Волшебные сказки

1. СЫН КУЛБАДАГУС [1] И СЫН МАЛИКА

Сын кулбадагус из рода Бораты с сыном малика[2] поехали свататься к сестре семи великанов. Сын малика был женихом, а сын кулбадагус сопровождал его. Когда миновали они полпути солнце уже заходить стало.

Сын кулбадагус и говорит товарищу:

— Не след нам так ехать: прежде нужно минаваров[3] к ним заслать, а то если нагрянем на них врасплох, стыдно нам будет!

А сын малика ему ответил:

— Кого же нам послать туда, коль здесь в степи живой души не видно!

— Запустим к ним наши стрелы, они и возвестят им о нашем приезде!

— Тогда ты первый запускай стрелу, — сказал сын малика, — ты старший.

— Нет, — возразил сын кулбадагус, — сначала ты должен запустить стрелу, ведь ты их зять и твоя стрела должна предупредить их.

Запустил стрелу сын малика, полетела она, свистя, между небом и землей. Вонзилась в притолок над дверью дома семи великанов, обломала в потолке среднюю балку... Задрожали великаны, говорят друг другу:

— Ох, пришла наша погибель! Злая сила на нас движется! А сын кулбадагус чиркнул на бумаге послание:

«Не пугайтесь, великаны, любимцы богов, едем свататься к сестре вашей!»

Затем он продел бумагу на стрелу и запустил ее в небо. Выше облаков поднялась она, летит, сверкая огненными искрами. Попала стрела снова в дом великанов, обрушила притолок, обломала крайнюю балку в потолке, вонзилась в стену напротив двери. Задрожал весь дом, затрясся до основания.

Великаны в обморок попадали. Младший из семи братьев читать умел, увидел он бумажку на конце стрелы, прочел послание и возрадовался.

— Не пугайтесь, братья мои, это свататься к сестре нашей едут сын малика с сыном кулбадагус, стрелы свои минаварами запустили.

Повеселели великаны, приготовились, как подобает, к приему гостей.

К этому времени и гости прибыли.

Встретили их с честью, пригласили в дом, посадили на почетном месте, а потом обратились к ним с вопросом:

— Гости наши дорогие, верно, не без дела вы к нам заехали? Сын кулбадагус им отвечает:

— Сын малика приехал просить руки вашей сестры, если вы удостоите нас этой чести.

— Дорогие гости, как мы можем отказать вам, коль вы сами нам такую честь оказываете.

Всю ночь до утра великаны потчевали своих гостей. А утром, когда рассвело, братья-великаны сказали сыну кулбадагус:

— Мы собираемся на охоту, возьмем и тебя с собой, а зять молодой пусть с сестрой нашей дома останутся.

Уходя, отдали они сестре своей ключи от семи дверей. Наказали ей строго:

— Вот тебе семь ключей. Шесть комнат отомкни, а седьмую открывать не вздумай, не то нас и себя погубишь!

С тем и отправились они на охоту. Стала тут девушка открывать двери, а сын малика ходит за ней по комнатам, добро великанов осматривает. Сказал он девушке:

— Отопри и седьмую дверь, я погляжу, что там спрятано.

— Нельзя седьмую дверь открывать, никогда ее еще не отмыкали!

А он стал ее молить и упрашивать:

— Открой дверь, посмотрю я, что за ней такое делается.

До полудня упрашивал он девушку. Когда же она не согласилась, оседлал он своего коня, вскочил на него и решил покинуть девушку. Говорит он ей напоследок:

— Не будешь ты мне, сестра великанов, послушной женой! Не почитаешь ты меня и даже единственную мою просьбу исполнить не хочешь — не можешь открыть эту дверь заповедную, чтоб мог я хоть одним глазом взглянуть, что за нею скрывается. Не видеть тебе меня больше, как и я тебя не увижу. А как вернется вечером мой товарищ, скажи, пусть догоняет меня.

Зарыдала девушка, слезы ее бусинками из глаз покатились. Говорит она сыну малика:

— Навлечет это на тебя беду! Но ничего не поделаешь, придется открыть тебе тайну: приехал ко мне свататься с Черной горы Черный уаиг[4], а братья мои осилили его с божьей помощью, связали, заковали в цепи железные и держат его в этой комнате за семью дверями. Как только я приоткрою двери, и увидит он свет, исходящий от моего лица, тогда разорвет он цепи свои, выскочит, проглотит тебя, а меня похитит.

