Исцеление через ОБРАЗ.

Однажды меня потрясла история, рассказанная в 1988г. на режиссерских курсах повышения квалификации педагогом-режиссером, ныне покойным, Аркадием Иосифовичем Кацманом. История была иллюстрацией одной из тем к «системе Станиславского». А.И.Кацман поведал как «система» спасла ему жизнь в прямом смысле слова.

После автомобильной катастрофы у него оказалось сломанным ребро, которое каким-то образом вонзилось в сердце, и врачи решили, что оперировать бесполезно: умрет прямо на операционном столе. Заключение же было таково: пусть проживет столько, сколько проживет… Речь шла о нескольких днях (при введении обезболивающих препаратов). Врачи честно сказали о его положении. И тогда А.И.Кацман, который преподавал на тот момент в Ленинградском театральном институте актерское мастерство, решил спасти себя сам. Он придумал себе образ и стал жить в нем. Это был образ «СИМУЛЯНТА».

Он стал рассказывать всем: «Здесь, в больнице, я просто отдыхаю, а вовсе не по болезни. Что меня уже всё «достало» и начальство, и студенты. Решил, так сказать, отдохнуть» - и так далее. «По секрету» он поведал об этом соседям по палате, а потом «признался» и врачам, попросив их «не выдавать» его начальству. Он действовал, вёл себя, как отдыхающий: рисовал, читал, напевал, рассказывал байки, шутил, предлагал всякие игры-головоломки и так далее. Все это он проделывал через боль, которая все равно поначалу давала о себе знать. Но он ни одной секунды не позволил себе выйти из образа: ни внутренне, ни внешне, несмотря на то, что окружающие его стали воспринимать как сошедшего с ума. И свершилось чудо. Нет, ребро не вышло само из сердца. Сердце стало работать нормально с вонзившимся ребром! То есть мозг постоянно давал команды всему организму, что тот полностью здоров. И уже через два месяца сердце стало функционировать нормально. А.И.Кацман из больницы уходил со словами: «Ну, я же говорил, что на самом деле у меня ничего не болит, я просто решил отдохнуть тогда, когда не положено. Вы уж меня не выдавайте начальству…»

С тех пор прошло несколько лет. Кстати, нам он это все преподавал с вонзившимся ребром в сердце. И ничего! Запомнились его слова: «Когда-нибудь и медики заинтересуются этим всерьез. А мы с вами продолжим изучать “систему”».

Тогда эта история натолкнула меня на мысль помочь одной девочке, которая пришла ко мне в театральную студию… Болезнь Виктории была такова, что ей по прогнозам врачей оставалось жить не более 2-х лет. От нее отказались и традиционная медицина, и не традиционная. Она считалась инвалидом с детства: сильно деформированная грудная клетка. Положение катастрофически осложнялось астмой, которая была следствием не только деформации, но ещё и аллергией на всё. Приступы удушья были такой силы, что приводили к реанимации. Она была напичкана лекарственными препаратами настолько, что была в полной зависимости от них, но они уже мало чем помогали. Родителям Вики сказали, что «операцию она не выдержит, и пусть проживёт столько, сколько проживёт. Скорее всего, через два года, когда начнётся половое созревание, все это приведет к приступу, который закончится летально. Но ещё неизвестно, что лучше: быть инвалидом пожизненно или умереть. О замужестве можно даже не мечтать, детей рожать категорически запрещено – не выносит, а если и выносит, то умрет при родах (задохнется). А если не умрет сама, то ребенок, если и будет жив, то родится больным, а то и еще хуже – с уродствами, так как отравлена она лекарствами настолько, что ни один живой организм не в состоянии уже развиваться нормально при таких условиях».

Вика пришла ко мне, когда ей было пятнадцать лет, правда, выглядела она от силы на одиннадцать. В общеобразовательной школе она перестала учиться где-то с седьмого класса: больницы, реанимации, санатории, бесконечные пропуски занятий. И, в конце концов, она стала учиться заочно. Но и этого практически не было: учителя редко посещали Вику (да и то, два или три педагога от силы). Ничем другим она, толком, тоже заниматься не могла, так как ее никуда не брали: нужно же было посещать занятия, общаться со сверстниками, а они ее не воспринимали. Уж очень Вика была не такая, как все: дикая, непонятная, при ней нельзя было приходить с цветами, ароматами парфюмерии, открывать окна, поднимать пыль - все это заканчивалось приступами. На нее было жалко смотреть, когда она робко попросилась записаться в студию: в глазах была готовность смириться с очередным приговором. Но этим глазам невозможно было отказать. Я решила: пусть приходит, у нас найдется дело для каждого.

И Вика стала ходить на занятия, как на работу: никаких опозданий, тем более пропусков. И что я заметила. Когда она выходила на площадку со всеми в этюдах, то совершенно преображалась, перевоплощалась настолько, что ее невозможно было узнать: двигалась живо, свободно, говорила без одышки, легко, даже, двигаясь, пела. Но, как только она выходила из образа по окончании этюда, то становилась вновь жалкой, зажатой Викой-инвалидом. И еще я отметила одну особенность: она болела тогда, когда по каким-либо причинам прекращались наши занятия (каникулы, мой больничный). А после того, что поведал о себе А.И.Кацман, я решила заняться Викой всерьез. Их истории отличались лишь сроками: А.И.Кацману врачи отмеряли две недели, а Вике два года. Мы стали общаться с Викой не только на занятиях. Я приходила к ней домой, а когда не было времени, то мы с ней переписывались. Из этого общения мне стал открываться удивительный внутренний мир этой девочки: ее размышления о жизни, наблюдения за людьми, животными, природой, её мечты, удивительные сны - в ней был огромный творческий потенциал. И ещё в ней было огромное желание быть, как все, здоровой для того, чтобы, как однажды сказала сама Вика, «быть полезной людям».

