Глава 17. Перед началом учебы у папы Уолли был серьезный разговор с сыном

ШКОЛА

Перед началом учебы у папы Уолли был серьезный разговор с сыном. Они были у загончика Бесс, где Уолли занимался уборкой.

— Когда я попал в аварию на грузовике, — сказал папа Уолли, — я потом долго не мог заставить себя говорить об этом, несколько месяцев, даже страховщики еле вытянули из меня эту историю. Мне кажется, с ребятами Докси сейчас происходит то же самое. И знаешь, если в школе их начнут расспрашивать, это их очень ранит.

Уолли облокотился на грабли, которыми сгребал мусор.

— Я знаю, но что я могу сделать? Франческо, может быть, попадет в мой класс, но остальные двое — точно нет. Как я смогу проследить, что там происходит?

Папа Уолли подъехал на своем кресле-каталке поближе к загону, как будто боялся, что их кто-нибудь услышит, хотя кроме Бесс никого поблизости не было.

— Я подумал, может, тебе с директором переговорить.

Уолли чуть не упал в загон для свиньи.

— С директором!? Я с ним никогда не разговаривал и надеюсь, что не придется!

Но папа продолжал, как будто не слышал слов Уолли.

— Я хотел попросить маму, но ты же знаешь ее — как только она увидит директора, так сразу начнет говорить о тебе.

Уолли знал. Он слишком хорошо знал: мама считает, что его недостаточно ценят в школе. Тогда он спросил, ничего, правда, не обещая:

— Ну а если мне пришлось бы говорить с ним, то что мне ему сказать?

По вечерам папа Уолли иногда подъезжал в бар «Джордж и Драгон» выпить пинту пива. У владельца этого заведения был сын, очень умненький мальчик. Он очень часто рассказывал папе Уолли о директоре школы и о том, какой он добрый и понимающий человек.

— У тебя это получится, сынок. Просто расскажи ему, что с ними происходит, когда они об этом вспоминают, и он сам все поймет.

Уолли понятия не имел, как ему вот так взять и заявиться к директору, но на следующее утро он сел на свой велосипед и поехал в школу. Он понимал, что сейчас каникулы, и директор вряд ли в это время в школе, но сторож должен был знать его адрес.

Когда он приехал, сторож был в котельной, готовясь к включению центрального отопления. Он узнал Уолли.

— Привет! — сказал он. — Что-то на тебя это не очень похоже — уроки же еще не начались.

— Мне нужно поговорить с директором, — объяснил Уолли. — Вы не знаете, где его можно найти?

— А тебе везет, — ответил сторож. — Он в школе. Смотрит новые полки для библиотеки.

Директор тоже очень удивился, увидев Уолли.

— Привет! Уолли, не так ли? Чем могу помочь?

Уолли два раза сглотнул слюну и без всяких предисловий выпалил все, что собирался сказать:

— Я… хотел поговорить про ребят Докси, которые будут тут учиться со следующего семестра. Папа сказал, вам надо знать, что с ними происходит, если им задают вопросы. Когда мы только познакомились, это было ужасно, они начали плакать, понимаете, у них никого не осталось, только дядя и тетя, которые стараются с ними хорошо обращаться, но они не так уж ладят…

Директор положил руку Уолли на плечо.

— Не так быстро. Давай сядем и все обсудим. Думаю, твой папа был совершенно прав, когда сказал, что тебе нужно поговорить со мной.

В первый день занятий Уолли устроил ребятам экскурсию по школе и игровому полю. А в это время директор поговорил с остальными учениками и объяснил им, что не стоит задавать этим детям лишние вопросы. Они сами все когда-нибудь расскажут, но пока к ним не нужно приставать.

— Постарайтесь себе представить, каково это, — говорил директор, — идешь погулять, а когда возвращаешься домой, твои папа, мама, бабушка, дедушка, домашние животные, да и сам дом — все исчезло. Некоторые наши учителя здесь знают, что это такое, потому что помнят войну, но даже сейчас, много лет спустя, мы стараемся не говорить об этом. Поэтому вы должны общаться с Франческо, Огастесом и Анной так, как будто ничего не случилось. Я знаю, это очень сложно, потому что всем нам интересно узнать про землетрясение, но мы должны подождать и, возможно, они сами все расскажут. Поднимите руки те, кто понял.

Все подняли руки.

Когда начались занятия, ребята решили, что в школе учиться будет намного легче, чем с Ольгой — ведь теперь они попадут в разные классы, а ей приходилось заниматься со всеми вместе, хотя уровень знаний у них значительно различался. Дети были уверены, что Ольга была хорошим учителем. И правда, было удивительно: с плохим знанием английского языка, без опыта преподавания, Ольга подготовила детей так, что они с легкостью справились с предложенными тестами.

Директор сообщил им результаты.

— Все очень хорошо, особенно по арифметике, чтению и географии.

— Мы должны знать арифметику, — объяснил Гасси. — Когда каждую неделю или две ты оказываешься в новой стране, а там другие деньги, надо уметь все это складывать и вычитать.

— Географию легче учить, когда все время путешествуешь, — заметил Франческо. — Ближний и Дальний Восток нам неплохо знакомы, но в других странах, где холодно, мы никогда не бывали.

У Анны перед глазами возникли их дом на колесах и Ольга, которая на своем ломаном английском читает им «Алису в Стране чудес» или «Ветер в ивах».

— Кристофер купил нам большую коробку с книгами «Детская классика». Я и не помню, когда мы не умели читать.

Директор услышал, как задрожал голос Анны, поэтому широко улыбнулся и сказал:

— Но никто не учил вас говорить по-английски.

Франческо кивнул.

