Лама Тубтен Сопа Ринпоче

Вступительное слово

Познание невообразимых сокровенных качеств и тайных деяний Будды подвластно лишь всеведению других будд. А значит, у простых смертных нет никаких шансов постичь всю глубину скрытых достоинств ламы Еше; только то и разглядит их ум, что доступно его уровню понимания. И всё же личный опыт — это самый эффективный способ осознания того, что природа Учителя есть будда, и поэтому мне снова хотелось бы вспомнить удивительные особенности ламы Еше, увидеть которые позволила мне моя карма.

Достоинства святого тела Учителя

Даже люди, вовсе не знакомые с ламой Еше, испытывали самые тёплые чувства при одном только взгляде на его портрет; они сразу понимали, что перед ними очень добрый, заботливый и внимательный человек. Помню, как-то я послал англичанке по имени Одри Коген, с которой переписывался, фотографию ламы в компании других монахов. И хотя я не пояснил ей, кто есть кто, Одри ответила мне, что при взгляде на одного из монахов, стоящего в заднем ряду, почувствовала благоговение; этим монахом был лама Еше.

Многие реагировали подобным образом при виде святого тела ламы. Несмотря на то что многие тибетцы и слыхом не слыхивали о ламе Еше, ничего не знали ни о его авторитете, ни о его высокой учёности, им достаточно было взглянуть на него, чтобы их охватило безмерное счастье и чувство глубочайшего благоговения. Как-то раз мы были с ним в Бодхгайе и встретились на улице с небольшой компанией тибетцев из Сиккима. Те мгновенно почувствовали святость и чистоту ламы Еше; они приняли его за великого бодхисаттву. Эта мимолётная встреча так сильно подействовала на моих соотечественников, что они начали спрашивать стоявших рядом монахов о ламе, но никто толком ничего не знал. В тот же вечер один из этих тибетцев пришёл ко мне и рассказал, насколько они все были потрясены, встретив ламу Еше на улице. Мой земляк был совершенно уверен, что лама Еше — махасаттва.

Простое лицезрение святого тела ламы вносило в душу спокойствие и радость и порождало желание увидеть его снова. Даже люди, не знакомые с ним, естественным образом проникались глубоким уважением к ламе. Более того, люди, не знакомые не только с ним, но и с Дхармой, чувствовали, что лама отличается от простых смертных. При встрече с ламой Еше люди чувствовали его совершенно особую чистоту и святость; они понимали, что это человек не только высокой образованности, но и глубочайшей духовности.

Что касается внешности ламы, то она менялась вместе с совершенствованием его ума. За несколько лет до ухода от него исходили яркий свет и сильное сияние, знаменующие уровень его тантрической реализации. Те, кто знал толк в подобных знаках, легко различали эти внешние изменения, которые свидетельствовали о внутреннем развитии и, особенно, о реализации стадии завершения, дзогрима.

Даже когда в облике ламы обнаружились признаки серьёзного заболевания, он порой вдруг представал таким ярким и величественным, что нельзя было поверить в то, что он вообще может чем-то болеть. Движимый своим великим состраданием, лама мог проявляться в различном облике, как того требовала необходимость обучения различных видов живых существ.

Достоинства святой речи Учителя

Святая речь ламы была подобна нектару. Её силу и власть испытали все, кто хоть раз получал от него наставления. Каждое слово исходило из его бодхичитты; каждое слово звучало на благо других.

Когда иной тибетский лама выступает перед публикой на Западе, где люди, как правило, ничего ещё толком не знают о Дхарме, он часто говорит о хорошо известных ему вещах, а не о том, что необходимо на самом деле его аудитории. Лама Еше, наоборот, никогда не ограничивал себя чем-то одним, а всегда касался самых разных проблем, как духовных, так и мирских, имеющих непосредственное отношение к его слушателям.

На своих лекциях он легко переходил от одного вопроса к другому и к третьему, даже если между ними не было очевидной связи. Это было похоже на шведский стол: если вам и не нравится большинство блюд, их всё равно так много, что обязательно найдётся что-нибудь даже для самого привередливого посетителя.

