Глава десятая. На чердак я вернулась, тихо подхихикивая

На чердак я вернулась, тихо подхихикивая. Нет, ситуация-то в целом сложилась серьезная, но встреча с Глуном и этот его скептический взгляд искренне повеселили.

Ну и Дорс, после того как куратор ушел, пару монет в копилку моего веселья добавил — водник принялся отвешивать комплименты, причем томным голосом и с придыханием. Только в конце все-таки не выдержал, «раскололся» — ржал, уткнувшись головой в стену и меня к этой же стене прижимая. А я хохотала в его плечо и искренне радовалась, что у меня есть такой друг, как Дорс. Что ни говори, а он замечательный парень!

Колечко с синим камушком тоже, что называется, сердце грело. Все-таки мысль о том, что кто-то в твоей голове в любой момент может покопаться, изрядно нервировала. А тут — вот. Защита. Причем навороченная.

То есть теперь все хорошо. И дальше, я в это верю, еще лучше будет.

С этими мыслями я заперла дверь чердака на все три щеколды и, продемонстрировав Кузе завернутые в салфетку бутерброды, отправилась к низкому чайному столику. Твир, бодро дернув ушами-локаторами, посеменил за мной с требовательным писком:

— Дай!

Я, конечно, дала. Расстелила салфетку на столе, разложила бутеры, подхватила самого Кузю и водрузила «котика» на стол. Знаю, что вообще-то это негигиенично, но что делать? Кормить твира на полу неудобно: все-таки не воспринимался он обычным животным. Что-то внутри меня такому обращению с ним противилось.

Кузьма тут же замурчал и зачавкал. Причем ел с таким аппетитом, будто это не он три часа назад огромную пачку печенья с начинкой заточил, а потом еще пакетик жареного арахиса стрескал.

Хм, может, твира нужно кормить поактивнее?

Понаблюдав с минуту, как Кузя расправляется с угощением, я развернулась и отправилась к зеркалу — хотела пообщаться с Зябой на предмет кормления и роста твиров. Вот только не дошла. Меня отвлек стук в дверь.

В кои-то веки, вернее, впервые за все время пребывания в Академии Стихий, я обрадовалась — думала, Каст зашел рассказать об успехах. Поэтому, совершенно не задумываясь, развернулась и поспешила к двери. Столь же уверенно и стремительно отодвинула три щеколды, дернула за ручку… и растерянно застыла.

На пороге моего убежища стоял вовсе не Каст, а профессор Эмиль фон Глун собственной ядовитой персоной.

В первое мгновение меня охватила паника. А еще появилось дикое желание ни за что не впускать куратора на чердак. Однако поступить так же, как когда-то с пижоном, и встать грудью на защиту прохода смелости не хватило. Да и не позволил Глун этого сделать. Он переступил порог гораздо раньше, чем мой утомленный стрессами мозг вышел из ступора.

Зато тело на скорость реакции не жаловалось — я отскочила от визитера раньше, чем разум осознал, что на нас надвигается опасность. А в том, что Глун опасен, сомнений не было никаких. Даже если забыть, что именно его Дорс и Каст признали виновным в покушениях, — все равно. Опасен!

— Не дрожи, — явно почувствовав мое состояние, сказал Эмиль. — Не обижу. И даже допрашивать по поводу сегодняшнего происшествия не буду.

По идее, от этих слов мне должно было полегчать, но — увы. Сердце билось, как у испуганного зайца, и я ничего не смогла с этим поделать. Я даже ответить ему не смогла!

В результате Глун беспрепятственно закрыл входную дверь и задвинул одну из щеколд, после чего снова повернулся ко мне.

Только теперь я сообразила, что пришел он не с пустыми руками. Куратор держал какой-то сверток, книгу и до боли знакомую сумку. Собственно, ту, которую я отбросила в сторону, когда ругалась с Кастом.

— Держи, — сказал Глун, протягивая мне сумку.

Нервно сглотнув, я сделала полшага навстречу и ухватилась за тканевый ремешок.

— А тут новая мантия, — добавил куратор, подавая тот самый сверток. И как только я приняла сверток, криво улыбнулся и положил поверх него книгу. — Ну и вот это. Ты ведь его хотела, верно?

Черт!

Щеки опалило жаром. Причем еще до того, как я прочла название книги. Просто я точно знала, какая именно книга мне в данный момент была нужнее всего. Учебник по базовым жестам!

— Советую начать с жестов «Рил» и «Тин», — продолжил куратор. — Они довольно простые и используются в пятидесяти процентах заклинаний.

«Тин»?! Он сказал «Тин»?! Мама!!!

— Дарья, ты слышишь меня?

Увы, я слышала. И еще понимала, что не могу взять себя в руки и справиться с эмоциями. А официально поводов на столь сильную реакцию у меня просто не было. Вот что он обо мне подумал? Ладно, если просто посчитал перенервничавшей дурехой, а если заподозрил в чем-то?!

Осознание этого заставило испуганно вздрогнуть.

— Спасибо, профессор, — пробормотала я.

После чего поудобнее перехватила вещи и отпрянула на добрых два шага.

