Берег озера Чероки

Бригада Фокстрот на привале в передовом лагере. Типы, палатки, фургоны, домашний скот, несколько полевых кухонь по берегам речушки, сбегающей вниз с холма в то, что осталось от большого озера за пробитой плотиной. Несколько орлов выслеживают рыбу под разрушенными стойками плотины, задержавшись с перелетом на север, в долину Миссури, куда уже отправилось большинство стаи.

В этом приграничном крае Волки Южного округа сами похожи на тех орлов: быстро передвигаются, исследуя окрестности и атакуя добычу, с которой могут справиться. Они рыщут по Курианской Зоне, собирая информацию, чтобы предупреждать жителей о любой угрозе, нависшей над поселениями в горах и долинах плато Озарк. Такие же военные лагеря разбросаны по всему Миссури у подножия Озарка и горы Уошито, на востоке Оклахомы, Техаса и Арканзаса. За этим кольцом простирается кошмар правления куриан.

Куриане только и ждут шанса, слабости и ошибки в действиях защитников округа, чтобы подчинить себе Свободную Территорию и положить конец одному из последних бастионов человеческой цивилизации.

— Поздравляю, Валентайн, — сказал капитан Бек, выходя из палатки, чтобы принять рапорт у своего усталого лейтенанта — Я слышал, вы атаковали Жнецов. Вы — надежда нашего полка. — Бек, держась прямо, как телеграфный столб, и натянуто улыбаясь, протянул руку. Молодой лейтенант ответил рукопожатием.

— Троих, сэр. Один порядком обгорел, но сумел уйти.

— Стэффорд сказал, что он ослеп. Значит, еще одним дееспособным Жнецом меньше.

Что до Валентайна, то он никогда не переставал беспокоиться насчет Жнеца, пока своими глазами не видел того в предсмертных конвульсиях.

— Возможно, сэр, — ответил он, потирая затекшую шею.

Он безумно устал, и ему приходилось делать усилие, чтобы сосредоточиться. Но, несмотря на усталость, ему надо было докладывать своему непосредственному командиру. У капитана Бека была репутация лидера и отважного воина. Как офицер, выживший в битве при Хэзлетте летом 65-го, он продвинулся по службе, провел переобучение своей бригады и был вполне готов к очередному повышению.

— Стэффорд доложил мне о ваших действиях в Ригъярде, — сказал он, жестом приглашая Валентайна в свое типи.

Валентайн вошел внутрь, ощутив запах кожи и сигар. Сохнущие на веревке носки и нижнее белье делали воздух еще более затхлым.

— Как вы возвращались?

Валентайн собрался с мыслями.

— После того как Стэффорд уехал, пошел дождь. Это замедлило наше продвижение. На следующий день я распорядился распустить слухи о том, что мы направляемся через равнину к границе штата Миссури. Ближе к вечеру мы засекли пару патрулей — один верхом, другой на грузовике. Мы сидели тихо, даже огня не разводили. Потом…

Бек перебил его, подняв руку:

— Как, лейтенант? Грузовик? Это же было бы неплохим трофеем.

— Там была радиоантенна. Даже в засаде нас легко было обнаружить. Нам повезло — мы обошлись практически без потерь, и я не хотел рисковать.

Бек нахмурился:

— Лучше бы мои офицеры больше беспокоились о том, что они собираются сделать с врагом, нежели что враг — с ними. Ваше возвращение было бы более легким, если бы территориалы боялись высылать патрули, чтобы не потерять их.

— Наступят тяжелые времена, если они станут бояться нас больше, чем Жнецов, сэр.

Капитан прищелкнул языком, и обстановка в типи накалилась.

— Я не спрашиваю ваше мнение, я просто говорю, как поступил бы сам, будь я там.

— Спасибо, сэр. На следующий день мы совершили удачный бросок. К ночи пересекли бывшую границу штата. А вы когда вернулись, сэр?

— Два дня назад, утром. Мы провели разведку на том мусороперерабатывающем заводе за Талсой. Он хорошо укреплен. Но я думаю, что силами бригады мы могли бы его взять, если б удалось каким-то образом выманить оттуда верхушку гарнизона.

Валентайн кивнул. Он уже давно понял, что лучший способ изменить мнение капитана представить Беку все возражения как его собственные.

— Конечно, сэр. Только, пока мы будем выманивать гарнизон, какие приказы вы отдадите, если вдруг подойдет передвижная колонна? Или появятся Жнецы? Я уверен, мы справились бы, будь с нами Медведи и в резерве — полк регулярной армии. Или заручились бы помощью по-настоящему толкового Кота.

— Силами Южного округа не так-то просто сделать что-либо подобное, — понимающе усмехнулся Бек. — Ладно, на сегодня достаточно. Вечером у вас выходной — поешьте, выспитесь. А полный отчет представите завтра.

— Кто-нибудь уже говорил с теми четырьмя оклахомцами, которых привез Стэффорд, сэр?

— Стэффорд собрал сведения. Военных среди них нет. Так что можете сами их допросить. Если обнаружите что-нибудь стоящее, добавите к завтрашнему рапорту. Хорошая работа, Валентайн. Вы свободны.

Валентайн отдал честь и вышел из типи.

Свободная ночь. Измученный сражением в Ригъярде и восьмью днями в Курианской Зоне, он мечтал упасть на койку и забыться. Но прежде — горячий душ. Однако нужно было еще проверить свой взвод. Кроме того, ему хотелось переговорить с освобожденными пленниками до того, как их увезут на восток, в Озарк.

Он застал Стэффорда и весь взвод на импровизированной вечеринке в честь Поулоса и его невесты. Кто-то раздобыл кувшин самогонки, и Фримен, старейший ротный унтер-офицер, щедрой рукой разливал спиртное по выстроенным в ряд деревянным кружкам. Кружки являли собой образцы солдатского творчества: выструганные из древесины волчьи головы. У некоторых были ручки наподобие загнутых хвостов. Даже самый зеленый новобранец в бригаде Фокстрот имел собственную кружку.

— Стэффорд, на минутку. — Валентайну пришлось повысить голос, чтобы перекрыть непристойные шутки, отпускаемые в адрес Поулоса и его невесты.

Раскрасневшийся сержант покинул общее веселье и присоединился к Валентайну. Они наблюдали за праздником, стоя в стороне от лагерного костра. Сам трезвенник, Стэффорд разрешал своим людям расслабиться после тяжелого задания. Сто двадцать миль, которые они прошагали за последнюю неделю, были подходящим поводом.

— Поулос и эта девушка, Мейер, поженились? — спросил Валентайн у Аллигатора.

— Утром, Вал. Все было честь по чести. Она теперь носит обручальное кольцо своей мамы.

— Им будет что рассказать внукам. Надеюсь, никто не плеснет самогоном в костер — Фримен наверняка добавил скипидара.

Аллигатор фыркнул, и Валентайн вернулся к делам:

— Я просмотрел твой рапорт относительно обратной дороги. Есть что-нибудь, что ты не захотел доверить бумаге?

— Нет, сэр. Разве только то, что мне приходилось каждые пятнадцать минут глушить двигатель, чтобы прислушаться. Господи, я как будто хлопушки вокруг себя разбрасывал. Удивляюсь, как это не переполошились все территориалы в радиусе пятидесяти миль. Но нам никто не встретился, кроме парочки оленей, которых мы вспугнули. Выскочили прямо на нас, глаза сверкают в свете фар. У меня сердце на пару минут просто остановилось.

Левый глаз сержанта при этом воспоминании задергался.

— Мне нужно поговорить с матерью девушки и остальными, которых ты привез. Где их найти?

— Когда мы приехали, ими занялся капитан. Поскольку вы за них отвечаете, он велел устроить их в вашем типи. Лейтенант Калтаджироне с тремя взводами все еще в дозоре, и, возможно, Бек решил повременить пока с этими пленными. Среди них есть один старик, но вы от него многого не добьетесь. Думаю, он чокнутый. За всю поездку не сказал ничего вразумительного.

— Я даже не помню, как они выглядят. Пойдешь со мной?

— Конечно, Вал.

Они направились в центр лагеря, к стоящим кружком типи.

Валентайн вслед за Стэффордом вошел в типи, которое делил с лейтенантом Калтаджироне. Оклахомцы отдыхали. Они умылись, а возле раковины громоздились вылизанные дочиста тарелки.

— Пришел лейтенант. Он хочет задать вам несколько вопросов, — сообщил Стэффорд.

