ГЛАВА 13. Не знаю, сколько времени мы ехали, но малейшее движение огромной фуры я чувствовала на собственной шкуре

Не знаю, сколько времени мы ехали, но малейшее движение огромной фуры я чувствовала на собственной шкуре. Максон в попытке хоть как-то спасти нас от болтанки уперся спиной в стеллаж, а ногой в стену, так что я оказалась зажатой между ним и стеной. Однако, несмотря на все его ухищрения, мы все равно на каждом повороте съезжали на пол.

– Мне не по себе оттого, что я не знаю, где мы едем, – сказал Максон, вновь пытаясь обезопасить нас.

– Ты хоть раз выезжал в Анджелес?

– Только в лимузине, – признался он.

– Ты будешь очень смеяться, если я скажу, что сейчас, направляясь в логово повстанцев, я чувствую себя лучше, чем когда мне нужно было развлекать дам из итальянского королевского семейства?

– Ты просто уникум какой-то! – расхохотался Максон.

Перекрикивать рев мотора и визг колес было трудно, поэтому какое-то время мы молчали. В темноте все звуки казались отчетливей. Я сделала глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться, и почувствовала слабый аромат кофе. То ли в грузовике недавно перевозили кофе и запах не успел выветриться, то ли мы проезжали мимо магазина. Прошло, казалось, довольно много времени, потом Максон приблизил губы к моему уху.

– Я бы предпочел, чтобы ты осталась дома в безопасности, и тем не менее рад, что ты здесь. – Я тихонько засмеялась. Сомневаюсь, чтобы он услышал мой смех, но, возможно, он его почувствовал, ведь мы сидели практически вплотную друг к другу. – Но ты должна дать мне слово, что при первых же признаках опасности дашь деру.

Поразмыслив, я решила, что в случае реальной угрозы от меня все равно не будет никакого толку, и в темноте прошептала ему на ухо:

– Обещаю.

Нас подбросило на ухабе, и Максон поймал меня. Наши носы соприкоснулись, и мне вдруг нестерпимо захотелось поцеловать его. Хотя со времени нашего поцелуя на крыше прошло всего три дня, казалось, это было целую вечность назад. Максон прижал меня к себе, и я ощутила на коже его дыхание. «Вот, сейчас», – промелькнуло в голове. Максон носом провел по моей щеке, ища губы. То же обостренное чутье, благодаря которому я могла почувствовать запах кофе и улавливать малейший звук в темноте, сейчас заставило меня сосредоточиться на чистом запахе, который исходил от Максона, ощущать невесомые прикосновения кончиков его пальцев, скользнувших по шее вверх, туда, где выбивались из-под шапочки завитки волос.

За мгновение до того, как наши губы соприкоснулись, грузовик резко затормозил и нас швырнуло вперед. Я стукнулась головой о стенку и почувствовала, как зубы Максона проехались по моему уху.

Он ойкнул и пошевелился в темноте:

– Ты ушиблась?

– Нет. Волосы и шапка смягчили удар.

Если бы я не жаждала так отчаянно этого поцелуя, я бы расхохоталась.

Не успели мы затормозить, как немедленно поехали задним ходом. Через несколько секунд грузовик снова затормозил и двигатель заглох. Максон поменялся со мной местами, пригнулся и, весь подобравшись, повернулся к двери. Я последовала его примеру, но Максон отстранил меня рукой.

Нас ослепил свет уличного фонаря, хлынувший в открытую дверь. Я сощурилась, глядя на появившийся в проеме силуэт.

– Приехали. – (Я узнала голос Эйвери.) – Идите за мной.

Максон поднялся и протянул мне руку. Потом он спрыгнул наземь, помог мне сделать то же самое и снова взял за руку. Первое, что я увидела, была глухая кирпичная стена, в которую упирался переулок. В нос ударил запах тухлятины. Аспен, стоявший перед нами, цепким взглядом огляделся по сторонам, держа в опущенной руке пистолет.

