Господи, пробуди душу мою

На неуклюжих колесах тела странствует душа моя по миру соблазнов и обмана, пытаясь неповоротливостью и массивностью своей доказать свою значительность. Господи, как боязливо прилепилась моя душа к колесам бренным! В ослеплении своем думает, что, если сорвется с колес, падет еще ниже. Будто не в одном прахе пребывают и тот, что у дерева, и тот, что под деревом. В страхе и неведении всецело предалась душа моя телу, лишь бы дольше и медленнее оно несло ее по дороге, в конце которой неизбежная смерть. Господство свое и реальность свою единственную телу душа моя уступила, уступила из страха и неведения. Уступила слепому зеркало, а слепой разбил его вдребезги. Вспомни рождение свое, душа моя: была ты как луч солнечный, а тело твое - как свет месяца. Была ты чистой и ясной, как свет солнечный, а колеса твои - быстрыми, как молния. Знала ты, что в тебе ценность, а не в колесах, что колеса - тень твоя. Страха ты не ведала, ибо прозорлива была и видела себя на крыльях силы и бессмертия. Колеса неуклюжие, на которых влачишься ныне, по своей воле, по своему страху и неведению сама сотворила себе. Ни тебя, какой ты сделалась, ни тела твоего, каким ты его сделала, Господь не желал сотворить. Чтобы спастись от полумрака, в который желания тебя ввергли, погружалась ты в густой мрак, пока не помрачилась совсем и не отяжелела и не скроила себе наряд по мерке своей. И предала все достоинство свое рубищу бесформенному, лишь бы от страха тебя укрыло. Вручила ты бытие свое тому, кто не мог сохранить его, и все потеряла; и сама, как и тело твое, стала призрачной и пугающей тенью. Ибо бытие - святыня, и только задумают вынести ее на продажу, покидает она и купца, и продающего и одинаково удаляется от них. Потому, душа моя, не только существование телесных одежд твоих отрицал великий мудрец индийский, но и твое бытие, душа моя. Если же Бог сойдет в тебя и родится в тебе, возвеселишь ты печального мудреца индийского, сидящего на лотосе в раздумье, ибо вернешь ты утраченное бытие. Воистину, все бытие в Боге, и нет вне Бога бытия даже с зерно горчичное. Вот, вижу в тебе один уголок, будто освещенную свечой пещеру в огромной, мраком окутанной горе. Чем дольше смотрю я на свет, в тебе сокрытый, тем больше напоминает он мне исконную, девственную красоту твою, душа моя. От созерцания сего разрастается свет, и все яснее проступает в нем чудный лик девический. Словно солнечный луч, облеченный в свет месяца. В нем спасение твое, душа моя трепещущая. В нем жизнь твоя, все остальное - гибель. Если бы только ты могла раздуть этот малый свет в огромный факел и внести его в мои ум и сердце. Воспряни, душа моя, и не отрывай взгляда своего от пещеры, где обитает девица малая. Се, из пещеры этой придет избавление твое. В ней хранятся сила нерастраченная, красота нетронутая и бессмертие непроданное. Вне пещеры, вне души моей, где дева рождает Бога, всё, вместе с неуклюжими колесами тела моего, - тень и прах.