Основные черты социально-экономического развития Македонской провинции

§ 1. Народно-освободительное движение на Балканах и образование Македонской провинции

Македоняне не послушали совета Эмилия Павла беречь и сохранять свободу, которая им великодушно была дана.1) Суровые экономические меры, проведённые римлянами в отношении Македонии, жестокие репрессии, которым подвергались сторонники Персея по всей Македонии и Греции, страшная расправа с Эпиром вызвали у македонского населения быстрый подъём антиримских настроений.

Развитие рабовладения, вытеснившее из производства свободных производителей, дополнилось ещё и экономическим гнётом Рима. Запрещение разработки рудников, судостроения и прекращение торговли такими древними предметами вывоза Македонии, как соль и лес, выбросили из производства много ремесленников, судостроителей, торговцев. Вместе с тем усиливается положение крупной рабовладельческой знати, поддерживаемой римской властью. Антиримская борьба переплетается с социальным движением, с борьбой широких масс против проримски настроенной местной знати, ростовщиков, державшихся только при помощи римской военной силы и угнетавших народ.

Ещё во время войны с Персеем в греко-македонском мире начали возникать антиримские группировки, резко противоположные друг другу политические течения, являвшиеся выражением обострившейся социальной борьбы.

Полибий подчеркивает, что смуты и перемены после окончания третьей македонской войны наступили «для всех почти государств».2) В греческих государствах он выделяет три категории правителей во время войны с Персеем. Первые – если и не помогали римлянам, то и не противодействовали им. Они с неудовольствием взирали на окончательное решение борьбы и на подчинение мира единой власти, но исход событий предоставляли судьбе. Другие – желали победы Македонии, хотя были бессильны привлечь на свою сторону сограждан и соплеменников. Третьи – увлекали за собою государства и втягивали их в союз с Персеем.3)

Полибий высказывает своё отношение к этим трём разрядам правителей. Позиции первых двух он оправдывает. Представители первого разряда окончили жизнь мужественной смертью, когда дела приняли оборот, противный их ожиданиям. Эти люди получили одобрение у Полибия потому, что они не изменили себе и не унизились до положения, недостойного их предшествующей жизни.4) Люди, которые сочувствовали Персею, не высказывали этого чувства открыто, и поэтому их никто не мог уличить в сношениях с македонским царём. Полибий считает поведение этих людей правильным; они не бежали от суда и следствия и испробовали все средства защиты.5) Зато осуждаются Полибием многочисленные сторонники Персея – представители третьего разряда, те, которые осмеливались в своих государствах говорить в пользу македонян, выступать с обвинениями против римлян и вообще действовать заодно с Персеем, хотя не имели силы склонить государства к союзу с Македонией.6) При всей безвыходности положения, уличённые документами, своими же писцами и пособниками в их антиримской деятельности, они не переставали цепляться за жизнь и тем разрушили сложившееся было представление об их отваге и решимости, так что утратили всякое право на сострадание и милость потомства.7) Полибий называет этих людей бесстыжими и малодушными.

После крушения Македонского государства во всех государствах Балканского полуострова подняли голову те из граждан, которые слыли за римских друзей. Они, по Полибию, выбирались в посольства, им вверяли «все прочие дела».8) Они ревностно преследовали одну и ту же цель, собирались вместе и могли осуществить свои замыслы без борьбы, отсутствием противников, которые, уступая силе вещей, совершенно удалились от дел.9)

Из этих указаний Полибия видно, что сторонники римлян стремились при их помощи удержаться у власти, в то время как враги римского господства, не желая его признавать, отказались от активной деятельности. Полибий, к сожалению, не объясняет, от каких именно дел они удалились. По крайней мере, нет оснований считать, что они отказались от дальнейшей борьбы с Римом, тем более что Полибий говорит об этих людях только в период окончания третьей македонской войны, когда римляне занимались устройством греко-македонских дел.

Ливий, так же как Полибий, указывает на наличие в городах трёх политических группировок (во главе которых стояли три рода старейшин): две из них укрепляли своё личное могущество, то льстя власти римлян, то заискивая у царей. Средняя группировка, не разделяя взглядов ни тех, ни других, «защищала свободу и законы».10) Чем сильнее было сочувствие сограждан этой последней группировке, говорит Ливий, тем меньше расположены были к ним чужеземные народы.11) Из этих слов можно заключить, что группировка, защищавшая свободу и законы, пользовалась поддержкой народа и находилась в оппозиции к римской политике в Македонии. Её деятельность вызывала тревогу не только у римлян, но и у тех богатых рабовладельцев греческих и македонских городов, которые приняли сторону Рима и стремились с его помощью укрепить свои экономические и политические позиции. Находясь на должностных постах, выполняя обязанности послов, они внушали римским уполномоченным необходимость вести решительную борьбу с противниками римского господства. К противникам они причисляли не только тех, которые по легкомыслию хвастались открыто своими близкими дружественными отношениями с Персеем, но гораздо больше других лиц, втайне сочувствовавших ему.12) Доносчики доказывали, что под видом защиты свободы эти люди действовали в народных собраниях против римлян. Они убеждали последних, что народы Греции только в том случае останутся верными Риму, «если подавлен будет дух партий и прочно утвердится авторитет тех, которые имеют в виду только власть римлян».13) Римские уполномоченные при помощи своих сторонников уничтожали наиболее активных своих противников или насильно отправляли их на суд в римскую столицу.

Все эти свидетельства Ливия не оставляют сомнения в том, что после победы римлян на Балканах, в городах Македонии и Греции происходила напряжённая, острая социальная борьба, в то же время принявшая яркий антиримский характер. В этой борьбе знать ратовала за активное сотрудничество с Римом и за поддержку в покорённых странах римской политики: наоборот, широкие круги народных масс выступали против римского господства и всех его апологетов.14)

Нам, к сожалению, неизвестны конкретные этапы этой борьбы на протяжении почти двадцати лет и действия её участников. Но о том, что эта борьба не прекращалась, свидетельствует факт перерастания её в восстание, возглавленное Андриском, которое, однако, не завершилось победой восставших.

Характер восстания Андриска получил в исторической литературе двоякую оценку. Одни учёные полагают, что это восстание имело только цель возродить македонскую царскую власть. Так, Ф. К. Папазоглу считает, что Андриск, или Псевдо-Филипп, в 149 г. до н. э. решил с оружием в руках против римлян реставрировать македонскую монархию, почему и не нашёл одухотворённой поддержки македонян. Его движение осталось актом узурпации власти, оно не являлось восстанием за освобождение своей земли.15) Другие же учёные, наоборот, считают, что выступление Андриска являлось династической борьбой только по форме, а по существу оно было крупным социальным освободительным движением. Н. Ф. Мурыгина, специально занимающаяся этой проблемой, подчеркивает, что Андриск возглавил «национально-освободительное движение», которое со временем приобрело социальный характер. В движении принимали участие массы македонян, греков и фракийцев.16) Присоединяясь в основном к этой точке зрения, мы не разделяем мнения автора о «национально-освободительном» характере движения.

Древние авторы не оставили нам достаточных свидетельств о личности руководителя восстания, о причинах его возникновения, о движущих силах и историческом значении этого выступления народных масс.

Полибий, за которым следовали в этом вопросе другие античные историки, оказался пристрастным свидетелем. Будучи верным апологетом Рима, он считал освободительное антиримское движение безрассудным заблуждением, ослеплением народа, которым руководили «совсем обезумевшие вожди». Андриска он называет негодяем; он прибыл в Македонию – «точно с неба упал».17) Полибий, как видим, не только отрицательно относился к этому выступлению масс, подсчитал его несвоевременным и неподготовленным.

