Из протокола допроса В.И. Васева, рядового 202‑й стрелковой дивизии, в Черновском РО МГБ Молотовской области

4 февраля 1947 г.

с. Черновское

Черновского района

Молотовской области

[…][623] Вопрос: Расскажите свою автобиографию?

Ответ: Я, Васев Василий Иванович, родился в 1920 г. в с. ЧерновскоеМолотовской обл. в семье крестьянина-середняка Васева Ивана Семеновича. С детства я воспитывался в своей семье и с 1928 г. поступил в школу, где окончил 7 классов. И поступил на работу в Черновское отделение почты и телеграфа, где вначале работал сопровождающим почты, а позднее, после окончания курсов телеграфистов, на телеграфе до V-1939 г. А потом поступил на курсы шоферов, и после окончания работал шофером автоколонны до 27/IX-1940 г., т.е. до призыва в Кр. Армию.

Вопрос: Каким райвоенкоматом вы призваны в Красную Армию, где и в каких частях проходили военную службу?

Ответ: Я призван в Красную Армию Черновским РВК Молотовской обл. 27/IX-1940 г. и служил в 94-м пограничном отряде до 25/X-1943 г., где принимал участие в боях против нападения фашистской Германии. После этого я был переведен в 202-ю стр. дивизию [в] автороту, где и служил шофером до момента моего пленения.

Вопрос: При каких обстоятельствах, когда и где вы попали в плен?

Ответ: Находясь в боевой обстановке, при подвозке горючего в районе Черняхов Житомирской обл.у меня получилось повреждение автомашины, и после ремонта я поехал к месту дислокации своей в/ч. Но нашей в/части [там] уже не оказалось, а место было занято немцами. И я, не зная этого, приехал к немцам и был пленен 6/XII‑ 1943 г.

Вопрос: Куда вас направили после пленения?

Ответ: После пленения меня направили в лагерь в/пл.

Вопрос: В каких лагерях в/пленных вы находились и чем занимались, будучи в лагерях?

Ответ: В первый лагерь в/пленных меня направили в гор. Житомир, где я был с 9/XII-1943 г. по 29/XII-43 г., не работал. Потом переслали в лагерь в/пленных в гор. Проскуров, где я был с 10/I-1944 г. по 21/I-1944 г., не работал. [Потом] направили в лагерь в/пленных в г. Перемышль, где я был 27/I‑ 1944 г. по 27/II-44 г., не работал. [Затем] перевели в [один] гор. [в] Германии, в лагерь в/пленных, где я был с 2/III-1944 г. по 2/IV-44 г. После распределения был направлен на работу в лагерь в/пленных «VIА» в гор. Гемер, где я был с 4/IV-44 г. по 29/III-45 г. и работал на калийно-угольных шахтах в качестве крепильщика. Но по приближению к г. Гемер линии фронта наш лагерь в/пленных направили пешим этапом и в пути этапом 6/IV-45 г. я был освобожден из плена совместно с другими военнопленными американскими войсками у г. Зайца. После освобождения я находился в лагере освобожденных военнопленных в гор. Падерборни 28/VII‑ 45 г. был направлен в гор. Штимбергв распоряжение войск Кр. Армии, где был с 6/VIII-45 г. по 18/VIII-45 г. Проходил фильтрацию и после проверки был зачислен в 571-й минометный полк в гор. Ножитад. 17/XII-45 г. был направлен с автомашиной для [использования в] народном хозяйстве СССРв гор. Брест.И после возвращения из Германии30/I-46 г. был зачислен в 868-й отд. автотранспортный батальон, где и служил до момента демобилизации, т.е. до 17/V-1946 г.

Вопрос: Расскажите режим работы и жизнь в лагере в/пленных «VIА» в гор. Гемер, [где вы] работали на каменноугольных шахтах?

Ответ: Режим работы во время пребывания в лагере в/пленных «VIА» в гор. Гемербыл следующий: подъем в 3-3³⁰ [час.], уборка и завтрак до 5 часов, на работу шли пешком с 5 до 6 часов, спускались в шахту для работы. Кончали работу в 17 часов и шли в лагерь пешим путем, после чего был в лагере обед с хлебом и около 9 часов вечера давали ужин без хлеба.

