они первоначально обитали на Днепре, а оттуда переместились на земли между Бугом и Днестром. И эта традиция кажется наиболее вероятной. Уличи и тиверцы были славянскими племенами, которые дальше всех продвинулись на юг, очевидно в бассейн Днепра и Буга. Можно полагать, что уже в древнейшие времена славянские купцы по Днепру и Бугу приходили на торжища греческих эмпорий, а за ними постепенно, шаг за шагом продвигалась и славянская колонизация (см. выше, с. 166). Особенно успешно эта колонизация протекала после ухода аваров, когда в течение двух-трех столетий в этом краю наступило относительное спокойствие и славяне продвинулись далеко на юг от реки Роси и достигли даже моря. Это и были племена уличей и тиверцев. Накануне летописного периода, разумеется, произошли новые изменения. В половине IX века пришли мадьяры (угры), вторжение которых не прошло бесследно для славянских колоний (Ибн Русте свидетельствует, что мадьяры совершали набеги на славян и уводили их в рабство). В 915 году здесь появились печенеги, и с того времени набеги азиатских кочевников на южную окраину славянских земель были настолько сильны, что славяне, с одной стороны, отступили на север за Сулу и Рось, с другой же — вынуждены были отойти под их натиском на Запад. Этим можно объяснить известие летописца, что уличи и тиверцы с древних мест поселения у Днепра отошли на земли, лежащие между Бугом и Днестром. Это, несомненно, единственное правдоподобное объяснение расхождений в имеющихся сведениях о местопребывании. Все остальные объяснения, в частности попытки определить места их расселения — исходя из различного толкования наименований, причем некоторые иногда оперировали наименованиями различных племен угличей, уличей, лутичей и суличей23, — считаю неверными.

 

Таким образом, уличи в летописный период обитали у Буга и Днестра. Это подтверждается также сообщением Никоновской летописи, в которой говорится, что городом уличей был Пересечен (нынешнее село Пересечина у Кишинева) и что этот город в 914 году был завоеван Игорем24. Тиверцы (Τ ε β ε ρ β ι ά ν ο ι) Константина Багрянородного находились поблизости от них, однако мы еще не располагаем данными, которые помогли бы определить места их поселений более точно. Топографических же наименований, приводимых Барсовым, недостаточно.

 

Но и на этих новых местах уличи и тиверцы долго не оставались. Повторные набеги кочевников, в частности постоянный натиск печенегов, половцев и торков, привели к тому, что славянский элемент в течение XI и XII веков покинул Побужье и Поднестровье и отступил оттуда частью снова на север, а большей частью на запад, в Карпатские горы. Было бы совершенно ошибочным полагать, что уличи во время набегов кочевников были полностью разгромлены и уничтожены, особенно если учесть, что географ Баварский характеризует их как сильное и многочисленное племя, имевшее много укрепленных городов25. Поэтому гипотезу некоторых русских историков, считающих, что уличи и тиверцы отступили в Карпаты, я считаю правильной. Несомненно, что именно они положили начало заселению Трансильвании (Семиградья) и северной Венгрии русским элементом, многочисленные следы которого мы находим и теперь в местной топонимике венгерских и румынских областей26.

 