Но сын малика продолжал ее упрашивать:

— Приоткрой дверь немножко, я только взгляну на этого уаига.

Не смогла девушка больше противиться и дверь чуть-чуть приоткрыла.

Как коснулось уаига сияние ее лица, разорвал он цепи, бросился к девушке, вскинул ее на спину, а сыну малика сказал:

— Весь день сегодня я слышал твои уговоры. Не видать бы мне сестры семи великанов, если бы не ты! Проглотил бы я тебя в один присест, но так и быть пощажу тебя за это.

И унес великан девушку далеко-далеко в Черные горы.

Стал сын малика рвать на себе волосы, убивался до самого вечера, пока ни вернулись с охоты сын кулбадагус и семеро великанов. Увидели они сына малика, убитого горем, и спрашивают:

— Что с тобой, сын малика, о чем печалишься?

— Что может быть еще хуже: похитил сестру вашу великан с Черной горы!

Горюют великаны, раздумывают, как бы им из беды сестру свою вызволить.

Сказал им тогда сын кулбадагус:

— Жизни своей не пожалею, разыщу ее, другого выхода у меня нет, а сын малика пусть останется с вами! Если не вернусь в этот день через год, то знайте, нет меня больше в живых, убейте тогда сына малика за кровь вашей сестры.

Повесил на себя юноша колчан со стрелами и обратился к богу с молитвой:

— О бог богов, сотворивший всех нас, будь моим покровителем в дороге!

Отправился он в путь, идет, идет и вдруг видит: лежит на земле у берега моря, припав губами к воде, человек, жадно глотает и взывает к богу:

— О господи, погибаю от жажды! Подошел к нему сын кулбадагус и сказал:

— О, видно погибели на тебя нет, впервые вижу такое чудо — я и чашку воды с трудом выпиваю, ты же осушил почти целое море, а все жалуешься богу, что умираешь от жажды.

— Это нет погибели на сына кулбадагус и сына малика: приехали свататься к сестре семи великанов, а уаиг с Черной горы похитил ее — вон уносит, видишь?

— Вижу, — сказал сын кулбадагус, а затем обратился к незнакомцу с просьбой:

— Прицелься стрелой моей в него, а я выстрелю.

Взял незнакомец стрелу у сына кулбадагус, прицелился в уаига, а сын кулбадагус выстрелил.

— Ну что? Неужели стрела даже не задела его?

— Ах, провалиться тебе на этом месте! Правое бедро ему начисто оторвало!

— А с девушкой что, не бросил он ее?

— Как бы не так! На одной ноге бежит так быстро, что из глаз уже скрылся.

Пошел сын кулбадагус вместе с человеком, выпивающим море, дальше. Идут они, идут и вдруг видят: лежит кто-то на спине, стрелой в небо целится. Говорит ему сын кулбадагус:

— Бог в помощь тебе, добрый человек! Что это ты делаешь, куда целишься, скажи на милость?

— Целюсь я в птичку Дурадзин, хочу стрелой достать ее, а она в облаках прячется.

Сказал тогда ему сын кулбадагус:

— Ах, да не увидеть тебе белого света, я дорогу едва различаю, а ты вздумал птичку Дурадзин в небе поймать.

— Пусть не увидят белого света сын малика и сын кулбадагус: поехали свататься к сестре великанов и дали ее похитить уаигу с Черной горы!

— А видишь ты еще его?

— Нет, не вижу я его больше, спустился он уже к себе в подземелье.

— А ведь мы за ним гонимся, с жизнью расстаться готовы, лишь бы настигнуть его.

Стало их теперь три товарища, идут они все дальше и дальше. Вдруг встречается им человек, и тащит он на спине горы и долы.

— Эх, пропади пропадом твоя сила, мне трудно нести на спине колчан со стрелами, а ты горы и долы на себе тащишь!

— Пусть силы лишатся сын малика и сын кулбадагус: посватались они к сестре семи великанов и не уберегли ее — похитил ее уаиг с Черной горы!

— Да ведь мы из-за него пропадаем здесь!

Сбросил тогда путник со спины горы и долы и зашагал вместе с ними.