И застыла, в бешеной надежде, что это все. Что Глун сейчас развернется и уйдет. Вот только разум шептал: человек, который зашел на минутку, дверь на замок не запирает.

К моему искреннему горю, подозрение оправдалось. Профессор Глун подчеркнуто огляделся и хмыкнул:

— А ты неплохо устроилась.

И, в очередной раз доказывая давно утвердившуюся в голове мысль о том, что все без исключения огневики лишены чувства такта, обогнул застывшую столбом меня и направился дальше, в глубь чердака.

Вот тут оцепенение спало, и пришла паника.

— Лорд Глун, — пролепетала я. — Я думаю, вам лучше…

— А ты не думай, — перебил брюнет. — Твира позови.

Все это время голос Глуна звучал совершенно нейтрально, а вот последние слова… это приказ был. Но я сказала единственное, что могла в данной ситуации:

— Нет.

Фон Глун обернулся и уставился на меня с деланым удивлением. Пришлось срочно отбросить все страхи и прочие посторонние эмоции, сгрузить принесенные куратором вещи на пол и сделать шаг навстречу.

— Лорд Глун, я прошу, не надо.

— Что «не надо»? — уточнил он, скрестив руки на груди.

— Не трогайте моего Кузю.

— Хм, Кузя? Это что-то земное, верно? То есть твир позволил дать себе имя? Интере-есно, — протянул куратор.

— Лорд…

— Твира покажи! — рявкнул Глун.

Однако, несмотря на то что внутри все сжалась от страха, я резко выдохнула и отрицательно качнула головой:

— Нет.

Губы куратора сжались в тонкую линию, синие глаза хищно сверкнули, а я решила — буду стоять насмерть!

И непонятно, чем бы все это дело закончилось, если бы Кузьма, который в момент появления Глуна успел спрятаться, не вылез из своего укрытия. Мой ушастый лис, как обычно, таился за диваном. Но, в отличие от случая с Кастом, рычать и грозить покусать не пытался.

Он просто вышел вперед, сел и сказал покорно:

— Вот я.

Фон Глун обернулся и застыл.

Признаться, теперь я ждала от него или смеха, или попытки заловить твира в клетку. Однако куратор молчал. Я не могла видеть его лица, только широкую спину, но, судя по тому, как держался Кузя, ничего страшного не происходило.

— Приятно познакомиться, — наконец нарушил молчание Глун.

Я изумленно вытаращила глаза. Чтобы этот аристократический колдун вежливо здоровался с каким-то домовенком?! Однако следующие слова куратора оказались еще более странными:

— Будь добр, оставь нас с Дарьей на пару минут.

Мой маленький «котик» с бордовой шерсткой спокойно кивнул. А через миг я увидела невероятное: Кузя встал, провел лапкой по воздуху и, сделав шаг вперед, исчез. Он будто вошел в образовавшуюся в воздухе невидимую щель.

Что это такое?! Пространственный карман?

И вообще, зачем все это было нужно?

— Что происходит, лорд Глун? — напряженно спросила я. — Чем вам помешал Кузя?

— Просто тема, которую я хочу с тобой обсудить, не для посторонних ушей, — окончательно огорошил куратор.

Однако уточнять я не решилась, просто застыла в ожидании. И дождалась-таки.

— Дарья, — после непродолжительного молчания серьезно произнес Глун. — Я понимаю, что ты иномирянка. Я знаком с культурой твоего мира. Более того, я не ханжа и к числу законченных моралистов тоже не отношусь. Но в данной ситуации все же промолчать не могу. Я знаю, что у вас, на Земле, существуют разные формы отношений, однако тут, на Поларе, правила другие. И такая вещь, как отношения одной женщины одновременно с двумя мужчинами, у нас категорически не приветствуется.

Что?!

И вот из-за этого он пришел?! Не из-за учебы, не из-за твира, а чтобы сказать…

— Выражаясь вашим языком, у нас «тройнички» запрещены, — «добил» Глун со свойственной ему прямотой прямо «в лоб».

Я бессильно схватила ртом воздух, не зная, ржать или плакать.

И, наверное, следовало как-то сгладить ситуацию и объяснить, что произошло недоразумение. Но фон Глун смотрел с такой неприязнью, почти со злостью, что у меня язык не повернулся.

А еще вдруг вспомнились первые дни в академии. Как меня привели сюда без вещей, заселили на заваленный хламом чердак и предложили освоить университетскую программу. При этом даже не намекнув, что кроме университетской есть еще и школьная, по которой у меня провал.

Так вот, все это куратора Глуна не беспокоило. А тот факт, что я якобы одновременно с двумя парнями встречаюсь, взволновал? Да шел бы он со своей моралью куда подальше! Несмотря на то что к отношениям подобного рода я и сама не расположена, принципиально соглашаться с ним не стану!

— Благодарю за информацию, лорд Глун, — холодно произнесла я. — Но вас этот вопрос не касается.

Брюнет надменно вскинул бровь:

— Да неужели?

В ответ я, подражая Глуну, сложила руки на груди и вздернула подбородок.