Ряд древних авторов считает Андриска выходцем из гущи народа. Ливий называет его человеком низкого происхождения.18) Флор и Диодор называют его наёмником.19) Лукиан и Марцеллин утверждают, что он был сыном валяльщика шерсти из маленького малоазиатского города Адрамития.20) Лишь Павсаний сообщает об Андриске как о сыне македонского царя Персея, внуке Филиппа.21) Это известие, единственное в своём роде, не подтверждается никакими другими источниками и не может считаться правдоподобным. Ливий ясно говорит, что Андриск выдавал себя за сына царя Персея и, переменив имя, назвался Филиппом.22) Действительный сын Персея, Филипп, умер восемнадцатилетним юношей в Альбе. Но то, что адрамитский суконщик называл себя его именем, свидетельствовало о царистском характере этого движения. Не последнюю роль в движении сыграло и само имя Персея, получившее популярность как в Македонии, так и в Греции.23)

Пользуясь поразительным сходством с Персеем, Андриск пытался широко распространить версию о том, что он сын македонского царя и сирийской принцессы Лаодики.24) Версия поддерживалась антиримскими силами балканских стран.

О том, что в то время Македония была более подготовленной для активной антиримской деятельности, чем азиатские страны, свидетельствует тот факт, что именно в последних Андриск не находил почвы для борьбы с Римом. Будучи выходцем из азиатского города, он, естественно, пытался эту борьбу начать в Азии, а затем перенести её на Балканы. С этим обстоятельством, по-видимому, связано стремление Андриска добиться у царя Сирии признания его наследником македонских царей. Хотя там, как уверяет Диодор, и появились единомышленники, но они не находили сочувствия у сирийского царя Деметрия Сатера.25) Деметрий, боясь народных волнений и угроз Рима, выдал Андриска римлянам. В одном из италийских городков Андриск был интернирован, но затем бежал в Милет.26) В малоазийском городе Милете он тоже не нашёл поддержки; городские власти выдали его Риму. Но римляне и на этот раз отпустили его на свободу. Η. Φ. Мурыгина полагает, что такое поведение Рима было вызвано тем, что в годы экономического подъёма и внешнеполитических успехов он пренебрег появлением самозванца, который не мог внушить серьёзных опасений.27) Между тем известно, что именно в период расцвета римской рабовладельческой системы римские рабовладельцы особенно чутко относились ко всяким проявлениям классовой борьбы, ко всяким народным выступлениям, пытаясь их уничтожить в зародыше. То, что римляне отпустили Андриска на свободу, свидетельствовало лишь о том, что он ещё не проявил себя в действиях против Рима, потому что не нашёл поддержки в азиатских городах. Как только для антиримских выступлений была найдена благодатная почва на Балканах, Рим с тревогой стал следить за тем, как развёртываются опасные для него события.

Андриск имел намерение поднять антиримское восстание на большой территории. По его планам, кроме Македонии, оно должно охватить Фракию, Византию, Грецию и греческие города Понта. Ещё раньше он нашёл среди македонян сторонников и, как отмечает Зонара, «побудил к отпадению многих».28) В Македонии Андриск вмешался в социальную борьбу македонских городов и стал на сторону народных масс. По Диодору, Андриск выступал против имущих, оттесняя их, и многих богатых лишил жизни.29) Сочетание борьбы против Рима с ожесточённой борьбой против местных богачей вызвало сочувствие у широких слоёв трудового македонского населения. Древние историки, с ненавистью наделяя Андриска всякими отрицательными чертами, вынуждены были признать его большой авторитет среди народных масс. Так, Полибий указывает, что македоняне любили самозванца Андриска и с большим усердием служили ему.30) О расположении к нему многих говорит Диодор, упоминает Зонара.31) О добровольном переходе на сторону Андриска части македонского населения говорит и Ливий.32) Указание Ливия на то, что Андриск собрал войско и всю Македонию занял частью добровольно, по усердию жителей, частью силою оружия, как раз свидетельствует об обострении социальных противоречий в Македонии. Эти противоречия Андриск умело использовал. Оказала ему сопротивление македонская знать, она была материально заинтересована в сохранении римских порядков. Но тот факт, что её сопротивление восставшие преодолели довольно быстро, свидетельствовал о том, что знать не получила никакой поддержки народных масс, и о том, что движение восставших приняло широкий размах.

Народное движение в Македонии активно поддержала соседняя Фракия. Фракийцы с начала римской экспансии на Балканах во время македонских войн и на протяжении двух последующих столетий решительно выступали против укрепления римского владычества на Балканском полуострове и вместе со своими соседями активно участвовали в антиримском движении. С позицией Фракии в этом движении при осуществлении своей балканской политики Рим был вынужден считаться.33) Активное участие ряда фракийских племён, особенно из южных областей страны, в антиримском движении вызывалось тем, что они имели тесные экономические отношения с Македонией, городами Западного Понта и греческими государствами. Проникновение Рима на Балканский полуостров грозило нарушить эти отношения. Оно также являлось препятствием и на пути к объединению тех южнофракийских племён, которые находились на стадии образования рабовладельческих государств.

Взаимоотношения между Македонией и Фракией не всегда были дружественными. Имели место неоднократные попытки македонских царей завоевать фракийские земли; такие попытки встречали решительный отпор. Но в период установления римского господства на Балканах дружественные отношения между Фракией и Македонией укрепились, что противоречило интересам Рима, и он всемерно пытался ослабить эти укрепившиеся добрососедские отношения: стал заключать сепаратные договоры с отдельными фракийскими династами, перетягивать фракийскую знать на свою сторону. Римляне в таких случаях не скупились на подкупы и дары, не пренебрегали дипломатическими ухищрениями. Некоторые из фракийских династов, перейдя на сторону Рима, не только порывали свои связи с Македонией, но и вооружённым путём выступали против неё. Это особенно отчётливо проявилось в деятельности царя сапеев Абруполиса, произведшего под нажимом Рима ряд вторжений в пределы Македонии, особенно в область пангейских рудников, за что он был ещё Персеем изгнан из своих собственных владений.34) Но Риму не удалось полностью отколоть Фракию от Македонии. В третьей македонской войне большинство фракийцев, группировавшихся вокруг царя одрисов Котиса, остались на македонской стороне. Они составляли гарнизоны крупных городов, служили в коннице и пехоте армии Персея.35) Участием на стороне Македонии и победой над Римом фракийцы надеялись избавиться от проникновения римского господства в их страну.

Разгром Римом Македонии и крушение Македонского государства заставили фракийцев, в том числе и царя одрисов, признать римское господство и искать союза с победителем.36) Однако конкретное осуществление римской политики после 168 г. до н. э. вызвало новый рост антиримских настроении как в Македонии, так и во Фракии. Объединение македонских и фракийских оппозиционных Риму сил становилось вполне реальным и возможным, 37) что подтвердило восстание Андриска. Фракийский царь Терес, женатый на сестре Персея, прекрасно знал о судьбе македонского царевича Филиппа, тем не менее признал и поддержал самозванца, передал ему командование войском и возложил на его голову царскую диадему.38) Андриск получил поддержку также царя Барсады и других фракийских династов.39) Древние источники указывают, что все фракийцы, тяготившиеся властью Рима, оказали поддержку Андриску.40) Вероятно, права Η. Φ. Мурыгина, утверждающая, что на сторону Македонии, по существу, встала вся Фракия с её огромными людскими резервами и богатейшими запасами хлеба.41)

Признали и поддержали Андриска и византийцы, отказавшиеся от политики нейтралитета и вступившие в антиримскую борьбу. Этот факт следует объяснить тесными экономическими связями Византия с фракийской периферией. Через Византий шла бойкая транзитная торговля, предметы которой доставляла Фракия и понтийские города. Опасаясь, что римское господство на Балканах нарушит нормальную торговую деятельность и нанесёт существенный ущерб их экономике, византийцы решили оказать помощь инициатору антиримского движения.42)

Мы не знаем о конкретной помощи, которую ему оказали греки. Но обострение социальной борьбы в греческих городах того времени и усиление недовольства Римом не могли не способствовать намерениям руководителя восставших поднять против римлян народные массы Балканского полуострова.

