Глава 3. Надежды на двоих.

Она будет бороться. С этими мыслями Гермиона Грейнджер проснулась на следующее утро. Она чувствовала себя намного лучше, и решилась отпроситься у мадам Помфри домой. Дом. Как давно она там не была. Наверно с того самого дня, когда они виделись последний раз. Ее сердце больно сжалось при воспоминании о том замечательном дне … нет, ночи. Она была уверена, ТАКИХ ночей у нее не будет никогда. Ее любимый был сейчас далеко от нее. Он не мог вспомнить ничего. Где—то в глубине души она думала, что если бы он ее увидел, то старинное проклятье непременно бы раскололось пополам, освобождая разум из клетки. Но как она могла увидеть его сейчас? Когда в самом разгаре идет жестокая война? И тут ее озарила безумная мысль.

Следующие четыре месяца Гермиона неустанно работала над собой. Она начала посещать все собрания Авроров. Внимательно вслушивалась в суть дела, углубляясь, все дальше и дальше в стратегии боя. Экстерном закончила школу Авроров, и стала одной из них. Она больше не отсиживалась за спинами друзей. Хватит. Больше она не будет слабой и беззащитной девчушкой, коей ее считали многие. Она была сильной, отчасти смелой, в глубине души. Ведь не зря в свое время она попала на Гриффиндор!? А туда попадают только смелые сердцем и душой волшебники. Все чаще она отправлялась на патрулирование ночных улиц. Первое время она делала над собой большое усилие. Страх все же сковывал ее сердце. Но со временем оно покрылось толстой броней, которую уже было невозможно разрушить. Она отгородилась ею от жестокого окружающего мира.

За эти четыре месяца Гермиона сильно изменилась. Порой Гарри задавался вопросом, а куда делась прежняя, очень ранимая и нежная Гермиона, которую он знал? Теперь на ее месте была собранная, не выражающая лишних эмоций, сильная, а главное, взрослая женщина. Куда—то делся теплый свет из ее карих глаз. Больше не было той детской наивности в чертах лица. Губы почти не улыбались, как в прочем и глаза. Глаза стали холодными. Она больше не боялась идти в бой. Смело встречалась лицом к лицу со смертью.

Каждый раз сердце Гарри замирало, когда он видел, как отчаянно она бросалась в схватку. Как отдавала себя до последней капли. Она совсем не жалела себя. Будто от количества пораженных ей противников, зависело что—то очень важное для нее. В эти мгновения ее глаза загорались недобрым огоньком. Загораживая других своей грудью, она будто становилась диким зверем, готовым растерзать нападающего.

Чудом она возвращалась после каждого боя живой. Были ранения, но она не придавала им особого значения. Тут же, едва подлатавшись, Гермиона как сумасшедшая рвалась снова в бой. Друзей это даже пугало. Такие резкие перемены были не подвластны их пониманию.

Гермиона и сама удивлялась себе. То она хандрила два месяца, погруженная в себя. А сейчас была словно торнадо, так и норовила оказаться в самом эпицентре заварушки. Ей наверно просто хотелось мстить. Всем, без разбору. За ее сломленную жизнь, за своих друзей, которые страдали не меньше. И за него, у которого не было ни прошлого, ни настоящего. Были только лишь надежды на будущее. И то, каким будет это самое ЕГО будущее.

Все это время Гермиона не разрешала себе думать об этом. Не хотелось в это верить. Но когда—то же все равно придется принять это, не правда ли?

Он скоро женится. Люциус в письме говорил про свадьбу. И явно не про свою. Наталья. Кто она была такая? Таинственная избранница Драко. Неужели он любил ее? А как же Гермиона? А что Гермиона … она осталась в его прошлой жизни, которую безжалостно вычеркнули из его памяти. Возможно, ему даже внушили, что он всегда любил ту … другую.

Чувство собственного достоинства было сильно задето этой новостью, но сердцем Гермиона понимала, что если это невозможно изменить, то пусть будет, так как есть. Пусть он будет счастлив, даже если не с ней. Да и было ли у них это самое будущее? Смешно надеяться на это. Она грязнокровка, это не изменить. Как и Люциуса Малфоя – ярого сторонника чистоты крови. Если бы не потерянная память, их бы разлучило еще что—нибудь. Драко не стал бы противиться воле отца, и пренебрегать мнением высшего общества. Он стал бы изгоем. Как и она. Нет, не этого она хотела для него.

Тогда для чего она заварила все это? Зачем стала Аврором? Разве не для того, чтобы вырвать его из цепких рук Волдеморта? Если Темный Лорд будет побежден, то им почти ничто не помешает быть вместе. Ярых противников грязнокровок и полукровок точно больше не будет. Никто не посмеет сказать что—либо неопрометчивое в ее адрес. Они смогут зажить спокойно … так по—крайней мере хотелось думать.