И тогда я стала ей говорить, писать о том, как она прекрасна, когда работает на сценической площадке, что от нее в эти моменты просто глаз не отвести, и в ней есть все для того, чтобы стать как все, даже лучше.

- Когда я на сцене, то забываю, что больна, - сказала Вика. - Так надо об этом забыть не только на сцене! - Как? - Надо делать, заниматься тем, чем занимаются в твоем возрасте все нормальные здоровые люди. Готовиться к поступлению, поступать, учиться, осваивать профессию… для начала. Дальше – выходить замуж, рожать, растить детей, работать, совершенствоваться в выбранной профессии. Понимаешь, ДЕЛАТЬ! Пусть понемногу, главное, не отступать. Я рассказала ей историю с А.И.Кацманом. Вика загорелась всерьёз.

И началась работа. Мы запретили друг другу вспоминать о ее болезни (это я запретила и в студии). Тяжелее было найти понимание в этом с родителями и родственниками. Дальше мы стали готовиться к поступлению в училище культуры на режиссерское отделение. Подготовиться к экзамену по специальности не составило труда: Вика - потрясающая актриса. А вот с литературой и историей, с ее 7-классным образованием, - это было не просто. Учились, готовились вместе, шаг за шагом.

17-летний кризис (по прогнозам, она должна была уже и не жить) мы благополучно перешагнули - приступов не было!

Сделали ей медицинскую справку для поступления, по которой она была «совершенно здорова». Вика начала мне помогать в работе с младшей группой как помощник режиссера. То есть, помимо ее занятий она стала работать в клубе по трудовой книжке. И на момент поступления она была во всеоружии: работа по специальности, медицинская справка, готовность к экзаменам на заочное отделение.

Первый экзамен по специальности (актёрское мастерство) выпал на день ее рождения – 14 августа. Ей исполнилось восемнадцать лет. Экзамен был блестяще сдан - может ли быть подарок лучше к собственному совершеннолетию? И остальные экзамены она сдала, правда, по истории получила «тройку», но твердую. Проходного балла ей хватило.

В то, что она поступит, никто, кроме нас с Викой, не верил. Она совмещала работу с учебой! В училище даже никто не подозревал о ее болезни. А ведь во время сессий были занятия и по сценическому движению, где не было никому никаких скидок, и пыли хватало, и парфюмерии всякой от студенток, и цветов, и открытых окон в аудиториях во время летних сессий. Да, Вика еще пользовалась аэрозольными баллончиками для астматиков, но делала это так незаметно для окружающих, что даже я не подозревала об этом. А аллергия отступала. Ни одного дня Вика не была на «больничном»! Совершенно случайно я узнала, что аэрозольный баллончик она все-таки с собой носила на всякий случай. Особенно летом, когда не было основной работы (дети на каникулах). А лето для нее – это еще и время всевозможных запахов и ароматов. Но однажды, переодевшись для прогулки, Вика забыла переложить из кармана баллончик и обнаружила это, гуляя в лесу. Правда, в это время она общалась с молодым человеком, а потому быстро забыла о баллончике и о том, что находится среди опасных запахов. И опять сработало то, что нужно забывать о болезни. Но это «забывание» возможно только через активное делание.

Подошло время прохождения очередной медицинской комиссии, которую проходят раз в году все инвалиды. Вика и раньше всегда болезненно переносила это, а теперь - тем более. Но вдруг эта девочка отказывается туда идти, заявив, что она не инвалид, и не желает им быть. Нам вдвоем пришлось выдержать атаку ее родителей и всех родственников. Ведь отказ от инвалидности – это отказ от положенных льгот (пенсия, бесплатный проезд, 50%-ная оплата коммунальных услуг, лекарств и так далее). И Вика воевала и отстаивала свою нормальность с такой непреклонностью, что трудно было с ней не согласиться: инвалид, больной человек, не сможет вложить столько сил и энергии в такую борьбу. Она выдержала этот натиск! Инвалидность за неявку на комиссию была снята. А все материальные льготы по инвалидности перекрылись заработной платой Вики.

Вика, как и А.И.Кацман, постоянно жила в образе здорового человека, и её организм также откликнулся на постоянные сигналы мозга об этом.

А как она отдавалась творчеству и выбранной профессии! С виду хрупкая, как тростиночка, не производившая с первого взгляда впечатление человека-организатора, режиссера, она невероятным образом заставляла всех окружающих постепенно считаться с ней. Ставила спектакли в очень нелегких условиях. Время в стране было перестроечное. Государство уже не выделяло средств ни на костюмы, ни на декорации, ни на гастроли. Но все замыслы Вики реализовывались. А дети, попав к ней, оседали надолго – им, этим непоседам, в ее коллективах было интересно. Это было поразительно не только для всех, но и для меня.

С того самого момента, как мы с ней создали образ здорового человека, прошло ни много ни мало – почти четверть века. Вика была замужем. У неё четверо(!) прекрасных здоровых детей! Она ведёт несколько театральных групп. У неё много творчества, всевозможных нагрузок, которые не все и здоровые-то люди готовы на себя взять. Сейчас она поступила в Педагогический Университет, на бюджетное отделение. Её дипломная работа посвящена сказкотерапии. А среди её первых учениц есть профессиональная актриса музыкального театра и режиссёр кукольного. Вика этому очень рада. Она счастлива. И сейчас готова убеждать врачей, что выдержит операцию. Так как приступы не возобновлялись уже почти четверть века. Да и медицина за это время ушла далеко вперед.

Дорогой читатель! Держа в руках этот труд, ты делаешь вклад в судьбу Виктории Худи. Все средства от реализации книги «От образа к ОБРАЗУ» пойдут на ее операцию.