— Все говорят, что у нас очень плохой английский. Кристофер считал, что наш английский просто чудовищный.

— И с'Уильям тоже, — добавил Гасси, — и дядя. Он собирается давать нам уроки, и нам это не нравится.

— Ну, пара-другая уроков вам бы не помешала, — сказал директор. — А теперь я распределю вас по классам, где будут ваши ровесники, а дальше — посмотрим.

Ребятам понравилось в школе. Они познакомились со всеми учениками, которые жили на их улице, а Франческо подружился с Джонатаном и Присциллой, оказавшись с ними в одном классе. Но несмотря на то, что и Франческо, и Гасси всех расспрашивали, им так и не удавалось узнать способ, как доставать пятьдесят пенсов в неделю. Они учились в младшей школе, где детям еще не разрешалось работать. Ребята постарше могли заработать деньги, разнося газеты или помогая в магазине по субботам, но младшим школьникам это было запрещено.

— А вам что, не дают карманных денег? — спросила Присцилла. — Всем дают.

— Чего это — карманные деньги? — удивился Франческо.

Все дети в школе пытались помочь Франческо исправить английский.

— Не «чего это», — поправил Джонатан, — а «что это». Ну да ладно, это деньги, которые тебе дают каждую неделю на мелкие расходы.

Франческо был потрясен.

— А кто их может давать?

Присцилла почувствовала, что в этом предложении есть какая-то неправильность, но не могла понять, какая именно.

— Нам — папа, а вам, наверное, дядя.

На это Франческо знал ответ.

— Он не будет давать. Тетя могла бы, но не думаю, что у нее много денег.

Однако он все-таки сообщил новость Гасси на случай, если тот сможет что-нибудь придумать.

— Теперь, когда у нас уроки английского по вторникам и четвергам, мы можем заговорить о карманных деньгах, — сказал Гасси.

Уроки дяди заключались в беседах. Он выбирал одного из детей и говорил: «Опиши, что ты делал сегодня утром» или: «Расскажи, что ты делаешь на отдыхе». Франческо очень старался говорить правильно. Гасси вообще не заботился о том, как он говорит, а Анна так боялась, что отвечала шепотом. Надо отдать должное дяде Сесилу — он был очень терпелив и только исправлял ошибки, но никогда не ругал их. Однако именно эту терпеливость и сдержанность Гасси сравнивал со «слишком забитым посудным шкафом, из которого в любой момент может все вывалиться».

А теперь Гасси обдумывал слова Франческо.

— Да, у них есть карманные деньги. Каждую неделю они тратят их на благотворительность, например, на покупку спасательной шлюпки или собаки для слепого. У нас же денег не спрашивают, потому что знают — у нас ничего нет.

— Некоторые платят за обеды в буфете, — сказала Анна. —Я думаю, деньги за неделю — это больше, чем стоимость урока.

Гасси раздраженно посмотрел на Анну.

— Если ты думаешь, что я буду голодать за твои уроки, то ты ошибаешься.

— Дядя за обеды платить не будет, — перебил Франческо. — Он говорит, сэндвичи лучше. Я и сам так думаю. Они вчера такую гадость ели, эту мясную запеканку с картофелем и сливы под кремом.

— Конечно, постоянно есть сэндвичи — это тоже не очень хорошо, — продолжал Франческо, — но тетя вырезает из газет кулинарные рецепты, чтобы узнать, что еще вкусного можно в них добавить.

— Надо поговорить о карманных деньгах, — сказал Гасси. —Сегодня у нас урок с дядей. Давайте договоримся, что первый, кого он спросит, заговорит о карманных деньгах.

— О нет! Только не я! — взмолилась Анна. — Я все сделаю не так.

Гасси посмотрел на Франческо:

— Значит не она. Первый из нас двоих. Договорились?

— Ладно, — хмуро согласился Франческо.

В этот вечер, когда они пришли в гостиную и расселись на диване, получилось так, что дядя начал с Гасси.

— Огастес, опиши мне школьную библиотеку.

— Это такая комната, и каждый день два мальчиков…

— Мальчика, — поправил дядя.

— Два мальчика там дежурят. В обеденный перерыв мы туда идем и меняем книги.

— Книги выдаются бесплатно? — спросил дядя. Это был шанс для Гасси.

— Да, иначе бы каждые ребята…

— Все ребята, — еще раз поправил дядя.

— Все ребята получили бы книги, а мы — нет, потому что у нас нет карманных денег.

Какое-то время дядя Сесил молчал. На самом деле он попросту забыл про карманные деньги. Когда он был маленьким, ему давали шесть пенсов. Пенс в воскресенье для церкви; три пенса на школьную благотворительность и два на личные расходы. Кристофер, когда был маленьким, только делал вид, что кладет монету в мешок по воскресеньям, и никогда даже фартинга не сдал на благотворительность, а тайком тратил все деньги на материалы для рисования. Дядя Сесил повернулся к Франческо.

— А если бы у тебя были карманные деньги, Франческо, на что бы ты их потратил?

Позже Франческо рассказал, как сильно ему хотелось ответить «на уроки танцев для Анны». Он чуть было это не произнес, но вовремя остановился. Он ужасно старался говорить правильно, чтобы не расстроить дядю:

— На то же, на что и другие ребята. То есть — я хочу сказать — на благотворительность, например. На этой неделе, кажется, они покупают спасательную шлюпку.

Дядя Сесил, конечно, понимал, что деньги ценятся уже не так высоко, как в его время, поэтому он чувствовал себя очень щедрым, когда решил выделить на всех пятнадцать пенсов.

— Каждую неделю, — сказал он величественно, — вы будете получать по пять пенсов каждый.