Фрэнсис Воэн

Когда Регги Рея спросили, может ли человек оценить самого себя, если прочие системы проверки ему недоступны, учитель ответил: «Я думаю, что само понимание того, что тебе нужна проверка, — уже огромный шаг. Полагаю, что на деле необходимые источники оценки могут открыться человеку в тот самый миг, когда он сознает, что они нужны».

Умение проверять самого себя очень важно, просто его не следует считать единственной формой оценки, иначе почти наверное столкнешься с серьезными неприятностями.

Методы самопроверки

Хотя почти все наставники, чьи высказывания приводятся в этой книге, советуют прибегать к помощи своего учителя или коллег по духовной сфере, так как эти люди обеспечивают самую надежную и постоянную оценку уровня просветленности и духовного развития, кое-кто высказал определенные рекомендации в отношении возможной самооценки.

Потребность познать все — признак неполного пробуждения

Если человек, возомнивший себя просветленным, не в силах выдержать «незнание», ему следует серьезно усомниться в собственной святости. Просветление — это далеко не всемогущество. Люди, высказывающие преждевременные притязания на просветленность, нередко попадают в беду, притворяясь чем-то большим, лишь бы подтвердить миф о своем величии. Столкнувшись с труднейшими жизненными проблемами, многие настоящие учителя отвечают просто: «Я не знаю ответа. Это очень сложный вопрос».

Сновидения могут не только помогать, но и обманывать

За подтверждением можно обратиться к снам, но, увидев сон, все равно лучше поискать учителя, который его подтвердит! Рабби Зальман рассказывает весьма поучительную историю:

Есть одна прелестная история о человеке, который приходит к раввину и говорит: «Мне приснился отец. Он сказал, что я стал Учителем». Раввин расхохотался, а тот парень спрашивает: «Ребе, почему ты смеешься? Я вполне серьезно». Раввин ему говорит: «Старина, я отнесся бы к этому серьезнее, если бы твой отец приснился и сказал то же самое трем-четырем сотням людей».

Будь уверен: ты еще не просветленный

В одних традициях понимание того, достиг ли ты просветления, считается важным, а в других на это почти не обращают внимания. Неуверенность и благоговение перед загадочной природой просветленности могут оказаться намного полезнее уверенности в себе и силы обаяния. Чарльз Тарт полушутливо придает этой идее парадоксальности:

Когда речь идет о просветлении, проще всего твердо поверить, что ты еще не просветленный. Так ты сохранишь бдительность. Как только появляется четкое ощущение собственной просветленности, ты прекращаешь искать в себе изъяны. Мнение окружающих теряет какую-либо важность, ты сам себя оцениваешь — вот в чем беда.

Насколько просветленным ты будешь в трудные времена?

Великолепной проверкой просветленности является оценка собственных действий, когда тебе больно, трудно и плохо, когда жизнь оборачивается не так, как хотелось бы. Загнанный в угол, прижатый к стене, переживающий переломный период человек проходит хорошее испытание. Если он считает себя просветленным, но любой косой взгляд или едкое замечание выводит его из равновесия, величие этого человека стоит поставить под сомнение.

Так свободен я или нет?

Тридцать лет духовного обучения и учительствования позволили Арно Дежардену высказать такое наблюдение:

Есть люди, которые много учились, кое-что поняли, что-то пережили, но по-прежнему страдают слабостями... Есть люди, умеющие убедительно говорить и прекрасно медитировать, — но они еще не свободны. Говорить о свободе с большой буквы " С" очень трудно, но мы вправе рассуждать о внутренней свободе. И потому лучше всего спросить самого себя: «Так свободен я или нет?», «Откликаюсь я или нет?», «Слился я с другим или нас все еще двое?»

Прислушайся к мнению Вселенной

Левеллин Воэн-Ли рассказывает о том, как Ганди однажды спросили: «Вы утверждаете, что вас направляют свыше, но так говорил о себе и Гитлер. Что же отличает вас от него?» «Результаты поступков», — ответил Ганди.

Вселенная постоянно откликается на наши действия, и, если человек не в силах ясно расслышать или понять ее мнение, ему следует спросить близких, как они воспринимают результаты — подлинные результаты! — его поступков по отношению к людям, а не ангелам небесным.

Джек Корнфилд считает, что для того, чтобы лучше узнать учителя дзэн, нужно поговорить с его спутником жизни. Это, впрочем, относится не только к дзэн-буддистам, но и ко всякому, кто открыто или тайно мнит себя духовно развитым. Наши мужья и жены, дети, друзья и коллеги по работе постоянно обеспечивают очень важную обратную связь.

«Жизнь сама по себе — фантастический механизм обратной связи, — полагает Ли Лозовик. — Главное, уметь понимать ее знаки. Жизнь всегда подсказывает, на верном ли мы пути. Часто знаки эти очевидны, но порой почти незаметны». Если бы духовные искатели умели безошибочно истолковывать мнение Вселенной, в проверках со стороны не было бы особой нужды, но большинству людей слишком трудно точно и надежно оценивать сигналы обратной связи, так как те проходят сквозь фильтры эго.

Время покажет

Прекрасной проверкой любого духовного учителя и ученика становится испытание временем. Лишь редкие люди, которым удалось сохранить свои духовные замки из песка хотя бы на несколько десятилетий, избегают этого великого экзамена. Многие способны удерживать возвышенные состояния достаточно долго, но жернова повседневности рано или поздно отделяют истинное от неправды. Подчас для того, чтобы твердо убедиться в своей просветленности, человеку требуются годы, а то и десятилетия.