Вопрос: Какие с вами проводили беседы союзные американские военные власти после освобождения из плена?

Ответ: Союзные американские военные власти никаких бесед с нами не проводили.

Вопрос: Сколько раз и по каким вопросам вас допрашивали немецкие военные власти за время пребывания в плену?

Ответ: Немецкие власти меня ни разу на допросы не вызывали и не допрашивали.

Вопрос: Кого вы знаете из служивших в немецких карательных отрядах и в других немецких формированиях?

Ответ: Лиц, служивших в немецких карательных отрядах и в других немецких формирования, никого не знаю.

Вопрос: Кто может подтвердить ваши показания?

Ответ: Мои показания за время пребывания в плену подтвердить никто не может, так как мои знакомые перед освобождением при эвакуации погибли на территории Германиипосле бомбардировок.

Вопрос: Чем вы желаете дополнить свои показания?

Ответ: К своим показаниям я больше дополнить ничего не имею. Показания с моих слов записаны верно и мне прочитаны.

Васев

Допросил: Оперуполн. Черновского РО МГБ

лейтенант Ширинкин

Д.1448. Л.8об.-9об. Подлинник. Рукопись.

11 декабря 1943 г.

Протокол допроса В.П. Прохорова, ефрейтора 282‑ го стрелкового полка 93‑ й дважды Краснознаменной Харьковской гвардейской дивизии 57‑ й армии, в оперчекотделе Востоклага МВД

23 апреля 1946 г.

ст. Сортировочная

г. Советская Гавань

Хабаровского края

Я, сотрудник оперчекотдела Востоклага МВД лейтенант Элбакян Леон Авакимович, сего числа допросил в качестве проверяемого:

Прохоров Виктор Павлович, 1925 г.р., ур. Молотовской обл. Сивинского р-на д. Березовка, русский, гражданин СССР, бывш. чл. ВЛКСМ, из крестьян-середняков, образование 6 классов НПСШК, холост, ранее не судим.

Об ответственности за дачу ложных показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.

Прохоров

Вопрос: При каких обстоятельствах вы попали на территорию, оккупированную врагом?

Ответ: В феврале 1943 года я был призван в Красную Армию Сивинским РВК. Службу проходил в гор. Кунгурв отдельной роте связи (номера не помню) до июля 1943 года, после чего был в составе этой же роты отправлен в Саратовскую обл. в гор. Приволжск, где формировался полк связи (номера не знаю). Вся наша рота связи вошла в полк в полном составе. В конце июля 1943 года наш полк выехал в Аткарск, откуда прибыл в гор. Харьков, где формировалась 57-я армия. Я был зачислен в роту связи 282-го стрелкового полка 93-й дважды Краснознаменной Харьковской гвардейской дивизии. В составе 282-го СП я принимал участие в боевых операциях Южного фронта в р‑ не г. Кировоградадо 11 декабря 1943 года. Наша рота связи была распределена по стрелковым ротам для обеспечения связи. Я с группой в 10 человек был придан первой стрелковой роте. Первая стрелковая рота в селе Ингулокаменкапри наступлении полка оказалась в окружении. Немцы ввели в бой большое количество танков и пехоты и захватили нас в плен. Было много убитых и раненых. Все оставшиеся живыми около 50 человек были захвачены в плен.

Вопрос: Какой период вы находились на оккупированной территории, где именно и чем занимались?