Центром антиримского движения в Южной и Средней Греции стал Ахейский союз, ранее принявший сторону Рима. В самом союзе обострились внутренние противоречия, в результате которых промакедонские его элементы значительно ослабли. После захвата ключевых позиций на Балканах Римом не в его интересах было сохранять и укреплять самое крупное греческое федеративное объединение. Желая ослабить силы Ахейского союза, римляне вмешиваются в его территориальный спор со Спартой и требуют от союзных властей удовлетворения всех притязаний Спарты, в первую очередь – согласия на выход из состава Ахейского союза городов Спарты, Коринфа, Аргоса, Орхомена, Гераклеи. Это неминуемо вызвало бы ослабление Ахейского союза, чего добивался Рим. Посланному римлянами в Грецию для разбора разных споров между греческими государствами сенатору Г. Сульпицию Галлу поручалось «провести отделение от Ахейского союза всех городов, какие и сколько он только сможет».43) Римляне дали понять, что они заинтересованы не только в ослаблении, но и в полном развале Ахейского союза. Их действия в этом направлении вызвали подъём антиримских настроений и повышенную активность народных масс. Римские послы пытались убедить ахейцев не доводить дело до открытой войны с Римом, но их речи были встречены градом насмешек, шумом и криками.44) Руководство делами союза перешло в руки представителей демократической группировки Критолая и Диэя, возглавивших освободительное движение греков. Стратег Критолай проявил активную деятельность, переходил из города в город, устраивал народные собрания, побуждал к борьбе с римлянами. По утверждению Полибия, никогда ещё не собирались в таком большом количестве ремесленники и простолюдины, 45) как на этих собраниях. В борьбе с Римом Критолай искал опоры в массах. Он провёл в пользу народных масс ряд мероприятий: «...запретил властям взыскивать что-либо с должников, приказал не принимать тех, кого приводили бы для заключения под стражу за долги, отсрочить до окончания войны разбор жалоб по недоимкам».46) Такими мерами Критолай достиг того, что народ поверил ему и смело пошёл на его призыв.

Освободительное движение охватывает не только Ахайю, но и Беотию, Фокиду и Локриду и всё более принимает социально-политический характер.

Хотя активные действия греков против римлян начались несколько позднее, чем в Македонии, но подготовка к ним была известна Андриску и учтена им при подготовке антиримской коалиции. К этому надо прибавить, что завязать сношения с македонским лже-Филиппом пытались и карфагенские послы.47) Они обещали деньги и корабли, склоняя его к более решительным действиям против римлян.

Движение Андриска, таким образом, нельзя считать только актом узурпации власти. Оно было народно-освободительным движением, направленным против римского господства.

В 149 г. до н. э., поддержанный фракийцами, Андриск вступил в Македонию, предварительно одержав две победы над пограничными постами на берегах Стримона.48) В Македонии ему удалось подавить сопротивление романофильских элементов, привлечь на свою сторону большую часть населения страны и захватить в ней власть.49) По словам Страбона, в руках руководителя восставших оказалась та территория, которой ранее владел Персей и границей которой был Гебр, иначе – вся Македония.50) Андриск, далее, предпринял поход в Фессалию, заняв значительную часть её территории. Полибий указывает, что фессалийцы «обратились с письмом и через послов к ахейцам с просьбой о помощи».51) Представитель римского сената Павел Сципион Пазика, посланный в Македонию, пытался без войск, лишь путём уговоров52) приостановить расширение восстания, но из этого ничего не вышло. Ему пришлось созвать ахейское и пергамское ополчение, чтобы с их помощью воспрепятствовать дальнейшему продвижению восставших в Греции.

Римский сенат, обеспокоенный положением дел на Балканах, послал против восставших претора Публия Ювентия Флакка. Флакк надеялся с помощью одного легиона подавить Андриска. В битве с македонским войском на границе Македонии Ювентий потерпел страшное поражение – его армия была почти полностью уничтожена, а сам он спасся бегством.53)

После победы над римлянами восставшие отменили те постановления Рима, которые в течение двадцати лет ослабляли страну. Нам неизвестны конкретные административные и социально-политические преобразования, которые провели победители. Вероятно, что отдельные части страны были воссоединены и утверждено независимое существование единой Македонии.54) Косвенным подтверждением этого акта может служить нумизматика. В это время прекращается чекан монет в отдельных македонских областях и начинается выпуск для всей страны единых серебряных монет, на которых воссоздаются надписи образцов до римского завоевания Македонии. На тетрадрахмах появляются надписи „Β α σ ι λ ε ό ς Φ ί λ ι π π ο ς».55) Такая чеканка монет свидетельствовала, что в то время Македония стала единой, а Андриск признан царём её.

Что касается социальных преобразований, то путём сравнений подобных выступлений народных масс в греческих и азиатских государствах Η. Φ. Мурыгина делает предположения относительно проведения в Македонии кассации долгов и перераспределения земли в пользу беднейших граждан.56) Если это действительно имело место, то сплочённые вокруг Андриска народные массы должны были в лице имущих слоёв и знати встретить своих непримиримых врагов. В таких условиях последние надеялись на возвращение римлян, при которых они могут вернуть себе отнятые восстанием привилегии.

Победа восставших в Македонии и поражение римских войск встревожили римский сенат. Несмотря на то, что в других местах, особенно в Испании, против Рима также поднялись восстания, сенат вынужден был послать на подавление македонских повстанцев более сильную армию под руководством опытного командира Квинта Цецилия Метелла. Его армия имела поддержку пергамским флотом. Но даже превосходящие силы и безусловное превосходство римлян в военном деле не принесли сразу победы.57) У Пидны, в кавалерийской атаке, восставшие нанесли римлянам поражение и заставили их отступить.58) После Пидны Андриск разделил своё войско – одну часть оставил в Македонии, другую отправил в Фессалию: он хотел поддержать мятежные силы Греции и оказать им содействие в начавшейся антиримской борьбе. Но само распыление сил оказалось опасным. Римский главнокомандующий Метелл сумел использовать отсутствие единства в лагере восставших, а также македонскую знать, заинтересованную в победе Рима. Ему удалось подкупить одного из военачальников Андриска Телеста, командовавшего македонской конницей. Во время большого сражения Телест вместе со всей конницей перешёл на сторону римлян, чем облегчил им победу. 25-тысячное войско Андриска потерпело от Метелла поражение и было рассеяно.59) При помощи македонской знати Метелл взял власть в стране, за что вернул знати её прежние привилегии.60) К тем, кто отходил в это время от восстания, он не применял насилия, чем способствовал ещё большему расширению разногласий среди восставших и отходу многих из них от активной борьбы. Но и в этих условиях Андриск не сложил оружия. Он отправился во Фракию, набрал там большое войско, прибыл с ним в Македонию и снова пытался выступить против римлян. Но эта попытка не увенчалась успехом, он был разгромлен римлянами.61) Не удалась и вторая попытка Андриска с помощью фракийцев вернуть потерянные позиции. Потеряв веру в его победу, фракийцы начинают отходить от руководимого им движения, а фракийская знать переходить на сторону Рима. Вскоре Андриск был выдан римлянам фракийским царьком Бизном, давшим ему убежище в своих владениях.62) Андриска отправили в Рим. Во время триумфа Метелла в 145 г. до н. э. Андриск шёл перед его колесницей, а затем был казнён.63) В третий раз римляне пышно отпраздновали триумф над Македонией. Уже это одно говорит о том большом значении, которое они придавали победе над Андриском. Победитель Метелл за одержанную победу получил почётное звание Македонский.