Валентайн с вожделением взглянул на свою койку. В жаровне в центре типи остался лишь серый холодный пепел. Койка Калтаджироне, маленький складной столик да шаткая табуретка довершали скромную обстановку их жилища. Еще имелся складной деревянный стул, задвинутый за койки, а с крючков на стенах свешивалось запасное обмундирование лейтенантов бригады Фокстрот.

Пленники сели, а Валентайн достал и расстегнул планшет для бумаг, помеченный его именем (несколько месяцев назад кто-то пришил чуть ниже букв белый лоскут с двумя черными глазами, намек на его прозвище — Призрак). Поверх рассортированных деловых бумаг было приколото письмо. Он узнал похожий на детский, со старательно выведенными печатными буквами почерк Молли. Он сунул письмо обратно в планшет, с большим трудом преодолев искушение отложить допрос и прочитать послание.

При виде письма усталость поднялась в нем с новой силой. Валентайн уселся, положив ногу на табурет, ожидая, когда ему представят оклахомцев. Стэффорд назвал имена троих мужчин — миссис Мейер все еще была на свадебной вечеринке — и вернулся к своему взводу.

Их рассказы были обычными грустными историями беглецов из Курианской Зоны. Они поведали типичную пропагандистскую сказку о порядках на Озарке: о якобы существующем «одиннадцатом параграфе», который приговаривал любого, кто когда-нибудь сотрудничал с курианами, к казни или к работе до полного изнеможения, а также о том, что солдатам Свободной Территории позволялось насиловать любую женщину, какую они пожелают. Валентайн, выслушав все это, только покачал головой и вернулся к обычным вопросам. Он уже провел на своем веку сотни подобных допросов, и всегда было одно и то же: изнуряющий лагерный труд, вплоть до неизбежного конца в смертельных объятиях Жнеца.

В нынешнем допросе была лишь одна особенность, и о ней сообщил тот, кого Стэффорд назвал «чокнутым». Это был невысокий косоглазый человечек, отчего казалось, будто он постоянно морщится. Его звали Белый Купер — несомненно, из-за белоснежной шевелюры. На нем была донельзя изорванная рубаха из полосатого тика, без единой пуговицы, отсутствовали также воротник и манжеты, отчего руки казались неестественно длинными. Вытянуть что-то из него оказалось тяжелой задачей. В конце концов Валентайну удалось узнать, что когда-то Купер работал в железнодорожном депо Оклахома-Сити.

— И между прочим, парень, тридцать с лишним лет, — уточнил Купер, направив на Валентайна палец словно кинжал. — Ну нет, птица и та не меняет свою песню, а я — тем более. Все уже было и прошло. Утки, многие из них, ква-ква-квакают себе, пока не полетят на юг. А я вовсе не собирался никуда лететь.

— Правда? — спросил Валентайн, вопросительно глядя на двух других пленников и уже теряя надежду добиться чего-то путного от Купера.

Его сейчас гораздо больше интересовало, что пишет Молли и выздоравливает ли ее мать.

— Ну, я был нем, как сломанный телевизор. Если ты по шею в дерьме, нечего гнать волну. Так было годами. А потом явились нацисты с тем большим по ездом и все порушили. Все мне попортили, у них были свои люди. Нет, парень, я знаю, что говорю. Я прочел больше книг, чем у тебя пальцев. Нацистов уже один раз побили, и мы их снова побьем.

— Нацисты? — встрепенулся Валентайн.

— Никто теперь не учится в школе, вот в чем беда. Да, нацисты, лейтенант. Это были такие плохие парни, давным-давно, когда мир еще был чернобелым.

— Как ты узнал, что это были нацисты? — спросил Валентайн, взяв карандаш.

— Сперва я подумал, что это простые железнодорожники вроде меня. На большинство из них и смотреть-то было нечего. Тощие, слабые, я решил, они — сменные дорожные рабочие. То, что я называю «служба девять-один-один местного Железнодорожного Союза». Ну, и вижу, подходит приличных размеров поезд, не самый большой из тех, что я повидал, вовсе нет, но зато бронированный, оснащенный как надо, со служебным вагоном и все такое. Я смотрю: как поезд остановился, так эти парни стали кофеек попивать, отдыхают себе между вагонами. Так я хватаю кружку, пока горячая, и иду поздороваться, ведь у меня как раз были лишние сигареты на продажу. Забираюсь наверх, а они так сразу всполошились. Тащат меня в служебный вагон, и там этот важный весь из себя генерал начинает меня обыскивать. У меня отметки о тридцатилетнем стаже в трудовой книжке, так, думаешь, это для него что-то значит? Фиг тебе. Говорит, мол, я тут шпионю, как будто несколько закрытых товарняков того стоят. Все ему честь отдают и называют генералиссимусом Хончо, как-то так. А когда поезд тронулся, меня схватили и давай тыкать этими электрическими палками. Ох, ну и кричал же я, что не шпион, не шпион вовсе.

— Этот генерал, он был у «нацистов» за главного? Вы не знаете его имени, может, оно было указано на форме?

Купер вздрогнул, будто получил пощечину.

— Он был пожилым, сэр. Не здоровяком, совсем нет, а старым и высохшим, кожа — как осиное гнездо зимой. Густые жесткие седые волосы, довольно длинные. Чуть короче, чем у меня. Глаза красные. Голос дребезжал, как старый фургон на гравиевой дороге. Молодые так никогда не разговаривают. Старый, скрипучий, уставший.

— Вы могли бы по их говору определить, откуда они явились? Они упоминали названия городов? — спросил Валентайн, стараясь казаться непринужденным.

— Нет, даже если он что-то и говорил, то я забыл.

— А что остальные — вы сказали, они были тощие и слабые на вид.

— Это я сказал о тех, кто ошивался возле вагонов. А те, что схватили меня, были здоровые ребята. У них было полно отличных ружей, не хуже тех, с давних времен. Один огромный, похож на гориллу. Да они все были высокие, кривозубые паразиты. Это они держали, когда меня принялись пытать.

— Пока я что-то не пойму, что у них общего с нацистами, — сказал Валентайн.

Купер сидел сгорбившись и покачивался, закрыв глаза.

— Да я просто рекорд поставил — столько проработать. Гляньте на мою книжку. И это я-то шпион? — принялся он за старое.

Валентайн сменил тактику:

— Я думаю, вы ошибаетесь, мистер Купер. Вы, наверное, просто приняли их за нацистов, когда они стали вас мучить.

— Я ж вам уже говорил, что учился в свое время. Я умею читать, хотя редко подворачивается случай. Как я понял про них? По знаку, такому же, как на уйме картинок. Он у них везде: на форме, на флагах, которые были в служебном вагоне, позади стола, где сидел генерал Хончо. И они гордились им, ублюдки. Вы им еще покажете, как показали тем, в доме.

Валентайн нарисовал что-то на планшете.

— Такой знак?

— Да, лейтенант, такой. Держу пари, вы уже раньше не раз их били, ведь так?

Валентайн кивнул скорее самому себе, нежели в ответ на слова бедного старика. Он разглядывал рисунок на планшете. Он видел этот знак и прежде, то тут, то там, и всегда поблизости случалась беда.

На бледно-желтом листке карандашом была нарисована перевернутая свастика, которую, как он слышал, еще называли «ломаный крест».

— Вы уверены, что не знаете, откуда они пришли?

— Нет. А зачем вам это знать?

— Вы же сами сказали, что нам надо их разбить.

— Вы это сделаете, лейтенант. Не сомневайтесь. Но не надо за ними гоняться. Сами явятся.

Валентайну понадобилось время, чтобы осознать сказанное.

— Почему вы в этом так уверены?

— К лету будут пущены новые железнодорожные линии. Люди и техника — все уже наготове. Я должен был стать заместителем начальника на новом направлении север — юг: Даллас — Талса — Канзас-Сити, потом еще три новые ветки.

— Железнодорожные ветки? Где?

— Да прямо через эти холмы, будут разбегаться, как вилы.

Валентайн провел эту ночь в фургоне с тремя другими Волками, уступив свое жилище Поулосу и его молодой жене. Когда наконец стихли сальные шутки и байки о первой брачной ночи, Валентайн при холодном свете молодой луны еще раз прочел письмо Молли.