Точка зрения, считающая, что нынешняя Карпатская Русь и исчезнувшая Русь Семиградская были колыбелью восточного славянства и что восточные славяне обитали там издавна (см. выше, с. 135), лишена какого бы то ни было основания и не находит никакого подтверждения ни в данных древней истории, ни в лингвистическом анализе наименований, ни в памятниках археологии. Из своей колыбели на Припяти и среднем Днепре русские славяне могли проникнуть на Карпаты лишь после ухода более древних элементов: фракийских и галльских или германских пришельцев и, в частности, после ухода южной ветви славян на Дунай. Лишь после этого дорога перед ними была открыта, и восточные славяне могли последовать за ними в горы, а через горы — в Венгрию. Можно считать, что начиная с VI века такое движение к Карпатским горам, за которым последовало дальнейшее продвижение сюда славян, началось в результате, например, вторжения аваров; далее можно принять как достоверное (на основании традиции, сохраненной анонимным нотарием короля Белы27), что и мадьяры привели с собой какие-то группы восточных славян. Однако основная масса восточных славян вступила в горы и во внутренние области страны лишь в X—XII веках, теснимая печенегами и половцами, следовательно, во время ухода летописных уличей и тиверцев. Печенеги, появившиеся в 915 году под Киевом, подчинили себе в 950 году всю юго-западную Русь вплоть до Дуная; оттуда в XI веке они совершали набеги за Дунай и Семиградские Альпы28. Несомненно, что днестровские славяне, как и славяне днепровские, отошедшие за Рось, вынуждены были отступить. Так образовалась Закарпатская Русь, а также существовавшая в древности Семиградская Русь, следы которой сохранились еще в современной топонимике. Наиболее древние сообщения об этих двух русских областях относятся лишь к XIII веку, и поэтому некоторые венгерские историки, в частности в 20-х годах А. Бонкало, полагали, что восточные славяне были поселены в Карпатах их венгерскими господами только в XII веке, причем последние стремились народами подвластных им земель заселить пустовавшие до сих пор границы29. Я доказал, что подобное объяснение является несостоятельным: колонизация, так, как ее понимает А. Бонкало, несомненно, развивалась с XIII и до XIX века, однако более древний характер поселений восточных славян на этих границах и в самой Венгрии доказывается целым рядом данных, например тем, что во множестве местных венгерских названий, обозначающих места поселений славян, сохранился старый носовой звук, который в древнерусском языке исчез уже в X веке (Лонг — Лужане, Лонка — Луг, Мункач — Мукачев, Галамбос — Голубице, Домб — Дубова)30.

 

Северяне

 

Из славянских племен дальше других на восток продвинулись северяне. Летопись говорит о них мало: «... а друзии седоша по Десне и по Семи, по Суле и нарекошася север»31. Однако это не были их первоначальные места расселения, здесь они жили лишь в летописный период. С северянами произошло то же, что и с другим, только что упомянутым русским племенем. Северяне, по-видимому, основали все вышеупомянутые славянские колонии, которые уже в VI веке упоминаются на Донце и Дону, а в арабских источниках IX и X веков на Дону, Волге и Северном Кавказе32. Им же, вероятно, принадлежала и славянская колония Тмуторокань в устье Кубани (см. с. 166). Однако в XI веке, в летописный период, эти восточные колонии славян, включая Тмутаракань, были либо покорены, либо в результате продвижения тюрко-татар обратно оттеснены на север и запад.

 

Поэтому Северская земля ограничивается в этот период поречьем Десны, Сейма и Сулы, а из позднейшей русской истории мы знаем, что и Сула не стала надежной охраной от набегов азиатских кочевников, что славяне строили укрепления и в глубине своей территории — на Трубеже, Сейме и Остре.

 

Западной границей, отделявшей северян от полян, был Днепр; на севере граница с радимичами, насколько можно судить по северянским курганам, свидетельствующим о различии культур обеих племенных групп, шла между реками Ипуть и Снов и далее по Сейму вплоть до Суджи и Ворсклы. Где проходила граница с вятичами — сказать трудно. A. A. Шахматов на основании анализа рязанского диалекта полагал, что Рязанская область входила еще в состав Северской Земли, однако против этого резко выступил профессор Е. Будде33.

 

Главными укрепленными пунктами у северян были Любеч, Листвен, Ропеск, Новгород, Чернигов и Переяславль на Трубеже, Брянск, Мценск и Воробино (Воробейко) были уже вятичскими.