— Вас это не касается, — уверенно повторила я. — Это частная жизнь. Личная. Моя.

Куратор скривился и процедил:

— Дарья, это ненормально.

Хотелось ответить резко, но я сдержалась. И вообще решила сменить тактику.

Изобразив на лице искреннее недоумение, полюбопытствовала:

— Почему?

Глун не ответил.

Я же сдержанно улыбнулась и сказала самым миролюбивым тоном:

— Лорд Глун, я понимаю, что у вас тут традиции. Но и вы поймите: некоторым женщинам, как и некоторым мужчинам, для удовлетворения физических потребностей одного партнера недостаточно.

А вот на это у него ответ нашелся:

— Так, может быть, просто сменить партнера?

— Зачем? — пожав плечами, парировала я. — Тем более если всех все устраивает.

— Не всех! — рыкнул Глун.

Честно? В этот момент безумно хотелось расхохотаться, но я все-таки сдержалась. И вновь в показном удивлении приподняла брови.

— Я уже сказал: в нашем мире такие отношения не приветствуются, — раздраженно пояснил куратор. — В нашем мире мужчина и женщина создают пару, а не… многоугольник.

Я пожала плечами и беззаботно улыбнулась:

— Ну, в нашем мире когда-то было так же…

— Дарья!

А вот не буду смущаться! Не надейтесь!

Не узрев реакции на окрик, фон Глун скривился. После чего выдержал короткую паузу и, видимо, решил зайти с другой стороны.

— Допустим, — сказал он. — Но есть еще кое-что. Ты здесь недавно, поэтому многого не знаешь. В частности, того, что касается совместимости магий. Мы, маги Огня, не можем иметь серьезных отношений с магами Воды, мы несовместимы по объективным причинам. Поэтому твой флирт с Дорсом заранее обречен на неудачу. Будь Дорс воздушником или магом Земли, проблемы бы не было. Но он водник, понимаешь?

Нет, я все-таки не выдержала. Улыбнулась.

Куратор моего веселья не разделил. Глун окинул пристальным взглядом и продолжил:

— Ну а в том, что касается Каста… Его семья относится к высшей аристократии, она никогда не примет тебя. Разве что в качестве служанки. Поэтому настоятельно советую — держи себя в руках. Ясно?

Мне было что ответить, но я решила не нагнетать и миролюбиво кивнула:

— Ясно, лорд Глун.

Куратор фыркнул. Точно увидел, что мне на его пространные речи наплевать. Вот только «аргументы» и «гениальные мысли» у Глуна закончились, поэтому следующее, что он сказал, касалось дела:

— Встречаемся завтра после лекций, Дарья. И советую подготовиться к занятию. Я не намерен тратить кучу времени на выискивание белых пятен в твоем образовании.

Нет, какой же он все-таки колючий. И язвительный. И вообще… тройнички тройничками, а в том, что касается процесса образования, куратор вообще ничего, похоже, не смыслит. Будь Глун преподом в нашем мире, его бы давно за профнепригодность уволили.

Правда, говорить об этом вслух я все же не стала. Просто кивнула и отошла в сторону, недвусмысленно намекая, что преград на пути к двери нет. Брюнет намек понял и, в который раз за разговор, скривился.

Зато уходил не оборачиваясь, и даже слов прощания не сказал.

Я, глядя на поведение куратора, тоже решила побыть некультурной и тоже не попрощалась. Зато с огромным удовольствием заперла дверь на все три щеколды и принялась звать Кузьму. Уж очень любопытно было посмотреть, как мой «котик» из этого пространственного кармана вылезет…

Когда куратор покидал чердак, я была убеждена — мне на его слова плевать. Но когда Глун все-таки ушел, а погрустневший твир выбрался из своего убежища и принялся доедать разложенные на столе бутеры, поняла — нет, все-таки задел.

Вот какое ему дело до того, с кем я встречаюсь? И вообще…

Если бы мы были на Земле и речь шла о простом преподе, я бы не стала заморачиваться. Ведь точно знаю: сны — это игра подсознания, не больше. Но тут, на Поларе, все иначе. Тем более я не просто в чужом мире, я в Академии Стихий, среди магов. И Глун тоже маг. Причем, по утверждению Каста и Дорса, один из сильнейших. А еще… именно он мне ментальный блок ставил.

Подобная мыслишка, помнится, проскальзывала и раньше, но тогда я задавила ее на корню как бредовую. А теперь, после выступления куратора и предупреждения Дорса о замеченной попытке залезть в мою голову, игнорировать ситуацию со сновидениями не получалось.

Плюс вот этот, принесенный Глуном, учебник по базовым жестам и совет начать с жестов «Рил» и «Тин».

Не многовато ли совпадений, а?

Лично я думаю, что перебор.

Так что… Черт, а вдруг эти сны непростые? Что, если они наведенные?

Ведь сама по себе такая вещь, как «наведенный сон», возможна, верно? Раз есть такие штуки, как пульсары, порталы и ментальные блоки, то и почему бы и не быть и снам?