Молли, смышленая девушка, была, увы, совершенно права на их счет. Валентайн спрятал письмо в свою походную сумку. Он прокрутил в уме всю их с Молли историю: от первой встречи в Висконсине, где ее семья, с немалым риском для себя, прятала его от куриан, до поездки в Чикаго, куда он отправился, чтобы спасти ее от публичной казни за убийство официального представителя квислингов. Им тогда удалось скрыться на побережье Миннесоты, поблизости от того места, где он родился и вырос, и провести несколько месяцев в доме его приемного отца.

Валентайн просиживал со старым священником ночи напролет, обсуждая то, что ему удалось выяснить о курианах. Именно отец Макс рассказал ему о той давней войне, которая разделила Ткачей жизни и привела к власти куриан, а те — через своих кровожадных Жнецов — стали убивать живых существ, забирая у них энергию, необходимую курианам для бессмертия. Их тогда выгнали с Земли, Межзвездные Врата были наглухо закрыты, замки на них сломаны. Но в 2002 году курианам удалось вернуться и победить.

Валентайн не пытался восстановить интимные отношения, недолго существовавшие между ним и Молли. Он сосредоточился на том, чтобы просто заботиться о ней. Он читал ей на ночь при свече какую-нибудь старую книгу из библиотеки отца Макса. Когда он осиротел, эти книги стали для него своего рода семьей. Они отвлекали Валентайна от горя, и он надеялся, что книги помогут и Молли.

Той весной Валентайн твердо решил, что воссоединит Молли с ее семьей, хотя он не имел ни малейшего понятия, удалось ли Карлсонам с помощью его друга Волка по имени Гонсалес благополучно добраться до Озарка.

Молли окрепла и расцвела на весеннем северном солнышке. У Валентайна был нюх на опасности, и он старался держаться подальше от территорий, контролируемых полицаями — пособниками куриан. Им удалось добраться до границы Южного округа в первый день мая, и они отыскали семью Молли в небольшой сторожевой крепости, расположенной среди холмов, откуда велось наблюдение за старыми дорогами из Сент-Луиса. И это воссоединение семьи на Свободной Территории Озарк, возможно, было самой большой гордостью в его жизни. И в ту ночь они с Молли, как будто заключив тайную сделку, снова с какой-то легкомысленной веселой непринужденностью стали любовниками.

Но на этот раз все было иначе. Их положение не было таким безнадежным и опасным, как тогда, в Висконсине, и Валентайн чувствовал груз ответственности. Его считали без вести пропавшим и, скорее всего, погибшим. Но как только прошел слух о его благополучном возвращении в Озарк, Гонсалес и другие Волки из бригады Зулу дали понять, что ждут его обратно. Он устроил Карлсонов у старых друзей в маленьком приграничном местечке Вининг, в Северном Арканзасе, возле реки Святого Франциска, а сам вернулся к прежним обязанностям.

Это было непростое возвращение. Командование Южного округа прочитало, но тут же и забыло его рапорт о таинственных операциях куриан в горах Южного Висконсина, с которыми ему и Гонсалесу пришлось столкнуться. Начальство только плечами пожало в ответ на представленные Валентайном сведения о новой организации под знаком перевернутой свастики, которую, как он слышал, называют «Ломаный крест».

Его перевели из бригады Зулу, и Валентайн попал под начало капитана Бека в бригаду Фокстрот, в основном состоявшую из Волков-новобранцев, никогда не видевших живого Жнеца и знакомых с грогами (полуразумными существами, выученными помогать курианам поработить человечество) только по фотографиям.

Служба выматывала его, и Валентайн не мог позволить себе навещать Молли в Вининге. Они писали друг другу, но все реже и реже. Молли была молода и красива, и скоро ею заинтересовался сержант регулярной армии, из гвардейской части, составлявшей ядро вооруженных сил Южного округа. От приступов ревности — к искренней надежде на то, что она нашла свое счастье, и обратно — таким неустойчивым было его теперешнее чувство к Молли.

Валентайн ворочался на жесткой койке в фургоне, отчего пружины под ним жалобно скрипели. Эти мысли ни к чему хорошему не привели. Вспомнив бессвязные слова Купера, он вернулся к нынешним проблемам. Он все еще мало знал про «Ломаный крест». Только то, что его члены были людьми, во всяком случае некоторые из них, и что от них исходила угроза в Курианской Зоне и на ее границах. Он как-то столкнулся с одним из них в Чикаго, в так называемом Зоопарке — районе злачных развлечений, когда искал Молли. Это был человек, который говорил как солдат, а действовал как Жнец, включая непреодолимую тягу к крови. И кто бы они ни были, сейчас они находились где-то поблизости от необитаемой области, разделявшей Свободную Территорию и КЗ.

Несмотря на тревожные мысли, он и конце концов уснул. Звезды постепенно гасли в ясном ночном небе над его жесткой постелью.

— Гроги, мистер Валентайн. Их сотни. Они милях в пяти отсюда и быстро приближаются. — Юношеский голос пробудил Валентайна от утренней дремы.

Он вскочил, как зверь, которого вспугнули, и мальчик перестал трясти его за плечо. Это был Том Нишино, один из подростков-рекрутов, которые сопровождали Волков и выполняли разнообразную работу по лагерю в надежде, что в один прекрасный день сами станут Волками. Парень чуть ли не танцевал от нетерпения возле фургона. Капитан Бек взял Нишино, одного из самых способных подростков, под свое крыло и часто использовал его в качестве посыльного.

— Чьи они?

Нишино был поставлен в тупик этим вопросом. Ему не довелось бывать на юге, где у коменданта Штайнера был единственный в своем роде независимый смешанный анклав из людей и грогов. Тем не менее Штайнер никогда не позволял своим ополченцам выходить за границы его территории, служащей буфером между захваченной курианами Луизианой и Свободной Территорией. Валентайну всегда хотелось наладить со Штайнером более тесное сотрудничество, и он даже приложил к этому некоторые усилия в первый год своей службы Волком.

— Не знаю, сэр. Они идут со стороны Оклахомы.

— Нас поднимают по тревоге? — спросил Валентайн.

Он напряг слух, пытаясь различить звуки свертываемых палаток и топот сбегающихся к месту сбора людей.

— Капитан приказывает вашему взводу быть наготове, во всеоружии, а вам — явиться с докладом в его палатку — сообщил Нишино.

— Спасибо, сынок. Иди, возвращайся к капитану и скажи, что я буду через пять минут. Да не беги в темноте, а то вывихнешь лодыжку или получишь пулю от часового. Спокойнее, парень.

— Сэр! — старательно отсалютовал подросток, четко развернулся и, прямо держа спину, зашагал к палатке капитана. Валентайн попытался вспомнить, так ли он вел себя, когда, семнадцати лет от роду, присоединился к Миссии.

Волки, с которыми Валентайн провел эту ночь в фургоне, все еще лежали на койках. Но их спящий вид был обманчив — их руки, Валентайн видел это, легли на винтовки при первом же признаке оживления вокруг.

Валентайн натянул башмаки.

— Беннинг, найди, пожалуйста, сержанта Стаффорда. Передай ему приказ — построить взвод, с полной амуницией и двухдневным рационом. Габриель, собери тягловый скот. Может быть, придется двигаться быстро, без фургонов. Всем спасибо.

Он выпрыгнул из фургона в то время, как остальные обменялись понимающими взглядами. Они обо всем уже догадались по его виду. Когда их молодой лейтенант начинал говорить в такой решительной и подчеркнуто вежливой манере, значит, пришло время действовать.

Валентайн направился к штабному типи, бессознательно отмечая грохот и ругань просыпающегося лагеря. Появление грогов должно было что-то означать. Эти натасканные бойцы куриан в Оклахоме были редкостью: в долинах куриане полагались на отряды полицаев. Возможно, их перебросили из Северного Миссури, чтобы вторгнуться в самый центр Свободной Территории. Валентайн мысленно перебрал возможные варианты: налет, попытка напасть на Форт-Смит или, может быть, бросок на северо-восток, чтобы воссоединиться с теми частями, что продвинулись в Миссури с юга, по пути перемолов, как в мясорубке, военных и мирного населения. Или же, что вернее всего, это был ответ на недавний рейд бригады Фокстрот. Если дело было в этом, то Волкам лучше всего прибегнуть к своей излюбленной тактике: короткая схватка и засада. Они заставят грогов пуститься в погоню, заманят их в ловушку в Озарке и окружат.

Капитан Бек стоял возле типи в свете утренней зари, заложив руки за спину.

Валентайн встал с ним рядом.