 

Дреговичи

 

По данным летописи, дреговичи поселились между Припятью и Западной Двиной, то есть на обширной территории, границы которой летопись точно не указывает; но поскольку из дальнейшего текста нам известно, что Полоцк на Двине был уже кривичский, можно думать, что в летописный период дреговичи еще не достигли Двины. На юге их примерной границей была широко разливающаяся Припять. На востоке они перешли Березину, о чем свидетельствуют курганы дреговичского типа, имеющиеся в большом количестве и на Березине в Бобруйском уезде. Города Дрьютьск (Дрютеск), Борисов, Изяслав и Логойск, по данным летописи (под 1127 годом), были уже кривичскими. Труднее всего определить границы дреговичей на западе. Было бы напрасной тратой сил пытаться установить их для летописного периода. Первоначально поселения дреговичей находились поблизости от Днепра и Припяти, так как по топонимике белорусских областей, основание которым как раз и положили дреговичи, видно, что литовский элемент проник значительно дальше нынешней русско-литовской границы, идущей от Двинска (Даугавпилса), около Видза, Свенцян, Вильно, Грод, Дубич, Друскеников и далее к Августову и Сувалкам. Историческое значение дреговичей заключается в том именно, что они начали наступление на литовцев и продвигались из бассейна Припяти в бассейн Двины и Немана. Результаты их продвижения налицо, но на основании имеющихся у нас материалов, как исторических (степень древности их наименований остается неизвестной), так и лингвистических и археологических, мы не можем сказать, где и когда установилась граница этого продвижения, где она проходила в летописный и долетописный периоды. Однако результаты археологических исследований показали, что среднее и нижнее Побужье (по Западному Бугу) принадлежали уже другому племени. На юге первоначальной границей дреговичей была Припять, от которой уже позднее, теснимые волынянами, они несколько отошли. Древними важными центрами дреговичей были здесь города Туров в Мозырьском уезде и Пинск.

 

Наименование «дреговичи» тесно связано с корнем дрег, драг, обозначающим болото (ср. наименование травы дрыгва, дрегва, дрягва, дреговина, растущей в болотах, и литовское dregnes — влажный, сырой). Однако суффикс -ичи показывает, что правильней будет толковать его как патронимикум собственного имени — Драг, Драгов34.

 

Радимичи и вятичи

 

Радимичей летописец помещает по реке Сож, вятичей — по реке Оке. Однако в обоих случаях, особенно во втором, это весьма приблизительно. Бассейн Оки велик, и мы знаем, что там обитали также и финские племена мурома, мордва и меря. Более точно границу радимичей можно установить лишь на востоке с вятичами. Топонимика этой области и данные археологии показывают, что граница между ними проходила по водоразделу рек Снов и Ипуть, притоку Сожа. На западе граница между радимичами и дреговичами проходила примерно у Днепра и Березины; верховья Сожа на севере были уже кривичскими, а на северо-востоке Козельск, укрепленный пункт на Жиздре, в 1154 году уже известен как вятичский. О радимичах в летописи сообщается мало. Летопись не знает также ни одного большого укрепленного города радимичей. По всей видимости, радимичи были одним из слабых и зависимых племен. Они без сопротивления подчинились Киеву и уже в 885 году платили Киеву дань, которую раньше выплачивали хазарам. Вятичи занимали территорию, простиравшуюся на западе до водораздела между рекой Жиздрой и левыми притоками Десны, однако основная их часть занимала области по Оке вплоть до Коломны — Калужскую, Тульскую — и часть Московской губернии. Что касается Рязанской области, то хотя В. А. Городцов на основании археологических находок относит и ее к вятичам, но результаты современных исследований древнего диалекта Рязанской области весьма расходятся со сделанными им выводами. Это же относится и к изучению древнего диалекта на юге бывшей Орловской губернии35. Определить здесь границу поселений вятичей мы еще не можем. Однако здесь, на другом берегу Оки, так же как и на севере, поселения вятичей, несомненно, смешивались с поселениями северян и кривичей, причем в основном эти области были заселены еще не славянскими, а финскими племенами.

 

Летописец, объясняя наименования «радимичи» и «вятичи», называет их прямыми потомками Радима и Вятка. К этому он присоединяет легенду о том, что они были братьями, происходили от ляхов, то есть являлись выходцами из Польши, и что они пришли сразу со своими людьми и осели на Соже и Оке36. Достоверна ли эта легенда? Действительно ли радимичи и вятичи польского происхождения?