Вот только наведенный сон — тоже воздействие на сознание, правильно? А влезть в голову, если стоит ментальный блок, нельзя. Но мой-то блок именно Глун ставил, вот в чем дело. Следовательно, куратор может на этот блок воздействовать.

И если рассуждения верны, то остается лишь один вопрос: зачем он это делает?

Глупо думать, что Эмиль фон Глун, этот сноб с черствым сердцем, внезапно влюбился. И что все его наезды и ядовитые ухмылочки — лишь показуха. Не поверю.

Да, временами Глун вел себя вполне нормально: в храме помогал и перед шишкой из Совета защищал. Даже когда к родителям водил, тоже человеком выглядел. Но!

Куратор не любит иномирян — это раз. Он аристократ, а как местная аристократия к простолюдинам относится, мне сегодня рассказали — это два. Нет, тут что-то другое. Знать бы что!

Ну не издевается же Глун надо мной таким извращенным способом, в конце концов?

А самое гадкое, что и спросить не у кого. Ведь не с Зябой же такие вещи обсуждать!

Представляю, как бы выглядел такой разговор:

— Зяб, а Зяб, у меня тут проблемка образовалась…

— Какая именно?

— Ну… Мне часто снится, будто я перед куратором Глуном голой хожу, а за невыученную домашку он меня поцелуями интимного характера наказывает. Как думаешь, это нормально?

Не надо даже напрягать фантазию, чтобы представить реакцию Кракозябра. К тому же, что бы там ни думал Глун, я не настолько раскованна, чтобы говорить о подобном вслух. Так что решать проблему придется самой.

Впрочем, у меня ведь теперь дополнительная ментальная защита. И если я правильно поняла ситуацию, то снов с участием куратора можно уже не бояться.

Тут я не выдержала и фыркнула, представив, как кто-то будет прорываться в мой сон и обломается. А потом смеяться расхотелось. Ведь у нас завтра первое из череды дополнительных занятий! То есть, если Глун попробует сунуться в мои сны именно сегодня, завтра будет очень зол.

Значит, надо по максимуму подготовиться. И список уже подготовленных вопросов еще раз просмотреть. А лучше два раза!

В общем, остаток вечера я твердо решила посвятить книгам и учебникам. Но прежде чем за них засесть, подошла к зеркалу и, продемонстрировав подаренное Дорсом колечко, спросила:

— Как тебе?

— Хм, — проявившийся Кракозябр придирчиво оглядел украшение. — Дорс подарил?

— Угу, — подтвердила я.

— И чего тебя интересует?

— Как чего? Оценка. Дорс сказал, что колечко с ментальной защитой. Вот и хочу узнать, насколько она хороша.

— Защита точно хорошая, Даш, — сказал Кракозябр. — Я не могу чувствовать магию, но, зная Дорса, готов спорить на свое посмертие, что побрякушка сильная.

Вот я тоже так думала. Но ведь дело не только в этом…

— Зяб, а как у вас дела со взломом ментальных блоков обстоят?

— Почему ты спрашиваешь?

Рассказывать о том, что Глун, возможно, пытался пробраться ко мне в голову, не хотелось. Поэтому сказала нейтральное:

— Ну как… Если есть защита, значит, существует и вероятность взлома.

Зяба задумался на миг, а потом отрицательно покачал головой:

— Дорс презентовал тебе это кольцо, желая защитить не только, а может быть, не столько тебя, сколько свою тайну. Так что уж об этом, уверен, он позаботился. К тому же сломать ментальный блок на порядок труднее, чем поставить. Думаю, ты можешь быть спокойна. К тому же взлом ментального блока — это больно.

— То есть если блок будут ломать, то я почувствую?

— Еще как, — подтвердил призрак и поморщился ну очень красноречиво.

Желания пытать Кракозябра на предмет личных тайн у меня не было. Да и времени на праздное, в общем-то, любопытство не имелось. Поэтому, поблагодарив чешуйчатого друга, я отправилась-таки учиться. Причем увлеклась этим делом настолько, что до стыренной из подземной библиотеки брошюры руки так и не дошли.

Ближе к ночи Зяба сообщил, что пижон вернулся в свою комнату вымотанный и предельно усталый, ибо только-только с узлом закончил. Впрочем, это не удивляло — наверняка работа там была проделана серьезная и сложная.

Я, хоть и не занималась узлами, тоже устала жутко. И отложила учебники, лишь когда поняла, что уже несколько раз перечитываю одно и то же предложение. До кровати добралась едва ли не ползком, однако отыскала в себе силы надеть пижаму, проверить наличие на пальце подаренного Дорсом колечка и заручиться обещанием Кузи, что он меня непременно разбудит.

А потом — все. Подушка, одеяло, провал.

И новый, чтоб ему пусто было, сон!

В этот раз на пороге комнат Эмиля фон Глуна я стояла не в мантии, а в платье. Том самом, в котором едва не утонула. С распущенными волосами и босиком. Я точно знала, что под платьем ничего нет, и меня — ту, которая была во сне, это забавляло.

Я вообще пребывала в очень игривом настроении. К Эмилю подходила на цыпочках, чуть покачивая бедрами, будто подражая кошке. А он сидел на диване, в своей гостиной, с книгой в руках. И делал вид, будто совсем-совсем меня не замечает.