На основании чего можно назвать человека просветленным? Чаще всего на этот счет сказать ничего нельзя, разве что по прошествии какого-то времени. «Состояние» просветления может длиться неделю, полгода, год, но на окружение человека это никак не повлияет. Поэтому для такого вывода вам. потребуется время — длительное время — и сделать его вы сможете на основании поступков такого человека, а отнюдь не каких-то внешних проявлений..

Ли Лозовик

В двадцатой главе Клаудио Наранхо расскажет о том, как успел утвердиться в роли учителя на основе своей просветленности еще до того, как ясность впечатлений поблекла. Значение подобных примеров заключается в том, что они служат предостережением: не стоит задумываться о своей просветленности раньше срока, какими бы возвышенными и долговременными ни были твои переживания. Любой великий наставник расскажет немало историй об учениках, которые погружались в состояния, казавшиеся им самим вечным просветлением, а затем низвергались с достигнутых высот. В связи с этим Ли Лозовик отмечает:

Что служит указанием на просветленность? Взаимоотношения человека с окружением. Если они остаются эгоцентричными, можно не сомневаться: что бы этот человек ни говорил, в его величественной философии есть какой-то изъян. Но, если эти отношения остаются безупречными достаточно долго, годами, есть основания предполагать, что это, быть может, признак неразрывной связи с недвойственной действительностью.

Время обязательно покажет. Оно оценит меру просветленности человека независимо от того, согласен ли он на официальную или неофициальную проверку со стороны равных и старших либо просто дожидается, пока сама жизнь прорвется сквозь пелену его заблуждений и разобьет сад реальности прямо у него на коленях.

***

Роберт Свобода: «Агхори Баба и его посох»

Мне следовало обо всем догадаться уже в ту минуту, когда о посохе Агхори Бабы только зашла речь. У этого посоха была особая шакти. Если бы его положили под матрац умирающего, человек бы не умер — по меньшей мере, пожил бы еще какое-то время. Вималананда получил посох Агхори Бабы от Гуру Махараджи, когда тот приезжал в Бомбей. С тех пор посох хранили в чулане. Но однажды приемная дочь Вималананды по имени Рошни ни с того ни с сего спросила: «Какой смысл держать посох Агхори Бабы под замком? Лучше уж вернуть его Гуру Махарадже».

«Зачем? — поинтересовался я. — Это могущественный предмет. Пусть себе остается в чулане и живет сам по себе. Зачем его тревожить?»

«Нет, чутье мне подсказывает, что пора что-то делать», — объяснила Рошни.

«Послушай-ка, — сказал я. — Мы поедем к Гуру Махарадже на следующей неделе. Если он вспомнит о посохе, тогда и подумаем, что с ним делать».

Гуру Махараджа не вспоминал о посохе уже лет тридцать, но в день нашей встречи сам завел о нем разговор: «Как поживает посох, который я вам подарил?»

«Лежит в чулане, — ответила Рошни. — Хотите, мы его вернем?»

Но Гуру Махараджа никогда не забрал бы то, что предподнес в дар. «Ни в коем случае. Можете бросить его в море», — предложил он.

«Ну если хотите, то я и вправду брошу его в Ганг», — согласилась Рошни.

«Бросьте в море! Если бы я имел в виду Ганг, то так бы и сказал: " Бросьте в Ганг"», — возразил Гуру Махараджа.

«Я же говорила тебе», — заявила Рошни, когда мы остались одни.

«Послушай, — предложил я. — Он велел бросить посох в море, но мне кажется, что лучше отвезти его в Америку. Через месяц я еду в Штаты, там у меня будет время провести с посохом кое-какие опыты. Потом я привезу его назад, а на следующий год, перед визитом к Гуру Махарадже, брошу посох в океан». «В этом доме нельзя допускать такие мысли, — укорила меня Рошни. — Дурной знак».

Ночью, когда все спали, мне приснился странный сон, и я слег с горячкой. После обеда пришел Гуру Махараджи. Он сел рядом, посмотрел на меня — а лихорадка тем временем все усиливалась — и сказал нам: «Знаете, я много повидал. Мне удалось обрести все сиддхи, но они не приносят счастья. Мне хотелось бы иметь вот какую сиддхи: если я кому-то что-то сделаю, а человек не признается, что это я сделал, некая сила схватит его за горло и вытрясет признание. А так мне приходится самому это делать. Эх, была бы у меня такая сиддхи, чтобы все получалось само собой».

«Скверные дела, — подумал я. — Это не слишком хороший знак. Это дурной знак».

Ночью Гуру Махараджи ушел, а Рошни буркнула: «Я же тебе говорила».

Я очень жалел о задуманном обмане, и лихорадка быстро проходила. Но у меня тамасический характер; естественно, едва мне стало лучше, я тут же перестал раскаиваться. Лихорадка возобновилась. Я раскаивался — она пропадала. Но потом я снова говорил Вселенной: «Послушай, я не буду брать посох в Америку, попользуюсь им тут, в Индии. Всего-то пару недель!» — и лихорадка возвращалась. Я торговался со Вселенной, пока не пришлось отправиться в Мадурай и сдать кровь — все анализы были отрицательными. Я не должен был болеть. И тогда я понял, что, если ослушаюсь Гуру Махараджи, это может очень плохо на мне отразиться. Я принял окончательное решение: поеду в Бомбей и швырну посох в океан. Лихорадка улетучилась и никогда больше не проявлялась. В Бомбее я долго стоял на берегу с посохом в руках, но в конце концов все-таки бросил его в воду.