Независимо от социального положения или уровня образования каждый неизменно получал на свои вопросы именно тот ответ, который в наибольшей степени подходил природе его ума. Все, кто приходил на беседу в смятении, возвращались невероятно счастливыми и довольными. После часового выступления ламы в зале не оставалось никого, кто сказал бы, что не услышал решения своих наболевших проблем. Эта удивительная черта является убедительным подтверждением того, что в своей проповеди лама являл истинную просветлённую активность Будды.

Посторонним могло показаться, что лама только и делал, что отпускал шуточки, чтобы насмешить толпу, но те, кто хоть что-то понимал в Дхарме, могли по достоинству оценить практическое значение его бесед. Но и те, кто провёл в изучении буддийской Дхармы двадцать и более лет и слышал множество тайных, глубоких наставлений, тоже считали проповедь ламы Еше практической и полезной для себя. Если лама давал совет, его рекомендации всегда имели прямое отношение к повседневной жизни.

Некоторые приходили на его лекции из чистого любопытства, просто посмотреть, как выглядит тибетский лама; у таких слушателей не было особого желания получать наставления от буддийского проповедника или изучать Дхарму. Другие приходили с искренним стремлением обрести спокойствие ума и найти ответ на жизненно важные вопросы. На первый взгляд лама Еше, возможно, не производил на них впечатление человека, способного решить их проблемы. Но чем больше они его слушали, тем спокойнее становилось у них на душе и тем выше они ценили его выдающиеся качества. Даже те, кто раздувался от гордости за собственные знания, гордости, которую никто до тех пор не мог поколебать, с удивлением убеждались, что после выступления ламы от их самомнения не оставалось и следа. В результате его наставлений они неожиданно для самих себя становились скромнее. При этом сам лама Еше был образцом простоты и скромности, как и всякий человек, обладающий истинным знанием.

После часового выступления ламы его слушатели проникались уважением и доверием к этому тибетскому наставнику, которого ещё час назад едва знали. Они понимали, какой бездной знаний он владеет, видели, что у ламы есть ответы на многие вопросы, которых нет у них. Всего за час ими овладевало непреодолимое желание узнать как можно больше о тибетском буддизме; в их уме зарождалось прибежище в Дхарме. Лама был невероятно щедр, ибо не только вдохновлял их первое стремление слушать буддийское учение, но и помогал практически воплотить это стремление в жизнь. Именно с такого вдохновения начинается путь к Пробуждению.

Если лама давал кому-то из своих учеников личный совет, то это всегда был именно тот совет, который был нужен, совет, следование которому неизменно приносило им огромное счастье. Лама Еше обладал непостижимым качеством предлагать именно то решение, которое подходило уровню умственного развития вопрошающего. Давая советы, он никогда не обращался к помощи гаданий, астрологии или учебников; его предсказания исходили из глубин его собственной мудрости.

Когда лама проводил вводный курс обучения ламриму, постепенному пути к Пробуждению, его слушатели чувствовали, что могут, не сходя с места, преобразовать свой ум и достичь тех высших состояний, о которых шла речь. Например, когда лама всего несколько минут проповедовал бодхичитту, благодаря его собственной реализации присутствующие чувствовали, что они как бы тоже во всей полноте реализовали бодхичитту. Такая реализация не оставляла никаких шансов для возникновения эгоистических мыслей.

То же самое происходило, когда лама учил Тантре. Знаком обретения реализаций на пути Тантры является то, что наставления становятся очень понятными и весьма эффективными. Это было видно невооружённым глазом особенно тогда, когда лама обучал таким практикам стадии завершения, как Шесть йог Наропы. Едва только выслушав наставления ламы и выполнив одну-две медитации, многие ученики обретали несомненный опыт созерцания. Чёткость объяснений и высокая результативность учений ламы показывают, что он исходил из своего личного практического опыта.

Именно так выглядели достоинства святой речи ламы в глазах простого смертного. У тех, кому выпала удача слышать ламу, не оставалось никаких сомнений в его святости, в том, что перед ними — великий бодхисаттва. Точно так же, как восходящее солнце разгоняет ночную тьму, проповедь ламы разгоняла тьму неведения в умах огромного числа его слушателей.