Стало их теперь четверо товарищей.

Дошли они до середины поля.

Уаиг же ушел под землю[5], а вход завалил огромной каменной плитой. Взобрались на нее путники, стоят в раздумье — не знают, как спуститься в подземелье.

Сказал тут сын кулбадагус тому, кто мог поднять долы и горы:

— Ты ведь нес на себе горы высокие, долины глубокие, неужели камень этот не сдвинешь в сторону?

Схватился тот за камень, но даже с места не смог его стронуть. Обратился тогда сын кулбадагус ко второму:

— Попробуй-ка, ты ведь море хотел выпить?! Отодвинь камень немного в сторону!

Испытал и тот свою силу, но ничего сделать не смог. Сказал тогда сын кулбадагус третьему:

— В птичку божию Дурадзин ты целился в небе, а с камнем на земле не справишься?

Но и тот не пошевелил каменной плиты.

Взялся тут за камень сын кулбадагус, подхватил его, завертел как мельничное колесо. Вырвалось из подземелья страшное огненное пламя, заволокло все вокруг клубами черного дыма.

— А с огнем этим что нам поделать? Нам через такое пламя не пробраться!

И сказал тот, кто горы на себе таскал:

— Привяжите меня за веревку и спустите в подземелье.

Стану кричать: «Горю, горю!» — поднимайте тогда живее обратно.

Обмотали его железной цепью и опустили под землю. «Горю, горю!» — послышалось оттуда вскоре, и его тотчас подняли наверх.

Опустили ловца божьей птички Дурадзин. «Горю, горю!» — закричал тот, и его тоже вытащили наверх.

Привязали и того, кто море хотел выпить, но и его тут же обратно пришлось поднять.

Тогда сказал им сын кулбадагус: «Видно никому из вас с огнем не справиться, привяжите теперь меня самого и опустите в подземелье. Закричу если я: «Горю, горю!» — в семь раз ниже опустите меня, если еще раз крикну — еще в семь раз ниже опускайте, а как услышите, что сгорел, — бросьте меня в самую глубь земную.

Привязали его к веревке, повис он над пламенем и закричал: «Горю, горю!» Опустили его тогда в семь раз ниже, и снова слышат они: «Горю, горю!» Опустили его опять в семь раз ниже. Наконец, донеслось до них: «Сгорел!» Тогда совсем освободили они веревку, лишь верхний конец ее удержали.

Полетел сын кулбадагус прямо в пылающий жаром очаг уаига. Выскочил оттуда обгоревший, осмотрелся вокруг. Видит: спит на кровати из слоновой кости уаиг, у изголовья у него сидит девушка. Плачет она горькими слезами, бусинками катятся они из глаз ее. Как завидела она сына кулбадагус, говорит ему:

— Да станешь ты жертвой всемирного потопа, зачем ты сюда явился: не довольно разве того, что я здесь погибаю, и ты тоже хочешь жизни лишиться!

А сын кулбадагус говорит ей в ответ:

— Лучше скажи, что нам делать, где найти такое средство, которое могло бы сразить уаига?

— Нет ему ни от чего погибели, но как уснет он в какой день, так спит до того же дня другой недели.

Три товарища сына кулбадагус стоят наверху, держат в руках веревку, и она до самого низу спускается, висит. Сказал тогда юноша девушке:

— Привяжи себя к этой веревке, и мои товарищи вытянут тебя наверх.

А девушка ему ответила:

— Привяжи ты себя первым, сначала пусть они тебя поднимут!

— Нет, из-за тебя я сюда спустился, из-за тебя и погибнуть готов, разве могу я тебя здесь одну оставить?!

Настоял на своем юноша, привязал девушку к веревке, и его товарищи подняли ее наверх.

Как увидели они такую красавицу, не спустили больше веревку вниз. И лук сына кулбадагус со стрелами тоже с собой забрали.

Сдвинули неверные друзья втроем каменную плиту, завалили выход из подземелья.

Остался сын кулбадагус под землею, в жилище уаига, и стал горевать: «Вот проснется он, зарежет меня!» Вдруг слышит он, из угла стон раздался. Подошел он и видит: в яме лежит старуха, один клык в землю упирается, другой неба касается.

