Порожденное страхом

Ирина Гартман

Предупреждение: в тексте присутствуют гомосексуальные отношения между персонажами.

Порожденное страхом

Пролог. 22 года назад.

- Все хорошо, - ласково пробормотала повитуха, аккуратно обтирая
заходившегося в крике ребенка. - Мальчик, госпожа, у вас мальчик!
Наследник! Надо обрадовать государя!
- Мальчик, - счастливо прошептала королева, вокруг которой хлопотали три
служанки, совершая все необходимые манипуляции. Женщина приподнялась на
локтях, и повитуха тут же поднесла ей завернутого в легкое одеяло
малыша. Тот продолжал заливаться плачем. - Какой смешной... И такой
красивый.
- Все дети красивые, - просто ответила пожилая женщина, которая с трудом
сдерживала улыбку, глядя на молодую мать. Королева Ниа была поистине
прекрасна в своем счастье, даже несмотря на измученный вид и
залегшие под глазами тени. - Вам надо отдохнуть, госпожа. А за ребенком
я пригляжу, не беспокойтесь.
- Дерин, - неохотно отдав сына, произнесла королева и без сил откинулась
на подушки. - Его будут звать Дерин. Он будет достойной сменой своему
отцу, когда придет время. Дерин...
Ее голос ослабел, служанки, обменявшись тревожными взглядами,
засуетились, одна из них опрометью бросилась прочь - за
ожидавшим неподалеку придворным лекарем, не смевшим войти в покои
раньше - ведь это нарушило бы таинство, при котором могли присутствовать
лишь женщины. Повитуха, перепоручив младенца второй из девиц, тоже
склонилась к королеве и нахмурилась. Дело было плохо.
- Что-то не так, - сказала она влетевшему в спальню лекарю. - Она
угасает. Словно... словно кто-то выпивает из нее жизнь.
Отчаянный, надрывный крик младенца заглушил ее слова.

Похороны состоялись через неделю. Королева, проведя в горячке сутки,
мирно отошла в иной мир, так и не придя в себя и не простившись ни с
мужем, ни с сыном. Дворец, погрузившись в траур, будто весь замер в
скорби, и только в одних покоях бурно кипела жизнь.
- Но, сир, это невозможно! Этот ребенок - отродье Темных! - лорд Леукади
нервно комкал тончайший платок, которым то и дело вытирал со лба пот.
Его всего трясло от еле сдерживаемой ярости. Король одарил лорда сумрачным
взглядом.
- Последи за словами, Риан, - холодно ответил он, и тот прикусил язык,
поняв, что наговорил лишнего. - Это мой сын.
- Он - темный маг, - с нажимом заметил Риан. - Вы сами видели метку. И
его глаза... Это чудовищно! - не выдержал он. На этот раз король не стал
его одергивать.
- Этот мальчик - мой сын, - повторил он и, подойдя к кроватке, жестом
приказал дежурившей при малыше няньке удалиться. Та, присев в неглубоком
поклоне, поспешила убраться вон, очевидно тоже побаиваясь странного
ребенка. Дождавшись, когда она уйдет, король Элиас нагнулся и бережно
подхватил на руки сына. - Кем бы он ни был... Посмотри на него, Риан.
Что может быть плохого в беззащитном ребенке? Да, Создатель одарил его
непростой силой, но это всего лишь дар. Как распорядится им, каждый
решает сам. Я не позволю убить дитя из-за пустых опасений.
- Но он - колдун смерти! - в очередной раз взвился Риан, которого до
дрожи пугали ярко красные радужки глаз младенца. - Он - само зло во плоти!
Все знают...
- Это решено! - голос короля уподобился стали, и Риан, похолодев,
отступил на шаг. - Твоя жена завтра же должна перебраться во дворец
вместе с сыном. Мальчиков будут воспитывать вместе, это величайшая
честь! Ты должен быть доволен.
- Он убьет их, как убил свою мать! - с отвращением выплюнул Риан и замер
под тяжелым взглядом короля. Сердце бешено заколотилось от страха.
- Я казню любого, от кого услышу подобные слова, - медленно и весомо
произнес Элиас, и Риану стало недоставать воздуха. - Запомни это и скажи
остальным. Мой сын невиновен в смерти Ниа. Это случайность.
- Слушаюсь, сир, - с трудом вернув способность говорить, ответил Риан.
Его била крупная дрожь. - Я... я сообщу леди Эве вашу волю.
Он склонил голову в почтительном поклоне и, дождавшись одобрительного
кивка, немедля вылетел вон из детской, в которой ему было трудно дышать.
Только в коридоре, оставшись наедине с собой, Риан позволил себе
выругаться, выпуская наружу страх и гнев.
- Это... отродье, - в бешенстве прошептал он, сжимая кулаки. - Оно будет
жить вместе с Эвой и Кертисом! Невозможно!
Однако выбора не было. Риан немного постоял на месте, собираясь с духом,
а потом поспешил домой. Ему предстоял нелегкий разговор с женой. Почему
- Создатель! - почему из всех приближенных короля именно в его семье так
не вовремя появился ребенок?
" Я не спущу с него глаз, - садясь в экипаж, решил Риан и нетерпеливо
махнул вознице, разрешая трогаться. - Я не позволю этому чудовищу
навредить моей семье! И, если потребуется..."
Он не договорил, боясь даже мысленно облечь свою решимость в слова, но
его лицо приобрело жесткое, даже жестокое выражение. Лорд Риан Леукади
ненавидел магию. И у него были на то причины.