Достоинства святого ума Учителя

У ламы были открытое сердце и распахнутый ум; он был открыт для всех традиций тибетского буддизма и для всех религий вообще. Он отличался широтой взглядов и необычайной проницательностью. В его жизненной позиции не было никакой узости, никаких ограничений, ничего закрытого. Он всегда шагал смело и широко. Несмотря на то, что он не имел репутации образованного ламы, его уважали учители всех традиций тибетского буддизма. Его понимание учений Сутры и Тантры не ограничивалось подходом школы гелуг, но включало в себя взгляды ньингма, сакья и кагью. Он прекрасно разбирался не только в тибетской культуре, но серьёзно изучал и западную культуру, включая философию. Ламу нельзя было сбить с толку формулировками, которые, казалось бы, указывают на противоречия между Сутрой и Тантрой, а также между различными направлениями буддизма. Он всегда искал смысл, лежащий за пределами слов, формировал собственное мнение и понимание, а потом старался воплотить это понимание в практику. Это было отличительной чертой ламы Еше.

Истинной сущностью святого ума ламы было огромное сострадание, совсем как у Его Святейшества Далай-ламы. Лама был полон огромного сострадания, любви и заботы о других существах. Чтобы представить великую любовь, доброту и милосердие ламы, достаточно будет сказать, что он относился к своим ученикам как к собственным детям. Он был им больше, чем мать, больше, чем отец. Он не только проповедовал им учение, но и постоянно подбадривал их в практике Дхармы, а также помогал решать насущные проблемы. Как любящий отец, лама выслушивал их жалобы, а потом наряду с учением давал и личный совет. Каждый день он допоздна писал множество писем, казалась совершенно безнадёжной, нарушая законы природы и один за другим опровергая медицинские диагнозы.

Другим необычайным качеством ламы была его способность видеть далеко вперёд; он легко строил грандиозные планы, направленные на пользу Дхарме и на благо живых существ. Многим людям было не под силу охватить размах предстоящих работ, они чувствовали, что такие проекты обречены на провал. Когда же, несмотря ни на что, планы ламы воплощались в жизнь, оказывалось, что они приносят огромную пользу не только тем, кто претворял их в жизнь, но и множеству других людей. Неизменный успех таких титанических усилий демонстрировал достоинства святого ума ламы Еше: его огромное сострадание, железную волю, талант и понимание. Не будь у ламы столь бесстрашной решимости трудиться на благо других, у него не возникло бы и мысли затеять что-нибудь подобное, не говоря уже о конкретном планировании и блестящем воплощении этих планов.

Меня более всего поражало в ламе то, что невероятная занятость — а он не только управлял всеми центрами ФПМТ, но и руководил каждым учеником в отдельности — не мешала его собственной практике и личной реализации. Изо дня в день, из года в год его практика заметно развивалась. Такой невероятный талант — одна из главных причин моей веры в ламу. Навещая любой из своих центров, он непременно встречался с каждым учеником, давал советы и наставления и, кроме того, проявлял заботу о центре в целом. Полностью посвящая себя работе на благо других, успевая переделать тысячу дел, лама не пренебрегал и собственной практикой, продолжая углублять свою личную реализацию.

Порой казалось, что лама родился уже с реализацией трёх главных путей: отречение от мира, бодхичитта и истинное воззрение. Например, в самом начале жизни он проявил ранние знаки отречения. Как-то, будучи ещё совсем ребёнком, он вернулся домой, чтобы навестить свою семью после недолгого пребывания в монастыре Сера. Увидев мучения и трудности семейных отношений и осознав огромную разницу между путём монаха и жизнью мирянина, он уже тогда оценил великие возможности, которые предоставляло ему принятие монашеских обетов и монастырский уклад. Благодаря этому визиту в отчий дом лама развил в себе отречение от мира и совершенно потерял интерес к сансарической жизни.

Казалось, что лама родился с бодхичиттой, но из его рассказов выходило, что он породил бодхичитту, получая комментарий к Гуру-пудже от Его Святейшества Триджанга Ринпоче, ныне ушедшего младшего наставника Его Святейшества Далай-ламы. Лама Еше, а с ним великий йогин Ген Джампа Вангду, Геше Лама Кончог и тысячи других монахов, геше и высших лам получили комментарий к Гуру-пудже. После этого многие геше покинули свои монастыри и удалились в ближайшие горы, чтобы предаться созерцанию и аскезе.

