Н. А. Подгорному. Дорогой Николай Афанасьевич.

22 сентября 1928 Берлин

Дорогой Николай Афанасьевич.

Для Вашего сведения сообщаю, на случай каких-нибудь сплетен, что, говорят, в газетах появились сообщения обо мне, причем глухо пропущены такие фразы: " по словам самого Станиславского", " как говорил нам Станиславский". Леонидов показал мне лишь одну из них. В " Zeitung am Mittag" (которую прилагаю) и корректную статью в журнале " Die Dame" (которую привезу).

Я был в полпредстве и, на всякий случай, сообщил там о том, что здесь хотят завести прочную связь со мной или с театром. Спрашивал, как мне относиться к этому. Они сказали, что правительство ищет этой связи и одобряет ее.

На следующий день здешний оберинтендант драматического театра (Staats- und Schiller-Theater) Леопольд Иесснер сделал мне визит и пригласил приехать к нему в управление. Я был вчера. Он меня встретил у входа и проводил до входа, сам подавал пальто, словом, был демонстративно любезен. Он предлагал мне поставить у них с немецкими актерами " Свадьбу Фигаро". Об этом говорил мне и Леонидов Л. Д. Это его мысль. Этот спектакль должен итти весной, в мае, на вновь учрежденных в Берлине ежегодных Festspiele {фестивалях (нем.). }.

На этих же фестшпилях он предлагал играть нам опять то же (всем набившие оскомину) -- " Дно", " Дядю Ваню", " Вишневый сад". Дело в том, что июль месяц отдан сезону в Лондоне, июнь -- [в] Париже, а май немцы присваивают себе, и теперь они готовят большие торжества, как он выразился, под устройство Stadt и Staats, т. е. города и государства. Играть в чудесном Staats-Theater {Государственном театре (нем.). }. Для продолжения разговора об этом Иесснер созывает всех режиссеров, которые якобы желают меня чествовать (придется говорить речи, по-французски!!). Просил точно назначить день моего приезда в Берлин из Баденвейлера. Яотговаривался, что сам не знаю, так как боюсь этих заседаний пуще огня, того гляди, что от конфуза сболтнешь что-нибудь не то.

Тем не менее это заседание -- назначается, и я не сумею от него отказаться.

Иесснер ведет сейчас большую постановку (кажется, " Эдипа"). Тем не менее он хочет приехать на наш юбилей в Москву. Рейнгардт и Моисси тоже собираются¹. Позаботьтесь о квартирах или комнатах в гостинице, чтоб не сконфузиться.

Кажется, мне будут предлагать снимать в кино иллюстрации моей будущей книги. Скажите Желябужскому², чтоб ему было стыдно.

Сегодня уезжаю в Баденвейлер, хотя еще не имею известия о том, что Игорь выехал.

Погода хорошая, но стало холоднее. Опять виделся с Чеховым. Понемногу на него влияю, т. е. удерживаю от ложных шагов. Мое впечатление -- что, если ему дадут выполнить мечту о классическом театре, он тотчас же вернется, но из своего театра³ он признает только небольшую группу. Это между нами.

Обнимаю Вас, Рипси, Николая Васильевича, стариков.

Остальным поклон.

Ваш К. Алексеев

1928. 22--IX