Про овечку

Если б я была горою

из гранита и асбеста,

я б гляделась горделиво

в безвоздушный окоём,

и, кристаллами сверкая,

в платье снежном, как невеста,

я не сдвинулась бы с места.

Я б стояла на своём.

Если б я была горянкой,

я бы песню песней пела,

и как маков цвет пылала,

и на свадебном пиру

я б шашлык хрустящий ела,

и монистами звенела,

подливая в звонкий кубок

цвета крови Хванчкару.

Если б я была овечкой,

я бы думала о вечном.

А о чём ещё мне думать,

глядя в пляшущий костёр?

Чтобы ухало сердечко,

чтоб свивалась шерсть в колечко,

чтоб устойчив был треножник,

чтобы ножик был остёр.

Влас ВЕРЕСЕНЬ

А ОТ ЗАУМИ ТОЛКУ НЕМНОГО

Стихотворения

Строфы

Л.Л.(Т).

Нет, ребята. Мы не дипломаты.

Не в привычку нам узорность слов.

Нам в атаку проще с русским матом –

Мало он приятен для врагов.

Быт ведя сурово, по- солдатски,

С теми, с кем связало по судьбе,

Всем последним поделись по-братски,

Лишь патрон последний взяв себе.

Но всегда, куда бы ни собираться,

Где б ни быть – на марше ли, в бою,

Фотоснимком «девять на двенадцать»

Ты хранишь «Дюймовочку» свою.

Ту, косички дёргал у которой,

Под окном которой, словно тень,

Чтобы увидать её за шторой,

Простоять готов был целый день.

Только для неё твердил ты снова

Ласковые самые слова.

И от имени её родного

Кругом заходилась голова…

………………………………………….

…Ты подбит, но, выскочив из башни,

Не желая дёшево уйти,

В ритуальной пляске рукопашной

В рай торишь неторные пути.

Полыхнёт над сопками косыми

Бело-голубой манящий свет…

…Так вот и становятся святыми

Мальчики в неполных двадцать лет.

……………………………………….

А кто выжил, – целы ноги-руки,

Да вихры седы не по летам.

Только вот Дюймовочки - подруги

Расползлись по Жабам и Кротам.

Телеграмму, наскоро, с вокзала,

Настрочив, чтоб не погас запал:

«Я тебя туда не посылала,

Выбирайся сам, ты сам попал».

…………………………………………….

А хирург, прокуренный и колкий,

Перепачканный в чужой крови,

Сбрасывает на поддон осколки

Извлечённой скальпелем любви.

……………………………………………..

Ладно, помолчим… Строка не пошлая.

Просто, негодуя и любя,

С боем из меня выходит прошлое

Горечью за них и за себя.

Кредо

Плевать! Я поднимусь! Ещё не всё пропето,

И мне ещё стоять на краешке земли.

Уходят феврали по оттепелям в лето,

Уходят феврали, уходят феврали.

Их бег за горизонт не повернуть обратно,

Набраться б только сил, когда пробьют часы,

И всё, чем дорожил, что выверял стократно,

В грядущий этот миг поставить на весы.

Что не сбылось – не в счёт. Зато что было – свято,

И душу распахнув на алтаре ветрил,

Я поклонюсь тому, что сам сжигал когда-то,

И в пепел превращу, что некогда любил.

Уходят феврали – какое невезенье,

И, видно, суждено поутру увидать

Мне нищего себя на паперти прозренья

С котомкою пустой, и некому подать.

Но чем подачки ждать с последнего причала,

Не лучше ли в огонь, колени не согнув,

Сгореть, воскреснуть вновь, и всё начать с начала,

На прежнюю стезю, в который раз, шагнув.

А если не шагну, не хватит сил однажды,

Звезда моя падёт, и скажут мне: «Пора!», –

Её подхватит вновь корабликом бумажным

Мальчишка лет пяти с соседнего двора.

НАБАТ

Убегаю, как во сне, как от проказы,

И душа болит и стонет неспроста.

Богомазы, собирайтесь, богомазы,

Напишите мне распятого Христа.

Напишите мне. И пусть свершится чудо,

Пусть воскреснет Он, и судный день придёт.

Ведь звенят разменной мелочью иуды,

Всё в торги, а непродажное – не в счёт.

Триединство – Дух, Отец и Сын – Мессия,

Только явится – и наземь пасть изволь.

А у нас и Бог один, и стон – Россия,

Наша совесть, наша радость, наша боль.

Сколько раз её пытались свесть на плаху,

Матерь всех, Сестру, Невесту Из Невест.

И опять ведут, в разорванной рубахе,

Босиком по льду, взвалив на спину крест.

Новоявленные понтии пилаты

Ухмыляются, несётся пёсий вой.

Где тот колокол, что выстрелит набатом:

Просыпайся, русский люд, народ честной!??

Из колоды вложь топор в кулак пудовый,

Слышишь, бабы по деревням голосят.

Гвозди выкованы, свит венец терновый,

И верёвки с перекладины висят...

* * *

Наши встречи – причал да вокзал,
Вот где мир уж действительно тесен,
Только я уж давно не писал
Ни стихов, ни рассказов, ни песен.

То, что выдохся – брешет молва,
Просто где-то за гранью порога
Растерялись простые слова,
А от зауми толку немного.

Но сегодня, коль встретились мы,
То, давай-ка же, выпьем, товарищ,
Чтоб над крышами вились дымы,
От поленьев, а не от пожарищ.

Вот и всё. Что хотел – то сказал,
Ну а «если» - так вольному воля.
И удел наш - причал да вокзал,
Крест тяжёлый и чистое поле.