После поражения македонского восстания Македония потеряла даже видимость своей самостоятельности. В 148 г. до н. э. она оказалась полностью оккупированной римскими войсками, лишена всякого самоуправления и вместе с Эпиром и Южной Иллирией обращена в римскую провинцию. Так на территории Балканского полуострова была образована первая римская провинция. Страну наводнили римскими чиновниками, ростовщиками и торговцами.

Рим стремился подавить всякую независимость македонян. С этой целью в 146 г. до н. э. римляне ввели даже новое летоисчисление, установили новую македонскую эру. Но все эти мероприятия только увеличивали возмущение народа. В 143 г. до н. э. народное волнение возглавил другой мнимый сын Персея по имени Александр. Помощь ему оказывали и фракийцы. Вся Восточная Македония до реки Несты вышла из повиновения. Однако и лже-Александру Метелл нанёс поражение и изгнал его на границу с Дарданией.64)

В то время как основные очаги македонского восстания были потушены, движение против римского господства с новой силой поднялось в городах Греции. Под руководством Критолая, а затем Диэя в 147 г. вспыхнуло народное восстание в среднегреческих и южногреческих городах. Ахейцы встретили в штыки стремление римлян отторгнуть от Ахейского союза ряд городов и восстановить его в таком составе, в каком он находился к концу второй пунической войны.

Полибий высказался против этого народного движения. Он считал, что греки, подняв восстание, совершили такую ошибку, которую никак нельзя оправдать.65) Позицию римлян он считает сдержанной и не агрессивной. Миссия уполномоченных во главе с Секстом Юлием Цезарем объясняется лишь как попытка сената урегулировать греческие дела и избежать войны.66) Полибий указывает, что в 147 г. до н. э. на съезде Ахейского союза римские представители «просили ахейцев воздержаться от дальнейших ошибок относительно римлян».67) Критолай и Диэй – руководители союза усмотрели в таком поведении римлян их слабость в связи с затянувшимися войнами в Ливий и Иберии, а также удобный момент для действий.68) Критолай подымал народ на борьбу. На народном собрании он заявил, что греки желают видеть в римлянах друзей, а не повелителей.69) Эти слова выражали мысли и чаяния народных масс, поддерживавших Критолая, когда он резко критиковал богатых, обвиняя их в преданности римлянам, в измене Родине.70)

Вскоре началась открытая война с Римом. К ахейцам примкнули фиванцы, беотийцы, затем халкидяне. Попытка Критолая поддержать восстание в Беотии окончилась неудачей: он был разбит Метеллом. Греки понесли в этом сражении большие потери, Критолай погиб. Но поражение не остановило восставших. Преемник погибшего Критолая Диэй, как стратег Ахейского союза, своими смелыми социальными мероприятиями усилил антиримское движение. В числе мероприятий были: 1) освобождение 12 тыс. здоровых рабов в разных городах, снабжение их вооружением и отправка на защиту главного центра восстания – Коринфа; 2) все способные к военной службе люди обязаны были вооружиться и собраться в Коринфе; 3) состоятельные ахейцы, как мужчины, так и женщины, должны были пополнить опустевшую казну деньгами, имуществом, украшениями.71)

Полибий, резко относившийся к этим мероприятиям Диэя, говорил, что они вызывали «брожение умов», а строптивость и нерадение рабов стало тяжело переносить.72)

Движение охватило весь Пелопоннес. Оно сопровождалось острой социальной борьбой. Полибий отмечает, что одни в отчаянии налагали на себя руки; другие бежали из городов куда попало, без всякой цели, лишь бы не видеть возмущающих душу событий в своих городах; третьи шли выдавать друг друга римлянам как врагов; четвёртые клеветали и изобличали ближних своих; иные выходили навстречу римлянам, сознаваясь в вероломстве, с трепетом ожидая решения своей судьбы.73)

При таких обстоятельствах борьба с войсками Метелла и особенно консула Луция Муммия становилась всё ожесточённее. Чтобы решительно подавить восстание, римляне к армии Муммия придали войска из Пергама, Крита и других мест. Римская армия по людскому составу вдвое превосходила армию восставших, была лучше технически оснащена и более опытна. В ожесточённом сражении у Левкопетры на Истме повстанцы, мужественно сражаясь, потерпели всё же поражение, после чего стратег Диэй вынужден был покончить жизнь самоубийством. Движение, возглавляемое Ахейским союзом, оказалось подавленным. Началась суровая расправа с восставшими. Комиссия из десяти сенатских уполномоченных, опиравшаяся на оккупационную армию Л. Муммия, осуществляла свои карательные функции. Полибий, как защитник римской политики на Балканах, утверждает, что она показала всем эллинам «прекрасный памятник римской политики».74) Он указывает, что Муммия в каждом греческом городе встречали с почётом и приветливостью, потому что он показал себя человеком бескорыстным, а управление его отличалось мягкостью.75)

Моммзен, не обращая внимания на политические симпатии самого Полибия, повторяет его оценку деятельности римлян в Греции. Метелл, по его мнению, пытался мягкими мерами побудить греков отказаться от безрассудного сопротивления.76) Муммий был справедливым и снисходительным и оставил по себе в общем хорошую память в завоёванной стране.77) Все жестокости, совершенные римлянами на греческой земле, приписываются Моммзеном «партии купцов», стремившейся подавить греческие торговые центры.

Между тем именно Муммий взял Коринф и подверг его жестокому разграблению. Коринф, «оставленный жителями, сперва был разорён, а потом при игре на трубах – истреблён. Сколько знамён, сколько платья, сколько металлических досок похищено, сожжено и разбросано, сколько богатства римский народ получил и предал огню».78) Мужское население перебито, жёны, дети уведены в рабство. Число убитых неисчислимо. В городах составлялись почётные списки погибших в борьбе с Римом. По этим опискам можно судить о числе жертв. Например, список из Эпидавра прославляет 156 человек, павших в борьбе с римлянами. И это в одном только городе! Варварства, зверства, надругательства римских солдат были неслыханными. Полибий говорит, что сам видел, как римские солдаты на картинах великих греческих мастеров живописи играли в кости.79)

Так жестоко мстил Рим за непослушание его воле, за стремление сбросить с себя иго порабощения. Моммзен, хотя и признаёт разрушение Коринфа – крупнейшего торгового центра Греции не оправданным актом, позорным пятном в летописях римской истории, считает, что в этой трагедии виноваты не римляне, а греки. По его утверждению, римское вмешательство было вызвано безрассудным вероломством и вытекающей из слабости отчаянной дерзостью самих греков.80) Такое утверждение противоречит фактам.

Поражение 146 г. до н. э. было концом самостоятельного существования Ахейского союза. Ахейцы, по словам Диодора Сицилийского, «собственными глазами видели, как убивали их родных и друзей, бесчестили женщин, они видели порабощение родины, грабежи и повальное издевательское обращение в рабство; окончательно утратив независимость и свободу, они из величайшего благополучия перешли к крайним бедствиям».81)

Римляне обезоружили все города, в той или иной мере принявшие участие в восстании; были срыты стены и отобрано оружие. Все существовавшие федеративные союзы, как Беотийский, Фокидский, Ахейский, Локридский, распущены. Греция платила дань. Она была переименована в Ахайю и присоединена к Македонской провинции.