— Как обстоит дело, сэр?

— Примерно в полночь дозор засек грогов, когда те перебирались через озеро, в пяти километрах к северу отсюда. Видимо, их вспугнула бригада Танго — это их территория. Они резко повернули на юг и продвинулись вдоль реки. Я выслал отряд им навстречу. Это на какое-то время задержит грогов.

— Каковы их силы?

— Нельзя определить, сколько их, пока не рассветет. Но они на тех самых червоногах, вот почему им удалось так легко и быстро перебраться через озеро. Дозорные говорят, что заметили еще и гарпий на верхушках деревьев. Но пока этому нет подтверждения, надеюсь, им просто показалось.

— Они идут к нам или просто в Озарк?

— Не сомневайся, они ищут именно нас. Возможно, один из куриан ослабел, лишившись своего последнего Жнеца, благодаря вам, Валентайн. Мы должны заставить их пожалеть о том, что они связались с нами.

— Как мы это сделаем, сэр? — спросил Валентайн, молясь про себя, чтобы это не оказалось тем, о чем он подумал.

— Я уже послал в Декейтер за подкреплением. И отправил больных и раненых на тех грузовиках, которые вы захватили. Да, и детей тоже. В нашем районе дислоцируется гвардейский кавалерийский полк, а чуть дальше есть еще силы. Гроги, вероятно, намерены сжечь этот лагерь, а нас захватить при отступлении. Они так быстро продвигаются, что это не похоже на хорошо спланированный штурм. Если мы заберемся на вершину Литл-Тимбер, мы сумеем там продержаться несколько дней. Чтобы выбить нас с этих гор, грогам не хватит артиллерии, которой они располагают в Миссури.

Бек полез в вощеный льняной кисет, в котором хранил сигареты. Со своей обычной учтивостью он предложил одну Валентайну. Тот покачал головой и заговорил, стараясь тщательно подбирать слова.

— Сэр, здесь нет ничего такого, за что стоило бы сражаться. В радиусе по крайней мере двадцати миль нет ни одной нашей фермы. Пусть гроги сожгут несколько фургонов и свиных туш. Если им придется догонять нас по направлению к Форт-Смиту, то чем дальше они продвинутся, тем меньше у них будет шансов вернуться живыми.

Темные брови Бека сошлись, как два упрямых, сцепившихся рогами барана.

— Черт возьми, Валентайн, вы же знаете, что я думаю по поводу этой ерунды. Пока мы не заставим этих тварей бояться нас больше, чем мы их, они так и будут нападать на нас при каждом удобном случае. Кроме того, вы забыли о лейтенанте Калтаджироне. Он со своим небольшим взводом все еще не вернулся. Я не хочу, чтобы он пришел в лагерь, кишащий грогами.

— Знаю, сэр, и не спорю с этим. Но мы же Волки, а не просто солдаты. Любой из наших людей гораздо дороже для нас и для всего Южного округа, чем каждый грог из этой колонны — для куриан.

— Вы хотите сказать, что я разбрасываюсь жизнями солдат? Если это так, то…

— Нет, сэр, конечно нет.

— Жесткие решения всегда вызывают разногласия. Я ценю, что вы высказали свое мнение, Валентайн. Для этого тоже требуется мужество. И именно потому, что мы с вами не сошлись, это не обернется против вас.

Он помедлил, будто ожидая ответной благодарности, затем продолжил:

— Когда-нибудь вы сами возглавите бригаду. Тогда и будете командовать. На войне советы ни к чему. Мы поставим перед грогами такой заслон, о который они сломают носы. Даже если этого не случится, мы сумеем их сдерживать, покуда не подойдут регулярные войска. Знаете, Вал, сколько времени я держался под Хэзлеттом? Пять дней. Через два дня у нас подошли к концу боеприпасы, а через три и у грогов было нечем заряжать ружья.

Валентайн уже много раз слышал историю об этих пяти днях. Рассказ выживших тогда Волков бригады Фокстрот не совпадал с версией капитана. Но сейчас было не время ворошить это.

— Какими будут ваши распоряжения, сэр?

— Вашему взводу поручается затащить на Литл-Тимбер столько припасов, сколько сможете. Деревья вокруг горы уже повалены, мы, как пришли сюда, сразу стали строить укрепления. Загрузите пару фургонов, впрягите в каждый, если понадобится, по тройке лошадей и передайте все это наверху Рокки Кроуну. В это время года с водой проблем не будет, но необходимы еда и боеприпасы. И все, какие есть, ручные гранаты. Скот тоже загоните на гору и соорудите для него загон.

Эти приказы были для Валентайна как горькое лекарство. Ему надо было сообразить, причем быстро, как их исполнить. Ввязались дозоры в перестрелку или нет, гроги на червоногах пожирали милю за милей, а с рассветом они будут двигаться еще быстрее.

— Слушаюсь, сэр.

— Отлично. Очистите лагерь как можно скорее, и А что с женщинами?

— Некоторые в машинах, с детьми. Остальным придется тоже карабкаться на гору. Еще вопросы, Валентайн?

— Нет, сэр, — ответил тот, раздумывая, возможно ли в принципе вкатить фургоны вверх по склону, даже если впрячь в каждый по три лошади.

Лагерь пришел в движение — Волки собирали оружие и припасы. Валентайн вернулся к своему взводу и увидел, как Стэффорд, сидя на крыше фургона, раздает приказы и боеприпасы толпящимся вокруг него людям.

— Мы будем готовы выступить через пятнадцать минут, сэр, — доложил Аллигатор. — Если мы оставляем фургоны, то кто-то из женщин может ехать верхом. У нас есть запас времени, и к сумеркам мы вполне сможем добраться до границы Свободной Территории.

— Хорошая работа, Стэфф. Но мы не уходим. Надо запрячь несколько фургонов и заполнить их запасами со складов. Наша задача — доставить боеприпасы и продовольствие к редуту на горе.

У Стэффорда вытянулось лицо.

— Капитан хочет вступить в бой?

Валентайн за беспечной улыбкой скрыл собственные опасения.

— Аллигатор, нам ничего не стоит преградить путь этим грогам. Да и гвардия уже идет на подмогу. Кроме того, взвод Калтаджироне еще не вернулся. Мы не можем оставить их один на один с грогами. Поторопи людей: у них есть четверть часа, чтобы перекусить. Затем запрягайте пару фургонов, грузите их едой и оружием и тащите вверх по той тропе. Время пошло, о'кей, сержант?

— Слушаюсь, лейтенант.

Аллигатор повернулся и принялся выкрикивать распоряжения. Новобрачная Поулоса, ее мать и еще несколько гражданских уже торопливо глотали заменитель кофе и утреннюю выпечку. Солдаты, усевшись на корточки вокруг своих сержантов, запихивали в рот еду и рассуждали, как лучше всего поднять припасы на гору. От запаха жареного бекона у Валентайна потекли слюнки, и он направился к кострищу. Семилетняя девчушка, дочь капрала Харта из первого взвода, взмахивая спутанными темными волосами, пробежала мимо него, догоняя цыпленка.

Валентайн выругался про себя. Ее следовало посадить в грузовик. Харт и его жена, выходит, решили, что семья, несмотря на риск, должна держаться вместе. Девочка поймала цыпленка и понесла его в курятник. Валентайн попытался выбросить ее из головы. Уж слишком живо он представил, как девочку догоняет грог.

К тому времени как Валентайн доел две хлебные корки с парой шкворчащих тонких ломтиков мяса, его взвод уже в общих чертах наметил план действий. Стэффорд и остальные сержанты решили снарядить два фургона: один подогнать к подножию крутого холма, служившего бригаде редутом, а второй запрячь парой лошадей и отправить с более легким грузом на гору. Валентайн наблюдал, как первая группа, вооружившись топорами и взяв с собой двух небольших лошадей, направилась в сторону горы. Ей предстояло расширить трону и убрать поваленные деревья, а затем на скорую руку обустроить загон на вершине скалистой горы. За ними, взяв самое необходимое и прихватив с собой «бригадный скотный двор» — коз, гусей и коров, последуют гражданские обитатели лагеря.

С рассветом Валентайн перепоручил Стэффорду все, что не касалось артиллерии и другого оружия. Он лично следил за тем, как откапывают резервные гранаты и боеприпасы. Многие из них действовали на основе пороха, и он хотел удостовериться, что в решающий момент эта химическая смесь не подведет.