Часть 1

- Для таких ничтожных дел есть мировой судья в твоей деревне,
крестьянин, - Дерин, которому было нестерпимо скучно, одарил стоявшего
перед ним мужчину внимательным взглядом, от которого тот тут же
побледнел, но не отступил. Это вызывало легкий интерес. - Что ж, я
выслушал тебя, теперь очередь второй стороны.
Из-за широкой спины просителя вышел невысокий, лысоватый мужчина,
выглядевший постарше и одетый в гораздо более богатую одежду.
Вместе с ним вперед выступили еще несколько человек - деревенские
старосты и судья, судя по виду. Значит, они на его стороне? Кто бы
сомневался. Остальные просители, наполнявшие тронный зал, почтительно
притихли. Дерин кивнул, разрешая говорить.
- Ваше Величество, - поклонившись до полу, сказал лысый, нервно
заламывая руки. - Меня зовут Лаес, я уважаемый человек, меня все знают!
- Ложь, - тут же оборвал его Дерин, холодно блеснув глазами. - Я
тебя не знаю. Ты лжешь своему королю?
- Нет! - перепугался Лаес, и на его лбу крупными каплями выступил пот. -
Я имел в виду, что меня все знают у нас в деревне! Простите, сир!
Он согнулся вдвое, демонстрируя крайнюю степень смирения, и Дерин снова
кивнул.
- Я тебя прощаю, - очень серьезно, без тени иронии, сказал он, и по залу
прокатился вздох облегчения. Все прекрасно знали нрав молодого короля,
который мог отправить на плаху за любую провинность. Обращаться к нему с
прошением или требуя честного суда решались лишь твердо уверенные в себе
люди. Или безумцы. Лаес судорожно сглотнул и продолжил.
- Этот человек - Петран, местный дурачок. Мы его жалеем, иногда даем
работу - по силам и по уму. Он как ребенок, хоть и вырос давно, да в
силу вошел. Только вот ума нет, как не было... В тот раз я его нанял
забор править. А он все вкривь и вкось сделал! Но я, жалея убогого,
заплатил ему. Пусть меньше обещанного, но заплатил. Вот, у меня и
свидетели есть, и судья дело разобрал, да решение вынес. А ему неймется!
В столицу отправился!
- Правду искать всегда сам Создатель велел, - гулко прогремел по
тронному залу голос молчавшего все это время Петрана. - Если ж не искать
ее, то как она сыщется?
Дерин сузил глаза, внимательно разглядывая странного просителя. Тот
заметно робел, стеснялся, но не выглядел испуганным, словно был твердо
уверен в своей правоте. Это осознание проглядывало во всем: взгляде,
тонкой линии губ, выпрямленной спине, не согнутой грузом лжи. Ложь
Дерин ненавидел.
- Ты утверждаешь, что заплатил дурачку? - медленно, растягивая слова,
уточнил он. Лаес быстро закивал.
- У меня и свидетели...
Дерин, не слушая, протянул руку в сторону, и в его ладонь тут же лег
тонкий изящный кинжал. Даже не взглянув на подавшего, король вынул
клинок из ножен и поднял его вверх на уровень глаз. На лезвии заиграли
отблески пламени свечей.
- Создатель велел искать истину, - звучно, так, чтобы было слышно всем,
сказал он. - А Темные научились заставлять людей говорить правду. У них
были такие забавные методы... Я как раз собирался проверить один из них.
По бледному лицу Лаеса крупными каплями катился пот. Петран растеряно
переступил с ноги на ногу, косясь на странное оружие, украшенное
незнакомыми знаками и письменами. Дурачок, или нет, но суть
происходящего он уловил верно.
- Подойдите, - отрывисто приказал Дерин, и оба - и Петран, и Лаес, - не
посмев ослушаться, шагнули к трону. - Ближе.
Король, игнорируя все приличия, легко поднялся им навстречу и, снова
протянув руку, взял массивный подсвечник, в котором горело три свечи.
Все замерли в ожидании.
- Протяните руки ладонями вверх, - велел Дерин, приблизившись. - Вы
тоже. Подойдите сюда.
Свидетели, приведенные Лаесом, и судья затравленно переглянулись между
собой, но возражать побоялись. Губы Дерина дрогнули в едва заметной
усмешке.
- Кровь говорит правдивее языка, - сказал он так, будто втолковывал
азбучные истины нерадивому ученику. - Капля крови, отданная огню, сожжет
тело лжеца в страшных муках, тогда как тому, кто честен, не причинит
вреда. С кого начнем?
Петран шумно выдохнул и, шмыгнув носом, шагнул вперед, протягивая королю
грязную, покрытую мозолями ладонь. За его спиной послышался испуганный
вскрик, и судья, белый, как мел, повалился на колени.
- Пощадите! - завопил он, не помня себя от ужаса. - Пощадите! Я солгал!
Это все Лаес виноват, это он меня заставил! Не надо, я не хочу! Не нужны
мне его деньги!
- Ты признаешь, что вынес заведомо несправедливое решение, поддавшись
жадности? - спокойно переспросил король, но те, кто стояли ближе,
могли видеть, как белки его глаз постепенно стали алыми. Кто-то из
лжесвидетелей начал бормотать молитву Создателю, осеняя себя защитным
знаком. Король посмотрел на него в упор, и тот подавился очередной
фразой. - А вы признаетесь в злонамеренном оговоре?
- Да, сир, - едва слышно выдохнули несколько голосов. Дерин кивнул.
- В колодки, - приказал он, и за его плечом шевельнулась тень. - На
день. Затем всыпать десять палок каждому. Сразу после этого выплатите
дурачку его деньги - каждый. Полную сумму. Все, кроме судьи. Его повесят.
- Но... - оторопел тот и, не вставая с колен, пополз к Дерину. - Но
почему?! За что?
Он бы бухнулся прямо под ноги королю, но тот, кто стоял за Дерином,
внезапно оказался впереди и, ухватив обезумевшего судью за ворот,
оттащил в сторону, прямо в руки страже. Дерин повел бровью, и
остальных так же уволокли, не взирая на крики и мольбы. Петран,
растерянно смотревший на происходящее, внезапно повернулся к королю.
- А... проверка? Проверки не будет?
Дерин молча развернулся и, отдав избавившемуся от судьи слуге кинжал и
подсвечник, опустился на трон.
- Проверка уже закончилась, дурачок. Ложь всегда идет рука об руку с
трусостью. А трус выдает себя... Иди, твое дело рассмотрено.
Следующий.

Это занимало каждый третий день каждой декады. Просители, как ни
странно, не переводились, докучая своими мелкими, никому не интересными
дрязгами, но Дерин никогда не пренебрегал этой королевской обязанностью.
Каждый имел право обратиться к королю за правдой. Но далеко не все
оставались довольны его решением. Ему было на это наплевать. Его вообще
мало интересовали люди - до тех пор, пока не они не доставляли проблем.
В последнем случае он разбирался быстро и безжалостно, гася
сопротивление в зародыше. Его боялись панически, до животного ужаса, но
и это не слишком печалило Дерина.
Сколько он себя помнил, его мало что могло взволновать. Единственной его
страстью была магия и все, что с ней связано. Учился он истово, все
время разыскивая новые книги, исследуя слухи, сплетни и легенды,
обогащая себя все новыми знаниями. Это захватывало его целиком. Это - и
Китерия, земля, которой он правил. Его земля.
Просителей в этот день выдалось немного, а после суда над Лаесом,
некоторые и вовсе предпочли уйти, не решившись добиваться своего. Мудрое
решение, мог бы сказать им несчастный судья, доживавший последние часы в
подвалах городской тюрьмы. Но он уже никому и никогда не даст
сей бесценный совет. Может быть, это было и к лучшему.
Ужин был подан прямо в кабинет, потому что Дерин собирался разобрать
письма предместных баронов, отчитывавшихся о состоянии дел каждые четыре
декады. Посуда, пустея, сама собой исчезала со стола, но король даже не
замечал этого, погруженный в чтение. На одном из писем он начал хмуриться.
" Всепокорнейше умоляя о снисхождении, - писал ему барон Понс, - я
остаюсь вашим преданнейшим слугой и верноподданным. Земли, вверенные мне
Вашим Величеством, нынче страдают тяжко от солнца и отсутствия дождей,
коими Создатель, в мудрости своей, решил вразумить своих чад и научить
их смирению и терпению. Посевы, едва поднявшись от земли, были побиты
жарой и засухой. Взываю к милосердию вашему, государь, и покорнейше
прошу снизить посевной налог..."
- Ложь, - процедил Дерин и едва не смял письмо. Жара действительно была,
но посевы сберегли - и уж точно не благодаря барону. Тот всего лишь
решил воспользоваться предлогом, чтобы пополнить свой карман - в ущерб
казне, разумеется. Дерин аккуратно отложил письмо в сторону, рассудив,
что не стоит спешить с определением наказания для не слишком умного
барона. Такие вещи следовало делать со вкусом. И, извлекая из них пользу.
- Что еще? - поинтересовался он и поднес к губам бокал с темно-бордовым
густым вином. Перед ним тут же легла следующая бумага. - Это я уже
видел. Убери.
- Это все, сир, - донесся до него негромкий, но четкий ответ. - Могу ли
я приготовить вам ванную?
- Можешь, - кивнул Дерин и, проводив взглядом удалявшуюся фигуру,
почувствовал потягивание в паху. Это сразу же испортило настроение. Как
не вовремя... И почему так скоро?
Обычное смертное тело раздражало своими неуместными потребностями,
заставлявшими идти на поводу самого низменного, что только есть в
человеке. Это отвлекало, вынуждая терять время и силы. Подобные желания
казались отвратительными, животными, и король буквально ненавидел себя
за то, что не мог им противостоять.
Унизительно, но Дерин успел понять, что бороться с этим куда как
опаснее, чем изредка давать себе волю. Напряжение, нараставшее изнутри,
буквально сводило с ума, не давая сосредоточиться, а это, в свою
очередь, приводило к ошибкам, которые он не мог себе позволить. И Дерин
поддавался, уступая желаниям плоти.
- Все готово, сир, - спокойный голос привел его в чувство, и король,
отставив бокал, направился в ванную.