Они с Эйвери двинулись к задней двери, и мы последовали за ними. Со всех сторон высились кирпичные стены. Мне немедленно вспомнились многоэтажные жилые дома у нас в Каролине со змеящимися вдоль фасадов пожарными лестницами. Это место, впрочем, жилым не выглядело. Аспен постучал в грязную дверь и стал ждать. Дверь приоткрылась на длину цепочки, призванной обезопасить того, кто находился за ней, и тем не менее я успела заметить глаза Августа, прежде чем дверь захлопнулась. В следующий миг она снова распахнулась, и Август впустил нас внутрь.

– Давайте быстрее, – произнес он негромко.

В полутемном помещении, кроме него, находились еще один парень помладше и Джорджия. На ее лице была написана точно такая же тревога, как у всех нас, и я, порывисто бросившись к ней, обняла ее. Она ответила не менее горячими объятиями, и я порадовалась, что, сама того не ожидая, кажется, обрела подругу.

– Вы не привели за собой хвост? – спросила она.

– Нет, – покачал головой Аспен. – Но у нас мало времени.

Джорджия подвела меня к небольшому столику. Максон уселся рядом со мной, Август и парень помладше – напротив.

– Насколько все плохо? – спросил Максон. – У меня такое чувство, что отец скрывает правду.

Август изумленно пожал плечами:

– По нашим сведениям, потери не так велики. Южане, как обычно, устраивают погромы. Что же касается прицельных нападений на Двоек, жертв не больше трехсот.

Я ахнула. Триста человек?! И они хотят сказать, что это немного?

– Америка, с учетом всех обстоятельств это не так уж и плохо, – попытался утешить меня Максон.

– Он прав, – подтвердила Джорджия. – Могло быть намного хуже.

– Они действуют вполне предсказуемо: начали с верхушки, потом возьмутся за низших. Мы считаем, что они скоро активизируются, – возразил Август. – Судя по всему, нападения пока ограничиваются Двойками, но мы следим за ситуацией и оповестим вас, когда что-то изменится. У нас есть свои люди в каждой провинции, и они стараются держать руку на пульсе. Но их возможности практически этим и ограничиваются, в противном случае они рискуют себя выдать, а мы все знаем, чем это закончится.

Максон с хмурым видом кивнул. Разумеется, они поплатятся жизнью.

– Может, нам лучше выполнить их требования? – предложил Максон.

Я покосилась на него с изумлением.

– Поверьте, – сказала Джорджия, – ваше вмешательство ничем им не поможет.

– Но мы наверняка можем сделать что-то еще, – не сдавался Максон.

– Вы и так уже сделали большое дело. Вернее, она сделала. – Август кивнул в мою сторону. – Насколько нам известно, крестьяне не выходят из дома без топора, швеи носят при себе ножницы, а Двойки не расстаются с газовыми баллончиками. Представители всех каст нашли способы на всякий случай вооружиться. Ваши подданные не желают жить в страхе и не дают себя запугать. Они готовы дать отпор.

Я чуть не разрыдалась. Впервые за все время Отбора я сделала что-то правильно.

Максон сжал мою руку, гордясь мной.

– Это радует, – сказал он. – Но все равно, по-моему, этого недостаточно.

Я кивнула. Хорошо, что люди не намерены давать себя в обиду, но должен же найтись способ положить этому конец раз и навсегда.

Август вздохнул:

– Мы думали, нельзя ли каким-то образом бороться с ними. У них нет никакой подготовки – они просто нападают на людей. Наши сторонники боятся, что их раскроют, но они повсюду. И тактика неожиданных нападений с их стороны может быть очень действенной. Во многих отношениях нас можно назвать армией, но у нас нет оружия. Кирпичами и рогатинами против южан много не навоюешь.

– Вы хотите оружие?

– Оно нам бы не помешало.

Максон задумался:

– Вы можете многое, чего не можем мы во дворце. Но мне не нравится идея отправить моих подданных против этих головорезов. Наверняка будут погибшие.

– Не исключено, – согласился Август.

– Кроме того, у меня нет никаких гарантий, что в конечном итоге вы не употребите оружие, которое я вам дам, против меня же самого.

