Несуразности и неправдоподобия у предполагавшегося до сих пор Гомера становятся у открытого здесь Гомера и подобающими и необходимыми

Благодаря нашему Открытию все вещи и все рассказы, несуразные и неправдоподобные у предполагавшегося до сих пор Гомера, становятся у открытого здесь Гомера вполне подобающими и необходимыми. И, прежде всего два самых главных обстоятельства, оставшиеся нам неопределенными от самого Гомера, побуждают нас сказать, что:

I. Потому так спорили греческие народы о его родине и потому почти все они так хотели сделать его своим гражданином, что сами греческие народы и были этим Гомером.

II. Потому так расходятся мнения о его веке, начиная с Троянской Войны и до времен Нумы, т. е. на четыреста лет, что он действительно жил в устах и в памяти этих греческих народов.

III. Слепота и

IV. Бедность Гомера (соответственно первоначальному способу говорить посредством героических характеров), относились к Рапсодам; так как последние были слепы (почему каждый из них и назывался Гомером), то они обладали исключительной памятью; и так как они были бедны, то они поддерживали свою жизнь тем, что ходили петь Поэмы Гомера по городам Греции; они сами были авторами этих поэм, так как составляли часть тех народов, которые вложили в эти поэмы свою Историю.

V. Таким образом, Гомер юношей сложил " Илиаду", когда Греция была еще юна и, следовательно, когда она пылала возвышенными страстями - гордостью, гневом, местью; эти страсти не выносят притворства и любят благородство, почему Греция и обожала Ахилла, героя Силы. Старцем же Гомер сложил " Одиссею", когда Греция уже до некоторой степени охладила души рефлексией (а рефлексия - мать хитрости), почему тогда Греция и удивлялась Улиссу, герою Мудрости. Таким образом, во времена юного Гомера народам Греции нравились грубость, брань, свирепость, дикость, жестокость; во времена старого Гомера они уже наслаждались роскошью Алкиноя, прелестями Калипсо, удовольствиями Цирцеи, пением Сирен, времяпровождением Женихов и не только искушением, но и упорным преследованием таких чистых женщин, как Пенелопа. Отнести все эти нравы к одному и тому же времени выше нам представлялось невозможным. Эта трудность так поразила божественного Платона, что ради ее решения он говорит, будто Гомер наперед предвидел такие отвратительные, изнеженные и распутные нравы. Но тем самым он делает Гомера Глупым Установителем Греческой Цивилизации, так как, даже порицая эти испорченные и вредоносные нравы, все же он учит им, ускоряя тем самым естественный ход вещей человеческих с целью еще больше продвинуть Греков к испорченности, тогда как на самом деле такие нравы должны были появиться лишь много времени спустя после того, как уже образовались Греческие нации.

VI. Таким образом, доказано, что Гомер, автор " Илиады", на много веков предшествовал Гомеру, автору " Одиссеи".

VII. Доказано, что первый, воспевший Троянскую Войну, которая происходила в его стране, был родом из северо-восточной Греции, а второй, воспевавший Улисса, царство которого лежало в юго-западной Греции, происходил отсюда.

VIII. Итак, Гомер, затерявшийся среди многочисленных народов Греции, оказывается оправданным от всего того, в чем его обвиняли Критики, в частности от обвинений в

IX. низких сентенциях,

X. грубых нравах,

XI. незрелых сравнениях,

XII. идиомах,

XIII. метрических вольностях,

XIV. неизменном разнообразии диалектов,

XV. и в том, что он делает из людей Богов и из Богов - людей.

Эти Мифы Дионисий Лонгин решается поддерживать только при помощи подпорок в виде философических аллегорий, т. е., иными словами, эти Мифы в таком виде, как они звучали, распеваемые Грекам, не могли доставить Гомеру славу Основателя Греческой Цивилизации; таким образом, с Гомером снова возникает та же самая трудность, которую выше, в " Примечаниях к Хронологической Таблице", мы выставили против Орфея, называемого Основателем Греческой Культуры. Все перечисленное выше было свойственно самим греческим народам, в частности последнее: когда основывались эти народы, как нам доказала это Естественная Теогония, Греки были благочестивыми, религиозными, чистыми, сильными, справедливыми и великодушными, и такими же они создавали Богов; позднее, через много лет, когда затемнились Мифы и испортились нравы (как это подробно было рассмотрено в Книге " О Поэтической Мудрости"), тогда Греки по себе стали считать развратными и Богов (соответственно той выставленной выше Аксиоме576, что люди естественно связывают темные или сомнительные законы со своими страстями или пользой): ведь они боялись, как бы Боги, столь противоположные им по нравам, не оказались столь же противоположными и их молитвам, - как об этом говорилось в другом месте.

XVI. И даже больше того, Гомеру по праву принадлежат те две огромные привилегии, которые на самом деле составляют одну: что только Гомер умел изобретать, как говорит Аристотель, поэтическую ложь и, как говорит Гораций, поэтические характеры; поэтому Гораций провозглашает, что сам он - не Поэт, ибо он или не может или не умеет найти то, что он называет colores operum577, - это значит то же, что и поэтическая ложь, о которой говорит Аристотель: у Плавта мы читаем obtinere colorem577bis в смысле " так говорить ложь, чтобы она со всех точек зрения имела вид истины", а таким и должен быть хороший Миф.

Кроме этих Привилегий, Гомеру подобают и все другие, данные ему другими учителями Поэтического Искусства: что Гомер несравним

XVII. в своих диких и лесных сравнениях,

XVIII. в своих грубых и свирепых описаниях битв и смертей,

XIX. в своих сентенциях, насыщенных возвышенными страстями,

XX. в своем языке, преисполненном наглядности и блеска. Все это было характерно для Героического Века Греков, во время которого и благодаря которому Гомер был несравнимым Поэтом, ибо в век крепкой памяти, сильного воображения и возвышенного ума он вовсе не был Философом.

XXI. Поэтому ни Философии, ни Поэтические и Критические Искусства, появившиеся позже, не могли создать такого Поэта, который хотя бы отчасти мог сравняться с Гомером. А вот что имеет еще большее значение: он во всяком случае заслужил три следующие данные ему бессмертные похвалы: XXII. Во-первых, что он был установителем Греческой Цивилизации;

XXIII. Во-вторых, что он был Отцом всех других Поэтов;

XXIV. В-третьих, что он был Источником всех Греческих философий. Ни одна из этих похвал не могла быть воздана тому Гомеру, каким его до сих пор считали. Ни первая - потому, что он появился через тысячу восемьсот лет после Девкалиона и Пирры, когда посредством браков начала основываться Греческая Цивилизация, как это было доказано на протяжении всей книги " О Поэтической Мудрости". Ни вторая, так как, несомненно, до Гомера процветали такие Поэты-Теологи, как Орфей, Амфион, Лин, Мусей и другие; среди них Хронологи поместили Гесиода и заставили его на тридцать лет опередить Гомера; другие Героические Поэты также были до Гомера, как утверждает Цицерон в " Бруте"; их перечисляет Евсевий в " Евангелическом приготовлении": это - Филаммон, Фамирид, Демодок, Эпименид, Аристей и другие. Ни, наконец, третья, ибо, как мы подробно и полностью доказали в Книге " О Поэтической Мудрости", заключала в своих мифах, как в зародыше, возвышенные истины, над которыми впоследствии размышляли Философы.