Ответ: Сразу после пленения нас привели в лагерь военнопленных в гор. Кировоград, где я работал на аэродроме по постройке капониров для немецких самолетов и копал траншеи в немецком тылу. Работал под охраной немецких солдат. Из Кировограда лагерь военнопленных был эвакуирован в Бессарабию, потому что приближалась линия фронта. В апреле 1944 года лагерь военнопленных прибыл в Кишинев, откуда опять под напором наступавшей Красной Армии нас перегнали в город Гуж (Румыния).Находясь в лагере военнопленных в гор. Гуж, я работал на укреплении немецкого тыла под охраной. В июле 1944 года из лагеря военнопленных в гор. Гуж 320 военнопленных были взяты в немецкий «фаршвадри» (транспортная колонна), в том числе был взят и я. В транспортной роте я чистил и пас коней. Когда Румыниявышла из войны, нас немцы перевезли в Курляндиюв октябре 1944 года. 7 ноября 1944 года я в составе транспортной колонны 14-й танковой СС дивизии прибыл в район Риги, откуда отходили в Ригу и дальше прибыли в город Айзпуте, Латв.ССР. В Айзпуте мы всю зиму работали на подвозке продуктов питания к экипажам и ротам. В Курляндии я был прикомандирован к хозяйственной роте 36-го танкового полка 14-й танковой СС дивизии. Со мной вместе было прикомандировано 32 человека. Мы работали на подводах, заготовляли ямы для хранения картофеля на зиму, корм для лошадей, подвозили лесоматериалы для строительства бункеров и т.д. За неделю до капитуляции Германии14-я танковая СС дивизия прибыла в гор. Гробинблиз Либавы. Работая в 14-й танковой СС дивизии, я получал паек немецкого солдата, 58 германских марок в месяц, носил немецкую форму, [нам] давали погоны и заставляли их носить, но я избегал носить погоны. Я имел пропуск, дающий мне право на бесконвойное движение и работу. Когда другие принимали присягу, я не присутствовал при этом и присягу я не принял. Нас немцы называли добровольцами и считали своими солдатами. Оружия я не имел. Когда требовалось ехать на далекое расстояние, то [нас] обязательно сопровождал вооруженный немецкий солдат.

Вопрос: Когда, где и кем вы допрашивались в период вашего пребывания на оккупированной территории, сколько раз и по какому делу?

Ответ: В период пребывания на оккупированной территории я не допрашивался.

Вопрос: При каких обстоятельствах вы вернулись в СССРс территории, занятой немцами?

Ответ: 9 мая 1945 года, узнав о капитуляции Германии, я прибыл к частям Красной Армии, откуда меня отправили в город Кретинга, куда я прибыл с большой группой. В этой группе находился еще Кудинов Михаил, который со мной работал в 14-й танковой СС дивизии. В Кретинге я прошел фильтрацию и был направлен в Восточный ИТЛ, куда прибыл в июле 1945 года.

Вопрос: Подробно и правдиво расскажите о вашей преступной деятельности против Советского государства.

Ответ: Своей виной считаю то, что я сдался в плен живым и, находясь на оккупированной территории, работал по укреплению немецкого тыла и по обеспечению действий 14-й танковой СС дивизии, чем помогал фашистской Германиив борьбе против СССР. Но я работал не добровольно, а под силой оружия.

Вопрос: Кого вы знаете из не разоблаченных преступников, оставшихся на воле или содержащихся в Восточном ИТЛ?

Ответ: Знаю одного пропагандиста при 14-й танковой СС дивизии N[624]. Он проводил пропагандистскую работу среди русских, работавших в 14-й танковой СС дивизии, находился при дивизии и, разъезжая по командировкам, призывал к борьбе против «иудобольшевизма», носил немецкую форму, на рукаве имел эмблему «РОА», оружия не имел. Когда я прибыл в 14-ю танковую СС дивизию, он уже находился там, работал на общих работах. Я в 1945 году был взят на пропагандистскую работу. N 40-45 лет, украинец, среднего роста, волосы темные, губы грубые, нос нормальный, уши средние, глаза серые, ходит вразвалку. По рассказам, N до войны работал где-то на Донбассе областным кассиром, проживал он в основном в Каменец-Подольской области. Больше показать о N ничего не могу.

Вопрос: Кто может подтвердить ваши показания и о чем именно?

Ответ: Мои показания может подтвердить Кудинов Михаил, содержащийся в Восточном ИТЛ на 801-й колонне, работает на общих работах. Знает меня с ноября 1944 года по совместной работе в 14-й танковой СС дивизии. Больше никого здесь нет, кто может подтвердить мои показания.

Вопрос: Что вы хотите добавить к своим показаниям?