Полибий объясняет поражение ахейцев безрассудством, тупостью, умоисступлением их вождей и их собственной слепотой.82) В действительности поражение ахейцев, как, впрочем, и македонян, обусловливалось более существенными причинами.

В первую очередь поражение объясняется тем, что как Македония, так и Греция в эпоху римских завоеваний на Балканах переживали кризис своего хозяйства, находились в стадии упадка; кризис подорвал силы этих государств. А в это же самое время Рим переживал пору своего расцвета. Его рабовладельческая система была ещё прочна, а военное искусство имело явное превосходство над греко-македонским, всё это давало перевес сил римскому государству. Между тем разобщённые между собой государства греко-македонского мира враждуют. В борьбу между собой вступают Греция и Македония, не прекращается борьба греческих государств друг с другом за господство и гегемонию на Балканах. Это не могло не ослабить силы греко-македонского мира и делало невозможным создание единого мощного освободительного фронта. Римляне старались поддерживать внутренние распри греко-македонских сил и использовали их для утверждения своего господства.

Антиримское движение характеризуется разрозненностью, стихийностью, неоднородностью по своему социальному характеру и этническому составу.

Кризис рабовладельческой системы хозяйства и связанные с ним бедствия всей тяжестью ложились на плечи трудящихся масс Македонии и Греции, что неизбежно влекло за собой обострение социальной борьбы. Богатые рабовладельцы боялись движения масс. Когда Диэй обратился ко всем городам с призывом освободить 12 тыс. молодых рабов, вооружить их и отправить к Коринфу, аристократия резко возразила против такой меры. Мероприятия вождей антиримского движения и размах борьбы вселили страх в сердца примыкавшей к движению аристократии; начинается её отход от движения, потом она скатывается на путь предательства и измены, предпринимает попытки начать мирные переговоры с римлянами. В римском господстве аристократия видела гарантии сохранения своих социально-экономических позиций.

Причина поражения заключается и в слабости демократических партий, возглавлявших освободительную борьбу: не было опыта борьбы, необходимых средств, сплочённости и ясного плана действий. В силу этих причин Македония и Греция не смогли отстоять свою независимость и оказались под властью римских завоевателей.

§ 2. Территориальные, этнические и административные границы Македонской провинции

Территориальные, границы Македонской провинции не оставались постоянными. Они изменялись, обычно, в связи с более или менее существенными изменениями курса римской провинциальной политики, а также и вследствие активизации антиримских сил на периферии. Границы Македонской провинции расширялись или резко сокращались. По меткому выражению Цицерона, границы Македонии проходили там, где чувствовалась сила римского оружия („Semper Macedonicis imperatoribus idem fines provinciae fuerint qui gladiorum atque pilorum”).83)

Ко времени превращения Македонии в римскую провинцию в 148 г. её границы в общем совпадали с границами, определёнными римлянами в 167 г. после победы над Персеем. Исключение, может быть, составляла лишь западная граница, о которой у нас нет достаточных источников. По мнению некоторых учёных, южноиллирийские области тогда были присоединены к новообразованной римской провинции.84) Но подчинение македонскому наместнику южноиллирийских областей трудно объяснимо. Известно, что римляне оставляли Иллирию и позднее в некоторой полунезависимости, но, конечно, не исключена и вероятность, что иллирийские области, признававшие верховную власть римлян, подпали в 149 г. под юрисдикцию македонского наместника. Вопрос о времени разграничения иллирийских областей между наместником провинции Македонии и наместником Цизальпинской Галлии остаётся до сих пор открытым.

При образовании Македонской провинции к ней была присоединена часть Иллирии и Фессалии, а побережье Эгейского моря к востоку от реки Несты позднее отошло к вновь образованной провинции Фракии.85) В это же время в Македонию был включён Эпир.86)

Таким образом, вновь созданная римская провинция Македония занимала территорию от Адриатического моря до Эгейского, на севере она простиралась до города Стобы, к востоку – до Родопских гор.87)

Во время республики границы Македонии, единственной провинции, которую римляне имели на Балканах, так часто менялись, что точно проследить и перечислить эти изменения невозможно.

Прежде всего в 146 г. до н. э., после разгрома войск Ахейского союза на Истме и покорения греков, греческие города были поставлены под контроль наместника Македонии. Этой участи избегли только Спарта и Афины. Формально Греция считалась свободной, но фактически она находилась под властью римского наместника в Македонии. Так, Л. Флакк в качестве легата проконсула Македонии Метелла управлял Афинами, Спартой, Ахайей, Беотией, Фессалией.88) Эпиграфические памятники последней четверти II в. до н. э. подтверждают ту мысль, что города, составлявшие прежний Ахейский союз, входили в состав Македонской провинции, правителю которой они и подчинялись.89) Правитель управлял ими посредством своих ближайших помощников, главным образом легатов, иногда – квесторов. Их имена дошли до нас в довольно большом количестве.90) В спорных делах греки обращались за решением к правителю Македонии, а если это решение не регулировало спорные вопросы, в их разбор вмешивался римский сенат.91)

В 80-е гг. I в., в связи с проникновением римских войск до Дуная и покорением ряда северных племён, границы Македонской провинции расширялись на север до Дуная. Македония тогда граничила на востоке с одрисским царством; одно время ей было подчинено и понтийское приморье.

В 70 гг. до н. э., после покорения Мёзии Крассом, Македония превратилась из пограничной провинции во внутреннюю и не нуждалась более в защите римских войск.92)

К концу республиканского периода территория Македонии граничила на юге с Ахайей, на востоке она простиралась до Родопских гор, на севере до Дуная, на западе включала Иллирию.

В эпоху империи Македонская провинция занимала гораздо меньшую по сравнению с Македонией времён республики территорию.

Основным литературным источником об устройстве македонских границ во время ранней империи является география Птолемея. Но его сведения часто неопределённы и не всегда точны. Его исправляет и дополняет эпиграфический материал. Эпиграфические памятники, часто датированные по македонской провинциальной эре, помогают нам более ясно разграничить отдельные области, установить границы.93) Многие надписи, встречающиеся в долине Стримона, показывают, до каких границ на севере доходила Македонская провинция.

Археологический материал И. Венедикова из Бергалы уточняет границу между македонской и фракийской территориями.94) Она проходила севернее от Штипа и шла прямо к востоку, к среднему течению Стримона. Природную границу Македонии и Фракии в области между Стримоном и Нестой представляют горы Пирина и Боз-Дага.

Что касается южной границы Македонской провинции, то она, меняясь со II в. до н. э. довольно часто, включала в себя Фессалию.

При императоре Августе, когда произошла общая реорганизация Римского государства, провинции были разделены на сенаторские и императорские. Наряду с этим имело место и образование новых провинций, оно влекло за собой реорганизацию старых.