 

Теоретически можно себе представить, что в бурном движении славян и их развитии, наблюдаемом повсюду в V, VI и VII веках, одно или два племени могли уйти из переполненного западнославянского центра (например, в результате нашествия готов или аваров), пробиться через полосу русских племен и оказаться на востоке среди восточных славян и финских племен. Речь идет лишь о том, что вряд ли можно еще какими-либо данными, помимо летописной легенды, доказать такое предположение. В самой легенде слишком много вымышленных аналогий, чтобы ее можно было безоговорочно принять.

 

Никакими историческими данными эта легенда не подтверждается. Правда, с лингвистической точки зрения, вся область древних радимичей, так же как и соседних дреговичей, относится ныне к области белорусского языка, в котором имеется много совпадений с польским языком. Но это уже не относится к области, занимавшейся некогда вятичами, являющейся великорусской, в которой следы связей с польским языком значительно слабее.

 

Таким образом, совершенно ясно, что если в отношении радимичей летописная традиция до некоторой степени подтверждается данными лингвистики, то относительно вятичей такое подтверждение является значительно более слабым. Летописец, соблазненный их соседством, видимо, лишь по ошибке присоединил к ним вятичей. Во всяком случае, бросается в глаза, что в других местах летописи, звучащих гораздо более определенно, говорится о ляшском происхождении одних только радимичей. Наконец, выражение «радимичи и вятичи (происходят) от ляхов» не должно означать, что они пришли из Польши и являлись непосредственно польскими племенами, оно может означать, что они пришли от ляхов, то есть с той стороны, от польских границ. Весьма вероятно, что предки радимичей, а также дреговичей первоначально обитали на славянской прародине по соседству с поляками, находились под их влиянием и, по-видимому, составляли промежуточную полосу между поляками и чисто русскими племенами. Оттуда они продвинулись на восток и вклинились в среду остальных северных и южных русских племен. Принадлежность вятичей к этому клину остается спорной.

 

Остается также неизвестным, где образовался этот клин и когда эти племена пришли. Приход вятичей на основании данных археологии и лингвистики относится обычно к довольно позднему периоду, а именно к X и даже XI векам, но против этого можно привести тот довод, что об их приходе в древнейшей части летописи говорится как о старой традиции, а не как о чем-то имевшем место в летописный период. Я бы не колеблясь остановился даже на утверждении, что они пришли значительно раньше и приход их был уже связан с движением днепровского славянства, начавшегося в результате аварского или даже готского нашествия. Когда-нибудь археологи установят время прихода славянских элементов на Сож и Оку. Сейчас же от решения этой задачи мы еще довольно далеки.

Словене новгородские

 

Летопись рассказывает, что словене поселились на озере Ильмень, построили Новгород и находились там еще до того, как, согласно традиции, в 862 году, а в действительности еще раньше, туда пришли во главе с Рюриком скандинавские русы37. О приходе новгородских словен на озеро Ильмень нам ничего не известно (но я полагаю, что это произошло задолго до IX века, см. выше, с. 28), неизвестно также, почему у этой ильменьской колонии в отличие от других сохранилось наименование «славяне» и каким образом они были связаны с местностью, где это племенное название возникло.

 

Славяне пришли в область, занятую финнами, а именно племенем чудь. Выгодное расположение колонии на озере Ильмень, благодаря чему в ее руках находился северный конец днепровского пути, значительно содействовало ее быстрому расцвету и развитию. Новгородские словене начали продвигаться на запад к реке Луге, на север к Ладоге и на восток к Мсте, но так как сопротивление финских племен, по-видимому, было здесь сильным, колонизация вскоре направилась в другую сторону — в Заволочье, где финские поселения были более редкими, а сопротивление значительно слабее. Уже в X веке мы видим словен на Белоозере, где до этого обитало финское племя весь, а в XI и последующих веках новгородская колонизация направилась далее на Мологу, Тверцу, Шексну, Сухону, Кострому и по Волге — на нижнюю Оку. Одновременно с новгородской и параллельно с ней шла и кривичская колонизация.