— Мистер Валентайн, — сказал О'Нейл, доставая последний ящик с фанатами из узкой траншеи, в которой были спрятаны боеприпасы, — дайте мне полчаса, и я устрою здесь небольшую ловушку для болванов. Давайте оставим этот ящик, и первый же грог, который попытается его сдвинуть, разлетится на такие маленькие кусочки, которые и в ложке не поместятся.

— Будь у нас время, мы везде понаставили бы сюрпризов, О'Нейл. Но гроги могут появиться в любую минуту.

День обещал быть пасмурным. Пока Валентайн шел за фургоном с боеприпасами, следя, чтобы груз не перевернулся во время подъема к редуту по первому, довольно пологому склону, Волк бегом уже миновал поросшую деревьями полоску к северу от лагеря. Валентайн видел, как он скрылся в густом лесу Литл-Тимбер, направляясь к новому командному посту.

— Поднажмем, ребята. Гроги приближаются. Нам надо встретить их огнем, а обходного пути нет.

О'Нейл принялся погонять четверку запряженных в фургон лошадей, и замыкающий боец взвода Валентайна скрылся среди деревьев, росших у подножия холма. Стэффорд уже поджидал их там с лошадьми.

— Все и всё уже наверху, сэр. Загон вообще не пришлось строить: там, в горах, есть небольшая лощина, мы ее просто загородили с одного конца. Капитан собирается перегородить тропу вторым фургоном, как только мы затащим его на вершину.

— Отлично, Стэфф. Давай поставим у каждого колеса по человеку с большим камнем, который можно подложить, если лошадям потребуется передышка. И организуй несколько укрытий среди скал на тот случай, если груз тряхнет. Не думаю, что это возможно, но береженого Бог бережет. Где должен быть наш взвод, когда все будет готово?

Нам надо организовать резерв, капитан хочет вооружить и штатских. Остальная часть взвода займет оборону на юге и в восточной седловине, на границе с основной частью горной цепи. Первый взвод расположится на линии основного удара и будет контролировать тропу. Капитан считает, что если враги нападут, то со стороны тропы, где склон более пологий.

Фургон, запряженный свежими лошадьми, поднимался в гору в сопровождении солдат, готовых подпереть колеса камнями, когда кони больше не смогут тащить груз. Подъем даже по этому, якобы пологому, склону Литл-Тимбер выматывал.

Преодолев чуть больше половины пути, они наткнулись на укрепления. Несмотря на несогласие Валентайна с тактикой капитана, он не мог не восхититься тем, как был спланирован и выстроен редут. Деревья были свалены на самую крутую часть горного гребня, ветки обрублены и заострены. Искусные сооружения из земли и бревен зловеще нависали над крутым холмом. Если гроги претендуют на Литл-Тимбер, им придется заплатить крутую цену, такую же крутую, как холм, по которому сейчас карабкался фургон. Меткие стрелки бригады Фокстрот ее взыщут. Валентайн представил себя у подножия горы, в таких же, как у врагов, сандалиях, по форме напоминающих каноэ. Как бы он на их месте организовал атаку, чтобы свести к минимуму потери?

Он знал, что его люди будут драться, как загнанные в угол крысы. Волки сражались и выживали в боях благодаря своей невероятной мобильности. Они появлялись там и тогда, где и когда куриане были наиболее уязвимы, и исчезали, как только враг собирался с силами. Валентайн опасался схваток по принципу «молот и клещи», но что он мог поделать перед лицом приказов?

— Давай, ребята, толкай! — крикнул он, наваливаясь всем телом на фургон в тот момент, когда ноги у лошадей подкосились от изнеможения.

У линии укреплений Валентайн приказал закрепить колеса фургона и выгрузить из него ящики с боеприпасами и гранатами. Склон отсюда и до самой вершины был уже не таким крутым. Немного выше небольшой, усыпанный валунами отрог обозначал место, выбранное Беком для командного пункта. Валентайн увидел капитана, спускающегося по склону к тропе.

— Продолжай, сержант. Я пойду переговорю с капитаном.

Он подошел к стоящему среди скал Беку.

— Отличная работа, лейтенант. Это было тяжеловато.

— Вышла небольшая задержка, пока выкапывали боеприпасы, сэр. Что слышно о грогах?

Бек нахмурился.

— Их по крайней мере сотни. Разведчики заметили дюжину червоногов. С ними, кроме того, люди, но они были слишком далеко, чтобы разобраться — это регулярные части полицаев или только обоз сопровождения.

— Гроги не слишком беспокоятся насчет снабжения. Если на то пошло, они, по-моему, могут есть и камни.

— Валентайн, мы оба хорошо знаем, что они едят. Давайте-ка лучше на несколько дней постараемся не входить в их меню. Я хочу, чтобы ваш взвод занял вон то ущелье к югу отсюда, а также седловину, где вершина нашей горы соединяется с соседними. Держите ваше лучшее отделение в резерве, если гроги надумают атаковать нас первыми. Я тоже оставляю отделение в резерве, оно подтянется в случае необходимости. Двадцать с лишним дополнительных ружей не будут лишними.

Валентайн быстро подсчитал в уме. Бек расставил людей на расстоянии десяти шагов в деревянных укреплениях на гребне холма. Судя по всему, чуть больше солдат расположилось к востоку и в седловине и еще меньше — в глубоком южном ущелье. Лейтенант Калтаджироне со своими двадцатью бойцами, если бы вернулся прямо сейчас, стал бы настоящим подарком. В общем, двум мобильным резервным отделениям хватит работы.

Валентайн поднялся на вершину горы — продуваемую всеми ветрами скалистую площадку, которая, возвышаясь над лесистым склоном, высовывалась из деревьев, как костный нарост на спине буйвола. Среди камней, напоминая разбросанные пригоршни грязи, попадались разрозненные чахлые островки низкорослой сосны. Из небольшой ложбины раздалось блеяние дикого козла. Он пил из грязной лужицы, образовавшейся после дождя. Здесь же находились и вооруженные штатские из лагеря. Все, казалось, были на своих местах. Валентайн украдкой улыбнулся мисс Мейер, теперь, вернее, уже миссис Поулос. Она все еще держала на руках ребенка. Валентайн старался не думать о том, что их ждет, если гроги доберутся до вершины горы. Он повернулся к мужчинам, занимавшим позиции у брустверов.

Сержант Стэффорд уже распределил людей, расставив их вынужденно редко в южном овраге, а остальных разбил на две группы, разместив на седловине, соединяющей Литл-Тимбер с основной частью горного хребта. За этой чередой гор дальше к юго-востоку высилась синяя громада Озарка.

Валентайн внес только одну поправку в организованную сержантом расстановку сил. Он распорядился замаскировать под людей несколько подходящих молодых деревьев, нарядив их в кое-какую одежду и нахлобучив сверху шапки. Гроги были отличными снайперами, и несколько ложных целей, которые отвлекут на себя их выстрелы во время атаки, могут спасти жизни кому-то из солдат.

Волки с большим энтузиазмом принялись мастерить пугала, давая им забавные клички — Толстый Том, Горбун, Мистер Зеленый Побег. Едва несколько старых шляп украсили макушки фальшивых Волков, с западной части горы раздались выстрелы.

— Похоже, они нас засекли, — заявил Валентайн, в то время как его люди замерли, услышав эти звуки. — Пригните головы, джентльмены. Пусть они постреляют и обнаружат себя. А когда они высунутся или будут перезаряжать оружие, открывайте ответный огонь.

Валентайн подавил желание пойти на другую сторону горы и посмотреть, что творится внизу. Его место было здесь, возле своих людей.

— Аллигатор, поручаю тебе резервные силы на вершине. Если нас тут сметут, вы будете последней линией обороны. Возьмите с собой боеприпасы, продовольствие и наполните водой все ведра и фляги. Ясно?

— Еще как, сэр! Не подведем, по крайней мере пока не кончатся боеприпасы. Я их там наверху заставлю как следует поработать. Свистните, если что?

Валентайн вытащил из-под куртки из оленьей кожи маленький серебряный свисток на шнурке. Стэффорд невольно вздрогнул: это был свисток предшественника Валентайна и лежал бы сейчас в могиле хозяина, если бы Стэффорд не припрятал свисток прежде, чем отправить тело в полевой морг.

— Нам, видно, предстоит долгий бой. Проследи, чтобы люди сменяли друг друга.