Лама рассказывал, что, когда дело дошло до ламримовской молитвы в Гуру-пудже, он не нашёл для себя ничего нового в разделе о непостоянстве и смерти, а также в главе об отречении от мира. Но, когда речь зашла о зарождении бодхичитты, развитии равностного отношения к окружающим и йоге замены себя на других, лама всем сердцем почувствовал, что это и есть истинное учение Будды, самая сущность Дхармы.

Лама Еше говорил, что он и Ген Джампа Вангду, получая эти учения, не теряли времени даром, но медитировали каждый день сразу после лекций. Похоже, что именно тогда лама реализовал бодхичитту.

Когда Ген Джампа Вангду, покинув своё уединение, приехал в Дхарамсалу, чтобы навестить ламу Еше в дхарма-центре Тушита, они всё время подтрунивали друг над другом. Лама критиковал монахов, ведущих аскетическую жизнь, говоря, что телом они живут высоко в горах, а умом цепляются за земные прелести, и добавлял при этом: «А я вот живу в миру, и весь мир к моим услугам. И всё-то у меня есть. Какая благодать!»

Ген Джампа Вангду говорил в ответ: «Загружать свой ум практиками трёх главных путей? Старая песня!» Это означало, что сам-то он давно уже завершил эти практики. Лама парировал: «Ну уж я-то давным-давно постиг шуньяту, ведя диспуты по мадхьямаке во дворе монастыря Сера». Он имел в виду, что реализовал шуньяту, будучи ещё совсем юным монахом в Тибете.

Что касается тантрической практики, то главным йидамом ламы был Херука Чакрасамвара. Не знаю, какие именно первоисточники он изучал, пока мы с ним оба жили в Букса Дуаре¹, но уже тогда, в период активного освоения винаи — монашеской дисциплины, заповеданной самим Буддой, — лама изучал множество тантрических текстов. С того времени, как мы переехали из Индии в Непал в 1968 году, лама читал только тантрические учения, в основном по Херуке, причём не столько по стадии зарождения, сколько по дзогриму, стадии завершения. Время от времени и я просматривал тексты, которые он изучал. В 1975 году мы во второй раз приехали с проповедью Дхармы в Америку и на месяц остановились отдохнуть в Мэдисоне, неподалёку от жилища Геше Лхундруб Сопы Ринпоче. Там лама Еше читал различные тантрические тексты, посвященные практике ясного света. Нет сомнения, что он понимал толк в этих практиках и достиг их реализации.

Другой особенностью ламы было то, что он никогда не показывал окружающим, насколько великим практиком являлся. Даже близкие к нему люди никогда не видели его созерцающим. Никому не удавалось застать ламу сидящим в позе лотоса слишком долго. Он либо активно двигался, либо отдыхал. И тем не менее лама Еше практиковал, да ещё как практиковал! Подобно Шантидеве он был великим скрытым йогином. Когда Шантидева жил в монастыре Наланда, насельники думали, что он изо дня в день делает только три вещи: ест, спит и испражняется. Никому и в голову не могло прийти, что Шантидева занимается практикой Дхармы.

Лама Еше, как и Шантидева, держал свою истинную медитативную практику в секрете. Где бы лама ни жил, на Востоке или на Западе, после обеда он всегда уходил вздремнуть на часок-другой, но на самом деле посвящал это время созерцанию. Вначале я не понимал, чем он занимается. Похоже было, что лама попросту спит, и только потом мне стало ясно, что на самом-то деле он созерцает. То, что мы принимали за его ночной или послеобеденный сон, на самом деле было высочайшим уровнем практики Дхармы.

Помню, как однажды в Копане к нам сразу после обеда зашла семья Янгце Ринпоче. Сам Янгце Ринпоче является воплощением знаменитого ламы Геше Нгаванга Гендуна, который был одним из учителей ламы Еше. Отец Янгце Ринпоче ещё в Тибете ходил на занятия к ламе Еше и вообще был его близким другом. Из-за их непредвиденного визита лама лишился традиционного отдыха, а после того как вся семья ушла, он горько посетовал на то, что пропустил свой сон. Он чуть не плакал и так непритворно убивался, что был похож на ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку. Тот, кто ничего не знал о сокровенной практике ламы, мог и впрямь подумать, что он чересчур привязан к комфорту вроде послеобеденного сна. Казалось бы, ну что такое — потерять час сна, особенно для тантрического практика? Но не всё так просто…

Необходимость в так называемом «отдыхе» у ламы Еше не имела ничего общего с физической потребностью, кармой или отвлекающими мыслями. Достигнув реализации, её нельзя прерывать ни на день, но нужно постоянно поддерживать. Вот почему даже несколько минут медитации становятся поистине бесценными. Именно такому подтверждению реализации и посвящал лама Еше свой послеобеденный сон.

