![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава тридцать четвертая
МОИ ВЫХОДНЫЕ ОФИЦИАЛЬНО ШИБАНУТЫЕ, разве что Леандро выиграл Гран-при в Бельгии. Я беспокоилась, что из-за стресса и проблем у него не получится, но это было единственное хорошее событие этого уикенда. Все субботнее утро я отменяла сеансы на понедельник, пока Софи отменяля те, что должны были быть во вторник. Я подумала, что предоставить себе окно, чтобы привести кабинет в божеский вид, неплохая идея. Кит и Джетт пришли в офис вместе со мной. Тут нас встретила Софи, и весь остаток субботнего дня мы провели, перебирая офисный хлам, создавая хотя бы видимость нормального помещения. На «Айпаде» Джетта, который он притащил собой, мы смогли посмотреть часть квалификации Леандро. Это к лучшему, потому что я бы возненавидела себя, если бы пропустила ее. Кабинет был грязным, покрытым порошком из-за тех, кто снимал отпечатки. Честно говоря, он казался запачканным и оскверненным. Я хотела отскрести его до чистоты. Так что вернулась в воскресенье и отчистила офис до блеска. После я отправилась в местный «Мир компьютеров» и приобрела новые «Аймаки» для себя и Софи. Когда я приехала домой, то в новостях увидела фото Леандро с той женщиной. Кит приволок местную газету, и фотография была на титульной странице. Внизу было наше маленькое фото, сделанное в Венгрии. Конечно же, прессе было известно, что мы с Леандро вместе. Они знают мое имя, чем я зарабатываю на жизнь, и что у меня есть сын, но кроме этого они не знают ничего. Но истории такого типа, уличающие его в измене его девушке, что-то вроде пищи для жадных журналистов. Если бы я не ждала фотографию, то была бы опустошена. Она выглядит действительно дискредитирующе. От одного взгляда на нее мне становилось плохо. Я даже не стала читать, что под ней написано. Я доверяю Леандро, и мне мерзко, что его использовали. Пресса постаралась нанести максимальный урон, вывалив статью утром в день Гран-при. Леандро позвонил мне перед гонкой. Я ни словом не обмолвилась ни о статье, ни о фотографии. Я предполагала, что его команда и менеджер придержат новость от него до тех пор, пока не закончится гонка, чтобы не сбить его концентрацию. И была права, потому что и он во время разговора по телефону не упомянул об инциденте с газетой. Я была рада, что они не рассказали ему все, ведь он выиграл, а я знала, что этого могло и не произойти, если бы ему на глаза попалась эта злополучная статья. Это бы напрочь сбило концентрацию. Он позвонил вскоре после гонки и был счастлив, хотя и взбешен тоже. Как только он пересек финишную прямую, ему рассказали о распространяющейся истории, чтобы во время общения с прессой о победе не получить неожиданный удар с их стороны. И с тех пор мой телефон не переставал звонить. Журналисты хотели процитировать меня. Я не давала никаких комментариев относительно наших с ним отношений, после чего и вовсе стала игнорировать все звонки с неизвестных номеров. Сейчас утро понедельника, Леандро вернется домой вечером. Не могу дождаться. Ему нужно выполнить какие-то контрактные обязательства, дать несколько интервью, и после этого он полетит домой. Мне кажется, что его не было целую вечность. Честно говоря, не знаю, как буду справляться с его частыми отъездами. Это в тысячу раз сложнее, чем я думала. На кухонном столе начинает вибрировать лежащий там телефон, на нем высвечивается неизвестный номер. Вздыхая, я игнорирую вызов и встаю из-за стола, наливая себе еще одну чашку кофе. Я сажусь обратно, а вибрации начинаются по-новой. Я сбрасываю звонок и продолжаю читать некоторые записи о пациентах, которые получилось спасти из общего офисного беспорядка. Телефон снова вибрирует. Тот же номер. Снова сбрасываю. Номер немедленно перезванивает. Сброс. Еще звонок. Это становится почти игрой. Я разозлилась на безумного абонента, раздражение взяло надо мной верх, и я ответила на звонок. — Прекратите звонить мне. Я не дам вам ни одной гребанной цитаты, так что просто отвалите, понятно? На линии слышится глубокий смешок. За смешком следует голос… голос, который я узнаю без промедления. — Все еще огонь, как я посмотрю. Позвоночник прошивает дрожь. — П-Пол. — Сколько лет, сколько зим, Индия. Я соскучился. Я чувствую, как становлюсь девочкой, которой была прежде. — З-зачем ты звонишь мне? У меня есть