Со стороны командного пункта Бека прыжками приближалась чья-то фигура. Это был рекрут Нишино. Поджидая подростка, Валентайн успел проверить карабин и пистолет.

— Лейтенант Валентайн, сэр, — едва проговорил Нишино, задыхаясь от бега. — Капитан хочет, чтобы вы возглавили мобильные отряды. Он приказал им собраться позади командного пункта. Гроги нас обнаружили и, похоже, поднимаются в гору.

— Спасибо, Нишино. Передай капитану, что я сейчас буду, — сказал Валентайн, обменявшись с мальчиком формальным воинским приветствием, и повернулся к Стэффорду. — Это меняет дело. Теперь ты остаешься здесь за старшего, Аллигатор. Отправь капрала Холлоуэйя на последнюю линию, со штатскими и скотом.

— Слушаюсь, сэр.

— Гроги еще какое-то время будут изучать склон. Если они появятся с твоей стороны, то сначала должны будут пройти седловину. Отправь туда двоих с хорошим слухом, пусть следят, чтобы гроги внезапно не оказались между ними и вершиной.

— Удачи, Вал. — Аллигатор пожал ему руку, задержав ее на мгновение в своих ладонях.

— И тебе, Аллигатор.

— Увидимся.

— До скорого.

Валентайн поспешил вверх по склону, испытывая облегчение. Он сделал все, что мог. Теперь дело за его Волками. Ему, как и остальным, грозила только пуля. Сегодняшний день покажет, кто станет героем, трусом, тупицей или трупом. Он знал, что, как похмелье после попойки, страх придет позже, с дрожью, холодным потом и тошнотой.

Валентайн добрался до командного пункта, осторожно карабкаясь по скалам. Снайперы грогов, возможно, уже увидели этот уступ, и он не горел желанием встретиться с одной из пуль пятидесятого калибра, выпущенной из однозарядной винтовки, какие предпочитают гроги.

Бек рассматривал в бинокль подножие холма, прислушиваясь к разрозненным оружейным выстрелам, поворачивая вслед за ними голову, как сова за шуршащей мышью.

Он бросил взгляд на Валентайна и опять уставился в бинокль.

— Вернулись разведчики, лейтенант. Червоноги будут на этом склоне уже через несколько минут. Сейчас они как раз выстраиваются там, в лагере. Мы насчитали их только десять. Им придется попетлять между деревьями, так что подняться одним рывком они не смогут. Возьмите мобильные отряды и помогите тем, у фургона. Если вы мне но какой-то причине понадобитесь, дам три коротких свистка.

— Три свистка, слушаюсь, сэр, — повторил Валентайн.

Бек опустил бинокль.

— Устройте им ад, Вал. После таких деньков, как нынче, и становятся капитанами.

— Да, сэр.

Валентайн поспешил к Ямаширо и его отряду, раздумывая, с чего это Бек взял, будто его лейтенант станет лучше сражаться, если перед ним замаячат капитанские нашивки. Он прослужил под началом Бека девять месяцев, а его командир так и не понял, что за человек его старший лейтенант. Эти мысли раздражали Валентайна, особенно сейчас, когда предстояло распутать уйму других сложных клубков.

Он добрался до дерева, возле которого его ждал Ямаширо с наиболее опытными бойцами Второго взвода. Они смотрели на него с надеждой и доверием, и Валентайн приободрился.

— Такое дело, джентльмены. Через несколько минут в наше ущелье пожалует около десятка червоногов. Но у нас здесь не открытая прерия — эти здоровые ублюдки застрянут на время в лесу. Капрал, у нас есть две надежные катапультные команды?

— Конечно, сэр. Бейкер может взять под прицел зону боя из центра, а Граб хорош на более близком расстоянии.

— Отлично. Одну из команд поставим прямо под КП.

— Прямо под командным пунктом. Есть, сэр.

— С южной стороны дороги, чуть выше оборонительной линии, имеется пара стоящих вплотную друг к другу валунов — вторая команда пусть займет позицию там. Помните, сила червоногов — в самом центре их туловища.

Волки начали собирать катапульты. Это были самодельные орудия Южного округа, предназначенные для метания фанат величиной с бейсбольный мяч. Значительно больших размеров, чем обычные детские рогатки, они состояли из широкой U-образной рамы, концы которой соединялись толстой хирургической трубкой. Гранату укладывали в закрепленную в центре трубки кожаную чашечку. Два человека держали раму, а третий оттягивал трубку, нацеливал катапульту и метал гранату вдвое дальше, чем это сделал бы, да притом менее точно, опытный метатель обычным способом.

Валентайн с Ямаширо и еще четырьмя бойцами спустился к брустверам. Валентайн оглядел со всех сторон временные «ворота» поперек тропы, сооруженные из фургона и наваленных возле него камней и бревен.

— Сержант Петри, вы здесь старший? — Валентайн посмотрел на человека, который стоял на коленях рядом с двумя другими солдатами за длинным бревном, лежащим вдоль всего фургона.

— Так точно, лейтенант Валентайн.

— Хорошо расставили людей. Значит, так, Волки. К нам ползут червоноги. Нет смысла стрелять по этим тварям — они даже не почувствуют. Надо сбить с них грогов. И не жалейте гранат. У нас в распоряжении весь сезонный запас.

Последнее было неправдой, но Валентайн хотел, чтобы фанаты смелее шли в ход. Было известно, что взрывы заставляют червоногов разворачиваться и ползти назад так же быстро, как они двигались вперед.

Несколько бойцов связывали гранаты пачками и надевали их на толстые ветки, превращая в настоящие бомбы. Валентайн расхаживал взад и вперед вдоль линии обороны, проверяя расстановку людей и наличие боеприпасов. Большинство солдат крепко сжимали винтовки и напряженно вглядывались в ту сторону, откуда должен был появиться враг.

Валентайн напряг слух, чтобы знать, что происходит у подножия холма. В такую пасмурную погоду деревья не отбрасывали тени и лес казался нереальным. Вдалеке дятел выстукивал по дереву барабанную дробь, будто предупреждая о грядущей опасности.

— Ну же, обезьяны, раз вы сюда приперлись, давайте скорее с этим покончим, — пробормотал один из Волков, глядя вниз через окуляры винтовки.

Ответ не заставил себя ждать: вдалеке, так, что волосы встали дыбом, раздался странный звук. Он повторился три раза, и каждый был громче и пронзительнее предыдущего. Валентайн подумал о лебедях-кликунах, которых он юношей слышал в Миннесоте. Несколько солдат-новобранцев, услышав эти потусторонние звуки, переглянулись в поисках поддержки.

— Как любезно с их стороны предупредить о своем появлении, — заметил Валентайн. — Ответим им тем же, — И затем, уже громче: — По местам, ребята. Пусть знают: Волки ждут их!

Бойцы оживились и принялись выть, подражая лесным хищникам. Другие Волки подхватили клич, и вот он уже разносился по всей линии обороны и эхом отдавался в горах. Немного выше, возле командного пункта, Валентайн заметил юного Нишино, покрасневшего от натужного воя.

От подножия горы доносился равномерный шорох, как если бы ветер ворошил сухую листву. Волчий вой смолк. Валентайн поднял карабин, ощутил его успокаивающую тяжесть и запах ружейного масла.

Бледно-желтые червоноги приближались, взбираясь в гору, как гигантские сороконожки. Каждый из них перебирал своими конечностями под туловищем длиной тридцать футов с такой скоростью, что глаз не мог уследить. Их передвижение завораживало Валентайна — как будто сыпались костяшки домино. Он с трудом оторвал взгляд от гипнотизирующего мелькания их конечностей. Щупальце, окруженное будто кошачьими усами, ворочалось туда-сюда, отыскивая между стволами деревьев путь для остальной части чудища. Серые фигуры, напоминающие одновременно троллей и огромных обезьян, восседали верхом на длинных трубчатых червоногах. Толстыми, как бревна, руками они сжимали металлические щиты и длинноствольные винтовки. Каждый червоног вез шестерых грогов, которые уже палили по укреплениям Волков. Из-за сильной тряски «транспортных средств» их стрельба была не такой меткой, как обычно.

Как только пули засвистели над головами, Волки открыли ответный огонь. Среди деревьев загремели взрывы от пущенных из катапульт гранат. Один из Волков метнул в приближающегося по склону врага бомбу из связанных вместе гранат.

Между червоногами от дерева к дереву перебегали пешие гроги, прикрывая друг друга выстрелами, некоторые из них долетали до Волков. Но пехота грогов не шла ни в какое сравнение с их «кавалерией».