Ответ: Добавить к своим показаниям ничего не имею. Протокол с моих слов записан правильно и мною прочитан.

Прохоров [625]

Допросил: Сотрудник оперчекотдела

лейтенант Элбакян

Д.3880. Л.3-4. Подлинник. Рукопись.

20 декабря 1943 г.

Автобиография П.А. Заостровцева, рядового 63‑ й механизированной бригады 7‑ го механизированного корпуса 5‑ й армии, в Верхне‑ Городковском РО МГБ Молотовской области

23 августа 1946 г.

с. Нижние Городки

Верхне-Городковского района

Молотовской области

Заостровцев Павел Александрович родился 21 марта 1924 года в с. Н.‑ Городки В.‑ Городковского р-на Молотовской обл.В 1933 году поступил в В.-Городковскую нач. школу, а в 1936 г. в В.‑ Городковскую среднюю школу, которую закончил в 1942 году. С июля м-ца по 5 марта 43 года работал в бухгалтерии В.‑ Чусовского нефтеперегонного завода. 5 марта 43 г. был взят в РККА. До июля 43 года находился в 1^ом отдельном учебном автомобильном полку, а затем до 24 сентября – во 2^м ОУАП. 1 октября был отправлен на фронт.

Находился в 7-м мех. корпусе 63-й мех. бригаде автороты. Числа 10 декабря был отправлен на передовую линию обороны, где у меня получилось обморожение пальцев у ног, и вечером 19 декабря я был направлен в медсанбат. В ночь на 20 декабря 43 г. 7-й мех. корпус был окружен. Вечером 20 декабря 43 г. я был взят немцами в плен и доставлен в Кривой Рогв лагерь для советских военнопленных. Взят был в плен у села Батизман, которое находилось недалеко от станции Куцовка. 6 января 44 г. был отправлен в лагерь около г. Холм (Польша), в который прибыл 20 января. Здесь мне были ампутированы все пальцы ног русскими врачами. В конце февраля был перевезен в лагерь около г. Хохенштейн(Восточная Пруссия), в котором находился до 6 мая 44 года. Здесь лежал в тифозном бараке, т.к. заболел сыпным тифом.

После того, как перенес тиф, был 26/V отправлен в инвалидный лагерь около г. Сувалки (Польша), в котором находился до 26 сентября 44 года. Здесь раны на ногах зажили и я стал ходить. В этом лагере некоторое время работал на кухне. Чистил картошку для советских военнопленных. Здесь познакомился с другими инвалидами, которые попали в плен в первые годы войны. И некоторые стали потом мне хорошими друзьями-товарищами до конца плена. Лучшие товарищи, с которыми имею связь до сего времени: 1. Василий Д. Грушевский, адрес: г. Новосибирск; 2. Иван Захарович Цветков, адрес: Великолукская обл., ст. Мартисово; 3. Владимир Иванович Фурсов, домашний адрес: Киргизская ССР, г. Пржевальск; адрес института, в котором [он] учится – г. Алма-Ата.

26 сентября был перевезн в лагерь около г. Торн (Германия[626]), где и был освобожден 23 января 45 года советской разведкой. В Брест-Литовскесодержался на проверочно-фильтрационном пункте 3 дня, откуда был направлен на место жительства. Домой прибыл 20/II-45 г. С апреля 45 г. по апрель 46 г. работал в Б. Карьере«Уралнефть» десятником. По собственному желанию рассчитался и 17 августа поступил на работу в Павловскую начальную школу учителем.

К сему Заостровцев

Д.2091. Л.5-7. Подлинник. Рукопись.

Годы

Два последних года войны на страницах учебников, энциклопедических словарей выглядят триумфальным шествием войск антигитлеровской коалиции, изредка сбивающимся с ритма вследствие частных неудач – в Арденнахна Западе, в венгерских пустошах на Востоке. В 1944-1945 гг. линия фронта неуклонно продвигалась в сторону Германии. Вермахт слабел. На пополнение его поредевших дивизий призывали 16-летних подростков. В германском фольксштурме – так называлось военное ополчение – винтовки и фауст-патроны раздавали старикам и детям. «Военнослужащие германского фольксштурма во время своего использования, – гласил приказ Гитлера, – числятся солдатами в соответствии с законом о военной службе»[627]. Людские ресурсы были исчерпаны. И пришлось ставить под ружье граждан воюющих с Рейхом стран, в том числе и советских военнопленных. 28 января 1945 г. Гитлер назначил генерала Власова главнокомандующим русскими воинскими частями и подразделениями, действовавшими в составе вермахта, одновременно признав их вооруженными силами союзного с Германиейгосударства[628]. Все было тщетно.

