Различия японской и китайской моделей развития в средние века

Различия между Китаем и Японией в средневековую эпоху намного более серьезны, чем это может показаться внешне, что предопределило разницу путей развития этих стран со всеми вытекающими отсюда последствиями для судеб этих народов.

Прежде всего следует отметить (это любимая тема японских философов) " уникальную восприимчивость японской нации к нововведениям и заимствованиям", которая базируется " на внутренней склонности к изменениям". Е. Такеути пишет: " Японская культура обращена вовне и все время ждет нового", она - " культура поворотов". Китайская же культура - самодовлеющая и самодостаточная, замкнутая на себя - сначала она породила китаецентризм, а затем он, в свою очередь, поддерживал ее замкнутость и антифоринизм. Типологическая разница культур предопределила последующую разницу путей исторического развития этих двух стран.

Китай - классический пример и эталон АСП, в эпоху средневековья за пределы АСП не выходивший. В Японии сер. I тыс. н. э. сильная частнофеодальная тенденция под влиянием китайского примера (не Китая!) была временно прервана торжеством государственно-феодальной тенденции, усеченной разновидностью АСП на японской почве. Однако с X-XI вв. частнофеодальная тенденция берет верх и японский феодализм проходит ряд стадий развития, приблизивших его к феодализму европейского типа.

Победа частнофеодальной тенденции в Японии, в свою очередь, была обусловлена особенностями функционирования общественного организма и госаппарата: если в Китае оно обеспечивалось преимущественно этическими нормами, подкреплявшими деспотическую власть государства, то в Японии преимущественно нормами права. Конфуцианство как стройная система рациональных философско-этических принципов даже в Китае столетиями вживалось и вживлялось в общественную жизнь. Японское общество не было готово к усвоению конфуцианских социально- политических идей в широких масштабах в короткий срок - поэтому нормы права утвердились в Японии раньше конфуцианства. Если в Китае право подпирало конфуцианство на случай его недееспособности, то в Японии как бы наоборот. Китайское толкование конфуцианства носит гуманистический индивидуалистический характер, т. к. это учение возникло прежде всего как общественное - японская версия конфуцианства внедрялась преимущественно как учение государственное и со временем с национально-милитаристским оттенком.

Последствием вышесказанного было отсутствие в Японии принципиально открытого " класса управляющих", присущего обществам с АСП, и системы его воспроизводства типа китайской кэцзю, т. е. не было эффективной вертикальной бюрократической системы, способной пресечь развитие горизонтальной частнофеодальной тенденции. Все это свидетельствует о непрочности системы государственной власти в Японии.

Китайское иерархическое соподчинение в рамках открытого госаппарата давало определенный простор-выход социальной мобильности активной части общества через систему кэцзю, сословие управляющих могло пополняться " свежей кровью" в старые меха, что способствовало их принципиальному окостенению. В Японии же сословное деление общества было абсолютизировано при четком дистанцировании верхов от низов - поэтому социальная мобильность непривилегированных слоев населения могла проявиться-найти выход только за пределами госаппарата, в данном случае на службе " влиятельным домам", носителям частнофеодальной тенденции и фактическим властителям на местах. Сосуществование слабой бюрократической вертикали и сильного влияния феодалов на местах способствовало формированию в Японии горизонтальной многослойности власти и влияния как источника постоянных конфликтов.

В отличие от Китая, где государство не испытывало нужды в закрепощении крестьянства, частнофеодальный класс Японии рассматривал крестьянство как свою частную собственность и всеми силами прикреплял его к своей земле. Поскольку слабое государство не могло обеспечить закрепощение крестьян, феодальный класс на местах взял эту задачу на себя, создавая собственные отряды самураев. Система администрации в Японии опиралась не на бюрократию и государственную армию, а на рыцарей-самураев, преданных своим господам и ставших со временем основой феодального класса. В этом одно из важнейших отличий от классической конфуцианской схемы государственного устройства и сходств с классическим европейским феодализмом. В Китае военная профессия неуважаема и находится в основном на периферии общественной жизни, а в Японии военно-служилое дворянство - стержень государственной власти. Уникальная особенность Японии - господствующий класс самураев чрезвычайно многочислен (около 10% нас.) и сам защищает свои сословные привилегии: отсюда, разложение феодального строя в Японии замедлено и связано в первую очередь с процессами разложения внутри самого вооруженного господствующего класса.

В Китае отсутствие полицентризма (разделения властей) в политической сфере препятствовало формированию системы феодальной раздробленности как личностных феодальных отношений. Характерная черта Японии - наличие полицентризма в форме многополюсности власти (императорская духовно-религиозная власть как символ нации, власть военных правителей сегунов, довольно реальная власть экс-императоров-монахов и т. д.).

Таким образом, особенность Японии - в распылении государственной власти. Однако, хотя отношения между полюсами власти часто принимали конфликтный характер, в целом они умели худо-бедно сосуществовать по определенным нормам-правилам, сохраняя за собой признанные ниши в обществе, а общество в целом смогло сохранить свое территориальное единство (наличие множества самурайских дружин не привело к чрезмерному усилению тенденции к территориальной децентрализации, т. к. власть воинов имела центростремительный характер).

Китайское и японское общества существенно расходились в вопросе о прерогативах императорской власти. Большая часть японского средневековья прошла под знаком фикции светской власти тэнно (этот китайский термин обозначает Духовного правителя). С другой стороны, японцы всегда чрезвычайно гордились своей приверженностью сохранению Мандата Неба за своим лишенным реальной власти императорским домом, и считали китайский принцип смены Мандата Неба одной из причин всех китайских несчастий.

Гораздо более заметную, чем в Китае, роль в социально-экономической и политической сфере, в развитии товарно-денежных отношений играли бурно развивавшиеся города (в ХIV в. 40, в ХV в. 85, в ХVI в. 269 городов), доказавшие уже в средневековый период воздействие на ход разложения господствующего класса.

Таким образом, основные характеристики средневекового японского общества радикально отличаются от аналогичных китайских, а основная тенденция его развития заключалась в преодолении традиционных азиатско-китайских компонент и в движении в сторону европейской частнофеодальной модели. Япония преодолела недостаток собственных возможностей к социально-политическому и культурному творчеству, порожденный географической изоляцией, восприятием готовых материковых китайских образцов и использовала их в качестве стимула и составной части будущего развития собственной национальной культуры и форм общественно-политической и хозяйственной жизни.

Миновав рабовладельческую стадию, Япония сначала перешла к государственному феодализму, а затем эволюционировала к феодализму европейского типа.

Японский феодализм развивался благодаря состоянию географической изоляции в чистых формах, без деформаций, порождаемых внешним насильственным воздействием, и без попятно-регрессивных этапов.

Государственно-феодальный этап развития характеризуется сильной центральной властью, которая, однако не успела уКорениться. Частнофеодальный этап развития характеризуется распыленностью, многослойностью и многополюсностью государственной власти при наличии многочисленного военно-служилого дворянства.

Многочисленность самурайства обусловила жесткий характер частнофеодального (военно-феодального) режима в эпоху развитого и позднего средневековья.