Сказал ей тогда сын кулбадагус:

— Горе твоей голове, если ты не укажешь мне, как убить уаига!

В ответ старуха ему говорит:

— Я мать этому уаигу, разозлился он на меня и бросил в эту яму... И сухие корки сюда мне кидает. Вон, видишь во дворе сложено двенадцать вязанок дров. Принеси их, положи ему на грудь, разведи огонь, и сгорит он тогда дотла.

Принес юноша двенадцать вязанок дров, разжег костер на груди великана и сгорел великан дотла, превратился в черный уголь.

А юноша снова угрожает старухе:

— Если сейчас же не скажешь, как на землю мне выбраться, предам тебя страшной смерти.

— Не легко отсюда путь сыскать на землю! Но испытай свою судьбу: за дверью привязаны два барана, черный и белый, отойди в самый дальний угол, закрой глаза и с разбегу схвати одного из них за рога. Схватишь рукою за рога белого барана — твое счастье: подбросит он тебя в семь раз выше, и. увидишь ты белый свет. А выпадет тебе злая доля — схватишь за рога черного барана, швырнет тебя в семь раз глубже, попадешь ты во власть Донбеттыра[6].

Вознес сын кулбадагус моление к богу:

— О всевышний бог, сотворивший меня, не уготовь мне несчастливой судьбы! О Уастырджы, если ждет меня погибель на этом пути, будь мне покровителем и в последние мои минуты!

Зажмурил он глаза, разбежался... Но, знать, было ему на роду несчастье написано. Ухватился он за рога черного барана, бросил тот со всей силы юношу в глубь земли, еще в семь раз ниже. И попал он во владения Донбеттыров.

Побрел он по подводному царству. Бог, единый всем покровитель, направил его к кулбадагус. Кулбадагус и ее три дочери встретили его радостными восклицаниями: «О, чудеса, откуда попал к нам, в подводное царство Донбеттыров, земной житель?!»

— Скорей приготовь, чем попотчевать гостя! — сказала кулбадагус старшей дочери.

Побежала девушка, просеяла муку в деревянное большое корыто, стала и призадумалась.

Сын кулбадагус и спрашивает: — Чего ты голову повесила, руки опустила? А мать пояснила:

— В реке нашей дракон лежит и не дает нам воды, нечем ей тесто замесить.

— Пусть не ставит пока тесто. Дайте мне кувшины ваши, пойду я сам за водою и посмотрю, что у вас там за дракон сидит.

А женщина умоляет его:

— Да падут невзгоды твои на мою голову. Не ходи ты туда, проглотит он тебя.

— Проглотит или нет, это еще посмотрим! Скорее давайте кувшины!

Взял он у женщины кувшины и спустился к источнику. Как завидел его дракон, закричал:

— Эй, ты, парень! Не был бы ты в наших краях гостем невиданным, проглотил бы я тебя, но делаю тебе на этот раз снисхождение! Возьми воду! Но больше приходить сюда не вздумай, не вернешься в другой раз отсюда!

Отнес юноша воду, замесила девушка тесто, испекла лепешки; попотчевали гостя вдоволь.

Взял снова он кувшины и опять отправился за водой. Открыл тут дракон свою пасть и проглотил его. Как очутился юноша в утробе дракона, достал из кармана перочинный ножик, стал кромсать ему внутренности.

А дракон ему говорит:

— Не изрежь меня насмерть, изрыгну тебя обратно!

— Нечисть проклятая! Хочешь ты, чтоб люди меня считали твоей отрыжкой. Я сам найду дорогу отсюда!

— Если так не хочешь выбраться, выплюну тебя с водою, мною выпитой.

— И люди меня плевком твоим посчитают, нечистая сила! Не бывать этому!

Убил он дракона, взрезал ему правый бок под лопаткой и вылез оттуда. Возвратился он к кулбадагус и говорит ей:

— Теперь носите воду сколько вам угодно, убил я врага вашего!

— Убил дракона? Да разве найдется такой храбрец? Кому жизнь надоела? Ах, чтоб провалился этот дракон!

— Если не веришь, то прикажи погнать быков своих, черного и белого.

Погнали черного и белого быка к реке, и они с жадностью набросились на воду: пили, пили до тех пор, пока не лопнули.