Время безжалостно убегало. Дни сменялись один за другим. Наступило жаркое лето. Шел июль. Гермиона стояла у открытого окна и вдыхала легкими сухой воздух. Солнце медленно уходило за горизонт. Скоро она пойдет патрулировать доверенный ей участок в Хогсмиде. Девушка подняла взгляд на часы. Семь вечера. Еще есть немного времени, можно заняться своим любимым делом – почитать. Усталая улыбка коснулась губ девушки. Она уверенным шагом прошла вглубь комнаты и зажгла несколько свечей. Устроившись поудобнее в кресле, она взяла первую попавшуюся книгу. Это оказались «Сказания о рыцарях древности». Подумав, что это будет вполне увлекательно, девушка углубилась в чтение. Усталость и стресс сказали свое веское слово, и сама того не замечая Гермиона задремала с книгой в руках. Голова с растрепанными каштановыми волосами упала на спинку кресла, веки закрывшихся глаз беспокойно подрагивали. Гермиона оказалась во власти сна.

Незнакомая девушка стояла посреди пустынного поля. Солнце давно скрылось за горизонтом, но вокруг было светло от бесчисленного количества костров. В первые секунды казалось, что это костры, но если приглядеться, то можно было различить развалины домов, объятые Адским пламенем. Сердце Гермионы зашлось, когда она поняла ЧТО именно горело. Она тут же перевела взгляд на девушку. Та продолжала молча стоять, совсем не шевелясь. Было похоже, что та находится в глубоком шоке. «Не удивительно», — подумала Гермиона, осмотревшись по сторонам. Все было покрыто толстым слоем пепла. От огня ничто не смогло спастись – сделала вывод Гермиона. Тут, зловещую тишину нарушил сумасшедший вопль мужчины. Запоздалые мародеры только что выбежали из последнего, еще целого дома. Но тут же прозвучало знакомое заклинание, и дом охватили языки пламени. Из груди Гермионы вырвался вопль ужаса, но она не услышала собственного голоса. Схватившись за горло, Гермиона так и продолжала стоять с полуоткрытым ртом, и слезами в глазах. В этот же миг около нее оказался всадник на черном коне. Казалось, он только что прибыл из преисподнии. На его лицо падала тень от ближайшего дерева, но Гермионе показалось, что она знает кто это. Надолго не задержавшись здесь, всадник припустил коня в сторону горевших домов. В следующую секунду над домами появилось странное черное облако, которое почти моментально обрело очертания. Это была Метка. Озноб пробил Гермиону при виде этого зловещего знака Темного Лорда. Понимание всей этой ситуации нахлынуло на нее только через мгновение. Она не смогла остановить этих грязных убийц. Пока она стояла тут, другие беззащитные люди страдали, умирали. Гермиона дернулась с места, но ее кто—то схватил за плечи и хорошенько встряхнул.

Рон возвращался с дежурства порядком уставший и голодный. Но перед тем как идти к себе, ему обязательно нужно было составить отчет о прошедшем патрулировании. Вспомнив о куче бумажек, Рон нахмурился. Не любил он эту бумажную часть своей работы. Вот Гермиона другое дело. Она могла до бесконечности рыться в этих громадных пергаментах. Хотя и это уже не так. Многое изменилось за это время. Гермиона определенно изменилась. Теперь она больше предпочитала сражаться, чем сидеть за книгами круглые сутки. Воспоминания о подруге ничуть не улучшили настроение Рона. Решив отвлечься от грустных мыслей, он начал оглядываться по сторонам.

Коридоры школы были пустыми и немного заброшенными. В связи с обострившейся ситуации на фронте, школу временно закрыли. Родители не хотели отдавать своих чад в самое пекло. А Хогвартс отныне мог вполне претендовать на звание самой горячей точкой. Чаще всего нападали именно на замок. Гарри, конечно, беспрерывно искал новое убежище для Сопротивления, но все никак не мог найти подходящего места. Хотя, если бы не постоянное присутствие Авроров, то школы возможно сейчас вообще не было бы. Волдеморт наверняка захотел бы заполучить эту древнюю школу, что бы там выпускать как по конвейеру все новых темных волшебников, ненавистников грязнокровок, ценителей исключительно чистой крови.