На Глуне была небрежно расстегнутая белая рубашка, черные штаны и яркие тапочки с острыми, загнутыми носами на манер турецких туфель. Его распущенные черные волосы водопадом струились по плечам, манили и завораживали.

Я приблизилась почти вплотную, но Глун даже не взглянул. Тогда я провела пальчиком по корешку книги, однако куратор книгу отдернул. После чего я удостоилась ответа:

— Не мешай, Даш.

Прозвучало нейтрально, словно он совсем-совсем ни на что не злится. Просто занят. Вот только меня эти слова не удовлетворили.

— Эмиль, — позвала я с улыбкой.

Реакции — ноль.

Тогда я выдернула книгу из его пальцев, аккуратно закрыла и отложила на подлокотник.

Мне подарили недовольный взгляд и сообщили:

— Я действительно занят.

Угу. Так я и поверила.

Я сделала решительный шаг вперед и, прежде чем куратор успел опомниться, оседлала его. Потом запустила пальчики в шелк волос и мурлыкнула:

— А я соскучилась…

Куратор недовольно вздохнул и взял меня за талию в намерении ссадить со своих коленей. Но я не далась — сжала бедра и обвила его шею руками.

— Даша, хватит, — хмуро сказал Эмиль.

Да-да, конечно, дорогой.

Я наклонилась и легонько куснула за мочку уха. Ответом мне стал тихий, точно сдерживаемый стон. Это порадовало, но…

— Даша!

Мужчина снова попытался меня ссадить, но я опять воспротивилась. И в результате оказалась лежащей на диване с нависающим надо мной брюнетом.

Отпустить Глуна в такой момент и из такой позы? Ну уж нет!

Пальчики сами собой потянулись к обнаженной груди куратора и пробежали по коже, чуть надавливая ноготками.

— Даш-ша… — сорвался с его губ уже не стон, а хрип.

Чувствуя все нарастающее возбуждение мужчины, я потянулась за победным поцелуем, но куратор все же нашел в себе силы и отстранился.

— Эмиль!

Это прозвучало требовательно и чуточку капризно. Уголки его губ едва заметно дрогнули, но следующая реплика Глуна тем не менее была исполнена льда:

— Даша, хватит.

— Поцелуй, и отстану, — в ответ потребовала я.

Он покачал головой и ответил:

— Нет. Ты наказана.

Меня затопила волна изумления:

— За что?

— За все хорошее! — рыкнул Глун.

А потом все-таки не удержался. Моя голова была запрокинута, шея обнажена и слишком доступна, чтобы он этим не воспользовался.

Рывок ко мне, и очень жесткий поцелуй, потом еще один и еще. И губы мужчины стремятся к декольте, а меня охватывает жар. Я выгибаюсь навстречу прикосновениям брюнета, зову хрипло:

— Эмиль!

А он… он взрывается. Причем это не совсем страсть, это целый коктейль эмоций. И мне почему-то чудится, что в его составе доминируют злость и ревность. Та я, которая во сне, удивляюсь, а та часть меня, которая, как и в прошлые разы осознает, что это всего лишь сон, не знает, плакать или смеяться.

Эмиль фон Глун ревнует! О боже, неужели он сейчас примется доказывать, что один опытный мужчина лучше двух мальчишек?

К счастью или к сожалению, трезвая часть меня ошиблась. Потому что заходить дальше поцелуев и не слишком целомудренных прикосновений Эмиль явно не собирался. Но именно в этом и крылось наказание! Мне-то хотелось большего!

Был и еще один момент — губы!

Мои губы пересохли, горели и жаждали поцелуев, а Эмиль в губы не целовал. Как угодно, но только не в них. Словно я падшая, словно недостойная! Словно я… черт, нет! Не хочу произносить это слово.

И это было не только обидно, но одновременно, и очень жарко. Я чувствовала себя путником пустыни, которому показывают бурдюк с водой, но испить этой воды не дают. Ощущения оказались настолько мучительны, что я дико обрадовалась, когда Кузя начал тыркаться носом мне в ухо, в попытке разбудить.

— У-утро! — пискляво сообщал твир. — Встава-а-ай!

О да! Утру я тоже порадовалась. И хотя после всех вчерашних приключений чувствовала себя совершенно разбитой, поднялась с постели и поплелась в ванную. Труба зовет, блин. Учиться, учиться, и… Мамочки, как же я так вляпалась-то?

А чуть позже, когда я уже сидела за столиком и ковыряла вилкой омлет со шпинатом и стручковой фасолью, вдруг пришло осознание: дополнительная ментальная защита не помогла. То есть получается, моя теория о Глуне и наведенных снах — пшик?

Или это защита плохая?

Зяба, конечно, уверил, что все должно быть на высшем уровне, но он же признался, что чувствовать магию не может. А насчет утверждения, мол, Дорс «фигню не подарит» — так ведь и на старуху бывает проруха.

