Глава двадцать шестая

Несмотря на все, что Милли Джейкобсон вынесла в буше, она не вернулась к привычному комфорту Лондона, а поселилась в маленьком городке в долине реки Хекс в Западно-Капской провинции[107]. Если бы Джейн в одиночку пережила две адские недели в дикой природе, уворачиваясь от львов и крокодилов, обмазываясь грязью и поедая корни и траву, она бы прямиком направилась домой в свою кровать, в собственный район со всеми его городскими удобствами. Но Милли Джейкобсон, книготорговец из Лондона, родившаяся и выросшая в городе, отринула все, что знала, все, кем была, и стала жить в отдаленном городке Тоувс-Ривер.

Смотря в окно автомобиля, Джейн, безусловно, могла понять, что так привлекло Милли в этой сельской местности. Она видела горные ландшафты, реки и фермерские хозяйства, окрашенные в сочные цвета лета. Все в этой стране казалось ей самобытным, от перевернутых наоборот времен года до северного направления солнца, и когда они описали кривой поворот, Джейн внезапно почувствовала головокружение, словно мир перевернулся с ног на голову. Она закрыла глаза, выжидая, когда все перестанет вращаться.

- Великолепное местечко. Даже домой не хочется, - сказал Габриэль.

- До Бостона далековато, - пробормотала она.

- Да и до Лондона тоже. Но я понимаю, почему она не хочет возвращаться.

Джейн открыла глаза и покосилась на многочисленные виноградники, на фрукты, созревающие на солнце.

- Ну, ее муж родом отсюда. Люди идут на безумства ради любви.

- Вроде того, чтобы собрать вещи и переехать в Бостон?

Она посмотрела на него.

- Ты когда-нибудь об этом жалел? О том, что уехал из Вашингтона, чтобы быть со мной?

- Дай-ка подумать.

- Габриэль.

Он засмеялся.

- Я должен жалеть о том, что женился и получил самого чудесного ребенка в мире? Сама-то как думаешь?

- Думаю, множество мужчин не принесли бы такой жертвы.

- Продолжай почаще это повторять. Благодарная жена никогда не повредит.

Она снова взглянула на пролетающие мимо виноградники.

- К слову о благодарности, мы крупно задолжали маме за то, что она сидит с Реджиной. Думаю, стоит отправить ей коробку южноафриканского вина. Ты же знаешь, как сильно мама и Винс любят… - Она замолчала. Теперь, когда вернулся папа, в жизни Анджелы больше не было Винса Корсака. Она вздохнула. – Никогда не думала, что скажу это, но я скучаю по Корсаку.

- Очевидно, твоя мама тоже.

- Я плохая дочь, раз хочу, чтобы папа вернулся к своей потаскушке и оставил нас в покое?

- Ты хорошая дочь. Для своей матери.

- Которая меня не слушает. Она пытается осчастливить всех, кроме самой себя.

- Это ее выбор, Джейн. Ты должна уважать его, даже если и не понимаешь.

Так же, как она не понимала выбора Милли Джейкобсон затаиться в этом отдаленном уголке страны, так далеко от всего и всех, что она когда-либо знала. По телефону Милли ясно дала понять, что не приедет в Бостон, чтобы помочь следствию. У нее были четырехлетняя дочь и муж, которым она нужна, стандартные приемлемые отговорки, которыми женщина оправдывает свое нежелание признать реальные причины: она ужасно боится мира. Хэнк Андриссен назвал Милли призраком и предупредил их о том, что им ни за что не удастся вытащить ее из Тоувс-Ривер. Да и муж Милли никогда бы этого не допустил.

Именно муж первым встретил их на крыльце, когда они с Габриэлем подъехали к ферме, и взгляд на его красное лицо сказал Джейн о том, что впереди их ждет испытание. Кристофер ДеБрюн был крупным мужчиной устрашающего вида, как и описывал его Хэнк. Он был старше Милли на десять лет, его светлые волосы уже наполовину поседели, он стоял, скрестив руки, словно глухая стена мышц, удерживающая захватчиков. Когда Джейн и Габриэль вышли из своего арендованного автомобиля, он не спустился по ступенькам, чтобы поприветствовать их, ожидая, пока непрошеные гости подойдут к нему сами.