Пошли тогда слухи по всему подводному царству, что земной человек убил дракона. Бросились жители к реке, стали носить воду. Призвал тогда юношу царь Донбеттыров и сказал ему:

— Отдаю тебе мое царство, и отныне царствуй себе на здоровье!

А сын кулбадагус ответил ему на это:

— Не нужно мне твое царство, но если хочешь меня отблагодарить, помоги мне на землю выбраться...

— Трудно тебе будет найти дорогу на землю, но все же дам тебе совет: в горах живет черная орлица, раз в неделю на землю взлетает; если не возьмет она тебя, нет тебе выхода отсюда.

Поднялся сын кулбадагус на эту гору, подошел к орлиному хадзару[7]. Приложил он ухо к двери и слышит: один поет, другой смеется, а третий плачет.

Крикнул он с порога:

— Гостя не принимаете, хозяева? Выбежали к нему три девушки:

— Гость всякий угоден богу!

Завели они его в дом, усадили, а он их спрашивает:

— Скажите, будьте милостивы, почему одна из вас поет, другая смеется, а третья плачет, что это за диво?

— А вот что за диво, коли спрашиваешь: мы, дочери орлицы, в дань отданы страшному змею, живет он в горах высоких. Вот за той из нас, которая плачет, приползет змей сегодня вечером и проглотит ее первую. Та, что смеется, будет жить еще до завтрашнего вечера, а у той, что поет, есть еще два дня сроку: до послезавтра будет жить, потому и поет весело.

— Не бойтесь, я спасу вас.

Наточил он свой меч, а сам за дверью спрятался. День клонился уже к вечеру, когда стал змей с горы сползать.

Ползет он, горы и долы на своем пути сдвигает, глыбы земли в разные стороны разбрасывает. Приполз змей к орлиному дому, закричал зычным голосом:

— Вечерняя моя дань, выходи наружу!

Выпрыгнул тут из-за двери сын кулбадагус, стал его на куски кромсать. Убил он змея и бросил его в пропасть с вершины Черной горы. А дочери орлицы ликуют, не знают от радости, куда и посадить юношу.

К этому времени орлица, которая на землю летала, в обратный путь пустилась. Пошел вдруг ливень, потоками вода с гор хлынула и стала сносить все на своем пути. Спросил тогда юноша девушек:

— Что за невиданный дождь? Ведь только что солнце светило?

— Что за ливень, спрашиваешь? Это слезы нашей матери: она с земли возвращается, знает, что одна из дочерей ее будет съедена змеем сегодня, вот она и плачет.

Но вдруг дождь перестал, и выглянуло такое яркое солнце, что кругом все засверкало.

— А что это означает? Только что дождь лил, как из ведра, а теперь солнце засияло.

— Это мать наша смеется от радости, узнала она, что дочери живы.

Но поднялся тут внезапно ветер, такой сильный, аж горы задрожали, и деревья к земле преклонились. — Что за вихрь такой, ведь только что солнце на небе стояло?

— Это мать наша приближается к дому и крыльями машет. Спрячься скорее, чтобы тебе от радости вреда какого ни причинила.

Опустилась орлица на землю, влетела в свое жилище и спрашивает дочерей:

— Как вы живы остались? Разве змей не явился за данью?

— Нет, не явился на этот раз.

— Не верю, не мог он не спуститься с гор, да и пахнет у вас тут аллоном! [8]

— Откуда же у нас запах аллона, это ты принесла его с земли.

— Нет, доченьки, кого-то вы от меня прячете, лучше покажите мне.

— Раз уж ты настаиваешь, скажем: пришел к нам человек с земли, и убил он нашего врага.

— Скорей приведите его, хочу взглянуть на него! Привели девушки юношу, и орлица от радости семь раз проглотила его и семь раз обратно выбросила.

— Послушай-ка, юноша, нет у меня даров драгоценных, чем отблагодарить тебя, но возьми в награду дочерей моих, пусть прислуживают тебе.

— Нет, не возьму я от тебя дочерей, но если ты мне добра желаешь, укажи мне дорогу на землю.

— Я доставлю тебя на землю, но нужно мне много еды в путь заготовить: хлеба триста пудов и девять быков.

Тогда юноша отправился к царю Донбеттыров. И начали Донбеттыры свозить к дому орлицы съестное, пока не собрали все, что на дорогу ей было надобно.