запретительное постановление. Тебе нельзя приближаться ко мне. — А я и не рядом с тобой, Индия. Я в нескольких сотнях миль. Нигде не было сказано, что мне нельзя тебе звонить. — Нельзя. Тебе нельзя связываться со мной любыми путями. Никаких звонков. Писем. Ничего. Она снова посмеивается. — Должно быть, я просмотрел эту часть. — Я сейчас прерву разговор. И не смей связываться со мной. — В твой офис вломились пару дней назад, правильно? Кошмар. Сегодня никому нельзя верить. Моя кровь стынет в жилах. — О-откуда ты знаешь? — Потому что одним из тех, кто вломился, был я — то есть, не я, конечно. Я не могу покинуть Манчестер, спасибо за это подлому электронному браслету. У меня есть друзья, что помогли мне. — Я звоню в полицию. — Звони, и что ты скажешь? Что у тебя отношения с бывшим пациентом. Я почти задыхаюсь. — Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Прекрасно ты все знаешь, я о Леандро Сильве. Он был твоим пациентом, теперь же ты трахаешь его. Поверь мне, кому как не мне знать, что это неправильно, Индия. А Сильва? Ты и правда выросла, — посвистывает он. — Ты не знаешь, о чем говоришь. — Конечно же, знаю. У меня твой ноутбук. Здесь есть все, все кровавые детали трогательного ПТСР Сильвы и того, как ты его лечила. Забавная шутка, я, должно быть, пропустил ту часть, где говорится, что отменный трах с ним часть лечения. Мое тело замирает. — Ты безжалостный. Он смеется. — Я видел вашу фотографию в газете. Боже, Индия, ты выглядишь еще более красивой, чем тринадцать лет назад. Но мне стало интересно, где бы ты могла встретить кого-то вроде Леандро Сильвы. То есть, не похоже, чтобы вы крутились в одних и тех же кругах. Мне захотелось узнать о тебе больше. Так что я вломился к тебе в офис. Как же мне повезло, что в нем оказались файлы о Леандро Сильве. Вся эта жалостливая история написана черным по белому прямо для того, чтобы я ее прочитал. Потому что, если бы я не смог найти что-нибудь в твоем кабинете, то пришлось бы переворачивать вверх дном весь твой дом, пока не обнаружилось бы хоть что-нибудь, но мне не хотелось расстраивать своего сына подобным вторжением. — Он не твой сын! — кричу я в телефон. — Он мой, Индия, и не смей, твою мать, забывать это. В его венах течет моя кровь. — У него, может, и твоя кровь, но он не твой, и никогда им не будет. Он разражается безумным смехом. — Ты неплохо справилась в одиночку. Я хочу знать о тебе и Джетте все. — Откуда ты знаешь его имя? — шепчу я. Я не говорила ему. Держала Джетта от него подальше. — Да ладно, Индия. Узнать было не сложно. Он увлекается футболом и Формулой-1, верно? Думаю, этому посодействовало то, что ты трахаешься с пилотом Формулы-1. — Пошел ты, — огрызаюсь я. Он снова хохочет. — Ты сохранила книгу, что я дал тебе. Это правда тронуло меня, Индия. Я застываю, дыхание спирает. — Помнишь, когда я ее тебе дал? Это было сразу после нашего первого занятия любовью у меня дома. Мы лежали перед камином, завернувшись в одеяло, что ты любила. Я хотел отдать тебе что-то свое, что-то ценное, потому что ты подарила мне нечто особенное. — Ты имеешь в виду мою девственность? Которую ты забрал, когда мне было пятнадцать! Мне не нужно путешествие по гребаным памятным углам, Пол. Как ты узнал о книге? — Мой друг нашел ее в маленькой памятной коробке, когда ошивался рядом с твоим домом. Я попросил его оставить книгу на кровати. Крошечное напоминание обо мне. Мне не нравится быть в коробке, Индия. Я провел в коробке гребаных тринадцать лет! — кричит он, лишившись спокойствия. Его гнев вынуждает меня отпрянуть от телефона. Я слышу, как он дышит в трубку. — Это время в тюрьме… твоя вина, Индия. Ты должна мне. — Ничего я тебе не должна. Ты сидел, потому что развлекался манипулированием и склонением ранимых юных девочек к сексу с тобой. — Ты никогда не была ранимой, и я, черт подери, уверен, что не принуждал тебя. Ты сама хотела. Не могла насытиться мной, если я все правильно помню. Всегда умоляла меня заняться с тобой сексом. — Ты сделал меня больной. Он издает мерзкий смешок. — Боже, я соскучился, Индия. — А я по тебе — нет! Честно говоря, я и не думала о тебе со дня, когда ты был приговорен в суде, и когда я с облегчением наблюдала, как полицейские уводят тебя прочь. А теперь скажи мне, что тебе нужно, потому что ясно как день, что ты чего-то хочешь. Перед тем, как он