- Мистер ДеБрюн? – уточнил Габриэль.

В ответ последовал лишь кивок.

- Я специальный агент Габриэль Дин из ФБР. Это детектив Джейн Риццоли из департамента полиции Бостона.

- Они отправили вас двоих в такую даль?

- Это расследование затрагивает государственные и международные интересы. Поэтому задействованы разные ведомства.

- И вы считаете, все сводится к моей жене.

- Мы считаем ее ключом ко всему делу.

- И как это касается меня?

«Двое мужчин и слишком много проклятого тестостерона», - подумала Джейн. Она шагнула вперед, и ДеБрюн сердито посмотрел на нее, словно решая, как дать отпор женщине.

- Мы проделали долгий путь, мистер ДеБрюн, - спокойно проговорила она. – Прошу, можно нам поговорить с Милли?

С минуту он разглядывал ее.

- Она поехала за нашей дочерью.

- А когда она вернется?

- Через некоторое время. – Он неохотно раскрыл входную дверь. – Можете войти. Сначала мне нужно кое о чем предупредить.

Они проследовали за ним в фермерский дом, и Джейн увидела широкие дощатые полы и массивные потолочные балки. У этого дома была история в самом его каркасе: от перил, обтесанных вручную до старинных голландских плиток на камине. ДеБрюн не предложил им ни кофе, ни чая, бесцеремонно показав рукой на диван. Сам он устроился в кресле перед ними.

- Здесь Милли чувствует себя в безопасности, - сказал он. – Вместе мы построили хорошую жизнь на этой ферме. У нас есть дочь. Ей всего четыре года. А теперь вы хотите все изменить.

- Она могла бы все изменить в нашем расследовании, - сказала Джейн.

- Вы не знаете, о чем просите. После вашего первого звонка она почти не спит. Просыпается от крика. Она даже не выезжала из этой долины, а теперь вы ждете, что она поедет в Бостон?

- Департамент полиции Бостона присмотрит за ней, обещаю. Она будет в абсолютной безопасности.

- В безопасности? Вы хоть представляете, как ей сложно чувствовать себя в безопасности даже здесь? – Он фыркнул. – Разумеется, нет. Вы не знаете, через что она прошла в буше.

- Мы читали ее показания.

- Показания? Разве несколько напечатанных страниц способны рассказать всю историю? Я был там, в день, когда она вышла из буша. Я остановился в сафари-отеле в Дельте, проводил отпуск, наблюдая за слонами. Каждый день нам подавали чай на веранде, откуда мы могли смотреть на животных, пьющих из реки. В тот день я увидел существо, вышедшее из буша, которого никогда прежде не встречал. Такое тощее, что походило на пучок прутьев, обмазанных грязью. Пока мы наблюдали за ним, не веря своим глазам, оно пересекло газон и подошло ближе. Мы сидели с нашими прекрасными чашками и блюдцами из китайского фарфора, ели свои вычурные маленькие пирожные и сэндвичи. И вдруг это существо подошло ко мне, посмотрело прямо в глаза и спросило: «Вы настоящие? Или я уже в раю?» Я ответил ей, что если это рай, то меня отправили не в то место. И вот тогда она упала на колени и начала плакать. Потому что поняла, что ее кошмар закончился. Поняла, что она в безопасности. – ДеБрюн бросил на Джейн жесткий пронзительный взгляд. – Я поклялся, что сохраню ее безопасность. Во что бы то ни стало.

- Так же, как и департамент полиции Бостона, сэр, - уверила Джейн. – Если бы мы могли убедить Вас позволить ей…

- Вам нужно убеждать не меня. А мою жену. – Он выглянул в окно, когда на подъездную дорожку въехал автомобиль. – Она здесь.

Они молча ждали, пока в замке повернулся ключ, затем в доме застучали шаги, и маленькая девочка вбежала в гостиную. Она была крепкой блондинкой, как и ее отец, со здоровыми розовыми щеками ребенка, который всю жизнь проводит на солнце. Она едва взглянула на посетителей и бросилась прямо в объятья отца.

- Вот и ты, Вайолет! – воскликнул ДеБрюн, сажая дочь на колено. – Как сегодня покаталась?

- Он меня укусил.

- Пони?