– Не знаю, как убедить вас, что мы на вашей стороне, но так оно и есть. Все, чего мы добиваемся, – это отмена каст, и мы готовы поддерживать вас до конца. Я вовсе не собираюсь причинять вам зло, Максон, ни сейчас, ни когда-либо в будущем, и, думаю, вы это знаете. – Они с Максоном обменялись долгим взглядом. – Если бы не знали, вас бы сейчас здесь не было.

– Ваше высочество, – подал голос Аспен. – Извините, что вмешиваюсь в ваш разговор, но среди нас немало таких, кто хотел бы покончить с южанами не меньше вашего. Я лично готов на добровольной основе заняться обучением желающих рукопашному бою.

Меня переполнила гордость за него. Вот он какой, мой Аспен, всегда старается найти какой-нибудь выход.

Максон кивнул ему и вновь устремил взгляд на Августа:

– Мне нужно время, чтобы все обдумать. Возможно, я сумею организовать подготовку, но обеспечить вас оружием я не могу. Даже если бы я не сомневался в ваших намерениях, если связь между нами вскроется, не представляю, что сделает мой отец.

Максон машинально поерзал, разминая мышцы спины. За время нашего знакомства он делал так много раз, только я не понимала, что кроется за этим движением. Даже сейчас он ни на мгновение не забывал о своей тайне.

– Это верно. Пожалуй, вам уже пора. Как только у нас появится какая-то новая информация, я передам вам весточку, но пока что ситуация выглядит неплохо. Во всяком случае, насколько мы можем на это надеяться. – Август протянул Максону лист бумаги. – У нас есть одна линия связи. Звоните, если будет что-то срочное. Этим у нас заведует Мика. – Август указал на парнишку, который за все время не издал ни звука.

Тот закусил губы и слегка кивнул нам. Его поза свидетельствовала о робости и в то же время о желании быть полезным.

– Отлично. Я не буду ею злоупотреблять. – Максон сунул записку в карман. – До связи.

Он поднялся, и я, бросив взгляд на Джорджию, последовала его примеру.

Джорджия, обойдя стол, подошла ко мне:

– Желаю вам благополучно добраться до дворца. И ты тоже можешь воспользоваться этим номером в случае чего.

– Спасибо.

Я порывисто обняла ее и двинулась к выходу вместе с Максоном, Аспеном и Эйвери. Прежде чем массивная дверь за нами захлопнулась и была закрыта на засов, я успела бросить еще один, последний, взгляд на наших странных друзей.

– Отойдите от грузовика, – бросил Аспен. Я удивленно обернулась к нему, потому что до грузовика было еще идти и идти.

И поняла, что Аспен обращается не к нам. Грузовик окружала группка мужчин. Один из них сжимал в руке гаечный ключ, как будто собирался скручивать шины. Двое других держались поодаль, пытаясь вскрыть металлические двери.

– Отдайте нам жратву, и мы уйдем, – процедил один.

С виду он был помладше остальных, приблизительно ровесник Аспена. Его холодный голос выдавал человека, которому нечего терять.

Лишь сейчас я заметила, что борт грузовика, в котором мы приехали, украшает громадная эмблема Иллеа. И теперь, глядя на эту горстку изможденных людей, с запоздалым ужасом поняла, какая это глупая промашка. И хотя мы с Максоном были в чужой одежде, если они подойдут поближе, нас это не спасет. Я пожалела, что безоружна, хотя представления не имела о том, как обращаться с оружием.

– Там нет еды, – спокойно произнес Аспен. – А даже если бы и была, никто бы вам ее не отдал.

– Смотри-ка ты, как они хорошо дрессируют своих псов, – заметил другой. Он презрительно усмехнулся, продемонстрировав дыры на месте нескольких недостающих зубов. – Кем ты был до того, как тебя оболванили?

– Отойдите от грузовика, – отчеканил Аспен.

– Всяко не Двойкой и не Тройкой, иначе бы откупился от призыва. Давай, малыш, скажи нам, кем ты был, – продолжал насмехаться беззубый, надвигаясь на нас.