И вообще, кольцо, как я понимаю, «водное», а вода и огонь — конфликтная пара. Что, если при наложении друг на друга блоки просто взаимоуничтожились? Может, я сейчас вообще без защиты тут сижу?!

От этой мысли стало жутковато. Надо разобраться, и срочно!

Вздохнув поглубже, я заставила себя успокоиться и не паниковать раньше времени. Так, что же делать?

Изначально я не хотела светить колечко за завтраком, поэтому повернула его камнем внутрь. Разглядывать его сейчас, при всех, тоже не собиралась. Однако понять, работает защита или нет, было необходимо. Поэтому я придвинулась к рыжему пижону и шепнула:

— Каст…

Огневик едва заметно вздрогнул и повернулся ко мне:

— Детка?

Блин! Сам ты детка!

Жаль только, вслух этого не скажешь. И вообще, народ за столом тут же коситься начал, так что нельзя было вызывать подозрений. Поэтому я ласково улыбнулась и поманила Каста пальчиком.

Король факультета намек понял, наклонился, а я интимно положила руку ему на плечо и прошептала в ухо:

— Каст, а ты мысли читать можешь?

— Твои — нет. — В ответном шепоте парня прозвучало неудовольствие. А потом я услышала удивительное: — Дорс сказал мне о кольце, детка. Я против. И хотя понимаю, что он успел раньше, но, Дашунь…

Каст отстранился и потянулся к карману мантии, а у меня глаза на лоб полезли. Чего?!

Король факультета реакцию заметил и замер. Потом вообще скривился, снова приблизился вплотную и тихо рыкнул:

— Даш, не дури. Мое кольцо ничуть не хуже.

— А как я объясню его появление? — нашлась я. — Тем более кольцо Дорса я уже засветила.

Рыжий нахмурился:

— Перед кем?

— Перед Глуном, — призналась я.

Конечно, абсолютной уверенности в том, что куратор заметил колечко, у меня не было. Но, черт возьми, в этом деле лучше не рисковать. К тому ж, Дорс старался, и, да, он был первым.

— Понял, — ответил пижон и тянуться к карману перестал. И даже хотел отстраниться, но я удержала:

— Подожди. Ты мне только скажи — эта штука, ну, то есть кольцо Дорса, работает?

— Работает, — буркнул Каст. — Не переживай.

Моему интересу огневик не удивился, но оно и понятно — я ведь в вопросах магии зелень зеленая и все эти блоки не то что ставить, даже чувствовать не могу. О причинах тоже не спросил — видимо, был слишком раздражен ситуацией. Но сейчас нежелание Каста общаться было мне только на руку. Потому как я чувствовала, что еще немного, и сгорю от стыда.

Ведь если кольцо работает, значит, моя теория все-таки неверна! Глун к этим чертовым эротическим снам никакого отношения не имеет! А что из этого следует?

Я едва смогла сдержать стон и чуть локоть в омлет не поставила.

Неужели это все я?!

Бли-ин!!!

Нет, я никогда не относилась к числу людей, которые врут себе. Никогда не считала себя самой умной, самой талантливой, самой красивой. Я привыкла оценивать свои достоинства трезво. То же самое касалось и недостатков.

Я не идеал. Я — человек. И у меня, как у всех, присутствуют свои заморочки, или, проще сказать, «тараканы».

Более того, будучи человеком нормальным, я очень хорошо понимала, что «тараканы» бывают разные. Со многими из них можно быть хорошо знакомым, а о других до поры до времени даже не подозревать.

Они живут где-то очень глубоко, ведут себя предельно тихо, а потом, когда возникает какая-то особенная ситуация, например сильный стресс, эти «тараканы» р-раз — и вылезают.

И, похоже, сейчас со мной именно это и случилось.

Глупо отрицать! Глупо делать вид, будто не поняла! Хотя бы потому, что признание болезни — первый шаг на пути к выздоровлению.

Так вот, я признаю — да. Да, черт возьми, я извращенка!

Я не знаю где, и когда я умудрилась подцепить это «счастье», но, судя по всему, я реально мазохистка. Ну а как еще назвать девушку, грезящую о мужчине, который ее постоянно унижает?

А о кураторе я, как оказалось, реально мечтаю. Пусть не осознанно, но тем не менее.

Иначе как еще объяснить эти сны?!

Конечно, можно еще порассуждать на тему того, что я не на Земле, а в другом мире. Что тут есть магия, о которой мне известно не так много. Можно придумать новую теорию, оправдывающую появление профессора в моих снах.

Например, предположить, что во всем виноват совместный переход между мирами, который как-то повлиял на наши ауры (или что у них тут вместо аур?) или образовал дополнительную связь.

Можно пофантазировать на тему того, что Глун предначертан мне судьбой. И здесь, в мире, наполненном магией, такие вещи выливаются в некую особую ментальную связь, которой плевать на блоки и прочее.

Или представить, будто коварство куратора не знает границ и в то время, когда я лежала без сознания в местном лазарете, на меня не только «следилку», но и какое-нибудь заклинание сексуальной привязки поставили. Чтобы уж точно не сбежала.