- Я дала ему яблоко, а он укусил меня за палец.

- Уверен, он этого не хотел. Вот почему я говорил тебе держать ладошку раскрытой.

- Я больше не дам ему яблок.

- Вот как, ты решила преподать пони урок?

Он поднял глаза, усмехаясь, и внезапно осознал, что его жена все еще стоит у порога. В отличие от мужа и дочери, у Милли были темные волосы, стянутые в конский хвост, делающий ее лицо поразительно худощавым и заострившимся, со впалыми щеками и темными кругами под голубыми глазами. Она улыбнулась своим посетителям, но не смогла утаить тревоги во взгляде.

- Милли, это те люди из Бостона, - сказал ДеБрюн.

Джейн и Габриэль поднялись, чтобы представиться. Рукопожатие Милли было все равно что рукопожатие сосульки, настолько жесткими и холодными были ее пальцы.

- Благодарю, что встретились с нами, - произнесла Джейн, когда все снова расселись.

- Вы прежде бывали в Африке? – спросила Милли.

- Это первый раз для нас обоих. Здесь красиво. И ваш дом тоже красивый.

- Эта ферма принадлежит семье Криса уже несколько поколений. Ему стоит показать вам ее позже. – Милли замолчала, словно даже попытка поддержать банальный разговор истощила ее. Ее взгляд упал на пустой кофейный столик, и она нахмурилась. – Ты не предложил им чая, Крис?

ДеБрюн сразу же вскочил на ноги.

- Ой, точно, извините. Совсем об этом забыл. – Он взял дочь за руку. – Вайолет, пойдем, поможешь своему глупому отцу.

Милли молча наблюдала, как ее муж и дочь выходят из комнаты. Только после того, как раздалось негромкое лязганье чайника и звук текущей воды на кухне, она произнесла:

- Я не изменила своего мнения насчет поездки в Бостон. Полагаю, Крис уже сказал вам об этом.

- Он много чего сказал, - произнесла Джейн.

- Боюсь, это пустая трата вашего времени. Проделать такой путь, только чтобы услышать, как я повторю то, что уже сказала по телефону.

- Нам нужно было встретиться с Вами.

- Зачем? Для того чтобы убедиться в том, что я не умалишенная? Что все, о чем я рассказала полиции шесть лет назад, произошло на самом деле?

Милли переводила глаза с Габриэля на Джейн и обратно. Телефонные звонки уже установили связь между женщинами, и Габриэль молчал, позволяя Джейн взять инициативу на себя.

- Мы ничуть не сомневаемся в произошедшем с Вами, - сказала Джейн.

Милли посмотрела на свои руки, сложенные на коленях и тихо проговорила:

- Шесть лет назад полиция мне не поверила. Не сразу. Когда, лежа на больничной койке, я рассказала им свою историю, то видела сомнение в их глазах. Беспомощная городская девица пережила две недели в буше в одиночку? Они думали, что я отбилась от какого-то другого сафари-отеля, заблудилась и бредила в горячке. Они сказали, что таблетки от малярии, которые я брала с собой, вероятно, сделали меня психопатичной или дезориентированной. С туристами такое постоянно происходит. Они сказали, что моя история не похожа правду, потому что любой умер бы от голода. Или был бы разорван львами либо гиенами. Или затоптан слонами. И откуда я знала, что можно выжить, питаясь стеблями тростника, как делают туземцы? Они не могли поверить, что я выжила по чистой слепой случайности. Но именно так все и произошло. Удачей было то, что я решила двигаться вниз по реке и в итоге пришла к сафари-отелю. Удачей стало, что я не отравилась какими-нибудь дикими ягодами или корой, а ела наиболее питательное растение из всех. Удачей было, что проведя две недели в буше, я вышла оттуда живой. Полиция заявила, что это невозможно. – Она глубоко вздохнула. – Тем не менее, я это сделала.

- Я считаю, что Вы ошибаетесь, Милли, - возразила Джейн. – Это была не удача, это были Вы сами. Мы читали Ваш отчет о произошедшем. О том, как Вы спали на деревьях каждую ночь. О том, как шли вдоль реки и продолжали идти, даже когда силы были на исходе. Вам каким-то образом удалось собрать всю волю, чтобы выжить, когда кто угодно другой бы уже сдался.

- Нет, - тихо ответила Милли. – Это был буш, сжалившийся надо мной.

Она взглянула в окно на величественное дерево, чьи ветви раскинулись, словно распростертые руки, защищающие все, что находилось под ними.

- Земля живая, она дышит. Она решает, жить вам или умереть. Ночью, в темноте, я могла слышать ее сердцебиение так же, как ребенок в утробе слышит биение сердца своей матери. И каждое утро, просыпаясь, я задумывалась, позволит ли земля прожить мне еще один день. Это единственное объяснение того, как мне удалось выжить. Потому что она мне позволила. Она защитила меня. – Милли посмотрела на Джейн. – От него.

- От Джонни Постхумуса.

Милли кивнула.

- К тому времени, как они, наконец, начали искать Джонни, было слишком поздно. У него было достаточно времени, чтобы исчезнуть. Несколько недель спустя они обнаружили внедорожник, припаркованный в Йоханнесбурге.

- Тот самый внедорожник, который не заводился в буше.

- Да. Механик позже объяснял мне, как это можно сделать. Как временно вывести из строя автомобиль так, чтобы никто не заметил проблемы. Что-то насчет коробки предохранителя и пластиковых реле.

Джейн посмотрела на Габриэля, и тот кивнул.

- Обесточить зажигание или реле топливного насоса, - подтвердил он. – Это было бы нелегко обнаружить. И это обратимо.

- Он заставил нас думать, что мы застряли, - сказала Милли. – Запер всех в ловушке, чтобы можно было убивать нас одного за другим. Сначала Кларенса. Затем Исао. Эллиот должен был стать следующим. В первую очередь он избавлялся от мужчин, оставляя женщин напоследок. Мы думали, что находились на сафари, но на самом деле это была охотничья поездка Джонни. И мы были дичью.

Милли перевела дыхание и содрогнулась.

– В ночь, когда он убивал остальных, я побежала. Я понятия не имела, куда иду. Мы находились за много миль от ближайшей дороги и от взлетно-посадочной полосы. Он знал, что не было ни единого шанса, что я выживу, поэтому просто свернул лагерь и уехал, оставив тела животным. Он забрал все остальное. Наши кошельки, фотоаппараты, паспорта. Полиция сказала, что он воспользовался кредитной картой Ричарда, чтобы купить бензин в Мауне. И картой Эллиота, чтобы купить продукты в Габороне[108]. Затем он пересек границу с Южной Африкой, где и исчез. Кто знает, куда он отправился дальше. С нашими паспортами и кредитками он мог бы выкраситься в шатена и сойти за Ричарда. Мог бы полететь в Лондон и пройти через иммиграционный контроль. – Она обхватила себя руками. – Он мог бы возникнуть на моем пороге.

Габриэль сказал:

- Соединенное Королевство не зарегистрировало повторного въезда Ричарда Ренвика в страну.

- Что, если он убил других людей, забрал другие личности? Он мог бы поехать куда угодно, стать кем угодно.

- Вы уверены, что Ваш гид на самом деле был Джонни Постхумусом?

- Полиция показала мне его фото из паспорта, сделанное всего два года назад. Этот был тот же самый человек.

- Существует очень мало его достоверных фотографий. Вы видели всего одну.

- Считаете, я ошиблась?

- Вы же понимаете, что люди на разных фотографиях могут выглядеть совершенно по-другому, иногда кардинально по-другому.

- Если это был не Джонни, то кто же тогда?

- Самозванец.

Она уставилась на Габриэля, потеряв дар речи от такого предположения.

Они услышали звон фарфора, когда ДеБрюн вернулся из кухни с чайным подносом. Заметив тишину в комнате, он спокойно поставил поднос на кофейный столик и бросил на жену вопросительный взгляд.

- Можно я налью чай, мамочка? – спросила Вайолет. – Обещаю, что не пролью.

- Нет, дорогая. На этот раз мамочка сама нальет его. Может, вы с папой посмотрите телевизор? – Она умоляюще посмотрела на мужа.

ДеБрюн взял дочь за руку.

- Давай посмотрим, что там интересного, ладно? – произнес он и вывел ее из гостиной.

Через мгновение они услышали, как в соседней комнате включился телевизор, взорвавшийся раздражающе веселой музыкой. Хотя поднос с чаем стоял перед ней, Милли не сделала ни одного движения, чтобы разлить чай, продолжая сидеть, обхватив себя руками, все еще ошарашенная этой новой неопределенностью.

- Хэнк Андриссен из Интерпола сообщил нам, что когда полиция показала Вам это фото, Вы все еще находились в больнице. Вы все еще были слабы и восстанавливались. И прошло несколько недель, с тех пор, как Вы в последний раз видели убийцу.

- Вы думаете, что я ошиблась, - мягко сказала она.

- Свидетели часто ошибаются, - произнес Габриэль. – Они плохо помнят детали или забывают лица.

Джейн подумала обо всех благонадежных очевидцах, которые так уверенно указывали не на тех подозреваемых или давали описания, которые впоследствии оказывались совершенно неточными. Человеческий мозг был экспертом по восполнению недостающих деталей и уверенно превращал их в факты, даже если эти факты были всего лишь выдуманы.

- Вы пытаетесь заставить меня сомневаться в самой себе, - проговорила Милли. – На снимке, который они показали мне, был Джонни. Я помню каждую черту его лица. Она перевела взгляд с Джейн на Габриэля. – Возможно, сейчас он живет под другим именем. Но где бы он ни был, как бы себя не называл, я знаю, что он не забыл меня.

Они услышали, как Вайолет радостно засмеялась, когда телевизор заиграл неумолимо веселую мелодию. Но здесь холод так глубоко обосновался в комнате, что даже солнечный свет второй половины дня, льющийся в окно, не мог его рассеять.

- Вот почему Вы не вернулись в Лондон, - поняла Джейн.

- Джонни знал, где я жила, где работала. Он знал, как найти меня. Я не могла вернуться.

Милли обернулась на звук смеха своей дочери.

- И здесь был Кристофер.

- Он рассказал нам о том, как вы познакомились.

- После того, как я вышла из буша, он был тем, кто оставался со мной. Кто день за днем сидел у моей больничной койки. Он тот, с кем я смогла почувствовать себя в безопасности. Только он один. – Она посмотрела на Джейн. – Зачем мне было возвращаться в Лондон?

- Разве у Вас не осталась там сестра?

- Но теперь это мой дом. Здесь мое место. – Она посмотрела в окно на дерево с распростертыми ветвями. – Африка изменила меня. Там, в буше, я по кусочкам растеряла себя. Она стирает тебя как шлифовальный камень, заставляет сбросить все ненужное. Она сталкивает тебя лицом с тем, кто ты есть на самом деле. Когда я только попала сюда, то была просто глупой девицей. Суетилась из-за обуви, сумочек и кремов для лица. Потратила годы, ожидая, когда Ричард женится на мне. Считала, что все, что мне нужно для того, чтобы стать счастливой - это обручальное кольцо. Но потом, когда я думала, что умираю, то нашла себя. Свою истинную сущность. Я оставила прежнюю Милли там, и не скучаю по ней. Сейчас моя жизнь здесь, в Тоувс-Ривер.

- Где Вам все еще снятся кошмары.

Милли сморгнула.

- Крис рассказал вам?

- Он сказал, что Вы просыпаетесь от собственного крика.

- Потому что вы позвонили мне. Вот почему это началось снова, вы все вернули.

- Это значит, что оно все еще там, Милли. На самом деле вы не оставили это позади.

- Я была в полном порядке.

- Действительно были? – Джейн обвела глазами комнату с аккуратно расставленными на полках книгами, с вазой цветов, стоящей точно в центре камина. – Или это просто место, чтобы спрятаться от мира?

- После того, что произошло со мной, Вы бы не спрятались?

- Я хочу, чтобы Вы снова были в безопасности. Единственный способ – найти этого человека и запереть его подальше.

- Это Ваша работа, детектив. Не моя. Я помогу настолько, насколько смогу. Я посмотрю на любые фотографии, которые Вы привезли. Отвечу на все вопросы. Но я не поеду в Бостон. Я не уеду из своего дома.

- И мы никак не сможем изменить Ваше мнение?

Милли посмотрела ей прямо в глаза.

- Вообще никак.