Противники рейха с каждым днем усиливали давление по всем фронтам. Советские войска безоговорочно владели стратегической инициативой, проводя одну за другой крупномасштабные наступательные операции. «Германская империя разваливалась и на востоке. […] За неделю русские разбили 28 германских дивизий, взяли 350 тысяч пленных – немцы потеряли вдвое больше, чем в Сталинграде. Немецкий центр был прорван, и весь июль русские армии наступали через равнины Польши», - так описывает британский военный историк А. Тейлор результаты операции «Багратион» летом 1944 года[629]. За ней чередом шли другие: Ясско-Кишиневская, Висло-Одерская, Берлинская... Приближалась победа.

Но если оторваться от штабных карт фронтового или армейского звена, испещренных красными стрелами, со всех сторон приближающихся к центру Германии, и взглянуть на военные действия глазами ротного командира, водителя-механика танка, артиллериста или летчика, картина становится иной. А кто сказал: в правобережье шлях/ Был отдыхом в салютах и наградах? / Мы пушки протащили на руках/ И каждый нес еще по два снаряда/[…] Тылы застряли где-то под Полтавой/ И опустели наши вещмешки/ Но все равно мы шли на берег правый/ И вплавь, когда тонули челноки/, – таким видел победоносное наступление по Украинепоэт, работавший во фронтовой газете[630].

Для фронтовиков война превратилась в тяжелую, нудную работу, на которой, конечно, убивали, и убивали много и часто, но сама смерть воспринималась в порядке вещей, как самое обычное явление по обе стороны фронта. «Настроение было какое-то равнодушное, одним словом. Приказ так приказ, надо выполнять. Ну, убьют, получишь пулю и все тут. О чем тут говорить? Просто вся эта война людям за четыре года надоела до смерти. А чтобы каких-то там разговоров или еще чего-то такого – ничего этого не было. Шли как на работу»^[631].

Большие стратегические операции, на самом деле, складывались из множества боевых столкновений, в которых военное счастье далеко не всегда было на стороне «больших батальонов». Немцы сопротивлялись отчаянно и умело: маневрировали, при любой возможности проводили активные действия, ударяя по флангам движущихся на запад советских частей и соединений, контратаковали, искали и находили стыки между наступающими эшелонами, брали в окружение вырвавшиеся вперед соединения, блокировали плацдармы, производили разведывательные поиски. И брали пленных: пехотинцев, связистов, летчиков, сбитых над немецкой территорией. (док. № 258, 280, 257, 259, 270, 271, 286).

В конце октября 1944 г. началась Будапештская стратегическая наступательная операция силами 2-го и 3-го Украинских фронтов (командующие - маршалы Р.Я. Малиновский и Ф.И. Толбухин). В конце декабря войска этих двух фронтов соединились в районе Естергома, завершив окружение будапештской группировки противника и взяв венгерский город Секешфехервар. Очень подробную запись об этом оставил командир роты гвардейской стрелковой дивизии Иван Федорович Ведерников; в частности, от того взвода, с которым он был отрезан от основных сил наступления, осталось в живых всего 5 человек, включая его (док. № 273). Однако уже в январе 1945 г. (со 2 по 6 января) войска 2-го и 3-го Украинских фронтов вели бои по отражению контрударов противника, стремившегося деблокировать окруженную в районе Будапештагруппировку (док. № 276, 277, 280). 22 января войска 3-го Украинского фронта оставили город Секешфехервар. Так это описывает старшина И.М. Дегтев: «Я участвовал в боях в составе 84‑ й Краснознаменной Харьковской стрелковой дивизии 382-го ордена Кутузова стр. полка. Наша часть занимала оборону на окраине города Секешфехервар, а немцы наступали на город и прорвали нашу оборону. После прорыва немцы обошли нас с флангов и окружили. Мы хотели выйти из окружения и пошли с боем, но у немцев было больше сил и танков, и поэтому мы не могли устоять. Немцы подошли вплотную, скомандовали: «Руки вверх!» и меня обезоружили. Сопротивление мы прекратили, т.к. у меня осталось 3–4 патрона» (док. № 281).