13 января 27 г. до н. э. Македония была объявлена сенатской провинцией. В этом же году создаётся самостоятельная сенатская провинция Ахайя.95) На основании указания Страбона Моммзен заключает, что Фессалия осталась в составе Македонии, а Этолия, Акарнания и часть Эпира попали в провинцию Иллирии.96) Между тем эпиграфические и литературные источники ясно говорят о том, что эти области охватывались Ахайей и что текст Страбона здесь явно испорчен.97) В провинцию Ахайю включались те области, которые указывает Страбон. Это, однако, не устраняет той вероятности, что некоторые эпирские племена остались в границах Македонии. Её южные границы возвратились на старую линию 146 г. до н. э. Границей между Ахайей и Македонией стала гора Эта.98) Фессалия вошла в состав провинции Ахайи, 99) о чём можно судить по дельфийской надписи (CiL, III, 987) об устройстве дельфийской амфиктионии. Союз составляли 17 народов, которые принадлежали Греции или Фессалии; Этолия, Эпир, Македония среди них не представлены.100)

Территория провинции Ахайи обнимала весь Пелопоннес и Северную Грецию до Эты, некоторые эпирские города, позднее все Кикладские острова в Эгейском море.101)

Выдвижение Ахайи в качестве самостоятельной, отдельной от Македонии провинции было продиктовано не военными соображениями.102) Эта провинция отчасти прикрывала стоявшими на Дунае гарнизонами весь Балканский полуостров до границ Фракии. Поэтому полуостров всегда считался умиротворённой внутренней территорией. По мнению С. А. Жебелёва, Августом руководило в данном случае, с одной стороны, стремление не давать слишком большого объёма сенаторским провинциям, с другой стороны – желание отделить чисто эллинские страны от тех, которые были эллинскими лишь наполовину.103)

После Августа, при Тиберии, произошли существенные изменения в административном положении провинций Ахайи и Македонии. В 15 г. Тиберий, по сообщению Тацита, «решил облегчить положение Ахайи и Македонии, жаловавшихся на тяжесть бремени, и передать их временно из ведения проконсулов в распоряжение цезаря».104) Из сенатских провинций он превратил их в императорские; Ахайя и Македония, объединённые в одну императорскую провинцию, отдавались в распоряжение правителя Мёзии. С 15 до 44 года они управлялись императорскими легатами. Первый из них Гай Поппей Сабин управлял этой провинцией до своей смерти в 35 г. Ему наследовал П. Меммий Регул.105)

Верховный правитель Македонии и Ахайи распространял свою власть и на Мёзию.106) Вследствие целого комплекса причин экономического, социального и стратегического порядка появилась потребность в объединении Мёзии и Македонии. Это мероприятие вызывалось сложной военной обстановкой, восстаниями в провинциях, особенно фракийцев, необходимостью упорядочения финансов. Но такое положение длилось сравнительно недолго. Когда нижнедунайская граница укрепилась и римское влияние во Фракии значительно возросло, Клавдий мог предпринять реорганизацию дунайских провинций. Македония и Мёзия были снова разделены. Македония и Ахайя вновь причислялись с 44 г. к сенатским провинциям, 107) причём военные силы оставались в пределах Мёзии. В Македонии римских легионов с тех пор уже не было.108)

С. А. Жебелёв делает вероятное предположение, что в факте возвращения Македонии и Ахайи сенату в известной мере сказалось отражение того значения, каким при Клавдии пользовался сенат вообще.109) Но, конечно, это событие нельзя отрывать от общей провинциальной политики Рима вообще и императора Клавдия в частности. Укрупнённые провинции затрудняли управление ими и являлись постоянным источником усиления антиримской борьбы.

В связи с завоеванием придунайских областей был отделён также Иллирик и превращён в императорскую провинцию, 110) что значительно отодвинуло западную границу на восток. В связи с превращением в 46 г. Фракии в римскую провинцию сократилась сфера деятельности македонского наместника. Фракия, на протяжении длительного времени являвшаяся ареной народно-освободительного движения, став провинцией, оказалась как бы в железном кольце римских владений на Балканах.111) К новообразованной провинции Фракии отошла земля восточнее Неста, около двухсот лет находившаяся в пределах Македонской провинции.112)

При Антонинах образуется самостоятельная провинция Эпир, отделённая от Македонии. Но зато в её состав с середины II в. вошла Фессалия.

В период Домината границы Македонской провинции также часто менялись. По реформе Диоклетиана, разделившего все провинции на небольшие части и затем объединившего их в диоцезы по 10–12 провинций, Македония вошла в диоцез Мёзию вместе с Ахайей, Эпиром и Критом.113) При Константине Македония входила в префектуру Иллирии. В составе Македонии в это время находились Крит, Фессалия, Старый и Новый Эпир.114) Орестида и Элимиотида включались в новую провинцию – Фессалию.115) На западе иллирийские земли вошли в провинцию новый Эпир (вместе с Лихмидом). На северо-востоке, в районе Бригальники, территория отошла к Внутренней Дакии.116)

Итак, в эпоху империи территория Македонии, как и в эпоху республики, подвергалась многократным изменениям. Как сообщает Страбон, во времена принципата македонская территория по очертаниям своим приближается к форме параллелограмма; на западе она ограничена Адриатическим морем, на востоке – меридиональной линией, идущей через устье реки Гебра, и тянется через город Кипселы; с севера граница проходит по воображаемой прямой линии, которая тянется через горы Бертиск, Скард, Орбел, Родопы и Гем; с юга Македония ограничена Эгнациевой дорогой от Диррахия до Фессалоники.117)

Несмотря на неоднократные сокращения территории Македонской провинции, она в императорскую эпоху занимала довольно обширную область и, как в эпоху республики, простиралась от Адриатического моря до Эгейского. На юге граничила с Эпиром и Ахайей, на севере – с Иллириком (Далмацией), Мёзией и Фракией. Границы между Македонией, с одной стороны, и Мёзией и Фракией, с другой, остались без изменения в эпоху империи, т. е. на севере они простирались приблизительно до долины Эригона, а на востоке – до реки Неста.118) Западная граница между Македонией и Далмацией была вместе с тем политической и языковой границей между Западом и Востоком. У Скодра соприкасались, после разделения империи, владения Западной и Восточной империи.119)

В конце III в., а именно в 297 г., Диоклетиан, в числе других реформ, провёл большую административную реформу, в результате которой территория Македонской провинции урезалась. Из неё были созданы две новые провинции: Фессалия и новый Эпир. Это положение впервые зафиксировано в списке провинций под именем Laterculus Veronensis. С точки зрения Моммзена, этот список даёт картину управления провинциями после реформы Диоклетиана.120)

Так обстояло дело с изменением территории Македонской провинции до второй половины IV века.

В период поздней античности единой и цельной провинции Македонии вообще не существовало. Она распалась на несколько административных единиц. Территория её неоднократно делилась, причём часто половина включалась в ту или иную область. В официальных материалах, особенно в документах церковных, мы встречаем название Macedonia Salutaris и Macedonia Secunda. Выяснением организации и территориальных границ провинций тщательно занималась Ф. К. Папазоглу как в своей работе о македонских городах в римское время, так и в специальной статье по этому вопросу.121) Границы территории Македонии Секунда довольно точно определяет Синекдем Гиерокла; он упоминает восемь городов в этой провинции: Стоби, Аргос, Айстрайон, Пелагония, Баргала, Германия, Келенидин и Запара.122) Местонахождение всех этих городов, за исключением Стоби, доказано, главным образом, данными эпиграфическими, а также и церковными источниками.

Македония Секунда охватывала, таким образом, на правом берегу Аксия область нижнего Эригона, на левом берегу всё течение Брегальники и простиралась даже за пределы этих областей вплоть до Стримона.123)

Ф. К. Папазоглу пытается установить время существования этой провинции. Известно, что Гиерокл писал свой труд в начале царствования Юстиниана, но он пользовался источником, относящимся примерно к 460 году. Сравнение со списками халкедонского собора (451) приводит к заключению, что имеется большое сходство между этими списками и данными Гиерокла.

По авторитетному указанию Папазоглу, провинция Македония Секунда создана лишь к концу V в. В 470 г. во времена нашествия Теодориха Малх знал только одну Македонию.124) Однако уже в 482 г. и позднее – в 517 г. упоминаются две Македонии: «utrumque Macedoniam», «duae tunc Macedoniae».125) Не исключена вероятность, что провинция Македония Секунда была организована после нашествия готов или вследствие этого нашествия. Её создание преследовало военно-стратегические цели, чем и объясняется относительная её прочность.

