Отойдите, не лезьте ко мне

У меня ничего не готово,

И стихов я почти не писал.

Золотого, тяжёлого слова

Я три года уже не сосал.

А вчера чуть совсем не разбился,

С журавлями снижаясь к земле…

Мне сказали, что я изменился,

Что три года я был на войне.

Ладно, ладно, ура.

Но под песни и крики

Никому не сказал, никому не стравил,

Что мне снятся товарищи:

Пётр Великий,

Николай Чудотворец, святой Михаил.

В нашем чёрном саду

Каждый день помирает садовник,

Но приходит другой,

Как и я, с бесконечной войны –

Золотые слова каждый день он приносит

с помоек

Для друзей для своих, для своей

беззаветной страны.

* * *

(Николаю Шипилову)

За деревней в цветах, лебеде и крапиве

Умер конь вороной во цвету, во хмелю, на лугу.

Он хотел отдохнуть, но его всякий раз торопили,

Как торопят меня, а я больше бежать не могу.

От весёлой реки, по траве из последних силёнок,

Огибая цветы, торопя черноглазую мать,

К вороному коню, задыхаясь, бежит жеребёнок,

Но ему перед батей уже никогда не сплясать.

Председатель вздохнёт и закроет лиловые очи,

И погладит звезду, и кузнечика с гривы смахнёт,

Похоронит коня, выйдет в сад покурить среди ночи,

А потом до утра своих глаз вороных не сомкнёт.

Затуманится луг. Все товарищи выйдут в ночное,

А во лбу жеребёнка в ту ночь загорится звезда,

И при свете её он увидит вдали городское

Незнакомое поле. Вороного тянуло туда.

За заставой в цветах, лебеде и крапиве
Умер русский поэт во цвету, во хмелю, на лугу,

Он лежал на траве и в его разметавшейся гриве

Спал кузнечик ночной, не улегшийся, видно, в строку.

И когда на заре поднимали поэты поэта,

Уронили в цветы небольшую живую тетрадь,

А когда все ушли, из соседнего нежного лета

Прибежал жеребёнок, нагнулся и начал читать.

Анатолий Владимирович МАКОВСКИЙ

(в народе МАКС)

Прямой потомок художника-передвижника Маковского. Родился в середине 30-х, без вести пропал в середине 90-х. Точных дат не знаю. Толя окончил физмат МГУ, близко общался с Сабуровым и Иоффе. Окончив аспирантуру, переехал в Сибирь, в Академгородок под Новосибирском. В ЛИТО Союза писателей вошёл (пожизненно) в нашу компанию (главный друг и противник Ивана Овчинникова). Работая в НИИ Академгородка, заведовал лабораторий и под это дело взял к себе работать Ваню и Жанку Зырянову (поэтессу и нашу подругу) они, якобы, тоже математики. Их бойкая лаборатория выигрывала соцсоревнования (по крайней мере Иван так говорит, уж не знаю, правда - нет ли…). Но потом математическая жизнь резко закончилась для всех троих.

Вот, что пишут о Толе критики: «Маковский странный, дикий, абсолютно внесистемный и внелитературный поэт, попирающий не только базовые законы стихосложения, но зачастую и элементарную логику вообще. Маковский… основной пользователь «антирифмы».