 

Однако трудно сказать, где в этих отдаленных землях находились поселения новгородские, где кривичские или даже вятичские; русские историки и филологи, значительно расходящиеся в вопросе о происхождении славян Ярославской, Суздальской, Ростовской или Московской областей, тем более расходятся и в вопросе о происхождении славян в землях более отдаленных.

 

Кривичи и полочане

 

Кривичи еще до их упоминания в летописи исторически засвидетельствованы императором Константином Багрянородным (Κ ρ ι β ι τ ζ ο ί, Κ ρ ι β ι τ α ι η ν ο ί, De adm. imp., с. 9), однако лишь летопись указывает, где они обитали: «... на верхъ Волги, и на верхъ Двины и на верхъ Днепра»38. При этом летопись добавляет, что кривичи, обитавшие на реке Полоте, притоке Западной Двины, являлись отдельным племенем и назывались «полочане»39. Следовательно, кривичи обитали на территории, которая вклинивалась в земли дреговичей, радимичей, вятичей и новгородских словен, при этом последние, как показывает вся обстановка, так же, как, например, полочане на Двине, являлись лишь кривичской колонией на Ильмене. Таким образом, границы территории, занимавшейся кривичами, можно определить уже на основании того, что говорилось выше об областях, занимавшихся их соседями, а Н. П. Барсов еще более уточняет их, давая подробный перечень топографических наименований, в которых очевидны следы имени кривичей на землях первоначально неславянских (кривичи, крево, кривск, кривцы, кривец, кривче, кривская, кривцовская, кривцов, кривик, кривены и т. д.). Оказалось, что эти названия распространены на территории начиная от Днепра и до верхней Угры, Сожа, Десны, Москвы-реки, Клязьмы и Суздальской и Владимирской областей40. К тому же из летописи XII века нам известно, что укрепленные пункты Изяслав, Борисов, Логойск и Мстиславль на Соже были кривичскими, благодаря чему мы можем более точно определить южную границу кривичей, несмотря на то, что отдельные наименования встречаются и далее, до верховьев Дона. О колониях, на востоке перемешанных с соплеменными новгородскими колониями, уже говорилось. На севере граница между кривичами и новгородской землей проходила примерно по Валдайской возвышенности, а на западе кривичи перешли за реку Великую и Чудское озеро, где уже в IX веке был основан сильный укрепленный пункт кривичей — Изборск (неподалеку от позднейшего Пскова), который затем был присоединен к Новгороду. Кривичи перешли также и через Двину (упоминающиеся на ней топографические наименования распространены вплоть до бассейна реки Неман), и чрезвычайно интересно, что на этой западной границе наименование кривичей сохранилось и по сегодняшний день, правда, лишь в устах латышей, которые и теперь называют своих русских соседей Krews (кревс), а землю русскую — земля Kreewu.

 

Вторым центром кривичей (полочан) был Полоцк на Двине, но главным и наиболее важным центром всего племенного объединения оставался всегда Смоленск на Днепре, воздвигнутый на удобном месте, на скрещении древних торговых путей (см. выше, с. 136). Произведенные В. И. Сизовым раскопки Гнездовских курганов неподалеку от нынешнего Смоленска дают нам возможность довольно ясно представить себе культуру кривичей в X веке, наполовину славянскую, наполовину скандинавскую41.

 

* * *

 

Такова картина русских племен и такова была этнографическая карта Восточной Европы в конце первого тысячелетия.