Когда рассвело, орлица опустилась на поле, расправила крылья.

— Накладывайте мне на спину все, что в дорогу мне потребуется.

Стали они нагружать орлицу, положили ей на спину хлеба триста пудов и девять бычьих туш мяса. И говорит тогда орлица юноше:

— Садись ко мне на спину, между двух крыльев. Сделаю я круг, как услышишь мой клекот, сразу забрось мне одного быка в рот и двадцать хлебов вместе с ним. Будь всегда наготове и не забывай с каждым новым кругом забрасывать мне в рот мою долю; забудешь — не удержу тебя, и ты погибнешь:

Сел сын кулбадагус между орлиными крыльями, и полетела орлица. Круг за кругом все выше и выше поднимается она. Как услышит юноша клекот, бросает бычью тушу и двадцать хлебов. Так и поднялась орлица ввысь, осталось ей до земли еще один круг описать, но не хватило больше пищи.

Затревожился юноша: «Не удержит меня, бросит!» Срезал тогда он мясо со своих бедер, кинул орлице в рот. Поняла орлица, какую пищу ей юноша бросил и спрятала ее под языком, взмахнула еще раз крыльями и вылетела на землю.

Опустилась она, слез сын кулбадагус с ее спины, а орлица ему говорит:

— Ступай теперь, доброго тебе пути!

Пошел юноша, идет, прихрамывает, еле ступает — нет силы у него в бедрах, нет на них мяса. Орлица и спрашивает его:

— А почему ты, сын кулбадагус, хромаешь?

— Просто так! Устал я, сидел долго, ноги затекли.

— Подойди-ка, дай взглянуть на тебя.

Возвратился к ней гоноша, орлица осмотрела его, видит: нет мяса у него на бедрах.

— Куда подевалось мясо с твоих бедер?

— Что же было делать? На последнем кругу не хватило у меня быка для тебя, побоялся я, что не станет у тебя сил, срезал мясо со своих бедер, и кинул тебе в рот.

Орлица велела ему лечь на землю вниз лицом, затем достала из-под языка мясо и приложила к его ранам. Провела до ним шелковым платком, и ран как не бывало: стал юноша в семь раз сильнее, чем был прежде. Поднялся он с земли и отправился в дорогу. Идет себе, вдруг видит свинопаса: пасет он сто свиней и поет так радостно, будто земли под собой не чувствует. Сказал ему тогда сын кулбадагус:

— Что это ты так весело распелся, свинопас? Ведь ты всего-навсего свинопас, не больше. Чему ты радуешься?

— Чтоб тебе пусто было, как мне не радоваться?! Послушай меня только! Пришли к нам три удивительных человека — один выпивающий море, другой стреляющий в божью птичку Дурадзин, третий с горами и долами на спине — и привели откуда-то красавицу, сестру семи великанов, а царь отнял ее, вечером свадьбу справлять собирается. Зарежут к столу этих сто свиней, а хвосты свинопасу достанутся!

Взглянул на него сын кулбадагус и говорит:

— Возьми мою золотую одежду, а мне дай свою рваную и отправляйся в город, царь примет тебя, как посмотрит на твое облачение, и усадит на почетное место. А я буду свиней пасти здесь, а вечером пригоню их. Свинопас тогда говорит ему:

— Не пойдут эти свиньи, не послушаются тебя: должны будут они перейти мост через большую реку, станут они в ряд у моста, поднимут свои хвосты, и покуда ты под хвостом каждой не поцелуешь, с места не сдвинутся.

— Положись на меня, не беспокойся о свиньях, будут им поцелуи. Иди!

Остался сын кулбадагус в поле, а свинопас отправился в город. Когда наступил вечер, юноша погнал свиней. Подошли свиньи к мосту, стали в ряд и дальше ни с места.

Достал тогда сын кулбадагус нож и давай их тупой стороной по бокам полосовать, бросились свиньи бежать, сразу очутились на другом берегу. И погнал их юноша дальше.

А у самого царя тоже было две дочери. Весь народ царства тот вечер должен был к нему собраться. Царь и говорит своим дочерям:

— Поднимитесь на верх медной башни, посмотрите оттуда на мой народ и выберите себе достойных женихов.