Короче, вариантов, если напрячь фантазию, тьма! Но я же понимаю, что это лишь очередные отговорки. Ложь, причем в худшем ее варианте, который называется самообманом. Маленькая сладкая пилюля, которая искажает реальность. Согласна, временами жить в искаженной реальности проще, но в данном случае это не выход.

Чтобы решить проблему, надо понимать ее суть! А суть моей проблемы в том, что я подсознательно симпатизирую Глуну.

И как с этим бороться?

Именно с этими мыслями я вошла в аудиторию и направилась к первому ряду. Тот факт, что Кэсси и Велора снова меня сопровождают и намереваются сесть рядом, уже не беспокоил. Меня вообще ничего, на фоне сделанного открытия, не волновало. Правда, ровно до тех пор, пока я не вспомнила, что первая лекция сегодня по теории магии Огня, которую ведет… да-да, он, Эмиль фон Глун!

Профессор влетел в аудиторию через миг после звонка. Мазнул взглядом по притихшей толпе студиозусов и, убедившись, что прогульщиков нет, раскрыл папку с материалами для лекций. И понеслось.

Я этот предмет и без Глуна, сам по себе, не очень жаловала — вот как с первого дня невзлюбила, так и все. А теперь, после внезапного открытия и очередного далеко не целомудренного сна, просто не знала куда деваться.

Нет, я не застеснялась. Я, вопреки привычкам, злиться начала.

Чего такого в этом ядовитом гаде? Да, если судить объективно, он красив. Но ведь смазливой мордашки, магической силы и титула аристократа для того, чтобы разбудить в девушке желание, недостаточно! Или… все-таки достаточно?

Черт! Неужели подсознательно я не только мазохистка, но и меркантильная стерва? А ведь, если подумать, я и с Кастом расчетливо флиртовала…

— Итак, продолжим! — Голос Глуна вырвал меня из очередного витка самоедства. — Раньше мы с вами рассматривали принципы построения простейших заклинаний огня. Тех заклинаний, освоить которые под силу каждому из вас. Для чего мы это делали?

Вопрос явно был риторическим, но повис в воздухе как-то очень угрожающе. Однако плохого не случилось, Глун продолжил сам:

— Нам требовалось понять принцип, — заключил профессор. — А зачем мы с вами выписывали формулы этих заклинаний?

Этот вопрос был задан прежним тоном и тоже как риторический воспринимался, но отвечать на него куратор не спешил. Его взгляд заскользил по аудитории и остановился на…

— Велора!

Я облегченно выдохнула и повернула голову, чтобы взглянуть на подругу Кэсси. Девушка оказанной чести не обрадовалась — состроила жалобное личико и поджала губы.

А я невольно улыбнулась — ага! Вот вам и первый ряд!

Нет, понятно, что Кэсси и Велора не по своей инициативе с последних рядов пересели, но все равно. Этот маленький конвой не то чтобы сильно напрягал, но все же нервировал.

— Велора. — Голос Глуна прозвучал чуть мягче, словно подбадривая. — Ну же, отвечайте!

— Мы изучали формулы, чтобы… — сказала девушка на выдохе и запнулась.

А в следующий момент Велора опустила глаза и зарделась. И я вдруг осознала одну потрясающую, особенно в свете моих душевных терзаний, вещь: я не одна такая! В смысле, не единственная меркантильная мазохистка в этой аудитории. Потому что готова поклясться чем угодно — куратор Велоре нравится!

— Чтобы? — подтолкнул Глун.

Румянец на щеках девушки стал стократ ярче, взгляд заметался, ладошки сжались в кулачки. Глун, заметив эту реакцию, слегка скривился и вскинул голову. Взгляд синих глаз выискивал новую жертву.

— Юлина!

Я повернулась, чтобы увидеть, к кому обращается куратор, и закусила губу в отчаянной попытке не засмеяться.

Изящная пепельная блондинка в алом балахоне попыталась вскочить с места, потом опомнилась, залилась румянцем и тут же потупилась.

— Зачем мы с вами выписывали формулы этих заклинаний? — повторил вопрос Глун.

— Мы… мы…

Пауза! Неоправданно долгая даже для человека, который банально не знает ответа. А я честно пытаюсь не захихикать. Боже! Еще одна!

— Плохо, Юлина, — бросил Глун хмуро. А через миг в гробовой тишине аудитории прозвучало следующее имя: — Маришка?

Шатенка, сидевшая на пару рядов ближе, чем Юлина, вздернула подбородок и отчеканила:

— Формула — это способ описания магического процесса. Мы разбирали формулы простейших заклинаний, чтобы понять принцип построения и воздействия. На простых заклинаниях этот принцип выглядит более показательно. И теперь мы можем перейти от простого к сложному.

И вот после этой тирады, зазубренной из учебника, мы все имели счастье пронаблюдать уже знакомую реакцию: шатенка опустила глаза, а ее щеки окрасил румянец.

Теперь я кусала не губы, ибо губы все-таки жалко, а палец. Блин! Мне же не мерещится, правда?

— Молодец, Маришка, — сказал Глун, и шатенка покраснела еще гуще. — Так и есть.

