Пути на богомолье

Райнер Мария Рильке. Часослов. Книга вторая.

Я вновь молюсь, Благословенный, —

Ты вновь внимаешь на ветру.

В моей пучине сокровенной

Слова для песни соберу.

Был распылен, разбит, рассеян

На сотню спорщиков мой пыл.

Я каждым смехом был осмеян

И каждой жаждой выпит был.

Я собирал себя на свалке

У покосившихся лачуг,

Мои находки были жалки —

Обрывки губ, обрубки рук.

Казалось мне: еще немного…

Но Ты, Предвечный, был вдали,

И пару глаз — увидеть Бога —

Еще не поднял я с земли.

Я был тогда — сгоревший дом,

Где лишь убийца заночует,

Пока добычу не почует,

Спеша на свет в окне чужом.

Я был, как город, зачумлен,

Где замерли слова и звуки

И смерть проходит за кордон,

Ложась, как труп, ребенку в руки.

Я был собою поражен, как будто я — не я, а он

(О мама, сколько горькой муки Из-за него

С тех пор, как сердце в робком стуке

Забилось возле твоего).

Но я теперь уже не тот:

Из груды моего позора

Возникну заново — и скоро

Найдется Разум — тот, который

За вещь одну меня сочтет,

Найдется сердце и терпенье.

(Скорей бы этот миг настал).

О Боже!

Я пересчитал Себя — потрать по усмотренью!

Священник вытащил кучу бумаг и через переводчика поведал мне, что на протяжении всей жизни его волновал один вопрос — но он всегда боялся о нем говорить. Выслушаю ли я его? Я кивнул и потянулся за кружкой кофе, нарушая свое собственное правило — кофе вечером не пить. В течение следующих двадцати минут священник без остановки изливал мне свою боль. Он говорил о девяноста девяти процентах японцев, которые не обратились ко Христу. Будут ли все они гореть в аду из-за своего неведения? Он слышал, что некоторые богословы считают: людям после смерти будет дан второй шанс. Он знает загадочное место из Первого послания апостола Петра о том, что Иисус проповедовал находящимся в аду. Он читал богословские труды, авторы которых, похоже, верили во всемирное спасение, хотя в Библии есть отрывки, указывающие на обратное. Могу ли я его чем-то утешить? Или хотя бы обсудить этот вопрос?

Размышляя вслух, я вспомнил, что Бог повелевает Солнцу вставать над праведными и неправедными. Бог не желает, чтобы хоть кто-то на Земле погиб. Последние Свои силы перед смертью Божий Сын отдал молитве за Своих врагов. Мы обсудили точку зрения, представленную Клайвом Льюисом в его прелюбопытнейшей фантазии «Расторжение брака». В ней показаны такие люди, как Наполеон, которым после смерти был дан второй шанс, но они от него отказались. «Да будет воля твоя», — с неохотой говорит Господь тем, кто лишил себя последней возможности.

«Я не знаю ответа на ваш вопрос, — произнес я наконец, — но твердо верю, что в конце времен никто не скажет Богу: «Ты был несправедлив!» Чем бы ни закончилась земная история, справедливость и милосердие восторжествуют».

Как и Иова, меня к этому выводу подвели не наблюдения и споры, а встреча с Богом. «Бог ведь способен понять мои сомнения, коль я живу в таком мире, как наш?» — спрашивали себя многие люди, брошенные в нацистские концлагеря. Я верю, что Он способен. И отчасти оттого, что данное нам Божье откровение красноречиво отражает наши сомнения.

Я бросаю вызов скептикам: пусть найдут хоть один аргумент, использованный против Бога великими агностиками — Вольтером, Дэвидом Юмом, Бертраном Расселом — который не был бы приведен в таких библейских Книгах, как Книга пророка Аввакума, Псалтырь, Екклесиаст, Плач Иеремии и, конечно же, в Книге Иова. Эти мощнейшие составляющие Писания отражают муки человека в мире, порядок в котором нарушен: боль, предательство, бессмысленность жизни, кажущееся равнодушие Бога или Его отсутствие. И самое важное: обвинения звучат со страниц Библии в форме молитв.

Молитва дает мне возможность излить Богу мои сомнения и жалобы — то есть, рассказать Ему о своем невежестве и обнажиться перед светом той реальности, которую я не понимаю, но робко ей учусь доверять. Молитва — дело очень личное. И, по мере того как я все глубже узнаю Личность, Которой я поверяю свои сомнения, они начинают рассеиваться.

В течение многих лет я упускал главную мысль притчи о сокровище. Да, человек в поте лица трудился для того, чтобы найти сокровище, но потом он «с радостью пошел и продал все, что имел, и купил поле». После своей находки он, как мне кажется, больше и не вспоминал о тех трудностях, которые ему пришлось преодолеть.