Забрались тут обе царские дочери на самый верх медной башни, смотрят вниз оттуда, во все стороны глядят. А сын кулбадагус как раз в это время гнал свиней. Пока возился он со свиньями, шапка его набок сдвинулась, и показались его золотые кудри.

Увидела его с башни старшая царская дочка, заметила его золотой чуб и говорит сестре:

— Кто кого увидел, пусть тот ему и достанется!

— Кого же ты могла увидеть кроме свинопаса? Вон он по дороге гонит свиней, пусть себе будет твоим!

Собрались люди на свадьбу к царю. Дал он старшей дочери почетный бокал и бедренную кость, которую подносят гостю в знак уважения, и сказал:

— Пойди, поднеси своему избраннику чашу и этот почетный кусок мяса.

Стала девушка обходить гостей, обошла всех, вернулась к отцу и говорит ему:

— Не все твои люди здесь, нет того, кому преподнесла бы я чашу.

Стал тут сам царь обходить гостей и спрашивать:

— Остался ли кто незваным на свадьбу?

— Всех позвали, никого не забыли. Вот разве что свинопас дома сидит.

— Пойдите, приведите и свинопаса, пусть соберет положенные ему свиные хвосты!

Отправились люди за свинопасом, привели его и посадили на самом краю стола, где сидели младшие.

Поднялась тут старшая царская дочь и направилась с почетным бокалом прямо к свинопасу.

Увидав это, подданные царя возмутились:

— Неслыханное дело! Царская дочь за свинопаса замуж выходит!

Разгневался царь на свою дочь, убить ее готов:

— Разве не могла ты выбрать из моих людей лучшего жениха, чем свинопас?

— Не сердись, отец. Он мой единый избранник, и больше я ни за кого не выйду!

Сестра же семи великанов в это время подле царя сидела, узнала она сразу сына кулбадагус и улыбнулась. А у царя в комнате на стене висели колчан и стрелы сына кулбадагус: их отобрал царь у трех пришельцев — неверные товарищи убежали с ними, оставив юношу в подземелье. Сняли люди колчан и стрелы со стены, удивляются им: «Видно был удалец тот, кто носил их!» Переходят они из рук в руки, все их разглядывают. Скоро и до свинопаса дошли.

— Дайте и мне взглянуть на них, — просит он.

— Убирайся с глаз долой, собака! Ишь чего захотел! Иди со своей женою и собирай свиные хвосты, что тебе еще нужно! И не дали ему колчан и стрелы, а повесили их на стену. Но потом сняли их снова и второй раз давай разглядывать. Как дошли до свинопаса, говорит он гостям:

— Дайте мне, гормадта[9], хоть посмотреть на них. Жалко вам что ли, если я их в руки возьму — ведь не съем же я их.

И сказали гости друг другу:

— Пусть возьмет, посмотрим, что он с ними делать станет. Как только взял в руки юноша свои колчан и стрелы, вскочил н говорит сестре семи великанов:

— Выходи, красавица, теперь из-за стола! А ты, — говорит он настоящему свинопасу, — снимай одежду мою!

Выскочил свинопас из-за стола, отдал сыну кулбадагус его золотую одежду, накинул свою ветхую одежонку. Нарядился сын кулбадагус в свою богатую одежду, и дочь царская рядом с ним стала. Тряхнул он колчаном так, что от стрел по всей комнате звон отдался, и сказал он царским гостям:

— А теперь вставайте, я научу вас уму-разуму! Поднялись из-за стола подданные царя и начал он в них стрелы пускать, всех перебил до единого.

Посадил он обеих девушек на коней, и поехали они в дом семи великанов. В тот день, когда они подъехали к жилищу семи великанов, исполнился ровно год со дня отъезда сына кулбадагус.

Заглянул он в дверь их дома, видит: положили братья сына малика на фынг[10] и собрались его зарезать.

Закричал на них сын кулбадагус:

— Ах, злодеи вы, хоть неделю б из уважения ко мне подождали!

Спасся, таким образом, сын малика от смерти. Всю ночь напролет они веселились.

Как было ни устроить им две свадьбы на вторую ночь? Как ни отправиться было в родные края сыновьям малика и кулбадагус?!

И вернулись они домой: сын малика с сестрой семи великанов, а сын кулбадагус с царской дочерью.

Живут они и поныне.