 

Вопрос о том, что же, собственно, представляли собой перечисляемые в летописи и Константином Багрянородным древнерусские племена, являлись ли они этнографическими — племенными или территориальными — политическими объединениями, занимал многих историков. Лично я полагаю, что всякая односторонняя точка зрения и одностороннее разрешение этого вопроса были бы неверны. На образование отдельных племен оказали влияние различные моменты: иногда это была прежде всего родовая традиция и родственные связи, а уже во вторую очередь — характер языка42; в других же случаях, наоборот, особенности обычаев, покрой одежды, социальные формы, вообще культура и, разумеется, иногда в большей, иногда в меньшей степени факторы политические и географические (возникновение власти и административных центров, характер территории). Несомненно, однако, что большинство племен представляет собою этнографическое целое, так как летописец, перечисляя в начале летописи полян, древлян, словен, радимичей, вятичей, северян, хорватов, дулебов, уличей и тиверцев, подчеркивает, что они «имяху бо обычаи свои, и законъ отецъ своих и преданья, кождо свой нравъ»43. Родовые имена также свидетельствуют о происхождении племени в результате разрастания рода; я не думаю, что уже в X веке идея рода и кровного союза «замутилась» так сильно, как это полагает Н. Барсов. С другой стороны, свое влияние на образование племенных единиц, бесспорно, оказывали и не этнографические факторы, и в отдельных местах летописи довольно сильно подчеркиваются моменты политические и географические. Племя — это политическое целое в пределах определенной территории, подчиненное власти князя. Впрочем, такой характер образования племени, несомненно, не являлся решающим и не исключал общности, возникшей из рода и этнографически единой.

 

Таким образом, если уже в долетописный период при образовании племенной конструкции русского народа наряду с языковыми и культурными факторами играли роль и факторы географические и политические, то позднее, как мы видим, первые теряют свое значение, а роль последних все более и более усиливается. Древние родовые и этнографические объединения исчезают и появляются новые, возникшие на географической основе под влиянием одних лишь политических и экономических факторов; или, как говорят русские историки, исчезает старый племенной быт и возникает быт областной; на месте старых племен мы видим области территориальные, объединенные в более или менее крупные союзы, над которыми установилась власть князей из рода Рюрика и его дружины. Исчезают старые племенные наименования, а их место занимают названия городских областей44, выводимые из наименований центральных городов: земля Киевская, Черниговская, Смоленская, Переяславская, Ростовская, Суздальская, Рязанская, Муромская, Полоцкая, Пинская, Туровская, Волынская, Галичская. Каждый такой город в этих землях являлся торговым, промышленным центром всей области, центром религиозным, административным и гарнизонным пунктом княжеской дружины, которая обеспечивала охрану населения города и его окрестностей, опираясь на мощные валы с укреплениями, замечательную конструкцию которых показали раскопки в Белгородке близ Киева. Захват центрального города означал завоевание всей земли, и мы видим из летописи, что варяги, заняв главные города, подчинили себе славян. Из этих городов варяги распространили свою власть на славянские племена.

 

Возможно, что эти новые политические области местами оставались и племенными объединениями, но русская история XI и XII веков большей частью говорит о том, что они включили в себя и отдельные части различных древних племен. Так, Новгородская область образовалась из словен и кривичей, Черниговская — из северян, радимичей и части вятичей, Киевская — из полян, древлян и дреговичей, Полоцкая — из дреговичей и кривичей, Смоленская — из восточных кривичей, дреговичей и радимичей, словом, этнографические границы древних племен уже не совпадали с границами новых областей; карта вновь образовавшихся политических областей выглядела по-иному, чем карта племен.

 

Еще один вопрос заслуживает особого внимания. Это вопрос об отношениях между старыми племенами и разделением восточных славян45 на три большие группы, которое, как мы видим, началось в XIII веке. Совершенно очевидно, что разделение на малорусскую (украинскую)46, белорусскую и великорусскую ветви имело свои корни уже в древний период и не было явлением более позднего времени.

 

Вопросу о возникновении русского, украинского и белорусского языков было посвящено много исследований и трудов, и, в частности, много споров вызвал вопрос о том, к какому из этих трех языков следует отнести язык тех или иных древних племен. Так, шли споры, куда следует отнести северян, вятичей и даже новгородских словен, но самые острые споры вызывал вопрос о том, кем считать древних полян, основателей русского государства, русской культуры и литературы: великорусами или малорусами47. В этом вопросе изложенная позиция крупнейшего русского лингвиста A. A. Шахматова выглядит следующим образом.