Да … что—то сегодня у него не получалось хорошенько отвлечься. Что не мысль, то мрачнее предыдущей. Тряхнув рыжеволосой головой, Рон вошел в комнату, которая служила залом заседания Авроров. Когда он оказался внутри, то сразу же заметил девушку, которую до сих пор любил. Гермиона полулежала в стареньком кресле. Ее волосы разметались по спинке кресла и лицу. Веки легонько вздрагивали, густые черные ресницы оставляли тени на порозовевших щеках. Она была такой трогательно нежной, когда спала. Сейчас он видел ту прежнюю Гермиону, четырехлетней давности, в которую влюбился окончательно и бесповоротно. На полу, около изящно вытянутых ног валялась раскрытая книга. Рон весело ухмыльнулся. «Хоть что—то в тебе осталось от прежней Гермионы – любовь к книгам». Он неслышно подошел к девушке, наклонился и поднял книгу. «Сказания о рыцарях древности». «Легкое чтиво», — вспомнил фразу из прошлого Рон, и по—идиотски заулыбался своим мыслям. Как же он любил эту заучку Грейнджер. Невыносимую всезнайку, как ее однажды назвал в порыве ярости Снейп. При этих воспоминаниях Рон вспыхнул волной негодования в адрес бывшего профессора. Он любил ее. Эту заучку Грейнджер. ЕГО заучку. В сердце она навсегда останется ЕГО, даже не смотря на то, что ЕЕ сердце уже давно принадлежало другому.

О том, другом, Рон старался не вспоминать. Но как этого не сделаешь, если в каждом новом бою фигурировал этот Ангел Смерти. Казалось, он был везде. От его точных выстрелов из палочки не мог увернуться никто. Много же неприятностей пришлось им пережить из—за него. Профессор Дамблдор и профессор Снейп пытались объяснить всем остальным причины его поступков, ссылаясь на то, что ему просто стерли память, и что если бы не это обстоятельство, он бы никогда не принял темную сторону. Он уже был на светлой. До определенного момента. Потом ему навязали новую роль. Жестокого убийцы. Многие согласились принять все это на веру, но не Рон. В нем кипела ненависть к этому хорьку. Он ненавидел его за то, что тот воюет на стороне Волдеморта, что он не щадит никого, будь то ребенок или женщина. В конце—то концов, он ненавидел его, потому что тот отнял у него самое дорогое – любимую девушку.

Рон прекрасно помнил то, как себя чувствовала подруга после известия о том, что Малфой умер. Она сама после этого хотела умереть. Как же сильно она его любила?! И почему?! За что, этому хорьку, такая честь!? Рону было больно признавать то, что причина всему просто любовь. Большая, чистая, искренняя любовь, которая не замечает никаких недостатков и плохих качеств. Для нее не существовали такие мелочи, как плохой характер, наследственность и все в этом же роде.

И вот сейчас, смотря на Гермиону, внутри Рона вновь поднялась волна нежности к этой сильной и в то же время беззащитной девушке. Он хотел уже было взять и поцеловать ее, не смотря ни на что, но девушка вдруг вздрогнула, и из—под опущенных век потекли слезы. Она начала метаться по креслу, оставаясь во власти страшного кошмара. Из груди вырвался слабый вопль, резко оборвавшийся. Рон перепугавшись не сразу сообразил что ему следует сделать. Не выбрав ничего более правильного, он схватил девушку за плечи и хорошенько встряхнул. Глаза девушки тут же распахнулись.

— Милая, успокойся, это был всего лишь плохой сон. – Мягко успокаивал девушку Рон.

Она дрожала всем телом, а из глаз продолжали течь слезы.

— Гермиона, все хорошо. Ты в безопасности, я рядом. Ничего плохого не случится.

— Рон … ты просто не видел того, что сейчас видела я … все было настолько реально. Будто это не сон вовсе, а как будто я была там. Только что. – Севшим от напряжения голосом проговорила Гермиона.

— Успокойся, это был сон. – Уже более твердым голосом произнес парень. – Ты просто наверно книжек начиталась. Все эти всадники, сражения … Гермиона, тебе нужно отдохнуть. – Забеспокоился Рон, увидев как девушка начала стремительно бледнеть. От прежнего румянца не осталось и следа. – Значит так. Все решено. Сегодня на дежурство ты не пойдешь.

— Но …

— Никаких «но». Сейчас ты отправишься к себе домой, заваришь себе травяной чай, успокоишься, выпьешь его, и ляжешь спать!

— А как же …

— Я пойду вместо тебя.

— Но ты только что вернулся …

— Ничего страшного. Я совсем не устал. – Соврал Рон, и почувствовал, как начинают краснеть уши.

— Ты никогда не умел врать … — обреченно вздохнула девушка. – И все же я пойду на дежурство, и не спорь. Тем более я вот уже немного поспала …

— Не поспала, а помучилась. Гермиона, без разговоров сейчас же берешь свои вещи и идешь домой. Сейчас позову Джинни, она тебя проводит.