– Назад. Живо! – Аспен выставил одну руку вперед, а другой потянулся к бедру.

Беззубый остановился и покачал головой:

– Ты не понимаешь, во что ввязываешься, сынок.

– Стойте! – воскликнул кто-то. – Это она. Одна из девок принца.

Я обернулась на голос и тем самым выдала себя.

– Держите ее! – скомандовал тот, что был помоложе.

В следующую секунду Максон рывком дернул меня назад. Краем глаза я успела заметить, как Аспен с Эйвери выхватили пистолеты. Максон продолжал тянуть меня в сторону, я спотыкалась, пытаясь поспеть за ним, пока Аспен с Эйвери удерживали бродяг на мушке. Однако мы очень быстро уперлись в кирпичную стену.

– Я не хочу вас убивать, – произнес Аспен. – Уходите. Быстро.

Беззубый мрачно хохотнул, вскидывая перед собой руки, как будто хотел продемонстрировать отсутствие дурных намерений, а потом движением таким стремительным, что я едва успела заметить его, выхватил откуда-то пистолет. Аспен спустил курок. Раздались ответные выстрелы.

– Полезай быстрее, Америка, – торопил меня Максон.

«Полезать – куда?» – подумала я про себя; от ужаса сердце бухало как сумасшедшее.

Я посмотрела на Максона и увидела, что он сцепил руки в замок и подставляет их мне под ногу. Внезапно поняв его замысел, я уперлась подошвой в его ладони, и он вытолкнул меня вверх. Уцепившись за край стены, я с грехом пополам подтянулась и принялась карабкаться. Я была уже наверху, когда почувствовала, что с плечом произошло что-то странное.

Отмахнувшись от непонятного ощущения, я перевалилась через край и постаралась опуститься на вытянутых руках как можно ниже, прежде чем шлепнуться на асфальт. Упала я на бок, совершенно уверенная, что повредила бедро или ногу, но Максон велел мне в случае опасности спасаться бегством, поэтому я бросилась бежать.

Не знаю, с чего я решила, что он бежит следом. Лишь очутившись в конце улицы, я поняла, что рядом никого нет, и тут до меня дошло, что Максона подсадить было некому. Странное ощущение в руке усилилось, превратившись в жжение. Я опустила взгляд и в слабом свете фонаря увидела, что из разодранного рукава что-то течет.

Меня ранили.

Меня ранили?

Я видела пистолеты и присутствовала при перестрелке, но все это происходило словно не наяву. И тем не менее жгучая боль с каждой секундой становилась все сильней. Я зажала рану ладонью, но стало только хуже.

Я принялась озираться по сторонам. Вокруг не было ни души.

Ну разумеется. В городе действовал комендантский час. Я слишком долго прожила во дворце и напрочь забыла, что после одиннадцати часов вечера за его стенами жизнь замирает.

Если сейчас мимо пройдет полицейский, меня отправят в тюрьму. И как я тогда буду оправдываться перед королем? Чем ты объяснишь пулевое ранение, Америка?

Я побрела вперед, стараясь держаться в тени. Куда идти, я понятия не имела. И не была уверена, что стоило возвращаться во дворец. А даже если бы и стоило, я не знала, куда идти.

Боже, до чего же больно! В голове от боли все путалось. Я стояла в узком переулке между двумя многоквартирными домами. Из этого следовало, что я нахожусь не в самом благополучном районе. Обыкновенно тесниться в квартирах были вынуждены только Шестерки и Семерки.

Но больше идти все равно было некуда, так что я продолжила пробираться по слабоосвещенному переулку, прячась за рядами мусорных бачков. Стояла ночная прохлада, но день был по-анджелесски жарким, и от металлических бачков исходила вонь. Я боялась, что от этого запаха и боли меня вот-вот вырвет.

Я вытащила руку из рукава, стараясь не разбередить рану еще больше. Руки тряслись – то ли от страха, то ли от адреналина, а попытка согнуть локоть отозвалась адской болью. Я крепко закусила губу, чтобы не закричать, но приглушенный стон все равно вырвался у меня из груди.