Все. Картинка сложилась. И я куснула собственный палец едва ли не до крови, потому что иначе сдержать подступающий хохот было уже невозможно!

Мама дорогая! Это что же получается? Я… они… все мы?.. Да елки-моталки!

Да, я учусь на факультете Огня, но отношений с сокурсниками не поддерживаю. Да, я посещаю занятия уже довольно давно, но в первое время мне было глубоко плевать на все, кроме материала, который дают преподы. А потом, когда началась подготовка к танцу для Ваула, у меня просто не осталось сил на такие глупости, как любопытство.

Зато теперь я осознала, что по синеглазой ехидне, курирующей первый курс, страдаю не только я! Нас как минимум четверо, а то и больше!

Я начала вглядываться в лица сокурсниц и поняла — не ошиблась. Девчонки дружно краснели и опускали глаза. Кто-то вздыхал, а кто-то глядел на удостоившуюся похвалы Маришку с искренней неприязнью.

Так Глун, получается, местный секс-символ? Обалдеть!

То есть реально не только я, вернее, не только мое подсознание на смазливую мордашку и тиранские замашки купилось! Ура-ура-ура! Или…

А вот в следующий миг стало не смешно. Просто подумалось — а что, если дело не в мордашке? От этой мысли я едва не застонала. Только не говорите, что этот гребаный брюнет снится не одной-единственной иномирянке, а всем девчонкам курса!

— Дарья!

От этого оклика я не то что вздрогнула — едва не подпрыгнула. И лишь теперь сообразила, что по-прежнему сижу вполоборота и разглядываю аудиторию. А вопросов-то уже не звучит! И вообще, тишина вокруг. Замогильная…

Я стремительно повернулась и приняла приличествующую внимательной студентке позу, но это не помогло. Профессор Глун продолжал сверлить меня очень недобрым взглядом. Потом мотнул головой, будто отгоняя какие-то мысли, и вышел из-за кафедры. Направился куратор, как нетрудно догадаться, прямиком ко мне.

Рядом тихо пискнула Кэсси. Реакцию других студентов и студенток я не видела, потому что была вынуждена сосредоточиться на Глуне. Знаю, мне следовало принять виноватый вид и все такое, но…

Это синдром собаки на сене, видимо. Просто едва я подумала о том, что не в одиночку ночами от его поцелуев и прикосновений таю, такая вдруг злость пробрала! И плевать, что сны! Плевать, что игры подсознания!

А куратор тем временем приблизился и замер, сложив руки на груди. Он смотрел на меня сверху вниз, презрительно и как на… в общем, как на иномирянку.

Однако я по-прежнему была слишком зла и откровенно возмущена для того, чтобы бояться.

Думаю, именно из-за этой моей, в общем-то, неадекватной реакции Глун тоже беситься начал. А может быть, реакция стала только поводом? Он же всегда при виде меня бесится.

— Дарья Андреевна, — процедил профессор. — Вы с какой целью на мою лекцию явились?

Дико хотелось огрызнуться и показать куратору пару земных «базовых жестов», но… разум все-таки пересилил. Я не имею права вступать в открытую конфронтацию с Глуном. Только не сейчас.

Глубоко вздохнув, я попыталась придать лицу виноватое выражение. А когда поняла, что фокус не удается, применила стандартную студенческую фишку — уставилась в раскрытую тетрадь.

— Простите, — буркнула я. Голос, в отличие от мимики, повиновался очень даже неплохо. В нем звучало настоящее раскаяние.

Но куратора это не удовлетворило. Он резко наклонился, уперся руками в разделяющую нас столешницу и прошипел едва слышно:

— Если думаешь, что теперь тебе позволено все, то очень сильно ошибаешься. Веди себя прилично, поняла?

Я не поняла. Вот вообще. То есть смысл слов в принципе ясен, а вот все остальное… Нет повода для такой злости! Ну, подумаешь, отвлеклась, и что? Я же признала свою вину. Вот сижу вся вроде как несчастная и пристыженная, и даже губы кусаю.

И что означает это его «теперь»? Это намек на танец в храме, или он что-то другое в виду имеет?

Но переспросить я, разумеется, не могла. Да и не хотела, потому что свидетелей вокруг море, а я и без того в центре внимания. Поэтому произнесла единственное, что было уместно:

— Простите. Такого больше не повторится, господин куратор.

— Лорд! — рыкнул Глун.

А я вздрогнула, и даже пелена застилающей разум злости спала.

Черт! Что я творю? Совсем с ума сошла, да? Злюсь на человека за то, что он, может быть (и то совсем-совсем не факт), снится не только мне? Ревную… О боже, да как можно быть такой дурой?!

— Простите, — в третий раз повторила я. — Простите, лорд куратор, впредь я буду очень внимательна.

Вот после этих слов я решилась поднять голову и взглянуть на Глуна. А тот резко отстранился, окинул меня откровенно уничижительным взглядом и молча отошел. Но я вдруг очень четко осознала — это не конец. Это лишь начало.

Увы, я не ошиблась.

Куратор и раньше, что называется, дышал «не слишком ровно», а теперь я превратилась в полноценного «любимчика».