Македония Секунда упоминается в 535 г. в 11 новелле Юстиниана, среди провинций, подчинённых духовной власти Юстиниана прима. Десятью годами позже она уже больше не фигурирует в 31 новелле того же императора, в которой даётся новый список этих провинций. В промежутке между этими двумя датами Македония Секунда, вероятно, перестала существовать: её территория была разделена между Македонией Прима и Внутренней Дакией.

Что касается провинции, названной «Македония Салютарис», то она находилась под властью презеса. Её территориальные границы охватывают северо-запад Македонии. Она упоминается в Notitia dignitatum (Or., 1, 125). В списках провинций, предшествовавших этим «Notitia dignitatum», такой провинции не упоминается. Моммзен считал, что эта провинция появилась около 386 г. В то время возникли и другие провинции Востока, получившие название Salutaris.126)

Македония Salutaris просуществовала недолго. Поскольку она совсем не известна нам из других источников, трудно установить время уничтожения её. Ф. К. Папазоглу пытается датировать это время путём анализа письма папы Иннокентия I от 412 г. и письма папы Целестина I от 424 г. В письме папы Иннокентия, адресованном епископу Фессалоник Руфу, устанавливаются границы викариальных прерогатив Фессалоник, перечисляется 10 иллирийских провинций, подчинённых Фессалоникам. Македония Салютарис в этом списке не значится, 127) хотя она должна была быть упомянута, если бы в то время действительно существовала. Поэтому вполне вероятно, что Македония Салютарис тогда уже не существовала. Письмо Целестина I было послано девяти епископам Иллирии. Центры этих епископств не обозначены и их не все можно установить, но само их число показательно; если причислить сюда епископа Руфа из Фессалоник и епископа Феликса из Диррахиума, о которых говорится в письме, то получается всего 11 иллирийских епископств. Это как раз совпадает с числом провинций, входивших в Иллирию без Македонии Салютарис. Из этого Ф. К. Папазоглу делает вполне логичный вывод, что Македония Салютарис в 424 г. уже больше не существовала.128)

Македонию Салютарис и Македонию Секунда следует считать различными провинциями не только по времени своего существования, но также и по отношению к своим территориям.129)

Постоянные территориальные изменения приводили к этническому смешению македонского населения с населением соседних областей. Административные и этнические границы Македонии в римское время не совпадали. В этническом отношении Македония никогда не представляла однородного целого. В римское время этнический состав македонского населения был особенно смешанным.

Археологический материал, который И. Венедиков обнародовал в интересной статье в связи с надписью из Бергалы, приводит автора к выводу, что в период между V в. до н. э. и II в. н. э. совершилось известное перемещение населения и наступили перемены в этническом составе этой местности. Он считает, что пеонийцы, потерявшие политическую самостоятельность, были оттиснуты к северу от фракийских племён медов и дентелетов. Интересные указания И. Венедикова, основанные на единичном археологическом материале, ещё недостаточны для заключения о миграции фракийских племён с севера на юг.130) Для доказательства этого потребуются ещё дополнительные источники.

В эллинистическое время усилившаяся эмиграция из Македонии на Восток привела, как уже было отмечено, к потере значительной части македонского населения. Политика миграции греческих поселенцев, широко проводимая Антигонидами, способствовала эллинизации страны, а проникновение римлян на Балканы принесло в Македонию новый этнический элемент. Если во внутренних городах Македонии проживали, главным образом, македоняне, то в эллинских полисах жили греки, а в римских колониях италийские переселенцы.131) Кроме того, эти устойчивые этнические комплексы находились в тесном взаимодействии с многочисленными иллирийскими и фракийскими племенами. Со временем это взаимодействие усилилось, поскольку в Македонскую провинцию вошло население новых областей.

Для второй половины II в. до н. э. Ливий выделяет иллирийскую группу племён на западе и северо-западе и фракийскую – на северо-востоке.132) Дальнейшие сведения об этническом составе населения Македонии есть у Плиния Старшего. Он приводит данные середины I в. н. э. Среди племён, населявших Македонию, он называет пеонов, параксеев, эордеев, алмонов, пелагонов, мигдонов, аретусов, антиохийцев, идоменийцев, доберов, эстриенов, алатенцев, адаристенцев, горесков, линкестов, орестов, ксилополитов, отрионов, амантов, тимфеев, торонейцев. Из этих данных видно, что расширение территории Македонской провинции, наблюдавшееся к I в. н.э., привело к усложнению её этнического состава. О многоплеменности на территории Македонской провинции говорит также Гай Юлий Солин.133)

Пёстрым продолжает оставаться этнический состав населения Македонии и во времена поздней античности. Ко всем тем обстоятельствам, которые способствовали смешению населения, прибавилось ещё одно – вторжение варварских племён, также оказавшее известное влияние на состав населения. По границам Македонии оседают меды, дарданы, скордиски и бастарны.134) В V в. на её территорию вторгаются под именем готов славяне. Несколько позднее славянские племена проникают на Балканы огромными массами и оседают здесь на занимаемой ими территории. Вся Македония оказалась занятой славянами. Последние легко ассимилировали местное население, что явилось следствием не только этнической прочности славянских племён, но и следствием отсутствия этого единства у македонского населения.

§ 3. Римская провинциальная политика

К. Маркс в своих статьях, напечатанных в «Нью-йоркской трибуне», по поводу гражданской войны 1861–1865 гг. в Северной Америке писал, что рабство не может существовать без захвата чужих территорий, без непрерывных войн, ибо рабовладельческий способ производства осуществляет воспроизводство рабочей силы главным образом путём захвата пленных. Отсюда ясна цель тех войн, которые вёл Рим на протяжении своего существования.

В результате победоносных войн III–II вв. до н. э. римское рабовладельческое государство превратилось в огромную средиземноморскую державу. Многие страны стали римскими провинциями. Провинциями римляне считали все внеиталийские владения, полностью зависевшие от Римского государства, управляемые римскими магистрами и облагаемые податями.135) Первой провинцией Рима стала в 210 г. до н. э. Сицилия, затем в 191 г. Сардиния, несколько позже – балканские страны, затем и азиатские.

Сравнительно быстрая победа римлян над странами Средиземноморского бассейна нуждалась в объяснении. Полибий писал: «Едва ли найдется человек, столь легкомысленный или равнодушный к окружающей жизни, который не пожелал бы понять, какими средствами и при каких общественных учреждениях почти все страны населённого мира попали под власть римлян в течение неполных 53 лет. Никогда раньше не было ничего подобного».136) Полибий склонен объяснять быстрое расширение римского владычества совершенством политического устройства Рима. Он находит, что в римском государственном строе сочетались все три формы правления: монархия, аристократия и демократия. Это сочетание различных форм и являлось, с его точки зрения, залогом успеха римлян в их внутренней и внешней политике.137) На самом деле причины римских побед следует искать не столько в совершенстве римского государственного устройства или в силе римского оружия, сколько в отсутствии единства среди покорённых Римом стран и в умелом использовании римлянами этого обстоятельства.138)

