Проецирование на других непрожитых частей себя

Это еще один шаг к пониманию сложности наших проекций. Мы проецируем на других и особенно на любовных партнеров части самих себя, которые есть внутри нас, но не прожиты. В своей книге Хол Стоун называет их «непризнанными личностями». У этой проекции есть потенциал быть интенсивным источником либо роста, либо трудностей, в зависимости от того, с какой осознанностью и пониманием мы к ней подходим. Наша сознательная личность – лишь небольшая часть нашего сознания. Один из действенных способов открыть скрытые части нас – привлекать любовных партнеров и друзей, которые проживают эти аспекты.

Когда я был в старших классах, я влюбился (было бы точнее назвать это увлечением) в девушку на год старше меня. Она была всем, чем я не был, – дикой, безумной и непредсказуемой. Я был сфокусирован на академических занятиях и спорте, на том, чтобы попасть в колледж «Лиги плюща» [11]. Ей до этого совершенно не было дела. Ее интересовали актерская игра, искусство. Для нее не были значимы общепринятые условности и традиционное одобрение. Напротив, она бунтовала против всей этой обусловленности.

Меня привлекало это бунтарство в сочетании с ее силой и красотой. Я преследовал ее около двух лет без большого успеха, и мое сердце тосковало. Каждая песня о любви, которую я слышал, казалось, была обо мне. Многие годы спустя я снова отчаянно влюбился в другую дикую и безумную девушку, художницу. Проекция непрожитых частей меня все еще действует. Моя обусловленность ценой потери моей дикости вывела наружу мою ответственность, упорядоченность и дисциплину.

Нас одновременно и привлекают, и отталкивают те части нас самих, которые мы видим отраженными в других. Именно это объясняет наши симпатии и антипатии. Привлекает, потому что мы хотим открыть заново эти непрожитые части, и отталкивает, потому что обусловленность научила отвергать эти части. Я осознавал эту расщепленность каждый раз, когда был с кем-то, кто был гораздо более диким, спонтанным и свободным, чем я. Одну мою сторону привлекала эта энергия, другая осуждала ее как безответственную. Это была борьба «дикого против ответственного».

У одного моего друга близкие отношения с очень эмоциональной, временами истерической женщиной. Она гораздо сильнее, чаще него соприкасается с чувствами и иногда использует эмоции, чтобы манипулировать им, точно как это делала его мать. Он отзывается тем, что избегает ее чувств и отвергает ее каждый раз, когда она становится эмоциональной. Естественно, это приводит ее в бешенство. Он не видит, что она несет проекцию его эмоциональной природы.

Он видит чувства как способы манипулировать им. Это делала с ним в детстве его мать, теперь – его девушка. Но, используя подход страуса, он не исцеляет свою рану. Пока мы работали вместе, он начал приоткрывать свою эмоциональную природу, признавая за собой проекцию. По мере того как он находит собственные способы чувствовать и выражать эмоции, он менее чувствителен к манипуляциям других.

Я заметил, что, пока я не мог соприкасаться с моим собственным раненым Ребенком, я осуждал других за уязвимость, считая ее слабостью. В моих первых долговременных отношениях я не видел, что эмоции моей партнерши, ее депрессии и страхи отражали моего собственного Внутреннего Ребенка, с которым я не был связан. Я осуждал ее как «унылую», «тяжелую» и зацикленную на чувствах. Фактически, она была моим первым настоящим учителем сердца. Но я тогда этого не знал Через много лет я исследовал мою Внутреннюю Женщину и был поражен тем, как она невероятно стеснительна и неуверенна. Я никогда не осознавал, как чувствителен и скрытен. Я осуждал и скрывал эту часть себя за ориентированным на достижение мужчиной, и у нее не было пространства, чтобы выйти наружу.

С тех пор я осознал, как недооценивалось женственное начало в моей семье, а с ним – все женственные ценности: восприимчивость, интуиция, иррациональность и особенно чувства и выражение эмоций. С тех пор я стал ближе со своей женственной стороной. Я встречался с ней в мгновения тишины и медитации, или когда слушал моего духовного мастера. И я осознаю ее в моей любимой женщине. Я также осознал, что глубочайший участок моей работы над открытием своей мужской стороны пришел из умения ценить женственное.

Каждые из моих важных отношений отражали ту часть меня, с которыми я не соприкасался. Но у меня редко было достаточно понимания проекций, чтобы видеть, что я делаю. Поскольку большая часть Внутреннего Ребенка закопана в бессознательном, трудно видеть, насколько Ребенок в наших близких людях похож на нашего собственного. Другой, словно зеркало, отражает наши потребности: голод, страхи и силу, дикость и чувствительность нашего Внутреннего Ребенка, погребенного под проекциями. То, что мы отвергаем или чем восхищаемся в других, – это то, что мы отвергаем или подавляем в себе. Понимание этой проекции важно, чтобы заново предъявить права на потерянные части нас самих. Без этого понимания все обычно превращается в кошмарный сон обвинений и конфликта.

В проекциях мы часто ведем непрерывную внутреннюю войну между умом страха и умом свободы. Мы осуждаем других за свободу, в которой сами хотели бы быть, но которой слишком боимся. Мне стыдно признать, сколько из моих суждений о других основывается на этой проекции. Когда я теряюсь в суждении, я должен вернуть себя назад, напомнить себе, что проекция продолжается, и увидеть, что я подавляю в этот момент. Вместо того чтобы застревать в ролях, которые знакомы и безопасны, и атаковать других за то, чего не может понять моя ограниченность, я могу начать использовать другого, чтобы расшириться.