– Что случилось? – послышался тоненький голосок.

Я подняла голову, пытаясь определить его источник. В темном закоулке блеснули два глаза.

– Кто здесь? – дрожащим голосом спросила я.

– Я тебя не обижу, – произнесла обладательница голоса, выходя на свет. – Мне сегодня тоже несладко пришлось.

Девушка, на вид лет пятнадцати, вышла из темноты и приблизилась ко мне, чтобы взглянуть на мою руку. При виде раны она ахнула.

– Тебе, наверное, очень больно, – сочувственно произнесла она.

– Меня подстрелили, – буркнула я, готовая расплакаться, так сильно дергала рана.

– Подстрелили?

Я кивнула.

Она опасливо поглядела на меня, как будто решала, не сбежать ли.

– Не знаю, кто ты такая и что натворила, но не советую тебе связываться с повстанцами.

– Что?

– Я на улицах совсем недавно, но знаю, что оружие есть только у повстанцев. Чем бы ты им ни насолила, не делай так больше.

За все время атак эта мысль ни разу не приходила мне в голову. Оружие полагалось иметь только солдатам и полицейским. Обойти этот запрет могли лишь повстанцы. Даже Август признался, что северяне были в массе своей безоружны. Интересно, а у него сегодня при себе было оружие?

– Как тебя зовут? – спросила девушка. – Я догадалась, что ты не парень.

– Мер, – ответила я.

– А меня Пейдж. Похоже, ты тоже в Восьмерках недавно. Одежда у тебя слишком чистая.

Она бережно повернула мою руку, глядя на кровоточащую рану, как будто могла мне чем-то помочь, хотя мы обе понимали, что это не так.

– Что-то вроде того, – уклончиво отозвалась я.

– В одиночку ты умрешь с голоду. Тебе есть куда пойти?

Я содрогнулась от накатившей боли.

– Вообще-то, нет.

Пейдж кивнула:

– Мы с папой жили вдвоем. Я была Четверкой. У нас был ресторан, но бабка составила завещание таким образом, что после папиной смерти он должен был достаться моей тетке, а не мне. Наверное, боялась, что тетка останется ни с чем. Ну а тетка меня просто ненавидит. Всегда ненавидела. Ресторан достался ей, а я к нему в придачу. Ей это не понравилось. Через две недели после папиной смерти она начала меня поколачивать. Мне приходилось воровать еду, потому что она заявила, что я пухну как на дрожжах, и отказалась меня кормить. Я хотела уйти жить к подруге, но тетка не оставила бы меня в покое, поэтому я просто сбежала из дома. Прихватила с собой кое-какие деньги, но их надолго бы не хватило. Тем более что на вторую же ночь меня все равно ограбили.

Пока Пейдж рассказывала о себе, я наблюдала за ней и видела, что она говорит правду. Под слоем грязи скрывалась девушка, привыкшая к хорошей жизни. Она изо всех сил старалась держаться. У нее не было другого выхода. Что еще ей оставалось?

– Только на этой неделе я прибилась к компании девушек. Мы работаем вместе, а заработки делим поровну. Если не слишком сильно задумываться, чем ты занимаешься, жить можно. Но все равно я потом пла́ чу. Поэтому я тут и пряталась. Если увидят, что ты плачешь, жизнь у тетки раем покажется. Джей-Джей говорит, они просто пытаются закалить меня, и чем быстрее я пройду этот путь, тем лучше, но мне все равно тошно. В общем, ты симпатичная. Они с радостью возьмут тебя к себе.

Когда до меня дошло, что она имеет в виду, меня затошнило. Всего за несколько недель она потеряла отца, дом и саму себя.

И несмотря на все это, она сидела передо мной – девушкой, которую преследовала шайка повстанцев и общество которой не сулило ничего, кроме неприятностей, – и предлагала свою помощь.