Как-то раз во время своего второго и последнего приезда в Копан лама Еше отправился вздремнуть в небольшую избушку на вершине горы, а когда вернулся, сказал: «Странно. Обычно я не засыпаю, а сегодня вот отключился буквально на пару минут, и мне приснилось, что некий могучий дхармапала сделал мне подношения». Вот так лама проговорился, и мы наконец узнали, что когда он отдыхает после обеда, то обычно бодрствует.

Ещё я вспоминаю, что лама часто говорил о необходимости употреблять в пищу творог, мёд, чеснок и мясо. Я понял причину этого позже, когда прочёл в Заметках Пабонгки Дечена Ньингпо, что йогины, имеющие реализации уровня дзогрима, используют эти продукты для поддержки элементов и энергий своего тела с целью усилить переживание опыта ясного света и поддерживать иллюзорное тело в нужной кондиции. Лама ел всё это не для самоублажения, а лишь для развития своих реализаций. Его заботило не внешнее физическое здоровье, но внутреннее состояние.

Когда лама Еше пришёл к Его Святейшеству Триджангу Ринпоче с просьбой передать ему учение Шести йог Наропы, Ринпоче посоветовал ему обратиться к Его Святейшеству Далай-ламе, у которого имелся недавний опыт этих практик. Лама получил учение Шести йог Наропы наедине в личной медитационной келье Далай-ламы, которая представляла собой скромную необставленную каморку. Прямо во время передачи учения лама Еше начал созерцание и имел множество переживаний.

Как-то в Дхарамсале у меня началось расстройство «ветра», или лунг, и лама сказал мне: «После достижения единства блаженства и шуньяты никакой лунг не страшен. Когда сердце наполнено блаженством, препятствий для ветров уже не остаётся». Думаю, он знал это на собственном опыте. Даже сталкиваясь с серьёзными трудностями, великие йогины не впадают в отчаяние, находя опору в своих духовных достижениях.

Думаю, реализация блаженства и шуньяты помогала ламе преодолеть все те невзгоды, которые ему пришлось пережить по вине дхарма-центров и учеников. Он никогда не отчаивался, неизменно сохраняя радость и оптимизм.

В конце 1982 года лама впервые прочитал курс лекций по Шести йогам Наропы в Институте ламы Цонкапы в Италии. До этого он не имел обыкновения возить с собой тхангки и вообще какие бы то ни было изображения, но с той поры при нём всегда был необычный портрет ламы Цонкапы. И хотя с виду это была обычная почтовая открытка, лама говорил мне, что она бесценна, и вообще, на мой неискушённый взгляд, он тогда проникся к ламе Цонкапе огромным благоговением. Когда мы вернулись из этой поездки, лама признался мне: «Пока мы были в Институте ламы Цонкапы, я каждое утро, прежде чем давать учение по Шести йогам Наропы, выполнял самопосвящение Херуки. Похоже, это пошло на пользу слушателям. Именно из-за того, что я прочитывал столько священных текстов, мантр и молитв, обучение шло как по маслу и многие получили медитативное переживание». В тот самый период лама изучал раздел трактата ламы Цонкапы Лампада, проливающая свет на подробности «Пяти стадий», посвященный иллюзорному телу из дзогрима Гухьясамаджи. Помню, он тогда сказал ещё: «Знаешь, у меня появилось безграничное доверие к ламе Цонкапе, — ну до чего же глубоки его наставления!»

А секретарь ламы Джейси Кили рассказала мне, что как-то утром перед самым началом занятий по Шести йогам Наропы всё в том же Институте ламы Цонкапы увидела, что лама Еше плачет. Когда после лекции она спросила его о причине слёз, тот ответил: «Ко мне только что приходил мой Гуру». Похоже, он говорил о своём коренном Учителе Его Святейшестве Триджанге Ринпоче, который умер за год до этого.