Вода была именной той температуры, которая требовалась, чтобы
расслабиться. Дерин откинулся назад, положив руки на деревянный бортик
и, закрыв глаза, ждал, когда все его тело тщательно омоют ароматным
мылом, сваренным со специальным настоем трав. Губка скользила по коже,
то невесомо, то слегка нажимая, приводя в тонус мышцы. Все это
сопровождалось негромкими всплесками воды и тихим, едва различимым для
слуха дыханием. Чужое сердце билось ровно и спокойно, не отвлекая от
раздумий, не внося сумятицу в мысли. Дерин мельком отметил сей факт, а
потом снова задумался об эксперименте, запланированном на утро.
Нужно было еще раз внимательно изучить схему, чтобы не упустить ни
одной, самой малой детали. А затем... Пальцы короля дрогнули от
предвкушения, тело, получив дополнительный импульс, ответило новой
волной жара, терпеть который больше не хватало выдержки. Хватит! Завтра
ему потребуется вся собранность и внимание, а, значит, необходимо
успокоить плоть сейчас.
Дерин открыл глаза и посмотрел на тут же отстранившегося слугу.
- Раздевайся, - сказал он.
Тот поднялся на ноги и, не говоря ни слова, быстро выскользнул из
одежды, как уже делал это много раз. Много...
Придворные дамы нисколько не интересовали Дерина, они не гасили пекло,
рождавшееся у него внутри, да и были... слишком ненадежны и глупы,
потому что желали получить не только удовольствие, но и власть над своим
королем. Честолюбивые, но очень опрометчивые планы. И Дерин нашел другой
способ. И другое тело.
Уступчивое, покорное, податливое. Подстроенное под него - каждое
движение встречало нужный отклик, отвечало так, как хотелось, как было
приятнее всего. Безотказное. Послушное. У него, казалось, не было лица,
не было личности, но Дерина не оставляла уверенность, что это каждый раз
был он - один и тот же. Всегда. Его присутствие ощущалось исподволь,
неявно: мерными ровными ударами сердца, поданным вовремя бокалом,
приготовленной одеждой, стопкой бумаг, высившейся на столе именно в том
порядке, как их привык рассматривать Дерин. Телом, моментально
вытягивавшимся на кровати, повинуясь короткому приказу.
Медленно втиснуться. Перевести дыхание, чувствуя, как сжимается, горит
чужое нутро. Подождать, пока тягучее, вязкое удовольствие нарастет с
каждым плавным движением, заставляя ускориться, двигаться резче,
подчиняясь мощному, древнему инстинкту, перед которым сдавался даже
холодный, трезвый разум Темного мага. Скопившееся напряжение, сжатое,
словно пружина, еще больше усиливалось от неистовых, неконтролируемых
толчков, а потом, дойдя до крайней точки, отпускало, накатывало невыразимым облегчением, унимавшим беснующихся внутри демонов. На время, но это не страшно. Ведь
они так легко насыщались чужой плотью.

Опустошенный, он повалился на бок, освобождая от своей тяжести слугу,
моментально соскользнувшего на пол и вскоре вернувшегося с влажным
полотенцем. Сквозь подступающую дремоту, Дерин почувствовал, как его
осторожно обтирают, приводя в порядок, а потом укрывают одеялом,
ненадолго оставляя одного. Еще через секунду - шорох и короткая возня у
изножья, оповещавшая о том, что все дела выполнены, а тот, кто все ночи
подряд сторожит его сон, занял свое место. И Дерин, полностью
расслабленный и исполненный спокойствия, моментально уснул. На его губах
играла легкая улыбка - ему снился завтрашний ритуал. Только вместо
петуха в центре испещренного знаками круга почему-то лежал незнакомый
человек в богатой, залитой кровью одежде.
- Сдохни, Темный, - шевельнувшись, произнесли его губы, прежде чем Дерин
вонзил ему в живот кинжал.

Часть 2

Единственное окно полуподвала, где Дерин проводил свои опыты, было
плотно зашторено - так, чтобы внутрь не мог проникнуть ни один, даже
случайный луч поднимавшегося над горизонтом солнца. Свет давали свечи,
расположенные четко по кругу, в центре которого Дерин закончил
вычерчивать сложную магическую фигуру, затратив на это целый час. Еще
раз сверившись с картинкой в лежавшей на полу книге, он удовлетворенно
кивнул и выпрямился, разглядывая четкие безукоризненные линии,
выведенные твердой уверенной рукой. Безупречная работа. Красивая,
изящная, завораживающая скрытой в ней мощью. Дерин прищурился, еще раз
окинул все взглядом, убеждаясь, что ничего не забыл и не перепутал, а
затем махнул рукой. Перед ним тут же оказался мешок из черной плотной
ткани, в котором трепыхалась и кудахтала крупная птица. Дерин потянулся
за кожаными перчатками.
- Вытащи его и положи в центр круга, - приказал он. Слуга тут же извлек
из мешка петуха и разложил его, как велел король, удерживая за шею и
лапы. Дерин коротко выдохнул, чувствуя, как накатывает неистовый, ни с
чем не сравнимый азарт. Внутри пели, натягиваясь до предела, невидимые
струны, и от этого по всему телу разливался шальной угар, пьянящий почище
доброго вина. Это было подлинное упоение.
Тонкий кинжал - тот самый, чей вид напугал нечистого на руку судью,
- зло блеснул в отсветах свечей. Петух, очевидно почувствовавший свою
участь, бешено забил буро-красными крыльями, и слуге пришлось
перехватить его покрепче, чтобы не дать вырваться.
" Зажимы, - отметил про себя король, присев на корточки. - В следующий
раз нужно будет сделать специальные зажимы. Кольца, вмурованные в пол,
вполне подойдут. А к ним ремни, разной длины. На всякий случай..."
- Удерживай его, - сказал он, устроившись поудобнее и наметив точку для начала разреза. - Если тебя стошнит, займешь место петуха.
Ни в его словах, ни в голосе, не было даже намека на угрозу, одно лишь
спокойное предупреждение о том, что может случиться. После этого все
внимание Дерина сосредоточилось на петухе.
Разрез нужно было сделать быстро и точно. Достаточный, чтобы было видно
внутренности, но при этом, не убив птицу сразу. Нет, весь смысл
заключался в том, чтобы она прожила еще некоторое время, необходимое для
того, чтобы тонкие материи, составлявшие ткань мира, дрогнули и
исказились, на миг приоткрывая грядущее.
Дерин не слышал ничего. Ни заполошного, истошного крика умиравшей птицы,
ни чуть сбившегося, но все равно не раздражающего дыхания, ни
потрескивания свеч. Он буквально чувствовал, как натянулись, напряглись,
начертанные на полу линии, требуя платы, и не стал медлить. С лезвия
соскользнула капля крови, упав точно на нужный символ и, зашипев,
впиталась в каменный пол. Воздух загустел, вздыбился, ударив в лицо
обжигающей волной, и Дерин на мгновение ослеп, а потом, когда зрение
вернулось, на потрохах уже мертвого петуха отчетливо увидел хорошо
известный ему символ. Смерть. Дерин прищурился, не понимая, а знак тем
временем начал расплываться и таять, то ли исчезая, то ли
трансформируясь в нечто иное. Дерин, затаив дыхание, наблюдал за
метаморфозой, гадая, что бы это могло значить.
- Круг, - прошептал он, когда новый символ окончательно оформился. -
Смерть и Круг? Круговорот? Что, во имя Темных...
Договорить он не успел. Перья на петухе вспыхнули синим пламенем, быстро
пожравшим плоть, и через мгновение на полу остался лишь черный пепел.
Дерин порывисто подскочил на ноги.
- Хорошо! - с удовлетворением выдохнул он, ощущая невероятный подъем. -
Это было потрясающе! А если взять животное покрупнее? Тайрин считал, что
максимальный эффект можно получить, используя...
Он не договорил, но пламя свечей, отражавшееся в его глазах, на миг
сделалось алым.
- Но это не сейчас, - прошептал он, глядя куда-то сквозь стену перед
собой. - Потом, при случае...
Негромкий, тщательно сдерживаемый стон, вклинился в стройный ряд
образов, занимавших его разум. Дерин моргнул, приходя в себя, и
посмотрел вниз.
- Дурак, - сказал он, поняв, что слуга, не смея нарушить приказ, так и
не отпустил птицу, когда она загорелась, и теперь корчился от боли в
обожженных руках. - Но дурак умный. Что ж, ты хорошо выполнил свое дело.
Это заслуживает... поощрения.
Он осторожно, не желая испачкаться в крови и пепле, присел рядом с
замершим в ожидании человеком и знаком приказал ему протянуть руки. Тот повиновался без промедления. Дерин положил ладони
поверх его кистей, не обращая внимания на болезненную дрожь, прошившую
тело слуги, и тщательно дозируя силу, произнес несколько фраз. Рукам
стало горячо. Тепло хлынуло в чужую плоть, обновляя поврежденное, и
король, почувствовав, что сделано достаточно, резко поднялся на ноги.
- Благодарю вас, сир, - донеслось едва слышное, но Дерин, уже потеряв
интерес к восстановленному человеку, быстрым шагом направлялся к дверям.
- Приберись здесь, - коротко бросил он, а затем, задумавшись,
остановился. - После обеда разошли гонцов баронам, пусть прибудут на
праздник урожая со всеми домочадцами: женами, детьми, внуками... Пора
преподать им урок.
Его глаза предвкушающе сверкнули в полумраке, и, не дожидаясь быстрого
ответного кивка, Дерин легко взлетел вверх по лестнице, оставляя за
спиной задымленный, пропахший кровью подвал.