отвечает, звучит короткая пауза. — Денег. Теперь моя очередь смеяться. — У меня их нет, а даже если бы и были, то я бы тебе их не дала. — У тебя парень при деньгах. Чистого капитала около ста пятидесяти миллионов, если верить «Гуглу». Уверен, он может расщедриться. Для него это сущие копейки. Капитал Леандро сто пядьсят миллионов? Безусловно, я знала, что он богат, но не осознавала, что настолько. Мы никогда не говорили о деньгах, потому что это не имеет значения. Мне не нужны его деньги. Мне нужен только он. — Я не буду просить у него денег. — А придется, потому что, хоть я и думаю, что ты неплохо зарабатываешь своим терапевтическим делом, уверен, у тебя нет тех денег, что я хочу получить, тогда как у твоего парня есть. Если я не получу денег, то отошлю твои файлы прямо Совету Медицинских Профессий вместе с вашей с Сильвой фотографией и милым письмом, в котором будет написано о том, как ты испортила пациента. Ты предстанешь перед Советом раньше, чем успеешь привести доводы о своей невиновности, и лицензия на практику будет вырвана из твоих маленьких милых ручек. Ты знаешь, насколько Совет нелоялен к такому роду инцидентам. Ты больше никогда не сможешь заниматься своим делом. Ты будешь занесена в черный список. Психотерапевт без лицензии. И все эти годы подготовки и тяжелой работы, все время, проведенное вдали от нашего сына, пойдут псу под хвост. Тогда я подумал, просто между делом, что мог бы дать утечь документам в руки журналистам. Ты же знаешь, как они любят сочные скандалы. — Зачем ты это делаешь? — Мой голос ломается, предавая меня. — Зачем? — Он звучит разъяренно. — Потому что ты украла мою гребаную жизнь, и теперь я хочу расплаты! Глаза застилают слезы. — Откуда мне знать, что эти документы вообще у тебя? Ты можешь врать. — Я не вру, и ты знаешь это. Но если не веришь мне, то всегда можешь приехать и посмотреть сама. Я бы приехал к тебе, но, совершенно ясно, не могу нарушить условия досрочного освобождения. — Я не приеду, — выпаливаю я без колебаний. — Тебе придется отослать их мне. Электронной почтой. Уверена, у тебя есть мой адрес. Он сухо посмеивается. — Хорошо. Я отправлю их тебе через пару минут. Но, Индия, когда ты увидишь их, то поймешь, что я говорю правду, ни минуты не рассчитывай на то, что я блефую. Я уничтожу твою жизнь, как ты уничтожила мою, если ты не дашь мне пять сотен. — Пятьсот тысяч фунтов. — Я почти давлюсь. — Маленькая сумма для твоего парня. Уверен, он и не заметит. И еще одно условие: когда ты получишь доказательства того, что я не вру, и достанешь деньги, ты привезешь их мне. Я хочу увидеть тебя. И моего сына… Хочу познакомиться с ним. — Нет. — Я ударяю рукой по столу. — Этому не бывать никогда. — Я просто хочу встретиться с ним, Индия. Только раз. Хочу знать, какой он. И тогда я оставлю вас обоих в покое. Никогда больше не свяжусь с тобой. — Я никогда не подпущу его к тебе. — Я не монстр, Индия. — Говорит мужчина, шантажирующий меня. Я этого не сделаю. Требуй от меня что угодно, но к Джетту я тебя не подпущу. — Тогда ты потеряешь все. Карьеру. Репутацию. Сама знаешь, как люди обожают сочные истории о плохих личностях. Скандал — это последний писк моды. Доктор, пользующийся ее ранимым пациентом. Пациентом, который страдает от ПТСР после практически летального исхода из-за аварии… — говорит он. — Это паршиво, Индия. Я сделаю так, что ты будешь выглядеть безжалостной и не вызывающей доверия, каким ты сделала меня всего лишь из-за любви не к тому человеку. Кажется, мы не такие уж и разные. И внезапно я снова становлюсь той девочкой. Я смотрю в прошлое на мужчину, манипуляциями заставлявшего меня делать все, чего он желал, говоря мне о своей любви. Слезы реками стекают по моим щекам. — Ты никогда не любил меня, Пол. — Я вытираю слезы рукой. — Тут ты ошибаешься. Я любил тебя. Безумно. И до сих пор люблю в некотором долбанутом виде. Ты мать моего ребенка, Индия. — Его голос смягчается. Наступает короткая пауза, и затем он продолжает более резким тоном: — Я отошлю имеющиеся у меня документы. После чего у тебя будет двадцать четыре часа на принятие решения. Если ты умная, как я думаю, ты привезешь мне деньги и сына, чтобы я познакомился с ним. Если ты не сделаешь этого, я уничтожу тебя. А когда я покончу с тобой, Индия… даже Сильве ты больше будешь не нужна. Он тебя не захочет.
|