Позже лама написал целую поэму в честь ясных объяснений Дже Цонкапой иллюзорного тела. Он говорил, что толком не мог понять, как достичь иллюзорного тела, пока не прочёл об этом у ламы Цонкапы. Он чувствовал, что практики иллюзорного тела доступно изложены только благодаря милосердию Цонкапы. Лама писал и комментарий к Шести йогам Наропы, но не успел его завершить.

На мой взгляд, лама реализовал иллюзорное тело именно во время пребывания в Институте ламы Цонкапы. Я думаю так не только потому, что он обрёл безграничную веру в Дже Цонкапу, но еще и потому, что он читал тогда только тексты по практике иллюзорного тела, в основном из Гухьясамаджа-тантры. Мне кажется, что благоговение ламы к Дже Цонкапе связано с тем, что этот великий йогин оставил наиболее полные и точные разъяснения о реализации иллюзорного тела.

Когда я просматривал тексты, которые лама взял с собой в Институт Ваджрапани летом 1983 года, когда читал второй курс лекций по Шести йогам Наропы, то обнаружил, что все они были по Гухьясамадже и иллюзорному телу. Это означало, что сам лама достиг реализации иллюзорного тела.

Порой казалось, что лама Еше был в состоянии одновременно читать различные тексты в разных местах. Например, когда он жил в дхарма-центре Тушита, один текст у него всегда был открыт в его комнате, другой манускрипт лежал на веранде, а третий, тоже раскрытый, — в оранжерее. Это напомнило мне рассказы Его Святейшества Сонга Ринпоче о йогинах, достигших иллюзорного тела. Ночью во время сна они использовали своё тонкое тело для того, чтобы читать и учить наизусть несколько священных текстов одновременно. Думаю, что лама умел так быстро изучать столько текстов, потому что делал это по ночам в иллюзорном теле. Он с такой уверенностью рассказывал о деяниях, которые йогины могут совершать в тонком теле, что не могло быть никаких сомнений в том, что он и сам обладает такими способностями.

Однажды во время строительства нового здания для дхарма-центра Тушита утром на стройплощадке вспыхнул пожар. Рабочие — плотники и каменщики — пытались залить его водой, но огонь не унимался; казалось, он вот-вот охватит всё сооружение. В это время лама завтракал неподалёку, на крыше своего дома, вместе со своим братом Геше Тхинлеем. Он даже со стула не встал, чтобы получше разглядеть пожар, а продолжал спокойно сидеть. Все вокруг суетились и переживали, но только не лама Еше. Когда я подошёл к ламе, он сказал: «Огонь нестрашный. Он не причинит большого вреда».

Несмотря на то что пламя было огромным, лама сохранял полное спокойствие, а я вдруг вспомнил историю про пожар в тибетском монастыре во времена ламы Цонкапы. Тогда ламе Цонкапе тоже не понадобились ни вода, ни брандспойты, ни пожарники. Он просто продолжал сидеть на своём месте и потушил огонь с помощью своего тонкого тела. Я почувствовал, что на моих глазах сейчас происходит то же самое и что опасность от огня никому не грозит именно благодаря действиям ламы.

Лама Еше был великим тантрическим практиком, настоящим аскетом-отшельником, хотя он и не уединялся в пещере. Он был великим тайным йогином. Он был достоин звания «йогин» не потому, что мог выполнять тантрические ритуалы, а вследствие безошибочной реализации ясного света и иллюзорного тела. На пути Тантры лама достиг уровня махамудры.

Незадолго до своего ухода, раздумывая, стоит ли ему соглашаться на операцию на сердце, лама сказал: «Исход операции не имеет значения. Я сумел всего себя отдать на служение людям. Мне многое удалось, и сейчас я чувствую полное удовлетворение от проделанного. Я ни о чём не беспокоюсь».

Эти слова — хороший урок для всех нас; это квинтэссенция учения ламы Еше и Будды Шакьямуни.

Как говорит Шантидева в своём тексте Вступление на путь бодхисаттвы²:

Пусть я стану защитником для тех, у кого нет

защитника, Наставником для тех, кто встал на путь; Пусть я стану паромом, мостом, кораблём Для тех, кто нуждается в переправе.

Пусть я стану островом для тех, кто ищет остров, И лампадою для тех, кто ищет света,

Пусть я стану ложем для всех, кто хочет отдохнуть, И слугою для всех, кому нужен слуга.

В этих строфах — главное учение ламы, именно его он всё время практиковал. В них вся его биография.

Это вступление было составлено из рассказов Тубтена Сопы Ринпоче, любимого ученика ламы Еше. Когда лама Еше покинул нас в 1984 году, Ринпоче взял на себя духовное руководство международной сетью созданного ламой Еше Фонда поддержания махаянской традиции, более ста центров которого по всему миру занимаются изучением и практическим применением тибетского буддизма, а также сопутствующей деятельностью. Подробности биографии ламы Еше можно найти в его опубликованных работах, список которых приведён в конце этой книги.

Редакторское предисловие

Робина Куртен и Элса Камерон

В книгу " Блаженство внутреннего огня" вошли материалы двух последних больших учений, которые передал своим ученикам лама Тубтен Еше (1935— 1984). По содержанию оба эти учения представляли собой комментарий к тексту ламы Цонкапы Обретение трёх воззрений, который, в свою очередь, является комментарием к Шести йогам Наропы, практикам стадии завершения ануттарайогатантры. Первую передачу учения Шести йог лама Еше дал ста пятидесяти слушателям в своём дхарма-центре Институт Цонкапы около городка Помайя в Италии во время трёхнедельного ретрита, который начался в середине декабря 1982 года. В июне 1983 года лама в течение двух недель обучал Шести йогам сто человек в другом своём центре, Институте Ваджрапани, в Северной Калифорнии.

Во время обоих циклов передачи учения главный упор лама делал на практике внутреннего огня, по-тибетски — туммо. Лама говорил, что не считает своей задачей охватить все вопросы, затронутые в тексте Дже Цонкапы, и подробно разъяснил приблизительно третью часть этого комментария. Перед началом каждого курса лама давал посвящение Херуки Чакрасамвары, а затем объяснял методы реализации внутреннего огня на основе созерцания этого йидама.

Что такое устная передача в исполнении ламы Еше? Это не только монотонное чтение текста на тибетском языке, прерываемое буквальным переводом отдельных фрагментов и сухими комментариями, а целая феерия: коллективные медитации под руководством ламы, рассказы из личной жизни, практические советы, калейдоскоп шуток, бурная жестикуляция и море веселья. Более всего лама стремился к тому, чтобы все до одного попробовали практику внутреннего огня на вкус. Он ждал от каждого упорной работы и соблюдения режима совместного проживания. В перерывах между лекциями слушатели интенсивно созерцали полученные методы, соблюдали режим молчания и выполняли физические упражнения хатха-йоги, связанные с темой курса обучения. Снова и снова лама призывал всех действовать ради обретения настоящего переживания внутреннего огня, а не ограничиваться чисто интеллектуальным пониманием. Он уделял совсем немного времени историческим корням и философскому обоснованию практики, но скрупулёзнейшим образом разбирал методы медитативной техники и различные подготовительные упражнения.

В настоящем издании мы добавили к Введению молитву, традиционно читаемую для обретения благословения учителей линии преемственности Шести йог Наропы.

В первой части книги, озаглавленной Шесть йог Наропы, лама призывает нас практиковать тантру и особенно внутренний огонь — краеугольный камень всего тантрического пути. После краткого, но вдохновенного экскурса в биографии двух махасиддхов, Наропы и ламы Цонкапы, лама утверждает первенство практики перед интеллектуальным постижением.

Вторая часть, Предварительные практики, кратко описывает подготовительные упражнения к тантрической практике, включая медитации, общие для всех махаянских традиций (то есть созерцания, выполняемые на стадии постепенного пути к Пробуждению), и особые, тантрические, предварительные практики (обычные, то есть получение тантрического посвящения и соблюдение обетов) и специальные — созерцание Ваджрасаттвы и гуру-йога.

Третья часть, Выход за пределы обусловленного, представляет стадию зарождения ануттарайогатантры, или кьерим, которая включает в себя развитие «гордости йидама» и достижение устойчивости в созерцании самопорождения, т. е. ясного видения себя в облике созерцаемого божества. Цель кьерима — преобразование обычного опыта смерти, промежуточного состояния и нового рождения в чистое переживание трёх тел будды. Кроме того, в третьей части лама Еше объясняет характеристики тела и ума согласно тантрическому подходу, уделяя особое внимание абсолютной природе ума, или шуньяте.

В четвёртой части, Пробуждение ваджрного тела, обсуждаются предварительные практики, имеющие непосредственное отношение к созерцанию внутреннего огня: физические упражнения, поддерживающие работоспособность тела; созерцание каналов, чакр и слогов; дыхание сосуда.

Пятая часть, Раскрытие единой целостности, содержит учение о процессе порождения внутреннего огня, основанное на личном практическом опыте ламы Еше. Здесь же раскрывается кульминация практики, развитие мудрости вместерождённого великого блаженства. Раздел заканчивается кратким упоминанием остальных пяти из Шести йог Наропы, завершающих тантрический путь к Пробуждению.

В заключительной, шестой, части Как жить с внутренним огнём лама Еше предлагает практические советы о том, как внести практику внутреннего огня в повседневную жизнь.

В настоящем издании мы постарались как можно точнее воспроизвести произношение всех мантр и слогов, однако самое главное — это произносить каждую мантру так, как тот лама, что давал вам её устную передачу.

Мы выражаем сердечную благодарность ламе Тубтену Сопе Ринпоче, Его Святейшеству Сакья Тризину, Кирти Ценшабу Ринпоче, Кхену Джампа Тегчогу, геше Ламе Кончогу, Кхиджо Ринпоче, Геше Таши Церингу, Геше Норбу Дордже и Кхенпо Цултриму Гьяцо за их терпение и доброту в разъяснении различных технических вопросов практики.

Мы также благодарим Его Святейшество Далай-ламу — бесценная запись его лекций, прочитанных в Дхарамсале в 1990 году и посвященных разъяснению работы ламы Цонкапы " Обретение трёх воззрений", очень помогла нам (равно как и книги Даниеля Козорта " Высшая йогатантра" и Гленна Муллина " Цонкапа о Шести йогах Наропы"); Гленна Муллина за бесчисленные советы по редактированию; достопочтенную Сару Трешер и Альфреда Лейенса за расшифровку магнитофонных записей и видеоматериалов для " Введения"; достопочтенного Хельмута Хольма за расшифровку записей учения в Институте Цонкапы; Паулу Чичестер и Роджера Мунро за расшифровку записей учения в Институте Ваджрапани; Карон Кехой за первичную редакторскую правку этих расшифровок; Давида Молка, Геше Лобсанга Доньё и Самтена Чопхела за перевод молитв ламам линии преемственности и Кхенсура Лобсанга Тхарчина за его искреннюю помощь в обретении этого текста; достопочтенного Джоржа Чуринова, достопочтенного Тубтена Сампхела, достопочтенного Нгаванга Джигдола, достопочтенного Конни Миллера, Тубтена Пенде, Сонама Ригзина, Джонатана Ландау, Мэри Колони, Роберта Вира, Мартина Брауена и Джампу Гендуна за их поправки и помощь; Тимоти Мак-Нейла и Дэвида Киттельстрома из «Уиздом Пабликейшнз»; Питера и Николь Кейдж, чья материальная поддержка и дружеское ободрение помогли нам завершить этот проект.

Пусть каждого, кто прочтёт " Блаженство внутреннего огня", озарит вдохновение к поиску тантрийского учителя, пусть он встанет на высший путь Тантры и быстро достигнет Пробуждения ради всех живых существ. Пусть лама Тензин Осэл Ринпоче, перерождение ламы Еше, сохранит несравненное учение ламы Цонкапы и завершит комментарий к " Шести йогам" Наропы, который начал лама Еше. Как сказал лама в самом конце курса обучения в Институте Ваджрапани за девять месяцев до своего ухода: «Живы будем — не помрём, а значит, ещё встретимся. В следующий раз мы подробно разберёмся с иллюзорным телом, с йогой сновидений, с переживанием ясного света, с двумя йогами переноса ума и переселения сознания в другое тело. Эти темы ещё более глубоки и сложны. Вы должны упорно работать над тем, что мы успели изучить, и давайте молиться, чтобы в будущем мы смогли освоить оставшиеся методы из Шести йог Наропы. Не в следующем году, так в следующей жизни».