Основным принципом своей внешней политики римляне провозгласили: «Разделяй и властвуй!» Осуществляя этот принцип на практике, они не давали своим противникам объединяться, искусно разжигая существующие между ними противоречия, поддерживая слабых правителей против своих сильных соперников и ослабляя последних тем, что отбирали у них часть их территории в пользу более слабых. Захвату стран предшествовала большая дипломатическая подготовка. Римляне предварительно детально изучали внутреннее положение страны, своей потенциальной провинции, искусственно обостряли социальные противоречия, создавали там преданные себе партийные группировки, всячески поддерживая своих сторонников морально и материально. Примером может служить захват Пергамского царства. Известно, что во вторую половину II в. до н. э. в Пергаме возникают и ведут усиленную борьбу между собой две группировки: антиримская и проримская. В последнюю входили в основном торговцы, связанные с римскими торговыми кругами. Рим усиленно поддерживал эту группировку. Римляне, кроме того, предпринимали активные меры для подрыва пергамской экономики, используя противоречия Пергамского царства с другими эллинистическими государствами Малой Азии (Вифиния, Понт), подстрекая против Пергама зависимые от него области (Галатия). В результате таких и подобных мер усилилось влияние проримской группировки в стране и царём стал сторонник Рима Аттал II. Далее римляне перешли к политике прямой экспансии, в результате которой Пергамское царство потеряло независимость и стало римской провинцией под названием Азия.139)

В эпоху римских завоеваний завоёванные страны, ставшие провинциями, находились на разных ступенях общественного развития – от первобытнообщинных до рабовладельческих отношений. Стадию первобытнообщинного строя переживали племена Галлии и Германии. Развитыми рабовладельческими странами были государства эллинистического мира: Македонское царство Антигонидов, Египетское царство Лагидов и Сирийское царство Селевкидов. К таким же развитым рабовладельческим странам следует отнести Сицилию, Крит, Кипр. Даже среди стран, находившихся на одинаковой ступени развития, имелись значительные различия, обусловленные историческими условиями жизни данной страны.140)

В провинциях, где ещё до римских завоеваний сложились развитые рабовладельческие отношения, римские завоеватели не могли внести ничего нового, не могли устранить начавшийся накануне римского завоевания и продолжавшийся кризис рабовладельческого строя, как не могли они устранить основных противоречий рабовладельческого способа производства. Им оставалось только консервировать рабовладельческие порядки, объективно способствуя тем самым разорению провинций, разрушению их производительных сил.

Но не только Рим влиял на положение покорённых стран. Сами провинции в свою очередь, оказывали большое влияние на жизнь Рима. Став огромной средиземноморской державой, Рим был вынужден изменить всё своё прежнее законодательство, возникшее и оформившееся ещё до римских завоеваний и теперь не отвечавшее новым требованиям. Рим не мог управлять завоёванными странами, сохраняя структуру города-государства. Римским рабовладельцам нужно было находить новые формы господства над огромными заморскими территориями. Назревала необходимость перейти от бессистемности и примитивности в эксплуатации провинций к более организованным методам их экономического и политического порабощения. Постепенно стала складываться провинциальная система управления.141) Она обусловливалась социально-политическими отношениями как в Риме, так и в провинциях. В связи с тем, что соотношения общественных сил в разные периоды изменялись, менялись соответственно и отношения между Римом и провинциями. В республиканский период наблюдается крайняя неупорядоченность в римской провинциальной системе.

Полновластным хозяином в провинции был наместник. Ввиду удалённости провинций от Рима сенат не мог практически контролировать его деятельность. По существу, кроме срока власти, никаких ограничений для наместника не существовало. Наместники пользовались более широкими полномочиями, чем магистраты, находящиеся в Риме. Если в пределах Рима деятельность всякого должностного лица связывалась рядом ограничений, то в провинции наместник в течение годичного срока оказывался неограниченным правителем.142) Обладая правом осуществлять свою власть в провинции от имени римского народа, он использовал это право в своих корыстных интересах для своего личного обогащения. Цицерон, гордившийся тем, что во время своего наместничества не допускал никаких незаконных поборов с населения, отказывался от грабительских приёмов своего предшественника, сумел за один год получить дохода от управления Киликией в сумме 2200000 сестерциев.143) Преобладающее большинство наместников держало себя в провинции как в завоёванной стране.

У покорённого населения отнимали земли, его облагали контрибуцией, многочисленными налогами и поборами, вывозили в виде добычи почти все материальные ценности. Противопоставляя Рим провинциям, Цицерон писал: «...если мягкость приятна в Риме, где столь велико высокомерие, где свобода не ограничена, где так беспредельно своеволие людей, где, наконец, столько должностных лиц, столько возможностей защиты, так велик авторитет сената, то сколь же приятной может быть мягкость претора в Азии, где так много граждан, так много союзников, столько городов, столько общин ждут кивка одного человека, где нет никаких возможностей защиты, никакого обжалования, никакого сената, никаких народных сходок».144)

Расхищение провинций наместниками стало обычным правом. Цицерон приводит многочисленные этому примеры. Так, Кассий во время своего проконсульства в Сирии так ограбил и разорил её, что говорили, что Сирия лучше предпочла бы нашествие парфян.145) Идеализируя наместничество своего брата, он перечисляет все бедствия, которым подвергалась провинция раньше. Среди них отмечаются: непостижимые налоги, тяжкая задолженность, грабежи на дорогах и в сельских местностях, опустошение городов, разбой и убийства.146)

Г. Финлей утверждает, что никогда в мире не существовала власть, более способная на злоупотребления, чем неограниченная власть провинциального наместника.147) Его беззакония доходили до чудовищных размеров. Например, Веррес, по свидетельству Цицерона, за три года своего наместничества в Сицилии беззастенчиво грабил эту страну и довёл её до разорения. Он даже не останавливался перед грабежом отдельных граждан, храмов и целых городов. С тех, кто хотел получить должность, он брал крупные взятки хлебом и деньгами. Награбленный хлеб этот политический проходимец отправлял, вместо купленного, в Рим и в результате награбил 40 миллионов сестерциев. У частных владельцев и у городов он отбирал драгоценные статуи и другие произведения искусства; установил телесные наказания и даже смертную казнь. Население разбегалось, бросая своё имущество. Веррес был привлечён к суду после того, как приказал распять на кресте одного гражданина, который хотел жаловаться на него. Но Веррес не очень боялся суда: он надеялся подкупить суд награбленными им деньгами.148) Громкое дело Верреса, обвинение которого поддерживал Цицерон, имело большое политическое значение. Оно обнажило методы провинциального управления римского нобилитета, глубину разложения римской правящей верхушки.149) Такой же, как «деятельность» Верреса, была «деятельность» наместников и в других провинциях – в Памфилии, Азии. Яркую картину этого произвола рисует тот же Цицерон.150) Первые впечатления его о Киликии были потрясающими. Она была полностью разорена. Там он ничего другого не услыхал, кроме того, что «люди не могут платить подушных, что всё, что можно продать, у всех продано, в городах стоит стон и плач, что совершены какие-то чудовищные злодеяния не человеком, а каким-то ужасным зверем».151) Примерно такую же картину рисует Плутарх в биографии Лукулла.152)

В провинциях наместнику принадлежала вся полнота военной и гражданской власти. Наместники стояли во главе римских легионов, расположенных в провинциях. Правда, без согласия сената они не могли производить чрезвычайных рекрутских наборов. На них лежала обязанность защиты провинций от вражеских нападений и поддержания порядка в их пределах. Ещё при республике вошло в обычай, что наместники провинций в случае одержанной победы получали в дар золотые венки не только от городов своих провинций, но и от соседних и союзных государств.153) Так, в триумфальном шествии Цезаря несли 2822 таких золотых венка весом в 20, 414 фунтов. Эта дань, сначала добровольная, с течением времени превратилась в тягостную обязанность, безусловного исполнения которой требовали честолюбивые наместники. Империя не изменила этого обычая.154)

Наместники осуществляли в пров