Самодельная бомба закатилась под брюхо одного из червоногов. Гранаты рванули, разбрасывая вокруг черные горящие конечности. Передняя и задняя части чудища, уже мертвого в середине, продолжали корчиться, по инерции все еще дергая ногами.

Взрывом второй фанаты задело нервный центр другого червонога. Он забился в конвульсиях, сбрасывая и давя своих всадников-грогов, круша деревья, извиваясь, как скорпион, который сам себя ужалил. Червоног на северной стороне склона, казалось, растерялся. Он шарахался из стороны в сторону, вперед и назад, словно искал между деревьями путь к отступлению и давал Волкам возможность сбить с него седоков. Освободившись от них, червоног поспешил вниз по склону, подальше от этого хаоса. Еще двое последовали его примеру вопреки отчаянным попыткам их обезьяноподобных наездников развернуть «коней» обратно.

— Бейте по ним, ребята, бейте! — Крик Петри терялся в общем шуме, по его лицу из раны на виске текла кровь. Пуля снесла его шапку. Белая кость, обнажившаяся под рваным лоскутом кожи, окрасилась алым.

Валентайн раз за разом стрелял по грогу, сидящему первым на ближайшем червоноге, но пули летели мимо или же ударялись о бронированный щит, который грог держал в руке. Поморщившись от досады, Валентайн опустился на колени, чтобы перезарядить карабин. И тут же пуля грога-снайпера пролетела как раз там, где мгновение назад была его голова. Волку справа от него, должно быть, показалось, что Валентайну одним махом снесло голову.

Перезарядив карабин, он выпрямился и подошел к брустверу — заменить убитого бойца. Валентайн сделал три выстрела все по тому же грогу, но уже с не закрытой щитом стороны. На сей раз пуля достигла цели: грог свалился на землю. Оставшиеся всадники попытались было управиться с червоногом, но чудище уже стало заворачивать вправо. Волки — по секунде на каждого — расстреляли оставшихся пятерых наездников, как уток в тире.

Валентайн втянул пропахший порохом воздух. Еще один раненый гранатой червоног метался, издавая звуки, похожие на треск срубленного дерева. Но двое других уже перевалили через бруствер, не обращая внимания на заостренные ветки, которые ломались, вонзаясь в их толстую мягкую кожу.

Валентайн видел, как вспыхнул запал, и услышал слабый шлепок. У червонога разорвалось рыло, и зеленовато-желтая рана расползлась по всей его передней части. Чудище зашаталось и пустилось вниз по склону, сбрасывая по пути седоков, как вставший на дыбы мустанг. С одной из катапульт удалось запустить гранату прямо в глотку этой твари, у которой рыло оказалось как раз размером с баскетбольное кольцо. Но оставшийся червоног взобрался на бревна бруствера, и гроги спрыгнули с него прямо на прятавшихся в укрытии людей. А следом надвигался еще один желтый гигант. Когда он, тяжелый и пульсирующий, оказался над головой Валентайна, тот пустил несколько пуль ему в брюхо. Из дыр, оставленных пулями, закапало что-то зеленое и вязкое — патроны тридцатого калибра, пущенные в упор, задели нервный узел. Червоног рухнул. Валентайн сумел увернуться от падающего монстра, но все-таки туша придавила ему ноги. И несколько из многочисленных конечностей этой твари барабанили в предсмертной судороге по его бедрам.

Гроги вступили с Волками врукопашную. Они разбрасывали людей, которые уступали им в размерах, налево и направо, палили из огромных ружей, размахивали боевыми топорами с двойными лезвиями, которые стали красными от крови. Но тут залпы огня заставили их отступить: катапультные бригады побросали свои «рогатки» и направили винтовки против дерущихся на баррикадах грогов.

Валентайн высвободил ногу из-под тяжелой туши.

Грог с убитого Валентайном червонога вскочил на редут. Валентайн вскинул карабин, но затвор издал лишь бесполезный щелчок. Осечка или кончились патроны. Грог занес боевой топор, и Валентайн увидел в его багровых глазах собственную смерть. И в этот момент на груди грога появились две дырки, а сам он повалился назад. Валентайну некогда было смотреть, кто стал его метким спасителем. Он окончательно выбрался из-под мертвого червонога и навел ружье на редут, как раз вовремя, чтобы увидеть, что гроги отступают в лес. Валентайн чуть замешкался и почувствовал ветерок от просвистевшей мимо уха пули.

Он упал на колени, прячась за бруствером. Но обе стороны от него Волки все еще продолжали стрелять вниз по склону. Один из них помогал своему товарищу остановить кровь из раны на голове. Валентайн прикинул потери: четверо погибших, много раненых.

Валентайн увидел возле своего колена брошенное грогом оружие. Оно было похоже на два соединенных у рукоятки револьвера с мощным спусковым крючком на предохранителе между стволами. Оба дула приводились в боевую готовность одним нажатием на спуск.

— Они уходят! — закричал кто-то.

Отбившие атаку червоногов Волки в изнеможении припали к спасительным бревнам редута, у многих по щекам катились слезы облегчения.

— Они еще вернутся, — сказал Петри, пока другой Волк бинтовал ему голову. — Они будут возвращаться снова и снова, пока не погибнет последний из них… или из нас.

Тем холодным весенним днем гроги возвращались еще шесть раз, словно волна прилива, продвигаясь все выше и выше. А когда были вынуждены отступать, оставляли среди скал и деревьев своих снайперов и саперов, которых можно было обезвредить только фанатами да залповым огнем из винтовок. Гроги опутали Литл-Тимбер кольцами, как удав свою жертву, ожидая, пока она ослабеет и задохнется под непрестанным нажимом.

После полудня наступило двухчасовое затишье. Валентайн позволил своим людям небольшими группами покинуть бруствер и подняться на вершину горы, чтобы получить воду и пищу и даже помыться, если найдут где. Хотя последнее, возможно, было и лишним: на горизонте собирались дождевые тучи.

Около трех пополудни, когда гроги, сомкнув ряды и улюлюкая, наступали вверх по холму, вражеский снайпер ранил капитана Бека. Том Нишино, не зная, что делать, воспользовался свистком капитана. Валентайн расслышал сквозь крики грогов сигнал, взглянул вверх и увидел, что мальчик машет ему рукой. Валентайн помахал в ответ и сделал ему знак пригнуться, и в тот же миг юноша, сраженный пулей, резко повернулся на триста шестьдесят градусов и замертво упал на скалы.

Валентайн оставил вместо себя Петри и полез к командному пункту. Возле Бека стояли на коленях два Волка и женщина из лагеря. У капитана было раздроблено левое плечо, рука безжизненно свисала.

— Как наши, держатся? — спросил Бек сквозь стиснутые от боли зубы.

Женщина быстро накладывала повязку, не обращая внимания на стоны Бека. Валентайн помолчал минуту, любуясь ее уверенными движениями.

— Они отлично держатся, сэр. Но у меня уже девять убитых и множество раненых.

— Не знаю, как долго я еще буду в сознании, Валентайн, так что передаю командование вам. Удерживайте эту позицию, гвардия уже на подходе. Перенесите раненых сюда, наверх. Тут они будут в безопасности. Рано или поздно гроги сообразят, что легче всего до нас добраться через седловину. Поэтому стоит перевести туда мобильные отряды.

Валентайну очень хотелось, чтобы Бек заткнулся. Уж если он решил сдать командование, пусть прекратит раздавать приказы.

— Слушаюсь, сэр, — сказал он. — А теперь мы отведем вас в ложбину.

Двое Волков помогли Беку встать на ноги, поддерживая его под здоровую руку. Капитан скорчился от боли, как только сделал первый неуверенный шаг в сторону вершины, куда все трое стали пробираться, прячась от снайперов у подножия горы.

Валентайн подобрал оброненный Беком бинокль. Футляр и ремешок пропахли сигарами капитана. То, что раньше принадлежало Беку, теперь было его. Взять на себя ответственность за судьбу бригады Фокстрот было не легче, чем разрубить гордиев узел. Валентайн увидел, как молодая женщина в порванной одежде, та, что бинтовала капитана, подняла с земли карабин Бека и внимательно его изучала. У нее были очень коротко подстриженные рыжие, с медным отливом волосы, веснушки и приятные, немного заостренные черты лица. Она выглядела так, как будто неделю недоедала: глаза — диковатые, тревожные и голодные. Валентайн вдруг понял, что он с ней не знаком.