В сражении на реке Дравана стыке Хорватиии Венгриив полосе наступления войск 3-го Украинского фронта 233-я стрелковая дивизия РККА сошлась в бою с 1-ой казачьей дивизией войск СС, набранной из советских граждан. В ходе ожесточенного боя обе стороны понесли значительные потери, в том числе и пленными (док. № 280).

12 января 1945 г. началась Висло-Одерская операция. Особенностью этой операции были фронтальные удары: войска 1-го Украинского и Белорусского фронтов не окружали противника, а продвигались вперед, оставляя его в тылу, причем наступление шло тремя ударными эшелонами, сменяя друг друга. Противник наносил удары с тыла. Рядовой Л. Антраков вспоминал: «26/I‑ 45 г. и 27/I‑ 45 года были в наступлении. 27/I‑ 45 г. я попал в 2 часа дня в плен немцев в районе г. Краков, километров 50 пройдя [от] г. Краков (Польша). […] Ночью на 27/‑ 45 года наш батальон находился в обороне в лесу. Я находился при штабе батальона, который от занятой обороны был в 500 метрах. Утром наш б-н пошел в наступление, занял ст. Суха. После чего наш штаб приготовился к переходу на новый Н[аблюдательный]П[ункт] на ст. Суха. Мне пом. ком. взвода дал приказ снять старую линию, которая проходила лесом в тылу наших войск. Когда я стал снимать эту линию, дошел до леса, наскочил на немцев, которых было человек 10. […] Я никак не ожидал, что в тылу у нас могут быть немцы. Шел, винтовка была за спиной и катушка была также за спиной. Когда пришел в лес, немцы пропустили меня, а потом выскочили и сказали, что: «Русь, комм!». А потом подошли, сняли винтовку и повели» (док. № 282).

В битве на Одерев апреле 1945 г. вступила в бой 600-я пехотная дивизия вермахта. Под таким номером в составе сухопутных вооруженных сил значилась первая дивизия РОА. Задачи, поставленной перед ней германским командованием, она не выполнила, но несколько пленных захватила. «Трех захваченных раненных советских солдат власовцы перевязали и, по словам Иванова, «в петлицы повесили картонные записи по-немецки: «Wlassow-Leute». Позже вечером (10 февраля 1945 года), погрузив их на танки, отправили в тыл. Эти картонки предохраняли их доставку в госпиталь живыми»[632]. Военнопленные на допросах в «Смерше» не признавались, что были взяты в плен русскими солдатами вермахта. Это было слишком опасно (док. № 265).

Пленных, естественно, было немного. По данным немецких архивов с декабря 1944 г. по март 1945 г. в плен попали 27 629 советских солдат[633]. Ожесточение достигло таких пределов, что у захваченного в марте – апреле красноармейца было очень мало шансов живым добраться до сборного пункта. Тех, кому посчастливилось уцелеть, немедленно направляли на оборонительные работы, иногда в составе специально организованных рабочих команд.

Рядовой М. Назин так описывает свое пребывание в рабочем батальоне: «С этим батальоном я был в разных населенных пунктах оккупированной территории. Строили дороги, мосты, копали окопы и противотанковые рвы. Все время находились от передовой линии километров [в] 10-15. В боях против Красной Армии наш батальон, в том числе и я, не участвовал, оружия у нас никакого не было. Было нас 100 человек и над нами была охрана человек десять немецких солдат, вооруженных автоматами и винтовками» (док. № 257). Военнопленные работали на торфяной фабрике (док. № 259), на ванадиевом заводе (док. № 261), в шахтах по добыче железной руды (док. № 260), на сахарном заводе (док. № 265) и т.д. Кроме того, военнопленных передавали для помощи на сельскохозяйственных работах немецким крестьянам (док. № 262, 264, 278).