 

Древние русские племена уже в летописный период образовали три группы, или три пояса, различных наречий: 1) северорусский, состоявший из новгородских словен и кривичей; 2) среднерусский, состоявший из дреговичей, радимичей, вятичей, северян, и 3) южнорусский, состоявший из полян, древлян, волынян, уличей, тиверцев и хорватов. Южнорусский пояс положил основание Малой Руси, северный — Великой Руси; средний же распался так, что юго-восточная часть — вятичско-северская — под влиянием нового центра, возникшего в Москве, присоединилась к великорусам, в то время как из западной — дреговичско-радимичской — и части южных кривичей образовалась Белая Русь48. Еще и поныне в великорусском языке прослеживаются следы его двойственного происхождения, так как наречия к северу от Москвы сильно отличаются от южнорусских наречий (главным образом в произношении безударного а и в произношении звука г). Однако и это толкование известного русского филолога-историка не является последним словом, так как и в нем имеются весьма спорные отдельные вопросы. Однако заслуживает внимания то обстоятельство, что и русская археология на основании выводов, сделанных A. A. Спицыным, пришла к такому же заключению о наличии трех поясов, состоящих, с точки зрения представленных ими культур, из тех же племен49.

 

Подводя итог нашим современным знаниям, древнейшее развитие русского народа можно представить себе следующим образом.

 

После разделения протославян на западную, южную и восточную ветви в этой последней, издавна обитавшей в бассейне Припяти и среднего Днепра, происходила дальнейшая дифференциация на две группы с отличными друг от друга наречиями: на группу северных и группу южных племен, которые из своей колыбели начали продвигаться, первая — на север и северо-восток, на верхний Днепр, озеро Ильмень и Волгу, вторая — на юго-восток к Дону и на юг к Черному морю Между ними, видимо, уже позднее вклинилась часть славян, принадлежавшая к группе восточного языка, но сформировавшаяся на польской границе (и под влиянием польского языка), которая отделила южную группу от северной и образовала между ними средний пояс. К ней относились прежде всего племена дреговичей и радимичей Эта часть славян положила начало возникшей позднее Белоруссии, в то время как словене новгородские и кривичи северного пояса (совместно с вятичами) положили начало образованию Великой Руси, а племена южного пояса — Малой Руси.

 

Позднее на дальнейшее расчленение этих трех групп наряду с языковой дифференциацией оказали влияние и другие факторы: этническое смешение народа, в одном случае с элементами литовскими, в другом — с финскими и в третьем — с тюрко-татарскими; затем влияние различной среды, в которой развивались северная и южная ветви, влияние новых крупных политических объединений, с одной стороны, Киевского и Галичского государств и с другой — Московского, затем татарское нашествие и происшедшие в результате передвижения в южном и среднем поясе. Однако все это уже относится к более позднему историческому периоду и выходит за рамки настоящей книги Ясно, однако, что ни один из этих факторов не был настолько сильным, чтобы полностью уничтожить первоначальное единство русского народа. Белая, Великая и Малая Русь оставались и продолжают оставаться и поныне частями единого русского народа, и совершенно неправильно исключать из этого единства украинский народ либо доказывать, что он вообще нерусского происхождения. Дифференциация между Великой и Малой Русью зашла ныне так далеко, что Украина требует признания своего языка и своего народа одинаково ценными и равноправными с языком и народом Великой Руси. Однако эта дифференциация, питаемая главным образом политическими факторами, даже сейчас не зашла еще так далеко, чтобы опровергнуть фактическое единство русского народа, которое в отличие от других славянских народов всегда надежно связывает отдельные его ветви. До сегодняшнего дня, как правило, отмечает А. Мейе — замечательный знаток сравнительного славянского языкознания50, — различия в русском языке этих трех ветвей являются менее значительными, чем различия в немецких или французских диалектах, и Белая Русь, Украина и Великая Русь, даже если каждая из них приобретает политическую самостоятельность, останутся ветвями одного народа и одной из свободных частей соединенного Русского государства.

 

24 июня 1920 года

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.025 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал