Сказание о паломничестве к тиртхам 11 страница

Накула, великий подвижник Ломаша, другие брахманы, добравшись до деревьев, перепуганные, ухватились за них как могли. Когда поутих ветер и пыль начала оседать, огромными каплями обрушился частый дождь. Подгоняемые порывистым ветром потоки (воды) вперемешку с камнями падали непрерывно, затопив все вокруг.

Образовались настоящие реки: пенистые, взбаламученные, они заливали окрестности, о владыка народов! «С громким ревом падали они вниз, вырывая с корнем деревья, обрушивая огромные (потоки) воды, покрытой пенистой лавой. Когда дождь прекратился и стих ветер, спала вода и проглянуло солнце, герои постепенно выбрались (из своих укрытий) и соединившись вновь, отправились, о бхарата, дальше на Гандхамадану.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок третья глава.

ГЛАВА 144

Вайшампаяна сказал:

Едва великие духом Пандавы тронулись в путь, Драупади,, не привыкшая к пешим переходам, остановилась. Уставшая от бед, измученная тем ураганом с ливнем, славная, нежная Панчали почувствовала слабость. Падая от изнеможения, оперлась черноокая своими прекрасными округлыми руками о бедра. Опираясь на оба бедра, (кругые), как (задранный) хобот слона, вдруг стала она оседать на землю, трепеща, как банановое дерево. Доблестный Накула бросился к прекраснобедрой и, но дав ей, прильнувшей (к нему), как лиана (к стволу дерева)г упасть, успел подхватить ее.

Накула сказал:

О царь, черноокая дочь царя панчалов от усталости падает на землю. Позаботься о ней, о бхарата! Не заслужившая горя, плавно ступающая (Драупади) попала в такую тяжкую беду? Утешь ее, о великий царь, она изнемогает от усталости.

Вайшампаяна сказал:

От этих его слов царя охватило глубокое отчаяние. Тотчас же подбежали Бхима и Сахадева. Глядя на нее, изможденную, бледную, добродетельный Каунтея поднял ее на руки и горестно запричитал: «Как может прекраснейшая из женщин, достойная счастья, спать, лежа на земле, когда ей подобает (возлежать) на богато устланном ложе в охраняемых покоях! Как же (случилось), что нежные стопы и лотосоподобный лик ее, достойной всего самого лучшего, почернели из-за меня! Что же наделал я, глупец, из-за своей страсти к игре! Скитаюсь теперь вместе с Кришной по кишащему зверьем лесу. «Счастье найдет Панчали, получив в супруги Пандавов», — (надеялся) царь Друпада, (ее) отец, выдавая большеокую деву замуж. Но этому не (суждено было) сбыться. Измученная усталостью в горем, лежит она, изможденная, распластавшись на земле, благодаря моим, грешника, деяниям».

Так сетовал на судьбу Юдхиштхира, Царь справедливости, а в это время подошли туда все лучшие из дваждырожденных во главе с Дхаумьей. Они принялись утешать его, почтили благословениями, произнесли заклинания, отвращающие ракшасов, и сотворили (необходимые) обряды. Пока высочайший из святых мудрецов читали заклинания, чтоб принести утешение Пандавам, те то и дело касались (Драупади) своими прохладными руками.

Овеваемая свежим ветром с капельками воды, Панчали почувствовала себя лучше и понемногу пришла в себя. Подняв (с земли) едва очнувшуюся, несчастную Кришну-подвижницу, они положили ее отдохнуть на разостланную оленью шкуру. Близнецы загрубевшими (от луков) руками мягко поглаживали ее покрытые чтимыми знаками ноги с окрашенными красным подошвами. Приласкав ее, Юдхиштхира, Царь справедливости, лучший из куру, сказал Бхимасеяе: «Многие горы, о Бхима, круты и неприступны из-за снегов. Как же пройдет по ним Кришна, о мощнорукий?»

Бхимасена сказал:

Тебя, о царь, и царскую дочь, а также обоих близнецов, быков среди мужей, я сам поведу, о Индра царей! Не терзай свою душу печалью. Или же, если будет на то твоя воля, о безупречный, нас всех понесет на себе рожденный от меня и равный мне силой Гхатоткача, способный летать по воздуху.

Вайшампаяна сказал:

С согласия Царя справедливости он вызвал в своей памяти сына-ракшасу, и добродетельный Гхатоткача, едва отец вспомнил о нем, тут же явился с покорно сложенными ладонями, приветствуя Пандавов и брахманов. Когда и они благословили мощнорукого, воистину доблестный (ракшаса) сказал отцу своему, Бхимасене: «Ты мысленно вызвал меня, и я поспешил сюда, ожидая твоих приказаний. Повелевай же мною, о мощнорукий, я сделаю все, без сомнения» Услышав такое, Бхимасена заключил ракшасу в объятия.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок четвертая глава.

ГЛАВА 145

Юдхиштхира сказал:

Пусть бык среди ракшасов, могучий герой, знаток дхармы, твой, о Бхима, родной сын, преданный нам. понесет на себе мать. Благодаря твоей мощи, о Бхима, необычайно грозный в могуществе, вместе с Панчали я дойду невредимым до Гандхамаданы.

Вайшампаяна сказал:

Выслушав волю брата, Бхимасена, тигр среди мужей, обратился с наказом к сыну своему Гхатоткаче, губителю недругов: «Твоя мать, о Хайдимбея, устала и обессилела, а ты, сын мой, могуч и сможешь пройти там, где пожелаешь. Неси же ее, о летающий в поднебесье! Подними ее к себе на плечо, благо тебе, и ступай среди нас по воздуху, двигаясь плавно, чтобы ее не тревожить».

Гхатоткача сказал:

Я и один смог бы перенести на себе Царя справедливости, Дхаумью, а также царскую дочь и близнецов, а теперь, когда у меня есть помощники, — тем более!

Вайшампаяна сказал:

С этими словами герой Гхатоткача, ступая среди Пандавов, понес на себе Кришну, а другие (ракшасы) — Пандавов. Ломаша, не имеющий равных в блеске, благодаря мощи своего духа следовал путем сиддхов, словно второе Солнце. Грозные в могуществе ракшасы, повинуясь приказу Индры ракшасов, шли, неся на себе всех тех брахманов. Любуясь прекрасными лесами и рощами, они направлялись к Превеликой Бадари. Герои, которых несли могучие, стремительные ракшасы, быстро преодолели большой путь, словно малый. Они видели края, густонаселенные млеччхами, покрытые копями для добычи различных драгоценных камней, а также горные отроги, изобиловавшие различными металлами; там обитали сонмы видьядхаров, киннары, кимпуруши и гандхарвы, всюду (сновали) обезьяны. Покой (тех мест), изрезанных сетью потоков, нарушали крики разных птиц, кишели там всевозможные звери, мелькали обезьяны.

Миновав многие страны, а также Уттара-куру, они увидали Кайласу, величайшую из гор, полную разных чудес. Поблизости от нее их взорам предстала обитель Нары-Нараяны, окруженная дивными деревьями, которые вечно цвели и плодоносили.

Они увидели (древо) Бадари: круглоствольное и прекрасное во всей своей дышности, свежее, густотенистое, оно было покрыто сочными, плотными, нежными листьями; раскидистое, с огромными ветвями, оно сверкало, источая яркое сияние. Удивительные крупные сладкие плоды, сочащиеся медом, плотно усыпали небесное (древо), населенное сонмами великих святых мудрецов, всегда полное разных птичьих стай, радостно возбужденных от страсти.

(То древо росло) в покрытом зеленой травою краю, где нет слепней и москитов, где много кореньев, воды и плодов, где живут гандхарвы и боги. Местность здесь была прекрасная, чрезвычайно ровная, лишенная колючек, слегка тронутая снегом.

Приблизившись к (древу), великие духом (герои) вместе с теми быками среди брахманов спустились один за другим с плеч ракшасов. Пандавы вместе с быками-дваждырожденными обратили свои взоры к благословенной обители, прибежищу Нары-Нараяны. Благодатный (край), изгоняющий грусть, был лишен мрака и в то же время недоступен палящим лучам солнца; здесь не знали таких невзгод, как голод, жажда, холод или жара. Этот приют блаженства, дающегося изучением Вед, был полон, о великий царь, сонмищ великих святых мудрецов и недоступен для людей, отступивших от дхармы.

Дивная (обитель, полная аромата) тщательно растертых благовонных мазей, была почитаема жертвоприношениями бали, переливались здесь разными красками цветы жертвенных подношений. Там были огромные алтари для священного огня со сверкающими жертвенными черпаками и кувшинами, огромными блестящими сосудами для воды и глиняными горшками.

Манящая под свою сень небесная обитель, оглашаемая звуками молитв, была готова дать приют любому существу; там исчезала усталость, царила благодать. Не имея себе подобных, прекрасная служением богам, она была населена смиренными великими святыми мудрецами, питающимися кореньями и плодами, облаченными в черные оленьи шкуры. Подобные огню и солнцу (премудрые) смирили свои души, устремившись к освобождению. Здесь были.и великие участью яти, подчинившие себе свои чувства; растворив себя в Брахмане, они беседовали о Брахмане.

Мощнопламенный сын Дхармы, мудрый, чистый Юдхиштхира смиренно приблизился вместе с братьями к тем святым мудрецам. Все великие мудрецы, приобщившиеся к небесному знанию, глубоко погруженные в чтение Вед, увидали пришедшего Юдхиштхиру и радостно поспешили ему навстречу, осыпая его благословениями.

Подобные огням, довольные, они (встретили) его гостеприимно, как подобает, и поднесли воду, свежие цветы, коренья и плоды. Юдхиштхира, сын Дхармы, с радостью и смирением принял почести, оказанные великими святыми мудрецами. Неколебимый Пандава вместе с Кришной и братьями, а также брахманами, искушенными в Ведах и Ведангах, радостный, вступил в (приют), подобный обиталищу Шакры, самим небесам: так дивно он благоухал, прекрасный, благословенный, полный сияния, о безупречный! Благочестивый (Юдхиштхира) осмотрел почитаемое богами и божественными мудрецами обиталище Нары-Нараяны, украшенное дочерью Бхагиратхи.

Могучие духом (герои) приблизились к тому священному дереву, посещаемому сонмами великих святых мудрецов, богатому плодами, источающими мед, и поселились там вместе с брахманами. Великие душой Пандавы благоденствовали, любуясь златоверхой Майнакой, населенной стаями разных птиц, благословенным озером Банду, а также радующей душу (Гангой), дочерью Бхагиратхи, — священной тиртхой, благодатной (рекой) с прохладными, чистыми водами, богатой жемчугом и кораллами, украшенной деревьями, покрытой дивными цветами. Герои, быки среди мужей, жили там вместе с брахманами, постоянно ублажая богов и усопших предков. Глядя на то, как весело забавляется Кришна, богоподобные Пандавы, тигры среди мужей, преисполнялись радости.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок пятая глава.

ГЛАВА 146

Вайшампаяна сказал:

Герои-Пандавы, тигры среди мужей, соблюдая высочайшую

чистоту, в прогулках и наслаждениях провели там шесть дней в ожидании Завоевателя богатств. Прекрасный, лучший из лесов, радующий душу любого существа, был полон прелести чудесных, чарующих сердце густых деревьев с сочными листьями п прохладной тенью; (одни) были усыпаны цветами, (другие) сгибались под тяжестью плодов, и их покой тревожили лишь стаи черных кукушек.

Пандавы наслаждались, любуясь разнообразными прелестными озерами со светлыми водами, всюду расцвеченными голубыми и розовыми лотосами. Там веял благоуханный ветерок, радующий своими ласковыми прикосновениями всех Пандавов вместе с Кришной и теми быками-дваждырожденными.

Внезапно подул ветер с северо-востока и принес дивный лотос с тысячей лепестков, сверкавший, как солнце. Панчали увидала, как чистый, прекрасный, удивительно ароматный лотос, принесенный ветром, упал на землю. Красавица приблизь лась к тому сверкающему чудесному (лотосу) саугандхика и, крайне обрадованная, о царь, так обратилась к Бхимасене: «Посмотри, о Бхима, на этот дивно сияющий, несравненный цветок, неиссякаемый источник аромата, радость души моей! Я поднесу его Царю справедливости, а ты, о губитель недругов, постарайся найти еще (таких же), чтобы доставить мне радость, (когда я) снова (окажусь) в обители, в Камьяке. Если, о Партха, я дорога тебе, принеси мне много таких (лотосов): я хочу взять их с собой в (нашу) обитель в Камьяке».

Сказав это Бхимасене, безупречная Панчали направилась

к Царю справедливости, взяв с собой тот цветок. А Бхима, бык среди мужей, грозный в своем могуществе, узнав о желании царицы, решил доставить удовольствие любимой; он обратил лицо свое туда, откуда ветер принес этот цветок, и спешно отправился в путь, чтобы набрать таких же цветов. Могучий (Бхимасена) взял лук, отделанный золотом, и стрелы, подобные ядовитым змеям, и, словно разъяренный царь зверей, как яростный слон, не ведая ни страха, ни сомнений, надеясь на мощь собственных рук, стал подыматься на гору, мечтая порадовать Драупади.

Губитель недругов ступал по иссиня-черной каменистой поверхности прекрасной горы, поросшей деревьями, лианами и кустарником, населенной киннарами; (гора) пестрела разноцветными рудами, деревьями, зверями и птицами и казалась воздетой рукой Земли, отягощенной всевозможными украшениями. Его взгляд был сосредоточен на склонах Гандхамаданы, прекрасных в любое время года, но сердцем он был устремлен к своей цели. Тот, чье мужество не измерить, шел вперед, а его разум, глаза и уши были прикованы к (горным склонам), оглашаемым пением черных кукушек и гудением пчел.

Могучий, пламенный духом Бхима, двигаясь по лесу, как разъяренный слон, вдыхал сильный аромат, источаемый цветами всех времен года. Ветер Гандхамаданы освежающим отеческим прикосновением снимал усталость и заставлял трепетать от радости волоски на его теле, словно у (сына, встретившегося) с отцом. (Отправившись) на поиски цветов, губитель недругов (дерзнул) нарушить покой того (края), населенного сонмами якшей, гандхарвов, богов и брахманов-мудрецов. Светлые прожилки металлов, просвечивавших в трещинах и неровностях (земли), казались нанесенной пальцами подкрашивающей мазью, смешанной с золотом и серебром, и виделось: (гора) танцует, (раскинув) крылья-облака, прильнувшие к ее склонам, а низвергающиеся водные потоки — это ее жемчужные ожерелья. Прекрасны были ее реки, беседки водопады, пещеры и гроты; множество павлинов плясало под звон браслетов на ногах апсар.

Ее каменистая поверхность была истерта остриями бивней слонов, охраняющих стороны света; падавшир литыми каскадами воды казались готовым вот-вот соскользнуть одеянием. Непуганые антилопы со спокойным любопытством провожали глазами (героя), продолжая щипать траву и не пытаясь отбежать подальше. Славный Каунтея, сын Ветра, шел играючи, мощью своих бедер разрывая бесчисленные переплетения лиан.

Прекрасноокий, стройный, подобный золотой пальме, могучий, словно лев, юноша, смелый, как разъяренный слон, быстрый, как разъяренный слон, с медно-красными глазами, как у разъяренного слона, сам способный противостоять разъяренному слону, был полон решимости исполнить желание возлюбленной. Жены гандхарвов и якшей, сидевшие рядом со своими супругами, отвернувшись от них, провожали его глазами, оставаясь невидимыми, и оживленно обменивались жестами.

Пандава, словно являя собою новое воплощение Красоты, шел чудесными склонами Гандхамаданы. Перебирая в уме различные беды, причиной многих из которых был Дурьодхана, он жаждал угодить Драупади, обреченной на жизнь в лесу. Он думал: «Арджуна удалился на небо, а я ушел за цветами. Что ж будет делать достойный Юдхигнтхира? Юдхиштхира, лучший из мужей, не отпустит от себя Накулу и Сахадеву, любя их и не доверяя лесу.

Как бы мне побыстрей раздобыть цветы!» С этими мыслями тот тигр среди мужей стремительно ринулся вперед, подобный Царю птиц. Врикодара, быстрый, как ветер, распугивал стада слонов, сотрясал ногами землю, словно ураган, (разразившийся) в день перемены луны. Могучий богатырь разбивал скопища львов и тигров, с корнем вырывал и сокрушал грудью огромные деревья. Сын Панду, яростно, как слон, продираясь через лианы и ползучие побеги, поднимался все выше и выше к вершине горы, и мощный клич его был подобен (грохоту) тучи, озаряемой молнией. Напуганные грозным его кличем и звоном лука, о могучий, стада оленей разбегались врассыпную.

И вот мощнорукий (Бхима) увидел на склонах Гандхамаданы прекрасную банановую рощу, протянувшуюся на много йоджан. Могучий (воин), сокрушая, словно огромный разъяренный слон, различные деревья, стремительно бросился к ней, намереваясь посягнуть на ее покой. Бхима, первый среди силачей, ломая стволы банановых деревьев, высоких, как множество пальм (одна на другой), быстро разбрасывал (их) вокруг.

Ему попадалось навстречу много крупных зверей, стада оленей, слонов, буйволы и обитатели вод; львы и тигры, разъяренные, кидались на Бхимасену с разверстыми пастями, из которых неслось громкое, устрашающее рычание. Но Бхима, мощный сын Ветра, в ярости, силою собственных рук, сталкивал слона со слоном, льва со львом; иных же могучий Пандава уложил ударами ладони. Избиваемые Бхимой львы, тигры, гиены в страхе бросались врассыпную, испуская мочу и теряя испражнения.

Разогнав их, могучий, славный сын Панду стремительно ворвался в лес, наполнив своим кличем стороны света. Все звери и птицы даже за пределами леса затрепетали от грозного звука голоса Бхимасены. Услышав поднявшийся внезапно крик (лесных) зверей и птиц, водяные птицы тысячами взмыли ввысь с еще влажными крыльями.

Заметив эти стаи водоплавающих, тот бык среди бхаратов

бросился вслед за ними и увидел прекрасное огромное озеро. Неподвижное, оно словно обмахивалось опахалом из спускавшихся к его берегам золотистых зарослей банановых деревьев, колеблемых легким ветерком. Быстро войдя в воды того озера, обильно поросшего голубыми и белыми лотосами, богатырь, чье величие беспредельно, стал бурно резвиться, словно могучий дикий слон, а нарезвившись вдоволь, вышел на берег.

Затем Пандава быстро углубился в лесную чащу и изо всех сил подул в звонкую раковину. Звук его раковины, клич Бхимасены, грозный отзвук (ударов) его рук эхом отозвались в горных пещерах. Услышав мощный звук хлопков, подобный удару ваджры, дремавшие в горных пещерах львы издали громкий рык, а потревоженные, напуганные львиным рыком слоны громко затрубили на всю гору, о бхарата!

Услышав эти звуки, потянулся во сне бык среди обезьян,

огромная обезьяна по имени Хануман. Застигнутый дремой в глубине банановой рощи, он зевнул и щелкнул (о землю) огромным, стоявшим, как знамя Шакры, хвостом, звук (удара) которого был подобен (грому) ашани Индры. Щелчок его хвоста отозвался повсюду в горных пещерах эхом, напоминающим рев быка. Грохот (удара) хвоста (о землю) разнесся по прекрасным горным склонам, превосходя по мощи рев разъяренного слона.

Бхимасена услышал это, и волоски на его теле вздыбились от радостного возбуждения; он ринулся в банановую рощу, желая (узнать), откуда идет этот звук. В глубине банановых зарослей мощнорукий (Бхима) увидал расположившегося на крутой каменной скале властителя обезьян, ослепительного, как вспышка молнии, ярко-желтого, как вспышка молнии, (всем своим обликом) подобного вспышке молнии, быстрого, словно вспышка молнии.

Его шея, мощная и короткая, покоилась на скрещенных руках, очертания его бедер и пояса были узкими по сравнению с громадою плеч; его хвост, поросший длинными волосами, слегка загнутый на конце, торчал вверх, красуясь, как знамя. Лицо его с красными губами, медно-красными пастью и языком, багровыми ушами, подвижными бровями и округлыми кончиками клыков было словно лучистый полумесяц. (Голову), украшенную глубоко сидящими в пасти, сверкающими белизной клыками, венчала густая, косматая грива, подобная охапке цветов ашока.

Благодаря сиянию, исходящему от его тела, он ярко блистал посреди золотых банановых деревьев, словно пылающий огонь. Первый среди обезьян, могучий, огромный герой (Хануман) бестрепет но взирал (на Бхиму) желтыми, словно мед, глазами.

Бхима, грозный в своей отваге, поспешил к обезьяне и издал львиный клич, чтобы она очнулась от дремы. Затрепетали звери и птицы от этого клича Бхимы, но великий Хануман лишь слегка приподнял веки и недовольно уставился (на него) медово-желтыми глазами. Обращаясь к Каунтее, обезьяна с усмешкой сказала человеку: «Зачем ты разбудил меня, больного, когда я так сладко спал? Ведь ты, верно, знаешь, что следует проявлять милосердие к живым существам.

Это мы, происходящие из лона звериного, не знаем дхармы, но люди, наделенные мудростью, испытывают сострадание к живым тварям. Как могут мудрые, такие, как ты, совершать жестокие, противоречащие их облику, словам и душе поступки, попирающие дхарму? Ты не знаешь дхармы и не выказываешь почтения старшим, потому из невежества ты приносишь зло лесным обитателям. Скажи, кто же ты и для чего явился в этот лес, где нет ни людей, ни человеческих творений?

Дальше нельзя пройти по этой неприступной горе, здесь нет иного пути, о герой, кроме пути сиддхов! Из сочувствия и дружеского расположения (к тебе) я намерен остановить тебя, о могучий! Дальше идти тебе не следует. Передохни же, могучий! Отведай этих подобных амрите плодов и кореньев и возвращайся назад, если веришь моим словам!»

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок шестая глава.

ГЛАВА 147

Вайшампаяна сказал:

Выслушав эти слова того мудрого Индры среди обезьян, герой Бхимасена, сокрушитель недругов, произнес: «Кто ты такой и почему принял обличье обезьяны? Кшатрий из варны, что следует за брахманами, спрашивает тебя. Я — потомок Куру из рода Сомы, выношенный в лоне Кунти, Пандава, сын Ветра, по имени Бхимасена». С улыбкой внимая тому, что говорил Бхимасена, Хануман, сын Ветра, отвечал (другому) сыну Ветра: «Я — обезьяна и не позволю тебе пройти туда, куда ты направляешься. Лучше ступай назад, возвращайся, чтоб не попасть в беду!»

Бхима сказал:

Пусть будет беда или что иное — я не спрашиваю тебя,

обезьяна! Подымись, дай мне пройти, иначе тебе будет худо!

Хануман сказал:

Нет сил у меня подняться, я поражеп недугом. Если (тебе)

непременно нужно пройти, перепрыгни через меня и ступай.

Бхима сказал:

Высочайший Атман, лишенный качеств, вселеп в твое тело и там пребывает. Я не могу оскорбить того, кого постигают лишь (истинным) знапием, потому я не стану прыгать. Если бы я силой своих знаний не познал бы его, дарующего благо всему сущему, то я перемахнул бы и через тебя, и через эту гору, как Хануман через океан.

Хануман сказал:

Кто это такой, имя которому — Хануман, что в прыжке пересек океан? Я спрашиваю тебя, о лучший из куру, расскажи, если можешь.

Бхима сказал:

Это мой брат, известный своими достоинствами, сильный духом и разумом, это бык среди обезьян, герой, что ирославлен в «Рамаяне». Индра обезьян, ради супруги Рамы одним прыжком преодолел он океан шириною в сто йоджан. Таков мой отважный брат, и я равен ему мощью пыла, силой и доблестью. Я могу и тебя одолеть в бою. Поднимись, дай мне дорогу, или ты сейчас же узришь мою мощь. Не исполнишь мою волю — как бы я не отправил тебя в обиталище Ямы!

Вайшампаяна сказал:

Понимая, что тот опьянен своей мощью и горд силой рук, Хануман, усмехнувшись про себя, произнес такие слова: «Смилуйся, нет у меня, старого, сил, чтобы подняться, о безупречный! Сжалься надо мной — отодвинь мой хвост и сможешь пройти». Пренебрежительно усмехнувшись, левой рукой взялся Бхима за хвост могучей обезьяны, но не смог даже сдвинуть его с места.

Тогда могучий Бхима попытался обеими руками оттащить (его хвост), торчавший, словно оружие Индры, но и двумя руками не смог его сдвинуть. Брови его поднялись, глаза округлились, лицо исказила гримаса, тело покрылось потом, и все равно Бхима не смог сдвинуть с места (хвост обезьяны). Славный Бхима не сумел, как ни старался, приподнять (обезьяний) хвост, и тогда он встал подле обезьяны, опустив голову от стыда. Каунтея покорно сложил ладони и произнес с поклоном: «Смилуйся, тигр среди обезьян, прости мне мои дурные слова! Ты — сиддха или бог, гандхар-ва или же гухьяка. Ответь на вопрос мой, если пожелаешь: кто ты, принявший обезьянье обличье?»

Хануман сказал:

Все, что тебе интересно узнать обо мне, о губитель недругов, я (расскажу) подробно, а ты слушай, о радость Пандавов! Я — обезьяна, о (герой) с глазами как лепестки лотоса, и появился на свет у супруги Кесарина от Ветра, в котором — жизнь мира. Имя мое — Хануман. Все могущественные обезьяньи вожаки признавали двух царей над всеми обезьянами — сына Сурьи, Сугриву, и сына Шакры, Валина. У меня, о губитель недругов, возник тесный союз с Сугривой, как у ветра с огнем. Затем Сугрива, изгнанный по некой причине своим братом, долгое время прожил со мной на (горе) Ришьямуке.

И вот в эти края явился могучий герой по имени Рама, сын Дашаратхи, сам Вишну в человеческом облике. Желая добра своему отцу, вместе с супругой и младшим братом тот первый среди лучников, вооруженный луком, нашел прибежище в лесу Дандака.

Из Джанастхапы его супруга была насильно похищена Раваной, который обманул многомудрого Рагхаву с помощью (ракшасы Маричи), принявшего вид оленя. Рагхава, лишившись супруги, вместе с братом оправился на поиски и встретил на горной вершине Сугриву, быка среди обезьян. Между ним и Рагхавой, великим духом, был заключен союз. Убив Валина, (Рама) вернул царство Сугриве, а тот послал обезьян на поиски Ситы.

Вместе с сотнями тысяч обезьян мы отправились в ту сторону, куда, как показал коршун, лежал путь Ситы. Тут я во имя успеха дела Рамы, неутомимого в подвигах, разом пересек океан, раскинувшийся на сотни йоджан. Я увидал ту царицу в покоях Раваны и, провозгласив там свое имя, тотчас вернулся обратно. Затем герой Рама истребил всех тех ракшасов и снова обрел супругу, словно утраченное откровение Вед.

Когда Рама воцарился (в Айодхье), я попросил того героя: «Пока в мирах, о герой, истребитель недругов, будет жить сказ о Раме, пусть до тех пор буду жить и я». — «Да будет так», — ответил он. Рама царствовал десять тысячелетий и еще десять столетий, а затем отправился на третье небо.

С тех пор гандхарвы и апсары, о безупречный, неустанно воспевают деяния того героя и доставляют мне радость. Эта стезя недоступна* смертным, о радость куру! Поэтому я преградил тебе путь,, коим следуют боги, дабы ты ни от кого не подвергся обиде или проклятию, бхарата! Это небесный путь богов, и люди на негоне ступают. А озеро, ради которого ты явился сюда, совсем близко.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок седьмая глава.

ГЛАВА 148

Вайшампаяна сказал:

После таких слов (Ханумана) мощнорукий, отважный Бхимасена с радостью в сердце любовно поклонился своему брату, властителю обезьян, и обратился (к нему) с ласковой речью: «Нет никого счастливей меня, ибо я увиделся с досточтимым. Огромна моя любовь к тебе и радость оттого, что я увидел (тебя). А теперь, о почтенный, я хочу, чтобы ты доставил мне удовольствие: я желаю, герой, узреть тот твой несравненный облик, который ты принял, пересекая океан, прибежище макаров.

Тогда я буду удовлетворен и уверую в твои слова». Могучая пылом обезьяна, к которой были обращены эти слова, улыбаясь, произнесла: «Ни ты, ни кто-либо другой не может увидеть тот мой облик. Период времени был тогда иным, не таков он теперь. Иным временем была Критаюга, иным — Трета и Двапара. Теперь гибельный век, больше не существует того моего облика. Земля, реки, растительность, горы, сиддхи, боги и святые великие мудрецы соответствуют времени, как и все существа в каждую югу. Сила, величие, блеск приходят к упадку, а потом возрождаются вновь. Потому ты не можешь, узреть тогдашний мой облик, о продолжатель рода Куру! Я соответствую юге. Время, воистину, необратимо».

Бхима сказал:

Поведай мне о совокупности юг, об образе жизни в каждую югу, о дхарме, каме и артхе, о нравах и теле (живущих), об отваге, о жизни и смерти.

Хануман сказал:

Критой, о брат мой, зовется юга, когда нерушима дхарма. В это время — в прекраснейшую из юг — не нужно совершать, того, что (теперь) положено. Дхарма тогда не терпит ущерба, и живущие не погибают. Потому и зовется та юга Кри той, самим Временем она сделана средоточием достоинств. Во время Критаюги нет ни богов, ни данавов, ни гандхарвов, ни якшей, ни ракшасов, ни демонов-змеев, о брат мой, нет п купли-продажи.

Не было тогда ни Сама-, ни Яджур-, ни Риг (веды), не было варн и человеческой деятельности: стоило лишь помыслить (о чем-либо), и результат — вот он; дхармой (считалась) отрешенность от всего мирского. В течение той юги не было ни болезней, ни обмана чувств, ни зависти, ни плача, ни гордыни, ни жестокости, не было ссор и нерадивости, вражды, обид, страха, страданий, злобы и ревности. Превыше всего тогда стоял Брахман, высочайший удел йоги-нов, и Нараяна, душа всего сущего, был тогда белым.

Брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры во времена Критаюги были строго разграничены, люди ревностно придерживались своей кармы. Тогда варны, единые в отношении кармы, соблюдали дхармы, проходя через одни и те же ашрамы, ведя сходный образ жизни, равные между собою в знаниях, мудрости, силе. Связанные одной Ведой, единые в способе обрядового действа и заклинаниях, (которые его сопровождают), несмотря на (различия) в частных дхармах, единые в Веде, они следовали единой же дхарме. (Совершая) в должное время деяния, положенные для каждой из четырех ашрам, не проявляя заинтересованности в плодах своих стремлений, они достигали высочайшего пути. Во время Критаюги дхарма союза четырех варн, подкрепляемая единением с Атманом, точно определена и стоит на всех четырех ногах. Такова юга под названием Крита, она лишена совокупности трех гун. Услышь же о Тре-таюге, когда появляется сатра.