— Простите, но кто вы? — спросил он. — Мне казалось, я знаю в лагере всех.

— Я пробыла в вашем лагере, Волк, лишь пару часов. У вас ведь не хватает двух десятков бойцов?

Валентайн нахмурился:

— Мое имя — Дэвид Валентайн, Второй полк Волков, Южный округ. И я теперь в ответе за дальнейший ход этой операции. Буду признателен, если и вы назовете себя.

— Я предпочла бы не фигурировать в официальных отчетах. Называйте меня Смоки — это мое кодовое имя.

Случайный раздавшийся снизу выстрел прервал разговор.

— Кодовое имя? Так вы из Котов?

— Да, лейтенант. С шестнадцати лет. Обычно я работаю на равнинах, но сейчас расследую тут кое-что.

— А что вы сказали про недостающих людей? Волки под командованием лейтенанта Калтаджироне действительно отсутствуют.

Она помрачнела:

— Они не вернутся. Их схватили на берегу реки Вердигрис. Была резня.

Валентайн окаменел, не в силах скрыть потрясения. Еще одного друга больше нет.

— Гроги?

— Нет, Жнецы, по крайней мере кто-то вроде них.

Она облизнула губы, как зверь, почуявший неприятный запах.

Эта новость казалась непостижимой. Калтаджироне был так хитер, как только мог быть человек, обученный самим Отцом Волком. Такого врасплох не застанешь.

— Что значит — «кто-то вроде»?

— Это нелегко объяснить. Есть некая банда из дюжины Жнецов. Я раньше никогда не сталкивалась с такой большой их группой. К тому же они пользуются ружьями, что довольно странно.

— Впервые слышу о таком.

На его взгляд, это все не имело смысла. Жнецы исполняли роль проводников для передачи жизненной ауры от человеческой жертвы к Хозяевам-курианам. Если Жнецы не вступали с людьми в непосредственный контакт, физическая энергия пропадала. Даже в бою Жнецы убивали таким образом, чтобы их Хозяева получили необходимую им энергию.

— Хотите сказать, что я не должна верить собственным глазам, Волк?

— Нет. Вовсе нет. Спасибо за новость о… о Волках у Вердигрис.

Рыжеволосая села и сняла высокие ботинки со шнуровкой, стянула две пары грязных носков, потерла подъем правой ноги. На тонкой ступне — мозоли, как у прошагавшего немало путника.

— Сейчас не время рассуждать о привычках куриан. Кого бы или что ни представляли собой эти Жнецы, они в любом случае отдыхают в дневное время. И я почти уверена, что они направляются сюда. Они проснутся с наступлением сумерек и будут здесь уже к полуночи, может, даже раньше. Я чуть не загнала лошадь, пока добиралась к вам. По-моему, гроги — просто приманка, чтобы удержать вас на месте. А настоящий удар нанесут Жнецы.

От нее пахло лошадиным потом и болотной жижей.

— И у них это может получиться. Гроги обложили нас со всех сторон.

— Лейтенант, если я нашла лазейку в их строю, разве вам не удастся прорваться где-нибудь еще? У вас, кажется, достаточно лошадей, чтобы вывезти раненых.

Валентайна не надо было убеждать покинуть эту проклятую гору, покуда была возможность удрать от настигающего их врага.

— В это время года темнеет довольно рано. Я соберу сейчас своих сержантов, и мы все обсудим.

Они двинулись к горному уступу, когда в скалы ударил первый минометный снаряд. Оба разом бросились на землю.

— Чем дальше, тем веселее, — заметил Валентайн, отплевываясь грязью.

Валентайну пришлось повысить голос, чтобы его услышали сквозь рев животных и раздающиеся снизу выстрелы. Гроги время от времени выпускали по горе минометные снаряды, но они едва ли имели больше успеха, чем ручные фанаты Волков. Гроги либо не запаслись достаточным количеством боеприпасов, либо намеренно берегли их. Может, пристреливались, а может, такой была их тактика.

Солнце садилось. Темнота постепенно подкрадывалась к горе, волной накрывая лесистый склон.

— Повторяю еще раз, Волки. Стэффорд, мы с тобой отвлекаем внимание.

Валентайн собрал вокруг себя лучших сержантов (за исключением оставшегося у бруствера Харта) и сейчас вертелся в разные стороны, как секундная стрелка на часах, отдавая приказы.

— Мы дадим грогам пищу для ума на западной стороне горы, в то время как все остальные будут спускаться по восточному склону. Ямаширо, ты займешься носилками для раненых. Проследи, чтобы лошадей запрягли в фургоны, и подготовь раненых.

Ямаширо кивнул.

— И я не желаю слышать о том, что кто-то из них слишком плох, чтобы двигаться. Мы никого не расстреляем и никого здесь не оставим. Петри, если у тебя достаточно сил, будешь руководить арьергардом.

— Голова раскалывается, сэр! Я хотел сказать — не от ваших приказов, а из-за этих грогов.

Валентайн посмотрел сержанту в глаза: зрачки были нормальные, хотя слева на лице, возле раны набухал огромный синяк. Он повернулся к следующему бойцу.

— Холлоуэй, возьми пятерых надежных Волков и отправляйся с нашей Кошкой. Она собирается отыскать проход. Ваша задача — проследить, чтобы все продвигались за ней. Если получится, избегайте стрельбы.

Тем временем Кошка, о которой шла речь, уплетала горячие бобы и рис. Карманы ее потертой куртки оттягивали хлебные горбушки, и в скатанное походное одеяло тоже была завернута еда.

— Гроги не учуют вас по запаху? — рискнул спросить Валентайн.

Среди Волков раздались смешки, а девушка окинула Валентайна холодным взглядом.

— Ничего подобного. Ваше дело — устроить шум по эту сторону горы и заставить остальных идти быстрым шагом по крайней мере в течение часа. На это вас хватит, лейтенант?

Валентайн едва сдержался, чтобы не пожать плечами. Кто знает, будет ли он жив через час?

— Что ж, посмотрим, что можно сделать.

Он вгляделся в лица сержантов и убедился, что они достаточно уверены в себе.

— Вопросы, джентльмены? Нет? Тогда — по коням. К утру мы должны быть как можно дальше отсюда.

Лишь спустившись к брустверу со Стэффордом и еще четырьмя вооруженными винтовками Волками, Валентайн осознал тот факт, что он абсолютно проигнорировал последние приказы капитана Бека. Но Бек сейчас лежал на носилках, без сознания от болевого шока. Даже если Кошка ошибалась и загадочные Жнецы не собирались на них напасть, Валентайн все равно сомневался, удастся ли ему удержать Литл-Тимбер до прибытия гвардейской кавалерии, что тоже еще было под вопросом. А вот если гроги получат подкрепление, они вполне могут предпринять новую попытку, не хуже первой атаки.

Его команда приблизилась к фургону. Лес погружался в темноту.

Сержант Харт подготовил фургон к путешествию в один конец, вниз по склону. Каждое из колес теперь было на собственном ручном тормозе, с новой кожаной колодкой. Те Волки, которые читали «Бен-Гура»[2] прикрепили ножи и бритвы к ступицам всех четырех колес. По бокам и спереди к фургону приделали несколько небольших стволов деревьев, переплетенных и связанных вместе вокруг прицепленных для большей безопасности мешков с песком. Ящик с гранатами и коробка фосфорных шашек довершали картину.

Добровольцы влезли внутрь, винтовки, пистолеты, ружья наготове.

— Вот смеху будет, если после всей этой работы сюда угодит минометный снаряд, — прокомментировал Стэффорд, помогая Валентайну забраться в фургон.

— Я слышал про санки, на которых съезжают в ад, но никогда не думал, что сам на них поеду, — отозвался другой Волк, заряжая дробовик картечью. Он с усмешкой передернул затвор.

Валентайн подобрал потерянную грогом винтовку. Еще одна такая же, заряженная и готовая к бою, лежала на полу фургона. Винтовка была тяжелой и громоздкой, и он решил, что целиться и стрелять будет сподручнее, если пристроить ее к борту фургона. Затвор и спусковой крючок были массивные и непривычные. Валентайн вспомнил, как гроги дергали после выстрела головой: они открывали патронник и посылали патрон подбородком. Он зарядил оружие пулей пятидесятого калибра. Она была длиной с ладонь и толще указательного пальца.

Под