– Врача мы тебе найти не сможем, но что-нибудь от боли тебе дадут. И швы наложат. У них есть один знакомый парень, который это умеет. Только потом тебе придется за это отработать.

Я сосредоточенно дышала. Хотя разговор помогал отвлечься от мыслей, прекратить боль он не мог.

– Ты не очень разговорчивая, да? – спросила Пейдж.

– С пулей в руке – не очень.

Она рассмеялась, и я, не удержавшись, тоже слабо усмехнулась. Пейдж еще немного посидела рядом со мной. Я была рада тому, что не одна.

– Если ты не захочешь пойти со мной, я не обижусь. Это опасно и довольно грустно.

– Я… Давай немного помолчим, ладно? – попросила я.

– Хорошо. Мне посидеть с тобой?

– Угу.

Она осталась. Не задавая ни единого вопроса, она сидела рядом со мной, тихо-тихо, как мышка. Мне казалось, прошла целая вечность, хотя на самом деле от силы минут двадцать. Боль мучила меня все сильнее и сильнее, и я уже начинала отчаиваться. Может, все-таки мне удастся показаться врачу. Разумеется, для этого нужно его найти. Дворец заплатит. Вот только я понятия не имела, как отыскать Максона.

И жив ли он вообще? И Аспен тоже?

Численное превосходство было не на их стороне, зато у них было оружие. Если повстанцы так быстро узнали меня, то наверняка должны были узнать и Максона? А если они его узнали, что с ним сделали?

Я сидела неподвижно, пытаясь совладать с тревогой. Сейчас мне нужно было думать о себе. Но что я буду делать, если Аспен погиб? А если Максон…

– Ш-ш-ш! – шикнула я, хотя Пейдж по-прежнему не издавала ни звука. – Ты это слышала?

Мы обе навострили уши.

– …Макс! – послышался чей-то крик. – Выходи, Мер, это Макс!

Идея воспользоваться этими именами наверняка принадлежала Аспену.

Я с трудом поднялась на ноги и кое-как доплелась до выхода из переулка. Пейдж последовала за мной. По улице на черепашьей скорости полз грузовик, из которого выглядывали три головы.

Я обернулась к своей новой знакомой:

– Пейдж, поедешь со мной?

– Куда?

– Обещаю, у тебя будет настоящая работа и еда и никто не посмеет даже пальцем тебя тронуть.

Ее глаза наполнились слезами.

– Тогда я даже спрашивать не буду, где это. Я еду.

Здоровой рукой я взяла ее за руку. Разодранный рукав по-прежнему болтался пустой. Мы пошли по улице, держась поближе к стенам.

– Макс! – позвала я, когда грузовик был уже рядом. – Макс!

Массивный грузовик с визгом затормозил, и из него выскочили Максон с Аспеном и Эйвери.

При виде распахнутых объятий Максона я выпустила руку Пейдж. Он крепко обнял меня, задев раненое плечо, и я вскрикнула.

– Что случилось? – спросил он.

– В меня попала пуля.

Аспен отстранил Максона и принялся осматривать мою руку.

– Могло быть намного хуже. Нужно отвезти вас обратно во дворец и обработать рану. Полагаю, врача вмешивать в это дело не стоит? – Он вопросительно посмотрел на Максона.

– Я не хочу, чтобы она страдала, – упрямо произнес тот.

– Ваше высочество, – ахнула Пейдж и упала на колени. Плечи у нее заходили ходуном, как будто она плакала.

– Это Пейдж, – как ни в чем не бывало представила я свою новую знакомую. – Давайте садиться.

Аспен протянул Пейдж руку.

– Тебе ничто не грозит, – заверил он ее.

Максон обнял меня за талию и повел к фургону.

– Я был уверен, что нам придется искать тебя всю ночь напролет, – выдохнул он.

– Я тоже. Но в таком состоянии я бы далеко не ушла. Пейдж помогла мне.

– Тогда о ней позаботятся, даю слово.

Мы с Максоном и Пейдж забрались в фургон и покатили по дороге обратно во дворец. Отчего-то мысль о крепко запертой металлической двери очень грела мне душу.