— Не нужно. Она наверняка сейчас с Гарри. Они так скучают друг по другу … мало видятся. Я то их понимаю … не нужно им мешать. – Под конец совсем замолкла Гермиона.

Рон осторожно присел рядом с ней и провел кончиками пальцев по ее щеке.

— Ты была так прекрасна во сне … ты всегда прекрасна. Как белая лилия … — прошептал Рон, приближаясь к девушке.

Гермиона вздрогнула. Она не была лилией, никогда. Однажды ее нарекли розой, ей она и останется до конца своих дней. Погруженная в размышления, Гермиона слишком поздно заметила, что Рон находился очень близко от нее. Она было попыталась отстраниться, но сильные руки Рона обвили ее вокруг талии. Одна рука так там и осталась, а вторая переместилась на затылок, медленно приближая лицо девушки к парню. Она уже чувствовала горячее дыхание на своей шее, когда устало прикрыла глаза. Только сейчас она поняла как она устала. Устала сражаться, бороться, надеяться. Все эти месяцы она думала только об одном человеке. И считала, что после его ухода она осталась совершенно одна. Но сейчас она осознала, как глубоко ошибалась. Все это время рядом был Рон. Он все еще любил ее, она видела это в его глазах, когда он мельком кидал на нее взгляд. Ей самой не хватало любви, нежности и … страсти. Было глупо отрицать это. Она молода, красива и заслуживает всего этого. Не может быть такого, чтобы не заслуживала.

Одна частичка разума говорила ей «Нет! Не делай этого! Потом ты сделаешь ему больно», а другая эгоистично перебивала первую, говоря «Но он же сам этого хочет. И ты этого хочешь. Хочешь почувствовать себя любимой и желанной. Потом – будет потом. Живи сегодняшним днем». И устав сопротивляться своим собственным мыслям, Гермиона сдалась. Она позволила Рону привлечь ее к себе и безропотно отдалась поцелую.

По телу тут же пробежала волна тепла и нежности. Но в этих прикосновениях, в этих ласках и поцелуях чего—то не хватало. Во всем этом не было зажигающей искры, которая пробегала по ее телу, когда ее целовал ТОТ, другой. Она тут же отогнала от себя эти мысли. Было кощунственно целовать одного, а думать о другом. И тут на смену этим мыслям пришли другие. Она чувствовала себя виноватой перед этим парнишкой. Ее когда—то самым лучшим другом, ее любимым … Она любила его, но скорей как брата. Потом она это поняла. Он был ей очень дорог, она боялась сделать ему больно. Но однажды все же это сделала. И возможно сейчас делает тоже самое. Чувство вины окатило девушку с ног до головы, и она, пытаясь загладить это чувство, вложила в поцелуй всю ту нежность, какую только могла отдать. Его требовательные руки еще сильнее прижали девушку к разгоряченному телу парня. Она даже не заметила, как оказалась на полу рядом с Роном.

Его руки метались по всему ее телу, неистово лаская каждую клеточку, исцеляя внешние и внутренние раны. Тихий стон наслаждения все же сорвался с ее губ, и это послужило толчком Рону для более решительных действий. Тяжело дыша, парень повалил девушку на ковер и прижался к ней всем телом. Ее щеки раскраснелись, она вся пылала. Продолжая целовать девушку в шею, висок, губы, он вдыхал ее сладкий аромат кожи. Но пахла она точно не как лилия, … а как … дальше он не стал вдумываться в это, он просто наслаждался ей.

Он опустил руку девушке между бедер и попытался раздвинуть их, но в этот момент в голове Гермионы что—то щелкнуло, вернув ее одурманенный разум обратно в голову, и она резко остановила его. Все еще тяжело дыша, она прошептала:

— Рон, кажется, мы немного переборщили. Ты знаешь, мне все таки стоит пойти домой. Ты был прав.

Недоумевающий Рон пару минут просто смотрел на девушку, а потом осознав, что продолжения не будет, нехотя отодвинулся от нее и сел рядом. Поднявшись, девушка начала поправлять спутавшиеся еще сильнее волосы, отвернувшись от Рона к окну. Она была обескуражена своим поступком. Она до сих пор не могла понять, как она позволила ему так далеко зайти. Ей следовало ограничиться простым братским поцелуем в щечку или лоб, но не так же …

Нависшую тишину разрезал надорванный голос Рона. От неожиданности девушка вздрогнула, и тут же замерла не дыша, когда услышала ЧТО именно сказал парень.

— Гермиона, выходи за меня замуж.