Ситуация в лагерях для военнопленных оставалась тяжелой. Кормили плохо. Работать заставляли много и тяжко. Цитируем объяснительную запискустаршего лейтенанта Е.Н. Скороспешкина, находившегося в офицерском лагере: «9 ноября 1944 года с окованными руками в цепи погрузили в вагоны и отправили в лагерь гор. Альтенграбов, где находился до апреля 1945 года. Работать выгоняли на самые тяжелые [работы]: долбил камень, копал песок» (док. № 272). Другой лейтенант дает еще более подробное описание видов лагерных работ: «С 30/X-1944 г. и по 30/XII-1944 г. я содержался в 13-м пересылочном лагере [на] ст. Костра (Венгрия). Нигде не работал. В январе был отправлен вместе с другими военнопленным в числе 140 человек под конвоем немецких солдат в рабочий лагерь 542 [в] г. Леобен (Австрия). Находился в этом лагере до момента освобождения из плена, то есть до 9 мая 1945 г. Работал на дорожных работах, устилал камнем дороги или, иначе сказать, мостил дороги. Работал в лесу по заготовке дров. На работу и с работы водили нас немецкие солдаты, вооруженные винтовками и автоматами. Питание получал по норме, установленной для военнопленных. Свободного хождения не имел» (док. № 273). «Что это за плен? Вот немецкий плен – это плен, – брюзжал майор РОА Шелаев, попавший к американцам после капитуляции Германии, – Раза по три в день выстраивали для проверки. Убежал кто-нибудь, не убежал, сейчас «построиться всем!» и пересчитывают всех до тех пор, что недостающий человек уже несколько дней тому назад повесился где-нибудь за печкой, или просто помер с голоду. А вот еще приехал однажды нем. генерал. Выстроил, конечно, весь лагерь. Он и спрашивает через переводчика: «Хочу знать ваше мнение. Как вас лучше хоронить: всех вместе, или отдельно?» Ну, мнение, безусловно, единодушное: всех вместе, гамузом, в одну яму. Потом генерал спрашивает: «Какие ко мне вопросы?» «Да вот, насчет пищу нельзя ли улучшить…» «Нет, нельзя. Сталин не подписал женевскую конвенцию». Больше вопросов не было. Вот это плен! Разнообразно было»[634].

В 1945 г. могли и не отправить в лагерь. Сержант И.Д. Малков, взятый в плен 2 февраля 1945 г., в связи с этим вспоминал: «В немецком плену я находился всего лишь 3 месяца, т.е. с 2/II‑ 45 г. по 9/V‑ 45 г. После чего меня Красная Армия освободила в гор. Арнове. Работы я у немцев никакие не выполнял, а немцы нас, пленных, примерно человек 13, все вели путем своего отступления» (док. № 283).

Порой из плена удавалось бежать, как правило, с этапа (док. № 257, 258, 267). В последние недели войны солдаты вермахта, охранявшие лагеря, больше задумывались о собственной судьбе, чем об исполнении воинского долга. Рядовой В.В. Сельков рассказывал, как охранник оставил на короткое время свой пост во время разгрузочно-погрузочных работ, и в результате 5 советских военнопленных на проходящем товарном поезде проехали 150 км до линии фронта (док. № 274). Но наиболее невероятным представляется рассказ гвардии старшего лейтенанта А.П. Масленикова о побеге группы из 10 человек в ноябре 1944 г. Эта группа связалась с местным подпольем, переоделась в немецкую форму, переночевала в немецком общежитии и спокойно выехала поездом из Будапештадо самой линии фронта, где встретилась с разведкой 3-го Украинского фронта (док. № 270, 271).

Дата последнего пленения в имеющихся документах – 26 марта 1945 г. (док. № 286), когда старшина авиационного полка В.Я. Ершов был сбит, и приземлился в расположение германских войск в районе Бискау. Оставалось 43 дня до победы, – победы, оплаченной кровавой ценой.