Странные символы занимали его ум практически все время. Точнее говоря, в
самих знаках не было ничего необычного, но почему выпали именно они? Со
смертью все было более или менее понятно: его дар, его магия была напрямую
связана с этой, не самой приятной стороной существования, которая, однако, была неотъемлемой частью жизни. Немногие понимали это, поэтому
маги смерти - некроманты, как их называли на западе, - пользовались
дурной славой. Их ритуалы и вправду порой были довольно жестоки и
малоприятны, что порождало массу слухов и россказней. Мало кто знал, что
из некромантов выходили самые лучшие лекари, способные эту самую смерть
не только наслать, но и победить. Дерин же не спешил ни с кем делиться
подобными сведениями.
Второй знак - Круг - вызывал куда больше вопросов и недоумения. Что это
могло значить? Дерин терялся в догадках и предположениях, не в силах
дать четкой трактовки увиденному символу. Источники, которыми он располагал,
очень сильно расходились во мнениях касательно подобного
предзнаменования, и Дерин едва удержался от того, чтобы не отправить в
огонь парочку оказавшихся бесполезными книг. Над этим, без сомнений,
стоило поразмыслить спокойно.
- Последний компонент, - пробормотал он, растворяя в лабораторной колбе
темно-красный порошок. - Если нагреется...
Тонкое стекло в его ладони тут же потеплело, и Дерин издал торжествующий
вопль. Наконец-то! Он бросился к столу, где лежали раскрытые тетради и
книги, и, обмакнув перо в чернильницу, размашисто дописал к начатой
формуле еще несколько компонентов. А потом, не обращая внимания на
брызги, отшвырнул перо в сторону.
- Прекрасная вещь, - с упоением сказал он, возвращаясь к своим
пробиркам. - Небольшая капля на кожу или слизистую и... Сперва появится
зуд. Потом язвы. Потом выпадут волосы и расшатаются зубы. Нет, эта
штука не убьет, но в этом-то и весь смысл. Если бы аптекарь леди Вивинет
был жив до сих пор, я бы приказал доставить его во дворец. Он назвал
этот яд " Поцелуй искупления" - злая ирония. Ее муж и его любовница
дорого заплатили за свои грехи. Глупая женщина... Кто же принимает
помаду из рук униженной жены?
Говоря сам с собой, Дерин не терял времени даром. В стойке уже
выстроились в ряд несколько колб с различным содержимым, а король,
вернувшись к протертому от чернил столу, снова склонился над своими
записями.
- Номер три нужно подогреть, - сказал он в сторону, краем глаза отметив,
что его распоряжение тут же выполнилось. - Добавить... Чем бы
нейтрализовать сок медянки? Может быть, сперва добавить что-то,
замедляющее ток крови? Это позволит выиграть время и очистить
зараженного... Или...
- Ваше Величество!
В дверь осторожно, явно волнуясь, постучали, и Дерин недовольно вскинулся.
- Я сказал не беспокоить меня, - резко ответил он. За дверью воцарилось
испуганное молчание.
- Но... - после паузы робко заметил голос. - Вы приказали оповестить
вас, когда прибудет посол Исхара. Простите за дерзость, Ваше Величество,
я всего лишь...
- Посол, - с неудовольствием выплюнул Дерин, вспомнив о назначенном
визите. - Что ж... не стоит заставлять его ждать. Убрать здесь все, -
бросил он через плечо. - И подготовить образец номер шесть. Попробуем по
слюне барона Соуэна определить, какой отравой пользуется его сынок.

Посол Исхара, оказавшийся высоким мужчиной с едва тронутыми сединой
висками, заметно нервничал, но, в целом, держался хорошо, не выказывая
страха или брезгливости. Дерин, не потрудившийся даже переодеться, вошел
в зал размашистым пружинящим шагом и, поприветствовав гостей, опустился
на трон.
- Как прошла дорога до Сизы? - вежливо осведомился он, без особого,
впрочем, интереса. Посол, в свою очередь, соблюдая этикет, рассыпался в
уверениях, что ничуть не устал, полон сил и бодр, как после хорошего
отдыха. Круги под его глазами выдавали ложь. Дерин взмахом руки оборвал его.
- Дела не обсуждают наспех, не отряхнув дорожной пыли. Располагайтесь,
вечером будет дан ужин, за которым вы представите мне то, с чем вас
прислал король Эдвин. Надеюсь, его условия разумны и обоснованы.
Даже на расстоянии было заметно, что по виску посла пролегла влажная
дорожка. Ему явно была не по душе возложенная на него миссия. Дерин,
посчитав церемонии исчерпанными, поднялся со своего места, и все
присутствующие тут же склонились в глубоком поклоне. Теперь можно было
возвращаться к опытам.
Над образцом, выкупленным у лекаря барона Соуэна, он безрезультатно
протрудился несколько часов, пока новый робкий стук не напомнил ему о
том, что необходимо переодеться к ужину с послом. С досады Дерин
разбил несколько пробирок, содержимое которых не оправдало возложенных
на них надежд, а потом, привычно велев все убрать, а затем приготовить
ванную и одежду, отправился в свои покои. Неудача раздражала безмерно,
Дерин едва сдерживал рвущуюся наружу злость. К счастью, за ужином как
раз нужно было произвести должное впечатление.

- Поэтому, король Эвин считает возможным...
- Король Эвин слишком полагается на важность своих торговых путей, -
бесцеремонно прервал его Дерин, и посол, замешкавшись, бросил на него
удивленный взгляд. - Если понадобится - я проложу дорогу в горах, она
будет короче и удобнее прежней, и Исхар потеряет нажитое за века
преимущество в торговле. Кому понадобятся ваши караванные пути, если
через Волчий хребет перейти будет быстрее и дешевле?
- Но горы непроходимы, Ваше Величество! - возразил посол, однако в его
глазах не было уверенности, звучавшей в словах. Дерин улыбнулся.
" Иногда дурная репутация играет на руку, - подумал он. - Люди просто не
знают, чего от тебя ждать, а страх, посеянный в их души, заставляет
предполагать худшее".
Он прекрасно знал, как выглядит со стороны: худой, слишком бледный,
чтобы выглядеть здоровым, с лихорадочным, завораживающим и отталкивающим
одновременно, блеском глаз. И было непонятно, как в таком теле могла
таиться сила, способная управлять неподвластным для простых людей - смертью.
- Разве? - Дерин подался вперед и вопросительно поднял бровь. - Вы
готовы рискнуть? Я затрачу много сил на то, чтобы построить эту дорогу,
но я ее построю. Будьте уверены. А потом - раздавлю Исхар. Ни один
караван не пройдет по вашей земле.
Его голос нарастал с каждым словом, создавая тяжкое, гнетущее давление,
заставляющее терять последнюю уверенность. Посол сглотнул, растеряно
огляделся по сторонам, и заметно сник, признавая свое поражение. Дерин
выпрямил спину.
- Мой слуга передаст вам условия, которые я, в знак своего расположения
к Исхару, предлагаю королю Эдвину. Они... приемлемы и гуманны. На месте
Исхара - я бы не раздумывал долго.
Он ожидал, что заготовленный свиток тут же появится на столе, но
мгновения капали в пустоту, а этого не происходило. Дерин замолк, не в
силах поверить в происходящее, а затем перевел взгляд на свой бокал,
стоявший справа. Он был пуст.
Невероятно. Немыслимо. Его осмелились... подвести?
Дерин сузил глаза, гася зародившуюся в груди ярость. Посол, внимательно
наблюдавший за королем, заметно спал с лица и судорожно промокнул
вспотевший лоб салфеткой, но Дерин даже не обратил на это внимание.
Игнорируя все приличия, он резко поднялся на ноги и обернулся.
За его спиной никого не было. Прошло мгновение, другое, а король стоял,
не шелохнувшись, молча вглядываясь в пространство. Ему внезапно стало
страшно.

- Сир? - попытался окликнуть его кто-то из советников, но Дерин
отмахнулся, не глядя, и голос умолк, не рискнув перечить.
- Где... - Дерин, сдержав плеснувшуюся в душе панику, снова повернулся к
присутствующим, и замер, осознав, что не имеет представления о том, как
назвать человека, которого внезапно не оказалось рядом. - Не важно.
- Сир, если вы говорите о Кертисе, - внезапно подал голос лорд Невил,
сидевший напротив посла, - то его не было. Вы пришли один.
Не было? Как такое могло произойти? Скорее тень была способна оставить
своего хозяина. Произошедшее просто не укладывалось в голове, нарушало
стройное, привычное существование, и это одновременно приводило в ярость
и... пугало. В уголках рта Дерина залегли жестокие складки. Не сказав ни
слова, он стремительно покинул приемный зал, провожаемый пораженными
взглядами.
Он шел по коридору, и спешившие навстречу слуги и солдаты внутренней
охраны торопились убраться с его пути, как только замечали заалевшие глаза
короля. Он же не видел ничего, ведомый незримой нитью, буквально
тянувшей его в собственную спальню, как будто он точно знал, что
виновного нужно искать там. Откуда взялась эта уверенность, Дерин не
задумывался ни на минуту. Ему было все равно.
В свои покои он уже не вошел, а влетел, сгорая от бешенства, и замер,
увидев на полу распростертое тело. Что, во имя Темных тут произошло?
Дерин осторожно приблизился и склонился, пытаясь рассмотреть лицо слуги.
Тот был жив, но тяжело дышал, приоткрыв рот и обнажив полоску зубов. Из
уголка его губ стекло несколько капель крови, на лбу выступила испарина,
вены вздулись под кожей, на виске часто бился пульс. Это становилось
интересным. Забыв о парадной одежде, Дерин опустился на пол и,
перевернув тело на спину, деловито приподнял веко, чтобы оценить
состояние белков глаз и зрачков.
- Очень любопытно... - прошептал он, увидев уже знакомую картину. - Яд?
Откуда? Покушение?
Он быстро осмотрел рот, ища следы еды или питья, в которых могла
содержаться отрава, и, не найдя искомого, начал лихорадочно сдергивать
одежду, желая осмотреть кожный покров.
- Вот оно.
На правой руке слуги он обнаружил свежий, весьма воспаленный порез.
Случайность? Умысел?
- Разбитая пробирка! - внезапно сообразил Дерин. - Я приказал убрать, а
этот неуклюжий идиот порезался и занес отраву. Проклятье!
Яд был новый, еще не исследованный, а смерть от него наступала в
течении нескольких дней - если верить тому горе-лекарю, который продал
его Дерину. Как неудачно. Или...
Дерин внимательно оглядел лежавшего перед ним слугу, имени которого
не смог вспомнить. Почему он так испугался, когда обнаружил, что его
нет? Настолько привык? Ерунда, его можно заменить любым! Но все же... На
миг он испытал настоящую панику, обнаружив свой бокал пустым. Словно
нарушилось незыблемое, пошатнулся краеугольный камень, на котором стоял
его мир. Простой слуга, каких сотни во дворце. Поставь на его место
другого, и...
Дерин внезапно почувствовал жгучее отвращение. Он представил себе другие
руки, омывающие его в ванной, другой голос, пробуждающий утром, другое
тело, вздрагивающее под ним на смятой постели, и поморщился.
Одновременно с этим пришла и злость.
- Откуда ты взялся? - произнес он вслух, неожиданно осознав, что не
помнит, сколько уже времени этот человек находится рядом с ним. - Кто ты
такой? Тебя назвали Кертисом? Я не помню этого имени. Что ж, это хороший
стимул найти противоядие. Ты мне пока нужен живым. Ты стал интересным.
Дерин протянул руки вперед, едва касаясь горячей от внутреннего жара кожи, и
сосредоточился, пытаясь замедлить действие яда. Лечить в полной мере он
пока не мог, не хватало знаний, но кое-что умел.
" Например, исцелить обожженные руки, - подумал он, скользнув взглядом по
абсолютно здоровой коже кистей рук слуги. - Я уже делал это? Да, правда,
тогда - в подвале. Это становится традицией, не так ли? Очень странной
традицией... Кто же ты такой? "
Дерин не любил загадки, на которые у него не было ответа.

Часть третья

Формулу яда Дерин разгадал под утро. Записал в тетрадь последний
компонент, а потом устало оглядел практически разгромленную лабораторию,
в которой не осталось чистых колб, а весь пол был устлан обрывками
бумаги - король в гневе рвал исписанные листы с ошибочными результатами.
Только теперь он осознал, сколько вспомогательной работы приходилось
выполнять во время его опытов, которая, казалось бы, происходила сама
собой. А теперь перестала.
- Позовите кого-нибудь, - приказал он дежурившему у входа стражнику, а
сам принялся осторожно смешивать компоненты противоядия. Работа
предстояла кропотливая.
- Чтобы изготовить противодействие, - по привычке принялся рассуждать
он, точно отмеряя нужное количество сока долголета, - всегда требуется
сам яд. Он - первый и основной компонент, без него не получится ничего.
Состав, пропорции - важно все, до мельчайших деталей. Если бы аптекарь
барона Фидда потрудился определить состав отравившего его яда, то его
господин не раздулся бы до размеров быка, и его замок не провонял бы от
подвалов до чердака.
Что-то громко брякнуло об пол. Дерин вздрогнул и случайно просыпал в
склянку полпакета сушеной лебеды вместо необходимой половины ложки.
Тщательно составляемая смесь была безнадежно испорчена.
- П-простите, Ваше Величество, - залепетал незнакомый парень, пытавшийся
трясущимися руками поднять с пола оброненную горелку. От его вида у
Дерина моментально свело скулы. Кровь ударила в голову. Все испортить в
последний момент из-за какого-то неумелого щенка!
- Просто вы говорили такие жуткие вещи, - тот попытался оправдаться,
явно ошалев от страха и совершенно не понимая, что каждым словом
затягивает петлю на своей шее все туже и туже. - Я... от неожиданности.
Простите, Ваше Величество. А куда это все убирать?
- Пошел вон! - едва сдерживаясь, чтобы не прикончить неумеху на месте,
процедил Дерин, неосознанно занося испорченную склянку над головой,
будто собираясь швырнуть ее в парня. Тот, распахнув глаза, глядел на
него с невыразимым ужасом, и не двигался с места, будто парализованный.
- Быстро!
Стража среагировала быстрее ошалевшего паренька. Его, подхватив под
руки, наконец, выволокли прочь, и Дерин, с трудом переведя дыхание, от
души запустил склянкой им вслед.
- Идиот, - с чувством произнес он, вытерев руки об одежду. Все
приходилось начинать сначала.

Ему словно не хватало руки или ноги. Странно, пока они на месте,
редко кто отдает себе отчет, как трудно пришлось бы при утрате
конечности или ее травме. Раньше он ощущал себя цельным, здоровым -
целым, но теперь недоставало важного члена, без которого организм
функционировал недостаточно эффективно, и это безумно выводило из себя.
Мысленно Дерин дал себе зарок меньше прибегать к помощи слуги, когда тот
придет в себя. Последнее, к счастью, уже не вызывало сомнений.
Человек на кушетке дышал ровнее и спокойнее. Жар прошел, и Дерин счел
возможным отпустить дежурившую при нем сиделку, присутствие которой уже
начинало раздражать. Девушка покинула королевские покои с явным
облегчением - как и все, кому выпадало находиться в одном помещении с
королем больше пяти минут. Хотя, порой хватало и одной, особенно если
Дерин был не в духе. Сейчас же он находился в настоящем бешенстве.
На протяжении двух дней его выводила из себя любая мелочь. Слуги все
делали не так, раздражали тупоумием и криворукостью, хотя и старались
из-за всех сил. Кроме того, его волновала еще одна вещь.
Он отчетливо почувствовал себя уязвимым. Находиться одному было
непривычно, странно, некомфортно - будто его прилюдно оставили без
одежды. Глупая слабость. Постыдная, если не сказать больше. Можно было
просто устранить ее источник, но Дерин, поразмыслив, решил оставить эту
меру на крайний случай.
Избавляться от этого человека было страшно. Последствия могли оказаться
непредсказуемыми, и Дерин не был готов рисковать. Вместе с этим он
твердо намеревался залатать свое неожиданно найденное слабое место, а
для этого его было необходимо хорошенько изучить. И уж потом - уничтожить.

- Просыпайтесь, сир.
Дерин вздрогнул, выныривая из сна, и распахнул глаза, просыпаясь, как
всегда, сразу и полностью. Плотные портьеры на окнах были раздернуты,
солнце только-только вынырнуло из-за горизонта, отбрасывая на небо
красноватые отсветы, в комнате царил привычный порядок. Дерин молча
огляделся по сторонам, методично подмечая каждую мелочь, а потом,
впервые на своей памяти, взглянул на застывшего у кровати слугу в упор.
Тот выглядел гораздо лучше и совершенно точно не собирался умирать. По
крайней мере, от яда. Дерин разглядывал его несколько секунд, а потом
отчетливо произнес:
- Кертис.
Тот не вздрогнул, не побледнел, только лишь поднял голову, посмотрев на
короля.
- Да, сир.
- Так это действительно твое имя? - Дерин заложил руки за голову и еще
раз, внимательно оглядел неподвижного слугу. Ощущения были странные. Он
изучал его словно лабораторное животное, чутко считывая реакции, но при
этом испытывал куда больший азарт, чем следовало бы. Это стоило взять на
заметку.
- Да, сир, - последовал незамедлительный ответ, но в темно-синих глазах
на мгновение промелькнула тень эмоций. Дерин моментально насторожился,
как охотничий пес, сделавший стойку. Он прищурился, размышляя, но решил
пока остановиться на этом.
- Подай умыться, - быстро скомандовал он, спуская ноги с кровати. - И
подготовь костюм для прогулки. Что с приглашениями для баронов?
- Разосланы, сир, - тут же ответил тот. - Вода подогрета.
Дерин почувствовал удовлетворение. Раздражение, терзавшее его последние
дни, таяло без следа, и это, парадоксальным образом заставило напрячься.
Внешнее воздействие, способное так легко вывести из себя и вернуть в
норму, было чрезвычайно опасным - об этом, надрываясь, вопил разум,
требовавший немедленно уничтожить угрозу, но любопытство останавливало,
уговаривало подождать, и Дерин не мог противиться искусу. Теперь он смотрел.
Внимательно, но только украдкой, не желая выказывать своего интереса
явно. Подмечал. Складировал наблюдения в копилку, а потом раскладывал их
в памяти, сортируя по степени важности. Но этого было мало. Наблюдение -
лишь первая стадия любого опыта.

- Я передам королю Эдвину ваши условия, - сообщил ему посол, когда Дерин
наконец вспомнил о нем и пригласил к ужину. - Не уверен, что он примет
их... Все-таки такое снижение пошлины чревато для казны.
- Для казны куда более чреват полный разрыв торговых отношений, - резко,
не считая нужным смягчать тон, ответил Дерин. Посол беспомощно развел
руками.
- Король Эвин усомнится, что вы пойдете на такое. Дороги через горы нет.
Даже если в ваших силах проложить ее - это займет годы. Тысячи людей будут
сорваны с нажитых мест, чтобы выдолбить путь в скале. Это невозможно.
Это просто невыгодно.
- Вы сомневаетесь во мне? - Дерин понизил голос, от чего его слова
прозвучали еще более угрожающе. Нервно звякнул уроненный столовый нож,
выскользнувший из вспотевшей руки посла. Тот проводил его долгим
взглядом, а потом, будто решившись на что-то, посмотрел на короля.
- Простите, Ваше Величество. Но, боюсь, Исхар не примет ваших условий.
- Тогда через четыре декады караваны пойдут по новой дороге, - отрезал
Дерин. - У вас есть время на размышление, но не тяните долго. Это просто
невыгодно.
Разговор можно было считать законченным. Он поднялся на ноги и, холодно
кивнув онемевшему послу, отправился к себе. Есть уже не хотелось.

- Раздевайся, - коротко бросил он, едва за спиной бесшумно закрылась
дверь спальни. Тут же послышался шорох снимаемой одежды, и Дерин,
обернувшись, начал внимательно разглядывать разоблачавшегося слугу.
Прежде его мало интересовало это, но теперь проснувшееся любопытство
непрерывно требовало пищи.
Широкие плечи. На правом - небольшой шрам. Очень давний, полученный еще
в детстве, едва различимый на коже. Еще один - на бедре. Ожог. Кисти
длинные, не тонкие, но и не громоздкие лапищи, как у того деревенского
дурачка, протянувшего ему немытую ладонь. Скулы. Заостренные, но это
после болезни. Обычно они не так выдаются вперед. Обычно?
" Да, - подумал Дерин, молча наблюдая, как тот избавляется от штанов и
выпрямляется, ожидая распоряжений. - Ты тоже удивлен? Но не показываешь
виду? Как ты научился так хорошо владеть собой? Кто ты? "
- Чего ты ждешь? - произнес он вслух. - Раздень меня.
Синие глаза на мгновение расширились - обычно, отдав распоряжение снять
одежду, Дерин не произносил больше ни звука, просто беря то, что хотел,
не теряя времени даром. Теперь все было иначе. Не предстоявший процесс
занимал Дерина, да и напряжение не успело скопиться настолько, чтобы его
потребовалось снять, но именно поэтому, не желая туманить разум похотью,
он и решился на это сейчас.
Разум снова подмечал детали.
Как едва заметно дрогнули руки, пройдясь по застежкам сюртука.
Мимолетный вздох, когда пришла очередь сорочки, а затем - и завязок штанов.
Он действовал спокойно, уверенно, проделывая заученные за много раз
движения, но почему-то Дерин не мог отвести взгляда от его лица, ловя
малейшее проявление чувств. А потом, без лишних слов, толкнул его к кровати.

На спину, не на живот. Его лицо хотелось видеть, не позволяя себе
отвлечься ни на секунду, словно из-за этого он мог упустить что-то
важное. Все тело напряглось, желание, еще не так давно спавшее внутри,
развернулось, подобно сжатой пружине, выламывая каждый нерв.
Нетерпение. Дерин прислушивался к себе - и не мог понять. Возбуждение
оказалось сильнее обычного, в паху тянуло, наливалось тяжестью,
которая требовала немедленного облегчения, и он, не теряя времени,
плавно толкнулся в подставленное тело.
Без осторожности, но не резко. Сперва назад, а потом до упора вперед,
чуть разведя руками чужие бедра. Ответом были легкий вздох и закушенная
губа, но Дерин почувствовал, как тело под ним вздрогнуло и напряглось. Только
в этот момент он понял, что Кертис тоже возбужден. И это знание почему-то
заставило толкнуться резче, а потом еще сильнее, наслаждаясь сбитым,
неровным дыханием и бешеным, непривычно частым ритмом чужого сердца.
И этого все равно было мало.
Когда он смог остановиться, то почувствовал бесконечную усталость. Тело
налилось тяжестью, но она была приятная, желанная - даже необходимая.
Излияние оказалось куда более полным - полноценным - нежели ему
приходилось испытывать ранее. Было хорошо. Дерин не ощущал даже тени
неудовлетворенности, ему хотелось вытянуться на постели и тут же
провалиться в сон.
Живота осторожно коснулась влажная ткань. Из-под полуопущенных ресниц
Дерин лениво наблюдал за плавным движением руки, вытиравшей его.
В глаза внезапно бросилась одна деталь.
- Раньше ты кончал? - прямо поинтересовался он, заметив следы спермы на
животе Кертиса. Тот на мгновение замер.
- Сир?
- Я спрашиваю, раньше, когда мы занимались этим, ты кончал? - терпеливо
повторил король, решив не обращать внимания на явное уклонение от
ответа. Учитывая обстоятельства, на это можно было и закрыть глаза, хотя
обычно Дерин не трудился повторять что-либо второй раз.
- Да, сир, - услышал он. - Такое случалось. Я... не знал, что нельзя.
- Я и не запрещал, - почему-то почувствовав удовлетворение от ответа,
произнес Дерин и снова закрыл глаза. Кровать скрипнула, принимая вес еще
одного человека, и король невольно улыбнулся, представив как Кертис
привычно устраивается у него в ногах. Секунда - и все замерло, не
нарушая тишину ни единым звуком.

- Бароны начали прибывать, - сообщил ему Кертис спустя семь дней,
подавая полотенце. Дерин кивнул, отметил про себя, что начал мысленно
называть безликого ранее слугу по имени, и не смог понять - нравится ему
это или нет. Впрочем, подумать об этом можно было и позже.
- Барон Понс привез свою семью?
- Да, сир, - последовал быстрый ответ. - С ним баронесса, четверо
сыновей и две дочери, сир.
- Отлично, - Дерин нехорошо улыбнулся и протянул руку, в которую тут же
легло полотенце. - Это очень хорошо. Кого из них он любит больше всего?
- Младшую дочь, сир, насколько мне известно. Ей двенадцать.
- Еще лучше, - продолжая улыбаться, произнес король. - Значит, младшая...
- Сир... - внезапно услышал он и повернулся, пораженный неожиданной
дерзостью обычно молчаливого слуги. Если бы заговорила лабораторная
колба, он бы, наверняка, удивился меньше. - Ей всего двенадцать...
- Ты захотел в колодки? - холодно, едва сдерживая нахлынувшее
раздражение, поинтересовался Дерин. - Я не спрашивал твоего мнения.
- Простите, сир, - раздалось в ответ, но на этот раз Дерин не услышал в
голосе раскаяния. Кертис смотрел в сторону, пряча взгляд, и это
очень не понравилось королю. Он отшвырнул полотенце и, выкинув руку
вперед, ухватил слугу за подбородок, заставляя заглянуть себе в глаза.
- Повтори, - приказал он, чувствуя пальцами, как по горлу Кертиса
прокатывается ком.
- Простите, сир, - послушно отозвался тот, и его глаза потускнели, став
безжизненными. Повиновение странным образом разозлило еще больше.
- Ты считаешь, ее отец не заслуживает урока? - ледяным тоном
поинтересовался он, не разжимая пальцы. - Ты считаешь, что я не вправе
преподать ему этот урок?
- Нельзя наказывать ребенка, - сорвалось с губ Кертиса, и Дерин резко,
наотмашь, ударил его по лицу.
Тот покачнулся, не издав ни звука, и тут же выпрямился. На его щеке
начал проступать отчетливый красный след.
- Пять плетей, - не отводя взгляда от собственного отпечатка, сказал
Дерин, и Кертис склонил голову, давая понять, что услышал приговор. -
Повтори!
- Пять плетей, - глухо ответил тот. Дерин коротко кивнул.
- Сейчас же. Вечером ты мне потребуешься в лаборатории. Нужно сбить
спесь с короля Эдвина.
- Да, сир.
Дерин молча проводил его взглядом, а потом, выпуская гнев, с силой пнул
треножник, на котором возвышался таз с мыльной водой.
Легче ему не стало.

Праздник урожая считался одним из самых важных в году. Основная часть
посевов к этому времени была уже убрана, спрятана по закромам или
выставлена на продажу, и можно было со спокойной душой предаться
веселью. По традиции, в этот день королевский дворец принимал гостей,
устраивая грандиозный пир. Дерин надеялся, что этот праздник собравшиеся
не забудут никогда.
После разговора в ванной, закончившегося наказанием Кертиса, тот снова
стал образцовой тенью, молча следовавшей за своим хозяином. Все было
привычно, правильно, как прежде, но... Это уже не устраивало Дерина.
Разбуженное любопытство металось в груди неуспокоенным духом, изматывая
и лишая сна. Кто он?
Дерин даже подумывал расспросить кого-нибудь из лордов-советников, но,
поразмыслив, решил, что ему ни к чему слухи. Странно было бы, если б он
начал интересоваться прошлым собственного слуги. Дерин не любил
выглядеть глупо.
Неизвестность злила. Послушность и безучастность Кертиса - раздражала.
Собственное бессилие - приводило в ярость. В тот день, едва завидев
слугу на пороге лаборатории, он испытал... странное. Он был в своем
праве, наказав провинившегося. Наказав мягко, учтя годы безупречного
поведения, но... Что-то не давало ему покоя, заставляло отводить взгляд,
отдавать распоряжение резче, чем следовало. Опыты проваливались. Легкий
кураж, всегда сопровождавший его исследования, исчез без следа,
вытесненный... Чем? Дерин не мог ухватить изводящее чувство, распознать
его и классифицировать, а потому предсказуемо злился еще больше.
Спину Кертиса он вылечил тем же вечером - было слишком противно глядеть
на воспаленные багровые полосы, испещрившие спину, когда он стал
остервенело вбиваться в слугу, повалив на кровать. Приступы возбуждения
теперь преследовали его чаще, будто их что-то провоцировало,
подстегивало живущего внутри зверя, наконец-то получившего свое.
Странно. Дерин пытался контролировать себя, но получалось плохо. Его
раздирало изнутри: любопытство, злость, неудовлетворенность. Чувствовать
себя таким было непривычно, неуютно. Пугающе. Вместо ответов появлялись
все новые и новые вопросы.

Огромный зал освещало несколько тысяч свечей. Празднично одетые люди
устраивались за щедро накрытым столом, обмениваясь приветствиями и
любезностями. Благородные дамы присматривались к другим семьям,
пользуясь возможностью подобрать пару сыну или дочери, их мужья тем
временем делились последними новостями, молодняк - просто веселился,
предвкушая следующий за пиром бал. Дерин, вдоволь налюбовавшись
происходящим из потайной комнаты, решил, что можно начинать.
Громко протрубили трубы, возвещая прибытие короля, голоса смолкли, и,
под аккомпанемент шуршания платьев приседавших в поклоне дам, Дерин
появился в зале. Праздник начался.
Когда вино начало делать свое дело и все заметно захмелели, Дерин
произнес традиционную речь, поздравляя присутствующих с уборкой урожая и
выразив надежду на дальнейшее благополучие Китерии и ее предместий. Его
слова были встречены одобрительным гулом, но Дерин взмахом руки призвал
к молчанию и посмотрел на барона Понса.
- К сожалению, - с улыбкой пустынной кобры на губах, сказал он. - Не
всех из нас в этом году сопровождала удача. Скажите, барон, серьезный ли
урон нанесла посевам засуха?
- Да, Ваше Величество, - заметно бледнея, ответил тот. - Мы ничего не
смогли сделать - посевы только поднялись, и жара убила их слишком
быстро... Моему предместью грозит голод, мы едва смогли заполнить свои
собственные закрома, не говоря уж о налоге...
- Я прощу вам налог на этот год, - милостиво кивнул Дерин, и барон
посмотрел на него, не веря своим ушам. - Я даже помогу вашей семье
избежать голода. Много ли у вас домочадцев, барон?
Вопрос был задан таким доброжелательным, не свойственным королю тоном,
что несчастный барон Понс нервно потянул пальцем ворот, словно тот мешал
ему дышать.
- Да, сир, - тем не менее отозвался он. - У меня четыре сына и две
дочери. И леди Ивет, моя супруга.
- Нельзя позволить им голодать, - покачал головой король и плавно,
изящно выскользнул из-за стола. Семейство барона, уже примеченное им,
насторожено следило за ним. - Попросите же их подняться, барон.
Я хочу взглянуть на сих замечательных отпрысков.
Барон бросил на жену затравленный взгляд, но ослушаться не посмел. Дерин
с удовольствием оглядел выстроившихся в ряд баронетов, за спинами
которых смущенно прятались две девочки: двенадцати и пятнадцати лет.
Остальные собравшиеся замерли и затихли, не понимая, что происходит.
- Прекрасно, - удовлетворившись осмотром, заключил Дерин и снова
повернулся к напряженному, будто натянутая струна, барону. - Голод,
говорите? Эту проблему легко решить. Достаточно лишь уменьшить
количество ртов. Смотрите.
Он заглянул в глаза старшему из юношей, и тот, внезапно схватившись за
горло и захрипев, тяжело рухнул на пол. На секунду в воздухе повисла
тишина, а потом раздался пронзительный крик. Баронесса опрометью
бросилась к лежавшему сыну и, не сдерживая рыданий, упала на колени
рядом с ним.
- Чудовище! - выкрикнула она сквозь слезы. - Монстр!
Дерин, не обращая на нее внимания, в упор сверлил взглядом окаменевшего
барона.
- Однако ртов еще слишком много, - негромко сказал он, но каждое его
слово будто проникало в самую душу, вселяя ужас. - От кого бы вас
избавить еще? Может...
Он повернулся к побледневшим, растерянным детям, и спокойно, словно
выбирая образец, обвел их оценивающим взглядом.
- Нет! - истошно взвизгнула леди Ивет, стремительно поднявшись на ноги.
Слезы на ее щеках высохли, как и не было, глаза пытали обжигающей
яростью. - Никогда! Ты не тронешь их!
- Я и не собирался, - страшно улыбнулся Дерин и посмотрел на одного из
мальчишек, прятавшего за собой самую младшую сестру. Тот, сглотнув,
бесстрашно вскинул голову и крепче стиснул руку девочки, стараясь не
смотреть на тело брата. Это вызывало уважение. Очевидно, дети пошли в
мать, а не в отца. Может, в дерзких словах Кертиса и был смысл...
Он снова посмотрел на барона, так и не посмевшего сдвинуться с места.
Его животный, тошнотворный страх сквозил в каждом вздохе, каждом
взгляде, и это вызывало омерзение. Пора было заканчивать этот
спектакль.
- Я думаю, - хищно усмехнувшись, сказал Дерин. - Двоих хватит. Как вы
считаете, барон?
Понса мелко затрясло. Леди Ивет вскрикнула, попыталась броситься на
Дерина, но ее тут же оттащили в сторону, невзирая на отчаянные крики и
угрозы. Дерин отыскал взглядом младшую девочку и приветливо улыбнулся
ей. Та растеряно хлопала глазами, а потом, так и не сообразив, что
произошло, рухнула на пол. Послышались вскрики.
Барона уже не трясло - било крупной дрожью. По щекам текли слезы, спина
сгорбилась, не вынеся обрушившегося горя. Дерин быстро
подошел к нему и заглянул в глаза.
- Ты жалок, - сказал он отчетливо и громко. - Ты можешь только лгать и
красть, пока никто не видит. Твоя жена достойнее тебя, у нее хватило
мужества назвать меня монстром, когда я убивал ее детей. Может, избавить
ее и от недостойного супруга?
- Пощадите... - только и смог выговорить барон, без сил опустившись на
пол прямо к ногам Дерина. Тот, брезгливо поморщившись, отступил назад, а
затем, оглянувшись, нашел взглядом Кертиса, удерживающего рыдающую
баронессу.
- Это было предупреждение, - сказал он для всех, и его голос звучно
прокатился по замершему в неподвижности залу. - В следующий раз они
умрут по-настоящему. Пусть это будет уроком для вас. Вас всех! Никто не
смеет лгать королю.
Оцепенение лопнуло, будто мыльный пузырь, разом зазвучали голоса,
зашуршала одежда. Кто-то подскочил со своего места, и только Кертис
стоял так же неподвижно, словно ничего не изменилось. Дерин кивнул ему,
и тот отпустил леди Ивет, бросившуюся к поднимавшимся с пола
детям. Девочка, которую тут же обняли братья, выглядела испуганной и
растерянной - но вполне здоровой. Дерин почувствовал слабость. Такие
фокусы давались ему нелегко, забирая много сил, и теперь он больше всего
на свете желал убраться подальше от настороженных, исполненных ужаса
взглядов.
- Веселитесь, лорды и леди, - насмешливо протянул он. - Праздник
продолжается.
И едва не задев так и не поднявшегося с пола барона, быстро направился
к выходу из зала. Урок можно было считать оконченным.

