Патриции и плебеи

Впрочем, конкуренция с соперниками не является еще единственной причиной войны для большого торгового города. Там, где область их граничит с сильными крестьянами, в особенности же с горными крестьянами, занимающимися скотоводством, не привязанными к земле и привыкшими к кровопролитию, к охоте, этой школе войны, — там богатство большого города легко возбуждает жадность крестьян. Мимо маленьких городов, служащих только местной торговле маленького округа, эти крестьяне могут еще проходить равнодушно, но сокровища, собранные в большом торговом центре, соблазняют их и побуждают собираться массами для разбойнического нападения на богатую общину. С другой стороны, последняя в свою очередь старается расширить свою территорию и число своих подданных. Мы видели уже, как, в силу роста городской общины, в ней образуется обширный рынок для продуктов сельского хозяйства, как земля, производящая товары для города, приобретает стоимость, как в силу этого зарождается страсть к приобретению новой земли и рабочей силы, которая необходима для обработки вновь приобретенной земли в пользу ее завоевателей. Отсюда непрерывная война между большим городом и окружающими его крестьянскими племенами. Если победа остается на стороне последних, то город предается грабежу и вынужден начинать все сначала. Если, наоборот, побеждает город, то он отнимает у побежденных крестьян большую или меньшую часть их земли, чтобы отдать ее своим землевладельцам, которые иногда селят на ней своих безземельных сыновей, в большинстве же случаев обрабатывают завоеванную землю при помощи обязательного труда, доставляемого теми же самыми покоренными крестьянами, — в форме ли арендаторов, крепостных или рабов. Иногда применяется более мягкий метод: покоренное население не только не порабощается, но принимается даже в ряды граждан победоносного города, конечно, не полноправных, собрание которых управляет всеми делами города и государства, а граждан второго разряда, пользующихся полной свободой и защитой государства, но не принимающих никакого участия в его управлении. В таких новогражданах город нуждался тем сильнее, чем больше становились, вместе с ростом его богатства, военные тяготы, чем меньше семьи старограждан в состоянии были доставлять необходимое число милиционеров. Но военная служба и права гражданства первоначально были тесно связаны друг с другом. Если желали быстро увеличить число воинов, приходилось принимать в государственный союз новых граждан. Рим и потому еще достиг своего могущества, что он не скупился предоставлять права гражданства не только новым поселенцам, но и соседним покоренным общинам.

Число таких новограждан можно было увеличивать в любое время. Для них не существовало тех пределов, которые ограничивали число старограждан. Пределы эти были отчасти технического свойства. Если управление государством принадлежало собранию старограждан, то это собрание не могло принимать такие размеры, которые исключали возможность ведения дел. Граждане не могли также жить слишком далеко от места собрания, иначе они не могли попасть на него в определенные сроки без ущерба для своего хозяйства. Новограждане не знали таких забот. Даже там, где им предоставляли некоторые политические права, даже — что случалось очень редко — право голоса в собрании граждан, не было никакой необходимости — по крайней мере с точки зрения старограждан, — чтобы новограждане имели всегда возможность принимать участие в этих собраниях. Старограждане предпочитали оставаться в своей среде.

Итак, пределы, ограничивавшие число старограждан, не существовали для числа новограждан.

Наоборот, число последних можно было увеличивать в любых размерах, свои границы оно находило только в размерах государства и его потребности в надежных солдатах. Ибо даже там, где покоренные провинции должны были поставлять рекрутов, армия нуждалась в ядре, которое делало ее надежным орудием, а такое ядро могло быть составлено только при наличии прочного контингента солдат-граждан.

Таким образом, вместе с ростом города возникает вторая форма недемократической организации государства. Если, с одной стороны, крупная городская община становится абсолютным повелителем многочисленных общин и провинций, то, с другой стороны, в среде граждан самой общины, распространившейся далеко за пределы старой марки, возникает противоположность между полноправными, или старогражданами (патрициями), и новогражданами (плебеями). Как одним, так и другим способом из демократии развивается аристократия, но не при помощи суживания круга полноправных граждан, не путем возвышения кучки привилегированных над остальной массой граждан. Наоборот, аристократия образуется, потому что государство растет, а круг граждан остается неизменным, так что все новые элементы, входящие в старую общину или становящиеся ее членами, остаются неполноправными или вовсе бесправными.

Но эти два пути развития аристократии из демократии не идут в одном и том же направлении. Одна форма эксплуатации и господства в государстве привилегированного меньшинства, господство одной общины во всем государстве, может, как это показывает нам пример Рима, все больше разрастаться, и она должна расти, пока государство сохраняет свои жизненные силы и не рушится под напором более могущественного. Иное дело — политическое бесправие новограждан. Пока последние состояли почти исключительно из крестьян, они относились к отсутствию прав более или менее индифферентно. При значительном расстоянии их участков от города они большей частью не в состоянии уходить рано утром из своих жилищ, днем присутствовать на собрании граждан на городском форуме и только вечером попадать домой. Кроме того, с ростом государства его внешние и внутренние дела все более усложняются, политика и военное дело превращаются в занятия, требующие предварительных знаний, которые крестьянину недоступны. Он очень мало разбирается во всех вопросах, которые решаются на политических собраниях города, и не чувствует поэтому сильной потребности завоевать себе право участия в них.

Но новограждане рекрутировались не только из крестьян. Иностранцы, переселявшиеся в город и приносившие ему пользу, получали право гражданства. Покоренные местности, получившие право гражданства, охватывали не только деревни, но и города с ремесленниками и купцами, а также крупными землевладельцами, которые кроме сельского дома имели еще собственный дом в городе. Получив права римского гражданства, они стремились переселиться из маленького города в крупный, где они теперь пользовались всеми правами и где они могли найти более легкий заработок и больше развлечений. Одновременно с этим, уже изображенным нами способом, война и рабское хозяйство экспроприировали все больше крестьян. Лучшим убежищем для последних являлся опять-таки крупный город, гражданами которого они были. В его стенах они старались найти себе пропитание, как ремесленники или носильщики, кабатчики, лавочники или даже только как нахлебники какого-нибудь богатого господина, готовые, в качестве его клиентов, на всякого рода услуги — настоящие люмпен-пролетарии.

Все эти элементы имели гораздо больше времени и возможностей, чем крестьяне, вмешиваться в городскую политику, следствия которой они испытывали на себе и более осязательно, и более непосредственно. Они были живо заинтересованы в том, чтобы приобрести влияние на эту политику, поставить на место собрания старограждан собрание всех граждан и завоевать для последнего право выбора государственных должностных лиц и законодательное право.

С разрастанием города число этих элементов все больше увеличивалось, тогда как круг старограждан не расширялся. Последний становился относительно все более слабым, тем более что он не располагал военной силой, обособленной от гражданства, так как новограждане были такими же воинами, как и старограждане, и имели собственное оружие, которым они умели владеть. Таким образом, во всех этих городах разгорается ожесточенная классовая борьба между старогражданами и новогражданами, борьба, которая обыкновенно рано или поздно кончается победой последних, т. е. демократии. Но эта демократия, в сущности, является только расширением старой аристократии, так как эксплуатация и бесправие провинций, не имеющих прав гражданства, продолжают существовать и дальше. Часто случалось даже, что область, а иногда и степень эксплуатации провинций увеличивались как раз в то время, когда в господствующей общине все больше и больше побеждала демократия.