Часть четвертая

- Что ты знаешь о ядах? - поинтересовался Дерин в лаборатории.
- Я запомнил все, что вы говорили вслух, сир, - последовал ответ. -
Кое-что понял сам.
- Что это? - король выбрал наугад склянку, стоявшую на полке, и показал
Кертису. Тот не задумался ни на секунду.
- Это настой полыни, - тут же определил он. Дерин нахмурился и потянулся
за следующей.
- Это?
- Настой корня изалиса.
- Подай мне вытяжку из слизи оранжевой речной лягушки.
Кертис, не колеблясь, открыл один из стенных шкафов и,
приглядевшись, выудил из него нужную склянку, а затем протянул ее Дерину.
- Так-так, - медленно произнес тот, не сводя глаз с человека, который
умудрился снова удивить его. - Если я прикажу тебе выпить это - что
произойдет?
- Мышечный спазм, - отозвался тот. - Сперва сведет судорогой ноги, потом
все тело. Процесс сопровождается сильной болью, обычно отравленный, не в
силах ее терпеть, сам кончает с собой. Или умирает от болевого шока.
- Верно, - согласился Дерин, очень надеясь, что ему удалось не выказать
удивления. - Противоядие?
- Любой миорелаксант, - услышал он незамедлительно. - Все, что
препятствует спазму, снимает боль. Сок куаре, например. Затем надо
дождаться, пока оба вещества выведутся из крови.
- И ты все это узнал, просто слушая меня? - закипая, поинтересовался
Дерин. Он сделал шаг вперед, наступая на Кертиса, а тот стоял
неподвижно, не пытаясь отступить. - Ложь.
- Это правда, сир, - донеслось до него негромкое, но уверенное. - Я
никогда не лгал вам. Я никогда не использовал эти знания. Я не знал, что
мне нельзя запоминать то, что я слышу.
Все это очень походило на правду. Дерин замешкался, принимая решение, а
потом, отставив склянку с ядом, повернулся к лабораторному столу.
- Тогда ты должен помнить, чем закончились опыты с тем странным
минералом. Который привезли из шахты в Селии.
- Да, сир.
Дерин удовлетворенно кивнул и принялся выкладывать перед собой
необходимые ингредиенты. Несколько светло-голубых кристалликов, белый
солевой порошок - не тот, что повсеместно применялся в пищу, а его
аналог, похожий во всем, кроме того, что являлся сильным ядом, и колбу с
водой.
- Зашторь окно, - приказал он Кертису, и в лаборатории моментально
потемнело. - Хорошо. Этот кристалл и эта соль сами по себе совершенно
обычны. Но если их смешать и растворить в воде, а затем нагреть...
Хорошо, что тогда у меня был слишком маленький образец. Но если взять
побольше...
Увлекшись, он полностью потерял интерес ко всему остальному. Память
услужливо вернула его в тот день, когда он, экспериментируя, не заметил,
что в колбе осталось немного соли, и добавил в нее привезенный рудокопом
минерал. Все в королевстве знали - если ты нашел что-то новое или сумел
раздобыть образцы слюны, крови или кожи умершего от яда или неизвестной
болезни, то это срочно требовалось отвезти королю. Дерин платил хорошие
деньги, если находка оказывалась годной, и люди, хоть и тайком осеняли
себя защитными знаками и удивлялись странностям молодого короля,
все-таки шли к нему в надежде на легкую наживу.
Тогда осколки колбы едва не прошили его насквозь - Дерин едва успел
пригнуться, каким-то внутренним чутьем поняв, что сейчас произойдет.
Кертиса, стоявшего в стороне, не задело вовсе, но все, что находилось на
лабораторном столе, разметало в клочья. Придя в себя, Дерин велел
выслать людей в Селийскую шахту, чтобы забрать оттуда всю породу,
сколько удастся найти. Оставлять без присмотра такое мощное вещество было неразумно. Как использовать его свойства, он тогда еще не
знал, но теперь у него возникла одна идея. Рискованная.
Дерин и сам был не слишком уверен в том, что сказал послу Исхара, но
намеревался выполнить свои угрозы, если король Эдвин не пойдет
навстречу. Пошлины, установленные им, были поистине грабительскими, это
убивало торговлю на корню, однако других путей к морю у Китерии не было.
Пока - не было.
- Карту, - отрывисто бросил он, и перед ним развернулся огромный лист со
схемой всех основных путей, пронизывающих земли Китерии. Несколько из
них проходили недалеко от Волчьих гор, однако не приближались к ним
вплотную. Дерин, досконально знавший карту, ткнул пальцем в
излучину Мельничьей реки.
- Сюда можно добраться по воде, - сказал он вслух. - Да и по суше тоже,
хотя и не так удобно. А отсюда до перевала Мертвецов рукой подать.
Караван там не пройдет, нет. Но если его расширить...
Он прикусил губу и нахмурился.
- Король Эдвин думает, что держит нас за горло. Глупая самоуверенность.
Я проучу его. Кстати, сколько лет уже ты мне служишь?
Последняя фраза прозвучала будто вскользь, между делом, но на нее
ответили незамедлительно.
- Восемь, сир.
" С самой коронации, - пронеслось в голове, и у Дерина вспотели ладони. -
Этот человек рядом со мной с четырнадцати лет, а я только сейчас узнал
его имя. Или, я знал его, но забыл, как и все остальное? "
Его затрясло - как и всегда, когда приходилось думать о времени,
когда он еще не был королем. Разум сопротивлялся изо всех сил,
настойчиво отторгая любую попытку приоткрыть завесу над этой частью
памяти, будто там содержалось нечто такое, что было способно его
разрушить. Дерина затошнило, закружилась голова, перед глазами замерцали
багровые искры.
- Хватит на сегодня, - хрипло сказал он и обнаружил, что опирается
ладонями об стол, чтобы не упасть. - Сделай мне ванну.

В воде ему стало легче, разум прояснился, исчезла внезапно нахлынувшая
слабость, даже вернулось любопытство. Он с интересом разглядывал, как
Кертис ловко вспенивает мыло, чтобы нанести его на губку, а потом
медленно, плавными движениями растирает ег